По наблюдениям профессора Лоуэлла, планета Марс, как и Земля, имеет два полюса, покрытые снегом и льдом. На ней есть также континенты и моря. Континенты покрыты растительностью, которая развивается летом, постоянно меняя свой вид и, как у нас на Земле, засыпает на зиму. Каналы, согласно его теории, построены гигантами-инженерами с помощью дивных машин, так как вода распределена по всей годной для обработки земле равномерно, как в Египте, с той разницей, что марсиане собирают воду не из реки, а из неистощимых запасов снега и льда на полюсах. Вода эта, проведенная посредством каналов от полюса к экватору, создает повсюду на пути своем роскошную растительность, густые тенистые леса и луга, покрытые пышным цветочным ковром; и в телескоп нам видны, собственно, не сами каналы, а именно эти полосы пышной растительности. Возле каждого канала возникает оазис. И эти оазисы, быть может, вмещающие в себе огромные города, продолжают существовать даже и после того, как каналы временно исчезнут. В летнее время все растительные центры связаны между собой каналами, которых насчитано не менее 172. Отдельные участки почвы, орошаемые таким образом, имеют размеры от З5-200 кв. миль. Весной они одеты ярко-изумрудной зеленью, как и наши поля; постепенно цвет зелени бледнеет и ко времени летнего солнцестояния принимает голубоватый оттенок, а к концу лета однообразно серый. Не те же ли изменения должны представляться взору астронома, наблюдающего поверхность нашей Земли с планеты Марс — если только там есть наблюдатели?
К несчастью, есть основания сомневаться в прочности этого блестящего здания, построенного воображением ученого. Нетрудно высчитать минимальную ширину, которую должен иметь такой канал для того, чтоб его видно было с Земли, измерить его в длину и таким образом получить довольно точное представление об орошаемой им поверхности. Но, если сложить вместе добытые таким образом результаты, окажется, что общая поверхность каналов, нанесенных на карту Марса, больше, чем поверхность самой планеты. Результат достаточно поразительный, чтоб задуматься над нам, и наводящий на мысль, что так называемые «каналы» на самом деле не каналы, а какие-то другие предметы, не связанные между собой и кажущиеся нам связанными только вследствие несовершенства наших телескопов. И, действительно, когда был взят для наблюдения телескоп большей силы, вся геометрическая правильность линий каналов исчезла и сами предполагаемые каналы расширились, стали зубчатыми и розовыми по краям и притом разорванными на отдельные неровные сегменты. Два итальянских астронома, Черулли и Сола, утверждают даже, будто каналы профессора Лоуэлла не что иное, как ряд озер без всякой правильности распределения. А по словам французского астронома Шарля Андре, каналы эти созданы не сверхъестественного ума инженерами, а всего только несовершенствами нашего зрения, наших телескопов и нашим воображением.
Большинство ученых, конечно, отрицают, будто в научной работе их принимает какое бы то ни было участие воображение. Но отчего же тогда так часто астрономы дают обмануть себя внешности? Человеческая психология имеет свои особенности.
Попробуйте некоторое время скользить взглядом по обоям — тот же узор, те же цветы, смотря по направлению вашего взгляда, будут казаться вам расположенными по горизонтальной, или вертикальной, или наклонной линии, будут идти параллельно или же скрещиваться и пересекать друг друга в различных направлениях. По всей вероятности, и каналы на Марсе были продуктом такой же мозговой операции. Маундер и Эванс на опыте доказали возможность этого. Они заставляли детей рисовать неправильной формы фигуры, напоминающие те пятна, которые мы видим на Марсе, и школьники, не имевшие понятия о цели опыта, воспроизвели с изумительной точностью характернейшие черты геометрических рисунков Скиапарелли. А, когда мы смотрим на рисунки-намеки импрессионистов, разве мы не стараемся дополнить их нашим воображением?
Значит ли все это, что на Марсе не может быть живых существ? Нет! Марс, несомненно, обитаем! Рухнула только волшебная сказка о необычайно искусных инженерах-строителях, так изумительно описанных Уэльсом в его фантастическом романе «Борьба миров».
Планета Марс прошла через те же фазы развития, что и наша Земля, и до сих пор не утратила сходства с ней. Атмосфера ее подобна нашей, только не так плотна и богата, и более насыщена кислородом. Облака, скопляющиеся в этой атмосфере, препятствуют нам разглядеть в деталях поверхность планеты. Снег и лед, скопляющиеся зимой на полюсах, летом тают, но неравномерно, и там, где они остаются, можно предполагать высокие горы и горные цепи, тянущиеся, как и на нашей Земле, у южного полюса. Усиленное таяние снега и льда в течение лета как бы указывает, что температура на Марсе летом приблизительно такая же, как и у нас. И, как у нас на Земле, тучи, образующиеся над морями, разрешаются ливнями, от которых образуются пресноводные озера и реки, снова возвращающие морям ту воду, которая была похищена у них в виде испарения. Плотность этой планеты, немногим меньшая, чем у Земли, заставляет предполагать химический состав почти одинаковый. И, следовательно, раз на Марсе имеются все те условия, при которых возникла жизнь на Земле, они должны были неизбежно дать и те же результаты.
Живые существа простейшего строения, которые появились первыми и от которых произошли все другие, представляли собой там те же характерные черты, свойства и привычки, как у наших земных прародителей. Но эволюция жизни на Земле была не случайной; мир управляется вечными законами, которые господствуют над будущим, как и над прошлым. Живые существа, как и неодушевленные, не могут ускользнуть из-под власти этих законов. Разнообразие их форм не случайно; мы знаем, что они и не могли быть иными, чем они есть; мы знаем, как постепенно вырабатывались определенные формы растительного и животного мира; нам известны неустранимые причины, влиявшие на образование этих форм и выработку общих типов. Эти причины действовали на Марсе, как и на Земле. И там должны быть те же водоросли и мхи, как у нас, и трава, и деревья, и цветы приблизительно такого же вида, как у нас, с той же расцветкой и запахами. Как у нас, материки окаймлены коралловыми рифами и воды населены рабами; и так же птицы в воздухе гоняются за мотыльками, и млекопитающие населяют леса и поля.
Марс дальше Земли от солнца — не на 100 миллионов, а приблизительно на 150 миллионов миль. И потому на нем холоднее, чем на Земле, тем более что его центральный фокус скопления зноя меньше нашего, так как диаметр этой планеты — всего только 4500 миль, а Земли — 8,500. День на Марсе имеет почти ту же длительность, как и наш, но, так как ось этой планеты почти на четыре градуса больше, чем у Земли, наклонена к плоскости ее орбиты, то полярные области, где солнце остается долее одного дня на уровне горизонта или ниже его, обширнее, как и жаркая зона. Неравенство дня и ночи на Марсе больше, чем на Земле в тех же широтах; на 45-м, например, градусе широты наш самый короткий день равняется 8 часам и 43 минутам, а самый длинный 15 ч. 38 мин; на Марсе, под тем же градусом широты, самый короткий день — 7 часов 56 мин. И самый длинный — 17 час. 58 мин. Продолжительность года — почти двойная — 688 1/3 дня вместо наших 365 1/4. Орбита этой планеты представляет собой не почти правильный круг, а удлиненный эллипс, и потому времена года более различаются между собой и продолжительностью, и температурой; северное полушарие, благодаря долгому лету, теплее южного.
Разнообразие климата и температуры на Марсе необычайное. Морские животные, особенно рыбы, без сомнения, немногим отличаются от наших земных, так как температура воды меняется медленно и постепенно. Иное дело животные наземные. Эти живут в более благоприятных условиях, чем наши. Они раньше появились и быстрее вытеснили огромных пресмыкающихся. Оперение птиц и шерсть, защищающая млекопитающих от резких изменений температуры, должны были достигнуть пышного развития и большого разнообразия красок, так как они должны меняться вместе с временами года.
Разница температуры зимы и лета так велика, что, несомненно, насекомые на зиму должны исчезать, превращаясь в личинок и заменяя разум инстинктом. Но зато длительность весны и лета на северном полушарии позволяет, личинкам достигать более крупных размеров, и потому насекомые на Марсе должны быть больше и красивее наших. И, ввиду суровости зимы, они, как и наши пчелы, осы и муравьи, несомненно, живут общинами и строят себе жилища, защищающие их от холода. И, может быть, общественная жизнь тамошних насекомых преподнесла бы немало сюрпризов нашим земным энтомологам.
Тяготение на Марсе значительно меньше, чем на Земле. На нашей планете оно сыграло весьма крупную роль в развитии живых организмов. Оно создало спинную шишку в раковине моллюсков; оно принудило пресмыкающихся волочить по земле свое тело и заставило их выработать сильную мускулатуру. По всей вероятности, на Марсе мотыльки менее плоски и более проворны, моллюски не так скручены, а млекопитающие — легче и грациознее, чем у нас. Многие из них, несомненно, даже летают, подобно нашим летучим мышам, оспаривая у птиц обильную добычу — насекомых. Атмосфера Марса — настоящая арена жизненной битвы. Обилие кислорода в ней допускает большую быстроту сгорания, и потому все живые существа здесь, несмотря на меньшую теплоту солнечных лучей, должны быть живее и подвижнее днем, тем более, что ночь несет с собой полный отдых, ибо ночью на Марсе должна дарить непроглядная тьма. Обе крохотные луны, Фобос и Деймос, вращаются вокруг Марса быстрее, чем вокруг собственной оси, и быстро скользят по небу, не давая света. Там нет ни яркого лунного света, ни приливов, ни лунных месяцев, ни еженедельного изменения фаз луны, которые на Земле оказывают такое сильное влияние на многие явления роста и воспроизведения.
Трудно допустить, чтобы в таком деятельном мире и разум не достигал большого развития и, надо полагать, что существа, подобные нам, людям, на Марсе должны представлять собой высшую из всех органических форм. Однако же, невероятно, чтоб у них были крылья, так как для этого им пришлось бы сначала утратить руки — необходимые органы контроля, без которых невозможно точное знание.
Все это, может быть, только мечта, фантазия, но нельзя же упрекать биологию за то, что она старается заполнить данные, добытые астрономией, рассуждениями, основанными, как и выводы астрономии, на неизменности естественных законов.
Герберт Уэллс
ОБИТАТЕЛИ МАРСА
Что за существа живут на Марсе?
Этот вопрос заинтересовал меня впервые уже несколько лет тому назад. И тогда я написал книгу, в которой жители Марса совершают нападение на Землю. С тех пор таинственными силами на этой планете произведено много новых работ, и обогащенные познаниями люди имеют возможность решать вопросы с новых точек зрения.
В новейшей литературе о Марсе особенно ценны и важны для меня сочинения моего друга Персеваля Лоуэлла (обсерватория Марса в Аризоне), и я основываюсь, главным образом, в этой статье на его работах, в особенности на книге: «Марс и его каналы». В этой книге убедительно доказывается, что Марс должен быть обитаем, и притом существами, обладающими и чрезвычайной энергией, и необыкновенными инженерными талантами, судя по их водяным сооружениям, в сравнении с которыми величайшие человеческие сооружения — незначительны и ничтожны.
Лоуэлл избегает всяких предположений о форме и внешности этих существ и не высказывает, человечны ли они или сверхчеловечны, или же это такие существа, которые по образу и строению совершенно нас не напоминают. Решение этого вопроса предоставляется умам со смелой фантазией. У нас есть факты и соображения, не позволяющие нам первый попавший в голову уродливый или идеальный образ объявить «обитателем Марса». Напротив, факты, известные нам об этой планете, допускают только такое представление о ее обитателях, которого почти нельзя оспаривать.
Когда говорят об обитателях Марса, то обыкновенно имеют в виду только тех строителей гигантских каналов, которые, следуя изумительно логическим заключениям Лоуэлла, пользуются для орошения тающими полярными снегами и обрабатывают теперь медленно высыхающую поверхность, прежде покрытую морем. Но эти существа составляют только часть Марса, как человек составляет только часть естественной истории Земли. Таким образом, внимание наше, естественно, сосредоточивается на вопросе о животном и растительном мире этой чуждой планеты. Прежде всего: существуют ли вообще на Марсе фауна и флора в нашем смысле? Нашли бы мы там обычное для нас различие между животными и растениями? Утвердительный ответ не только допустим, но его можно подтвердить солидными доказательствами. Основанием всякой жизни на нашей планете служит зеленое растение. Только оно в состоянии превращать неорганические вещества в живые существа. Достигается это, как всякий теперь знает, при посредстве своеобразной силы, развиваемой зеленым красочным веществом растения — хлорофиллом — под влиянием солнечного света. Все живые существа, без исключения, питаются веществом зеленолиственного растения, будь это непосредственно, как травоядные, или же уничтожая те существа, которые питаются растениями. Природа воспроизвела себя на нашей Земле в бесчисленных формах, и, однако, ни разу она не сделала попытки превратить неорганические вещества (т. е. землю, камень и составные части воздуха) в живые существа иначе, как при посредстве хлорофилла. Это дает основание полагать, что и на Марсе, раз там есть жизнь, зеленый хлорофилл служит ее основанием, и что, следовательно, там имеется растительный мир. Это предположение подтверждается тем фактом (на него Лоуэлл обращает особенное внимание), что при наступлении периода, соответствующего нашей весне, обширная поверхность Марса — его прежнее морское дно — покрывается ясно различимым голубовато-зеленым налетом, именно голубовато-зеленым, как весной у ели, а не желтовато-зеленым, как у пробивающейся листвы дуба или тополя.
Так обосновывается наше предположение о существовании на Марсе зеленого растительного царства, подобного тому, какое мы видим на Земле. Но где оканчивается это сходство? Был ли бы прав художник, изобразив на пейзаже Марса траву и пшеницу, дубы, вязы и розы? Есть ли вероятие параллельного развития обеих планет? Для ответа имеются определенные факты. Мы имеем полное основание оспаривать мнение, будто известные нам растительные формы не могут существовать на Марсе. Можно даже установить, чем они должны отличаться от земных форм.
Здесь имеют значение два обстоятельства: во-первых, тела на поверхности Марса обладают только половинной тяжестью в сравнении с предметами на Земле и, во-вторых, общее состояние атмосферы там совершению различно с нашей. И потому, каковы бы ни были травы и деревья на Марсе, но с этими двумя обстоятельствами они неразрывно связаны.
Какое влияние имеет различие веса?
Притяжение на поверхности Марса равняется трем восьмым земного притяжения. То, что здесь весит килограмм, будет весить там только 375 граммов. Поэтому стволы и стебли, покрытые такими, как на Земле, листьями и цветами, на Марсе были бы слишком обременены. Другими словами, стволы и стебли на Марсе по необходимости должны быть стройнее, а ткань каждого растения слабее. Известно, что величина и объем наших растений находятся в связи с тем количеством работы, какое необходимо для того, чтобы поднять пищу от корней до высших точек растения. На Марсе работа эта задерживается предполагаемой вышиной растений, значительно превосходящей нашу. Они выше, тоньше, стройнее. Что касается затем атмосферы, то, в сравнении с Землей, она на Марсе менее густая и менее влажная. Тяжелые тучеобразования наблюдаются там только, как исключения, и дождь принадлежит к редким явлениям. В продолжение всего года на Марсе идет снег, и, однако, крупнейшие осадки выражаются в виде инея и тумана. Рассматривая наши листья, мы видим, что их форма определяется преимущественно осадками в виде дождя, настойчивое капанье которого листья должны принимать для того, чтобы направить влагу во все стороны до корней. Этому назначению отвечает как лопастеобразная форма клена и каштанового дерева, так и сетчатая ткань нежных волокон и петель, унизывающих наши листья. Но насколько листья выполняют свою задачу относительно дождя, настолько же они непригодны против снега и мороза. Тяжесть снежных хлопьев наклоняет их к земле, мороз совершенно уничтожает их. Листья растительности на Марсе должны, наоборот, выносить снег и иметь соответственно тому развившуюся форму. Может быть, они остроконечны, как иглы нашей ели, с той разницей, что толстая кожица, как у кактуса, защищает их от сухости бедной снегом, бессолнечной, резко-холодной зимы. Без такой защиты листья на Марсе при сухости тамошней атмосферы сморщились бы и отпали. Как думает Лоуэлл, растения на Марсе насыщают свою потребность во влаге не сверху, не дождем, а снизу, когда таяние снегов вызывает периодически повторяющиеся наводнения. Таким образом, у нас складывается представление, что наиболее обычным типом на Марсе будет высокое растение с пучками и кустиками остроконечных листьев на тростникообразном стволе. Как бы разнообразна ни была растительность на Марсе, но в основе она должна иметь выведенную нами форму. А наверху, в шапке слабых, мясистых, бесформенных листьев, красуются плоды и цветы, как у наших растений.