Ньют вернулся к коробке. Том всё так же безмятежно спал, и Ньют опустился на колени, кончиком пальца оглаживая то место, где иголки были мягче.
После возвращения ему нравилась тишина его нового жилища. Чары оградили его от происходящего за стенами, и он, впервые за три года, мог работать, не отвлекаясь и никем не отвлекаемый. Но сейчас тишина казалась липкой, как тина, неприятной настолько, что Ньют пожалел, что у него нет обычного маггловского патефона, чтобы поставить пластинку и представить, что в комнате есть ещё люди.
Как-то само собой пришло решение. Наилучшее, пожалуй, в этой ситуации. Вряд ли мама будет против Тома, если он не станет поджигать занавески. А он не станет. За это Ньют мог ручаться.
Он принялся собирать самое необходимое в чемодан.
========== Глава 5 ==========
— Ньют, радость моя, не ожидала.
Мама стояла на веранде с волшебной палочкой. Ударившие ночью морозы превратили лужи от вечернего дождя в полупрозрачный лёд, намертво сковавший крыльцо. Исходящий от палочки жар плавил его. По ступенькам уже бежали первые ручейки.
— Здравствуй, мама. — Ньют обнял её свободной левой рукой, удерживая чемодан так, чтобы не ударить по ногам. — Я подумал, что тебе наверняка будет тяжело одной с Тесеем. Он же такой зануда.
Она звонко рассмеялась.
— Ты проходи в дом, холодно же, — похлопав по спине, поторопила она Ньюта, входя следом. Ещё не рассвело, и на улице действительно было прохладно. — На работу не опоздаешь?
— Я только чемодан оставлю, — быстро заговорил Ньют, простым заклинанием отсылая свою поклажу в комнату на втором этаже. — А вечером вернусь, всё разберу. А, и ещё со мной будет кошка.
— Ты завёл кошку? А как давно? Что за порода? Как назвал?
— Это домовладелицы. Беспородная. Хаски. Всё, мам, мне пора! До вечера.
Он обнял мать и выбежал на улицу, едва не поскользнувшись на обледеневшей дорожке, ведущей от дома к воротам. И аппарировал к «Дырявому котлу», рассчитывая попасть в кондитерскую в Косом переулке до того, как очередь желающих полакомиться фирменными кренделями с корицей выстроится до самого Гринготтса.
На четвёртом уровне в такую рань было предсказуемо пусто. Только парочка сонных волшебников выползла в коридор, и по их виду нельзя было точно сказать, ложились ли они сегодня спать или всю ночь провели на каком-то срочном вызове.
— Если эта Гризельда, чтоб ей икалось слизнями, снова поднимет нас на ноги, потому что ей в полночь полтергейст мерещится, — сокрушался один из парочки, когда Ньют к ним приблизился, — видит Мерлин, я найду способ сдать её целителям из Мунго!
— Старухе уже сто двенадцать, — флегматично отозвался его собеседник, — ей хочется внимания, вот и атакует все отделы по любому поводу. Вот увидишь, в следующий раз к ней авроров пошлют, потому что её дом осадят инферналы.
— Как этот… как его? Беркли? Бакки?
Ньют замедлил шаг.
— Бёрк. Год назад громкое было дело. Ух!
— И всё равно…
Волшебники удалились за пределы слышимости, а Ньют всё ещё стоял как вкопанный и смотрел им в спины. Наконец, мотнув головой, он продолжил путь к Бюро.
— Ты сегодня рано, — непроизвольно вырвалось у него при виде Каван. Та сидела за столом в мрачном расположении духа и что-то быстро писала.
— Мистеру Теккерею не нравится, что я опаздываю на работу, о чём он мне вчера любезно сообщил, — отозвалась она, не поднимая глаз от записей. — Ты что-то хотел?
Ньют чувствовал себя очень неловко. И это чувство только усилилось, когда он достал коробку лакричных палочек.
— Я хотел извиниться за вчерашнее, — на одном дыхании выпалил он. — Я заметил, что тебе нравятся лакричные палочки и… вот.
Каван отложила перо и, закусив губу, подняла взгляд на Ньюта.
— Ньют, ты очень милый, и твоя забота тоже очень милая, но… — Она замялась. — Давай забудем. Давай решим, что ты никогда не спрашивал, а я ничего не отвечала. Понимаешь?
Ньют неуверенно кивнул, но коробку со сладостями не убрал.
— Давай тогда выпьем чаю за… — Он забегал глазами по сторонам, ища вдохновение. Взгляд натолкнулся на календарь. — За то, что до Рождества осталось чуть больше четырнадцати дней.
Напрягшееся было лицо Каван расслабилось. Она кивнула, разворачиваясь, чтобы сделать чай, пока Ньют распаковывал лакричные палочки.
— Не думала, что скажу это, — произнесла она, расположившись на краешке рабочего стола, — но без Бёрни здесь как-то тихо.
Сидящий рядом Ньют перевёл взгляд на пустой стол, сиротливо стоящий прямо напротив двери. Даже масляную лампу и ту упаковали в коробку и унесли. Будто за этим столом никогда никто не сидел, и он просто стоял в кабинете по чьему-то недосмотру, и скоро ему найдут нового владельца, если вообще не унесут, поставив на освободившееся место новые картотечные шкафы.
— Я тут подумала вчера… Ньют, ты слушаешь?
— Я просто задумался. Продолжай, — улыбнулся он, оборачиваясь к коллеге. Она откашлялась.
— Я думаю, ты прав, Бёрни не убийца. Мне казалось, он вообще болеет, бледный в последнее время ходил.
Ньют внимательно слушал. В его памяти отложилось только то, что в последние две недели до ареста Бёрни утроил усилия по выведению Ньюта из душевного равновесия. Если он болел, это могло получить логическое объяснение. Некоторые звери, когда им плохо, становятся агрессивнее.
— Не похоже на симптомы какой-нибудь магической болезни, — нахмурившись, сказал Ньют. — У него ведь глаза были нормального цвета? — Каван кивнула. — Пятен на коже я не видел. Обычную простуду он бы вылечил за час, зайдя за зельем в аптеку.
В памяти всплыло, что в прошлом месяце Бёрни ненадолго брал больничный.
— Я думаю, это была не обычная болезнь. Я слышала, у магглов есть курительные порошки, снимающие боль и вызывающие эйфорию…
— Опиум.
— Как?
— Опиум, — повторил Ньют. — Магглы запретили его продажу, потому что он вызывает привыкание, а потом и помутнение рассудка.
Надо было признать, версия звучала правдоподобно.
— Ты в этом разбираешься?
— Нет… Не то что бы. Знакомый разбирался.
Каван замолчала, уткнувшись в кружку, которую крепко сжимала в ладонях, поставив на колени.
— Мне не нравился Бёрни, — прерывал Ньют неуютное молчание, — я не хотел бы с ним работать, но я не верю и не смогу поверить, что он убил человека. Не такой он…
— Слишком трусливый и недоумок, — вставила Каван.
— Да, именно, — непроизвольно хохотнул Ньют. — Такие не убивают людей в мирное время. — Он соскочил со стола, задев Каван, отчего та чуть не выплеснула на себя чай.
— Ты куда?! — крикнула она, стоило Ньюту схватить с вешалки пальто.
— В библиотеку! Скажи мистеру Теккерею, что я работаю с Фэрфорд!
Дверь захлопнулась.
***
«Чудовищное преступление, потрясшее всё магическое сообщество Британии», «неслыханное нарушение Статута Секретности», «министерским стирателям памяти едва удалось замять»… Эти и другие, не менее громкие, заявления сопровождали упоминание имени Бёрни уже третий день. Будь Ньют простым читателем «Ежедневного пророка», он не был бы удивлён. Подобные преступления были редкостью для немногочисленного, в сравнении с маггловским, магического населения Туманного Альбиона, поэтому каждый такой случай широко освещался прессой и становился темой для самых горячих обсуждений.
На столе стояла коробка, куда складывали свежие выпуски, чтобы потом подшить в папку и убрать на полку. Волшебники с колдографий махали руками, всем своим видом призывая купить невероятное и крайне необходимое новое средство от облысения или продукцию фирмы «Волшебные фейерверки» («Драконы! Кельпи! Грифоны! Совершенно безопасно!»). И только один волшебник на первой полосе мрачно смотрел в камеру, сжимая в руках арестантский номер.
Каван оказалась права: выглядел Бёрни очень неважно, будто не спал несколько дней и плохо ел.
Ньют бегло просмотрел оставшиеся листы, но их занимали сообщения о погоде, о рынке мётел и о новых поправках к закону о магическом транспорте. Месяц назад — Ньют помнил, потому что об этом за ужином говорили мама и Тесей — кто-то анонимно опубликовал в «Пророке» статью, где между цитат из Аристотеля и Конфуция ясно читалось «маги должны стоять выше магглов». Скандала не получилось, тираж изъяли, главного редактора попросили в бессрочный отпуск, и всё, казалось бы, затихло. Тесей отказался говорить больше, но и так было понятно, что статьи теперь проходят цензуру.
Ньют вытащил из коробки нужный выпуск. Субботний. «Объявлен список игроков, вошедших в Сборную Великобритании по квиддичу», «Генри Поттер — кандидат в Министры?» и прочее, прочее. Ни одного упоминания фамилии Скамандер.
А Бёрни был уверен, что будет.
— Ньют, — позвал приятный женский голос, — я так и думала, что найду вас здесь!
Это была та целительница из Мунго. Мисс Спенсер, кажется. В лимонной мантии и небрежно накинутом поверх лавандовом пальто. Собранные в пучок светлые волосы растрепались.
— Почему? — настороженно спросил Ньют. Не так-то много людей знало, где он предпочитает отлынивать от работы.
— Тесей говорил, вы здесь всё свободное время проводите.
«Ах, Тесей…»
— С ним что-то случилось?
— Нет, — отрицательно качнула головой целительница. — И я очень рассчитываю, что не случится, поэтому и пришла.
Она вынула из складок мантии небольшой флакон. Хрустальный, обычный, из тех, что полагается привезти с собой в первый же учебный год в Хогвартсе.
— Это лекарство ему необходимо.
— Но разве ему не назначили всё, что нужно? — Ньют разглядывал подозрительный флакон, не протягивая к нему руку. Зелье в нём было почти прозрачным и немного отдавало желтизной. Хотя это могла быть игра света. Значит, не Уидосорос.
— Назначили, — согласилась целительница. — Но это зелье поставит Тесея на ноги в два раза быстрее. Уверена, вы не хотите, чтобы ваш брат слишком долго маялся бездельем.
— Почему вы тогда сами ему его не передадите?
События последних дней, отсутствие даже намёка на какое-то удачное расследование Тесея в газете, ранение… Ньют будто протёр испачканные линзы очков, и теперь мир стал куда чётче, пусть даль всё ещё была размыта. И всё, что он видел, всё, что касалось брата и Бёрни, настораживало.
— Ньют, послушайте, — как преподавательница, уставшая объяснять элементарную формулу вечно отвлекающемуся ученику, вздохнула целительница. — Я знаю, что Тесей легилимент, но не знаю ваш домашний адрес. А я не могу аппарировать в Дорсет и искать вас там, потому что меня ждут пациенты, а лекарство Тесею нужно уже сейчас. Быстрее было найти вас в Лондоне.
— Скажите, что с моим братом. — Ньют сложил руки на груди, смотря на целительницу искоса — не в глаза, а на серебряную серёжку с синим камешком. — Это ведь не просто ранение, его много раз ранили, и он приходил в себя. Я знаю.
Ньют врал. За прошедшие три года он видел брата от силы пять раз. На награждении, потом мельком на трёх собраниях и на пьянке в честь рождения сына у кого-то из общих знакомых. Понятия он не имел, как Тесей справлялся со всем этим, потому что они даже не разговаривали толком. Только письма связывали их, и Ньют теперь честно себе признавался, что это было к лучшему. Потому что если бы Тесей рассказывал больше, если бы не держал дистанцию, Ньют не смог бы так просто и легко просыпаться каждое утро и идти к драконам. Не смог бы без дрожи ловить каждый слух: про Монс, Сомму, очередной обстрел Аргонского леса, зная, что брата послали куда-то в тот же район.
Это было отвратительно. Знать, что так было лучше для обоих. Что, может быть, они только поэтому живы.
Целительница поставила флакон с лекарством на стол, освободив руки. Она не сложила их на груди, закрываясь, как сам Ньют, а держала расслабленными. Взгляд у неё был цепким. Так Тесей смотрел иногда, очень давно, на маленького Ньюта.
— Ньют, вам часто говорят, что вы не похожи на брата?
— Бывает.
Всю его жизнь, на самом деле.
— Не верьте им. Вы очень похожи.
— Вы ошибаетесь.
Дело не только во внешности. Характеры, привычки, повадки. Совсем разные люди.
— Вы оба ужасно упрямы. — Целительница вздернула голову, отчего её и без того растрёпанная причёска рассыпалась по плечам светлыми локонами, чуть вьющимися у концов. — Вы работаете с животными, вы знаете, что первый взгляд обманчив, что можно найти подход к самому агрессивному и неконтактному зверю, даже если это займёт несколько месяцев. А я работаю с людьми и, смею заверить, кое-что понимаю.
— Вы хотите, чтобы я попросил Тесея быть не таким упрямым? — фыркнул Ньют.
Она поправила длинную, падающую на глаза челку, убирая прядь за ухо.
— Я не считаю, что у меня есть особое моральное право учить вас или Тесея жизни, потому что кому, как не вам обоим, знать, куда ведёт вымощенная благими намерениями дорога. Но да, было бы неплохо, если бы вы поговорили. Просто поговорили.
Ньют расправил плечи, глядя теперь прямо в глаза своей собеседнице. Серые, как пронизывающий до костей морской туман. У них было много общего с голубым льдом глаз Тесея.
— Раз вы так хорошо понимаете людей, значит, знаете, что мы с братом не умеем просто разговаривать, — довольно резко сказал Ньют.
— Знаю. — На лице женщины не дрогнул ни единый мускул. — А вы накричите друг на друга. Подеритесь, разбейте друг другу носы, я потом залечу, не в первый раз. Разнесите какой-нибудь заброшенный маяк.
— Вы думаете, сразу станет легче? — хмыкнул Ньют, сомневающийся в действенности подобных методов, но признающий, что целительница права. Это может тянуться очень долго. Они с братом будут жить, пересекаясь за семейными обедами, здороваясь в коридорах Министерства. Однажды Тесей женится — и, конечно же, Ньют произнесёт на свадьбе пару традиционных тостов, даже не глядя на брата. Может, станет крёстным… Но Ньют не хотел. Не хотел, чтобы его семья и дальше оставалась тремя фортами-союзниками, а не единой крепостью.
— Прямо сразу — конечно же, нет, — мягко ответила целительница. — Но вы ведь всё равно можете попробовать. А сейчас прошу меня извинить, меня ждут пациенты.
Она развернулась, поправляя съехавшее с плеч пальто.
— Как вас зовут? — окликнул её Ньют. И когда она обернулась, добавил: — Должен же я знать, к кому обращаться, чтобы вправить нос.
— Сибилл, — улыбнулась целительница. — Сибилл Спенсер. Не хворайте, Ньют.
Сунув ладони в карманы лавандового пальто, она быстро спустилась по лестнице, чуть не столкнувшись с хмурым библиотекарем, извинилась и исчезла из виду.
Ньют схватил оставленный флакон с лекарством, пряча в ладони за спиной. Незачем будоражить любопытство старого библиотекаря.
— Нашли что искали, мистер Скамандер? — прохрипел библиотекарь. В руках у него была охапка тубусов, в которых хранили старые свитки.
— Да, спасибо за помощь.
— Я тут ещё нашёл несколько текстов, которые могут вас заинтересовать…
— Спасибо большое, — Ньют снял со спинки стула пальто, незаметно перекладывая флакончик в карман, — но я лучше завтра посмотрю. Мне надо спешить на работу. До свидания!
Библиотекарь покачал головой, когда Ньют пронёсся мимо. Конечно, ноги несли его совсем не в подземелье Министерства, не в маленький, без окон, кабинет Бюро переселения домовиков. Флакон, что он сжимал в кармане, придавал сил. Впервые за последние несколько дней Ньют не чувствовал тяжести воздуха, а морось и туман не казались такими уж отвратительными.
— Ньют!
Он почти налетел на волшебника, успев затормозить в последний момент.
— Какая удачная встреча!
— Здравствуйте, мистер Селвин, — вежливо кивнул Ньют, пытаясь обойти аврора. Тот, однако, очень ловко и непринужденно преградил ему дорогу.
— Не хотите ли составить мне компанию за чашкой чая?
— Извините, я очень спешу, — буркнул Ньют, напрягшись. Ему хотелось поскорее добраться до дома. До брата.
— Я хотел поговорить о Тесее, — произнёс волшебную фразу Селвин. Ньют тотчас навострил уши и прекратил искать глазами способы половчее обойти высокого аврора.
— Хорошо.
Вдруг это что-то важное? Вдруг это касалось ранения брата? Не стоит от такого отмахиваться.
— Я очень рад. — Селвин чуть отошёл, как бы пропуская Ньюта вперёд. Так авроры ненавязчиво сопровождают свидетелей. — Я полагаю, «Кошка» вам нравится больше «Котла»? Уютное местечко, как раз для молодёжи.
Ньют перестал рассматривать брусчатку под ногами и поднял взгляд на неожиданного собеседника. Несмотря на длинные седые волосы, Селвина нельзя было назвать старым. Глаза у него были ярко-карими, молодыми.