Идея пьянки с Барнсом заранее не нравилась Броку. Но сказанного не воротишь, не отказывать же только потому, что стоит на пухлые губы и нахальный взгляд серых глаз. Хотя если они до «Коломбины» догуляют, там можно Лукаса за жопу прихватить — и губы похожи, и глаза почти тон в тон. А так, может, Барнс насмотрится на разнузданное веселье начальства и сам откажется с ним работать.
Брок уселся обратно в кресло, сложил руки на груди и закрыл глаза. До базы оставалось минут тридцать лету.
Баки наконец убрал руку с так приглянувшегося ему колена Брока и задумался, как отмазываться от Стива. Но это было не страшно, тот, скорее всего, будет заниматься разбором миссии и ему будет не до Баки, который уже мог свободно передвигаться, после вызволения из лап Гидры прошло достаточно времени.
— Хорошо, командир, — кивнул Баки, — через два часа на выходе с базы.
Два часа прошли плодотворно. Баки на полном серьезе отскреб себя в душевой и даже побрился, не зная, какие мужики нравятся Броку больше, но понадеялся, что сам по себе хорош. Нашел в шкафчике приталенную темно-синюю рубашку и обтягивающие голубые джинсы, которые лежали там на всякий случай уже полгода, и собрав волосы в низкий хвост, отчего пряди падали на лицо, пошел на место встречи. Сегодня он собирался понять, какие мужики нравятся Броку, и есть ли у него шанс попасть в этот список.
О разговоре в джете он успешно забыл.
На парковке Брок с Джеком появились с десятиминутным опозданием. Оказавшись у машины, Брок облизал Барнса голодным взглядом, чувствуя, как рот наполняется слюной, и оскалился.
— Опа-па, Джеки, не будет у нас с тобой сегодня ни единого шанса. Ты смотри какая конфетка, — хохотнул он.
Роллинз прогудел одобрительно, хлопнул Барнса по плечу и обернулся снова к Броку.
— Брат, я на своей, а вы давайте мне в хвост пристраивайтесь, если хотите отдохнуть как следует.
Барнс был хорош. Ладный, широкий, с сильной шеей, ямкой на выбритом подбородке. Его хотелось разложить прямо на сидении, вытряхнуть из блядских тряпок (где только взял такие? Обычно как сиротка одевался — обнять и плакать), вылизать, отлюбить до звёзд перед глазами. Барнса просто хотелось.
— Золотко, ты на моей или тоже следом? — собрав волю в кулак, спросил Брок.
— Давай на твоей, отвезу тебя потом домой, — улыбнулся Баки, видя этот небезразличный взгляд Брока и надеясь на что-нибудь. — Или тебя с кем-нибудь. Я ж не пьянею.
Баки облизал Брока взглядом, хотел было чуть приобнять, но сдержался, не про него Брок Рамлоу, хоть и хотелось его до дрожи в ногах и звона в яйцах.
— Рассказывай, какие у нас планы на вечер.
— Вот уж не думал, что на блядки меня сам Зимний Солдат повезёт, — усмехнулся Брок, усаживаясь на водительское место.
До первого бара по пробкам добрались через четверть часа. Брок выложил Барнсу все. И про то, что хочет набраться, послушать хорошую музыку, пожрать мяса и потрахаться с первой симпатичной задницей, что предложит. Даже про Лукаса, своё возможное личное, рассказал. Отношений как таковых с барменом из «Коломбины» у них не было, так, приятные вечера, отличная выпивка и зажигательный секс, но именно Лукас был вполне реальным кандидатом, чтобы Броку захотелось остепениться, особенно после сегодняшнего.
Баки улыбался, смеялся и сочувствовал Броку, понимая, что не он тут правит бал, что придется смириться с тем, что у Брока кто-то есть. В первом же баре Баки взял литровую бутылку виски, нашел свободный столик и заказал все мясные блюда в меню.
— Угощаю, — объявил он, разливая выпивку по рюмкам. — Так что пить и не квакать.
Бар сменялся баром. Алкоголь пламенил кровь. Брок сыпал байками, громко смеялся, пробовал подпевать, уже не совсем различая лиц снующих вокруг людей. Он помнил, как переступал порог «Коломбины», помнил тёплую радостную улыбку Лукаса и чью-то руку у себя на бедре. Помнил вкусные губы, к которым с тихим стоном потянулся сам, горячую кожу под ладонью и грохот музыки в голове.
Брок был пьян и весел, Баки смотрел на него и тоже не мог не улыбаться, такого командира он видел слишком редко, чтобы не наслаждаться этим зрелищем. А потом само как-то получилось, Баки оказался слишком близко, попал в объятиях Брока, хотя, казалось, они предназначались другому, но он не мог упустить шанс. Пусть по пьяни, пусть потом Брок ничего не вспомнит, но хоть раз почувствовать так интимно именно того, кого так хочешь, хоть раз побыть открыто с ним… Баки словно в омут головой кинулся, прижался к губам Брока своими, поцеловал так, как давно хотел, как грезил ночами, сжимая в живой руке не желающий опадать от возбуждения член.
— Поехали к тебе? — тихо шепнул он на ухо разошедшемуся и щедрому на ласку Броку. — Повеселимся.
Дорога до машины, до дома, до спальни запомнились Броку смазанными цветными пятнами. Голова кружилась от искристого коктейля возбуждения, желания и вседозволенности. Он сам лез ладонями под рубашку своего сегодняшнего любовника, гладил обтянутые джинсой бёдра, чуть было не отсосал, пока тот сидел за рулем.
— В спальню! — скомандовал он. — Давай, детка. Сдохну, как хочу тебя всего.
— А как я тебя хочу, — выдохнул Баки Броку в шею, прижал к себе, забираясь руками под футболку, — как же я тебя хочу…
Сбывалась мечта: Брок в его руках, податливый, возбужденный, не считающий его машиной убийства, такой желанный. Забив на все, Баки подхватил его на руки и понес в спальню, уже предвкушая, как сейчас разложит его, разденет, вылижет.
Он не задумывался, вспомнит Брок об этой ночи или нет, это сейчас было не важно. Если вспомнит — Баки будет только рад, что можно больше не скрываться, ну а нет, — попытается заполучить командира себе всеми силами.
— Какой же ты сладкий, Брок… — шепнул Баки и бережно положил на кровать, нависнув над ним.
Одежда только мешалась, попадая под руки, не давая нормально касаться кожи. Брок рванул полы рубашки в стороны, хохотнув из-за ударившей в лоб пуговицы, и завис. Перед ним были самые охуенные сиськи из всех, что он видел.
— Идеально, — застонал он, дёрнул любовника к себе за шею, вжимая в себя, чувствуя правильную тяжесть. — Трахни, детка. Как я давно тебя хочу.
Брок и не замечал раньше, насколько Лукас похож на Барнса. Ладно глаза и губы, но и грудь, и тонкая талия с правильной твёрдой, словно каменная, задницей. Или все это было так только в пьяном угаре?
— Все будет, — Баки застонал от такого предложения, чувствуя стояк Брока своим не менее каменным стояком, — только не торопись, где у тебя… все, что нужно?
Баки вытряхивал Брока из одежды, давно скинув свою, потому что мешали эти ебаные тряпки чувствовать самого желанного на свете мужика. Не дожидаясь ответа, Баки сполз вниз, устроился рядом с кроватью, кладя ноги Брока себе на плечи, и вобрал в рот сочащуюся смазкой головку. И потерялся, утонул в ощущениях, понимая, что больше никто и никогда не будет таким желанным, как Брок. Таким вкусным, таким жарко отвечающим на ласки. Баки самозабвенно сосал, гладя Брока по твердому, идеальному животу, обводя пальцами пупок.
Реальность для Брока сместилась. Он горел в самом жарком пламени, гнулся в чужих уверенных руках, позволял мять себя, вертеть словно куклу. Сегодня хотелось именно такого удовольствия, на грани боли и чувственного сумасшествия.
Чужие губы на члене убивали, плавили кости, заставляя кричать, биться, придавленным к постели тяжёлой ладонью. Брок заскулил, дёрнулся, входя в жаркую влажную глубину рта на полную, и вывернулся, встал на четвереньки, выпятив задницу. Да, стыдно, да, по-блядски, но в данный миг хотелось именно так.
— Еби! Ну! Давай!
Баки длинно выдохнул, сам пьянея от чувственного удовольствия, от ощущения Брока под собой, от того, как тот бесстыдно подставился, от того, какой он жаркий, желанный. Баки прильнул ртом к открывшейся дырке, лизнул на пробу, провел пальцами, чувствуя, что Брока даже растягивать не надо, он уже готов, натянул резинку, вытащенную вместе со смазкой Броком, и потерялся в ощущениях, медленно входя в Брока, в такую желанную, много раз намечтанную задницу.
Тело пело от ощущений, Баки хоть и был трезв, как стекло, чувствовал, как кружится голова.
— Какой ты… — выдохнул он, войдя до конца, чувствуя эту жаркую тесноту, охватывающую его член, погладил по спине обеими руками, сжав плечи, уже готовый вбиваться в податливое тело.
— Бля-ядь, — длинно выстонал Брок, прижался грудью к постели.
Длинный, толстый член плавно вошел, растянул под себя так, словно не в первый раз уже трахаются, словно под Брока и был сделан. И это единственно верное движение стало началом конца. Брок сломался, отпустил самого себя, дал волю животному желанию подчиниться, принадлежать этому вот человеку. Пусть даже Барнс и грезился, отражаясь, словно брат-близнец, в другом.
Брок метался, бился под любовником, то яростно подаваясь назад, насаживаясь, навязывая свой собственный темп, то сдавался, падал на постель, позволял гладить спину, мять бока, теребить неожиданно чувствительные соски. Он то орал в голос, матерился на нескольких языках, сжимая член в себе, то тихо, умоляюще скулил, вздрагивал от каждого сводящего с ума движения.
— Детка, да! Давай, золотце! Ещё!
Это было форменное сумасшествие. Баки то позволял Броку вести, то жестко насаждал свой собственный ритм, чувствуя, как покорно Брок подчиняется. И снова дикая скачка. Баки сжимал бедра, стараясь не оставить синяков, хотя хотелось безумно. Он брал Брока, подчинял его себе, своей воле и своему желанию, чутко ощущая желания его самого, и сам подчинялся этим желаниям. Это был невероятный симбиоз, которого невозможно было достигнуть ни с кем другим.
— Ну же, Брок, — Баки вогнал в него член по самые яйца, натянул до предела, трахая короткими толчками, — кончи для меня!
Просить дважды не надо было, да и вряд ли Брок, даже если бы и захотел, сумел бы продержаться долго.
Громко, отчаянно всхлипнув, подавившись очередным стоном, Брок выгнулся, чуть не скинув со спины любовника, вжался всем собой в его каменно-твёрдую грудь и упал, безвольно раскинувшись на постели.
Этого Баки хватило с лихвой, чтобы тоже кончить, кусая губы, только бы не заорать от восторга, от того, как прекрасно ощущение сжимающийся вокруг члена задницы. Как охуительно, когда на твоем члене кончает давно намечтанный мужик, с которым хочется быть не только в постели, но и по жизни. Но, но, но…
Баки аккуратно вышел из Брока, его всего трясло от пережитого оргазма. Он скинул презерватив и повалился на Брока, впитывая его жар, его все еще тлевшее желание.
— Люблю тебя, — тихо сказал Баки, поцеловав Брока в плечо. Такого мужика невозможно было не любить.
Но Брок уже спал. Обняв подушку, отплыл в блаженной темноте, чувствуя себя абсолютно, невозможно счастливым. Его не мучили видения, совесть из-за погибших бойцов. Он не хотел разбираться с кем сейчас находится в постели. Брок был банально счастлив.
Пробурчав что-то нечленораздельное, он уткнулся носом в подушку сильнее.
— Спи, — Баки погладил Брока по спине, перевернул его, не боясь разбудить, укладывая удобнее в кровати, укрыл и прилег рядом, чтобы просто побыть вот так вот с ним наедине. И пусть Брок ничего завтра не вспомнит, но для Баки это был лучший секс за всю его жизнь. Он сам не ожидал, что Брок ему настолько дорог, что он его любит, но как получилось.
Поцеловав на прощание в чуть горчащие от выпитого губы, Баки быстро принял душ, оделся, недосчитавшись пуговиц на рубашке, и тихо ушел, закрыв за собой дверь.
========== 2 ==========
Брок открыл глаза, когда на прикроватном столике принятым сообщением пиликнул телефон, слепо нашарил его, поднёс к глазам и выматерился. Вот чего ему не хватало в восемь утра, так это новых скидок из пиццерии по соседству.
Повалившись обратно на подушку, Брок застонал.
Вчерашняя ночь почти не отпечаталась в сознании, осев где-то на периферии яркими вспышками удовольствия, прикосновениями, жадным голодным желанием, собственными гортанными стонами. По всему выходило, что набрался он знатно, раз вообще ничего не помнил, даже лицо любовника было как в тумане.
Брок перевернулся на спину, уставился в потолок, прислушиваясь к собственному телу.
Он. Вчера. Пил.
Много пил!
И где похмелье? Где вся та радость, что обычно обрушивалась на него после таких вот загулов? Где головная боль? Тошнота? Желание застрелиться? Ничего не было, вообще ничего. Лишь немного ныли спина и задница, Брок запустил руку под одеяло, коснулся пальцами всё ещё растянутого чувствительного входа.
Блядь.
То-то Лукас, если это, конечно, он, был рад.
Брок сел, спустив ноги на пол, потёр лицо.
Сожалеть было не о чем. Он был совершенно свободным человеком, не обязанным никому и ничем. Он мог пить, воевать и трахаться с кем угодно, не чувствуя себя виноватым, не думая, что задевает чьи-то чувства. Ему было хорошо, о да! Такого секса ещё не было ни с кем. Алкоголь ли тому виной или собственная фантазия, примерившая на безликого любовника образ Баки Барнса? Брок не знал. Да и не хотел копаться в этом всем.
Поднявшись, он скосил взгляд на постель, на чёрную маленькую пуговку около подушки, улыбнулся. Вроде мелочь, а словно место застолбили. Вот только использованный презерватив на полу не обрадовал.
— Лукас, ты свинтус.
Быстро обмывшись и позавтракав, Брок привычно подхватил ключи и телефон со столика около двери (пусть он и не помнил как они там оказались). Он-то думал, что будет помирать половину утра, но раз жив и вполне здоров, то можно и на работу. Заодно и Страйк покошмарит в преддверии показательных стрельб.
***
Баки не ложился, он приехал домой под утро, долго гуляя по городу, впитывая в себя все, что произошло между ним и Броком, и надеялся, что будет просто на службе. Он клял себя, что поддался минутной слабости, что нельзя было трахать бессознательного Брока, что это почти изнасилование, но потом плюнул, признал, что ночь была феерично хороша и жалеть не о чем. Главное, чтобы Брок не узнал, кто ж его трахнул. С этим было просто, а вот с чувством, которое теплилось в сердце Баки, просто не было.
Придя утром домой, Баки разделся, кинув испорченную, хоть и классную, рубашку в мусорку, и развалился на кровати. На службу было не надо, он отдыхал после миссии, но чтобы не сидеть дома, стоило сходить, устроить пару спаррингов со Стивом, показное выступление для Страйка. А еще пересмотреть запись, которая была только у него, где Брок впал в транс. Нужно было понять, что случилось. Прижать Брока к стене и выпытать все, что с ним произошло. А еще вдохнуть его запах, снова почувствовать его рядом.
Это было страшно — так зависеть от человека, но Баки понял это только сейчас. Он облажался, поддался желанию, теперь ему и расхлебывать.
***
На Базе было предсказуемо тихо. Участвовавшие во вчерашней миссии бойцы отсыпались дома, а остальная часть отряда разбрелась по залу, занятый каждый своим тренажером.
— О, командир, — поздоровался Лютик. — Ты чего здесь? Не спится? Смотри, а то заподозрят в трудоголизме, потом не отмажешься.
Хлопнув его по плечу, Брок скрылся у себя в каморке.
Надо было сесть и вспомнить все то, что видел, проанализировать спокойно без нервов и эмоций.
Он видел собственную смерть и смерти всех, кто был с ними на миссии, чётко видел, чувствовал запах гари, жар пламени, боль. И это не могло быть простой фантазией уставшего разума, слишком реальными были ощущения. Брок поклясться мог чем угодно: не одерни он Рассела — они бы погибли с вероятностью в сто процентов.
— Можно? — заглянул без стука к Броку Баки, успевший уже встретиться со Стивом, доложить ему все, что нужно и отправиться в свободное плавание, так как имел законный выходной.
— Да заходи, — усмехнулся Брок. — Чего уж там?
Напоминать про вчерашний вечер Брок не стал. Он не знал, на каком моменте пьянки Барнс отсеялся от их компании, и вообще, что было после третьего бара и вспоминать не хотел, если честно.
— Спасибо, что взяли с собой, — Баки улыбнулся, плюхаясь на разъебаный диван, — давно так не веселился.