— Если этот воздыхатель не Брок Рамлоу, то я пас, — рассмеялся Баки. Вот он и нашел, кому рассказать о своей любви. Никогда не думал, что это будет Мэй, вообще не предполагал, что хоть кому-то расскажет, но приближение смерти меняет взгляды…
— То есть… — Мэй удивлённо округлила глаза, покосилась на запертую дверь. — Обалдеть как интересно все в мире устроено. А чего молчишь тогда? Вот уж кого не смогла бы заподозрить в стеснительности.
— Это не стеснительность, — вздохнул Баки. — Знаешь, даже Зимний Солдат боится быть отвергнутым. Тем более, я слышал, что он кому-то назначил свидание на этот вечер. И если бы не вся эта херня, он бы на него пошел. Или, думаешь, стоит попытаться? Вот так, с полтыка подойти и выводить, что я его люблю-не могу, хочу с ним провести остаток жизни? — Баки рассмеялся, не так уж много у них той жизни осталось.
— А, с Лукасом? — переспросила Мэй. — Ты вообще видел Лукаса? Твоя копия, только цивильная, гражданской фильтрации. Сегодня, когда Брок на базу вдруг явился жизнью довольный и после того, как они тебя выпить с собой взяли, мы уж обрадовались — свершилось! А оказалось, что показалось, и снова появился Лукас. — Она вздохнула, глянула на часы и тут же спохватилась. — Пойдём ужинать, всё скорее всего готово.
— Я с Броком переспал, — решил добить Мэй Баки, — только он этого не помнит. И я боюсь, что узнав, он меня прибьет.
— Какие же вы оба бедовые, — восхитилась Мэй, сползла с постели, потянулась, почти доставая кончиками пальцев до потолка. — Сначала еда, а потом… не знаю, на кофе с булками позови, что ли.
Кофе с булками… Вроде бы было просто: подойди, расскажи, что нравится, предложи булку, которые и так ему притащил, и все будет хорошо. Ровно до следующего видения. Ровно до того, что будет завтра. Может быть, он и попробует. Может быть.
Брок был хмур, устало сидел за столом на кухонном островке и заматывал обожженную ладонь. Снова головная боль снова напомнила о том, каким были вчерашний день и вечер, пьянку и горячую ночь с любовником, а так же сегодняшний день, добавивший неприятностей в общую копилку, никак не улучшая настроение. Глупо хотелось запереться в своей комнатке с пекановыми булками и бутылкой сухого вина и не реагировать на происходящее до самого утра, но желаемому не суждено было сбыться.
Он глянул на притихшего в углу Веласкеса и скривился. Второй Таузиг, такой же везучий.
— Иди жрать уже, чудовище криворукое.
Баки уселся за большой стол рядом с Мэй, ведя себя как истинный джентльмен, даже стул ей отодвинул. В таких вот мелких действиях проще было забыться, не окунаться в тот пиздец, в котором они все сейчас были.
Но все равно, Баки посматривал на Брока, улыбался ему, передавая соль, норовил коснуться пальцев, почувствовать его снова хоть так. А вот Брока все бесило, ну просто всё: как стучали вилки о тарелки, редкие негромкие разговоры, даже прикосновения Барнса словно током били прямо в мозг, напоминая о том, что Брок вообще-то пообещал сам себе прекратить все эти пиздострадания, определиться по жизни с тем же Лукасом, например.
Вытерев губы салфеткой, Брок смял ее и бросил в тарелку.
— Всем приятного аппетита и определитесь, кто посуду моет. Веласкес, за мной, ебать тебя буду.
Веласкес тяжело вздохнул и поднялся.
— Да, приятного всем.
Вот и поговорил…
Баки хотел тормознуть Брока, рассказать ему, что… Ну а что рассказывать? Что трахнул его полубессознательную тушку, и это было круче любого траха за всю его жизнь? Можно, конечно, вот только для этого надо, чтобы Брок был один, чтобы не ебал Веласкеса, чтобы не был занят раздачей пиздюлей и плюшек, чтобы хоть чуть-чуть не думал про того, кто будет следующий.
Но все равно решил провести вечер с Мэй, рассказывая ей байки про них со Стивом, про то, что не знает никто в ЩИТе о Зимнем Солдате, развеивая разные слухи.
========== 4 ==========
Утро Брок встретил в растрепанных чувствах и совершенно невыспавшийся. Веласкес, скотина, так храпел, не чета тому же Таузигу, что хотелось взять судьбу в свои руки и пристрелить идиота. Брок не знал, как сумел сдержаться, продержавшись без сна почти до самого утра, а потом, когда тот проснулся, приказал сесть ему в изголовье, а сам улёгся, устроив голову на бедре прибалдевшего от такой перспективы Веласкеса.
— Дёрнешься куда — сам придушу, понял? — рявкнул Брок, чувствуя, что уже не в состоянии держать глаза закрытыми.
— А поссать если? — возмутился Веласкес.
— В кулак сожми и терпи. Я терпел и всю ночь тебя слушал. Вот и ты терпи.
Баки остался у Мэй, которая оказалась доброй женщиной и не стала гнать несчастного влюбленного идиота куда подальше, так что уснули они за разговором поздно. Но проснулся Баки рано, улыбнулся спящей в подушку Мэй, вспоминая сестер, и тихо свалил. Не искать же в такую рань Брока, чтобы вывалить на него признание о своей неуёмной тупости и остром желании командира себе присвоить. Он бы точно такое не одобрил.
Но когда он проходил мимо комнаты и услышал голос Брока, то не смог пройти мимо.
То, что он увидел, было верхом комизма. Веласкес сидел и не знал, куда деть руки, ноги и вообще всего себя, пока Брок устроил на его бедре голову и сладко спал, или пытался. Почему все должно было быть именно так, Баки не знал, а поэтому тихо спросил у Веласкеса.
— Ты чего тут в подушку играешь? — потому что точно знал, что такое поведение Броку свойственно не было, не использовал он бойцов в виде подушек.
— Храпел ночью, — с отчаянием в голосе просипел тот, покосился на завозившегося Брока и опустил ладонь ему на голову, погладил и даже улыбнулся, когда Брок наконец успокоился.
Подойдя, Баки решил рискнуть, но поменяться с Веласкесом местами. Он просунул под голову Брока руку и одними глазами приказал Веласкесу сваливать на соседнюю койку, пока он держит, словно мину, голову Брока. Он сам хотел так сидеть рядом с командиром и поглаживать его по голове. Как прошлой ночью, когда Брок уже спал, а Баки смотрел на него и гладил по голове, ерошил волосы…
— Садись туда и сиди тихо, понял? — очень тихо спросил Баки.
Веласкес закивал и тут же смылся подальше от долбанутого командира Страйка, затих на принесённой специально для него раскладушке, уткнувшись носом в мобильник. Брок снова завозился, перевернулся на другой бок, буркнул что-то маловразумительное, обнял Барнса рукой поперёк поясницы и уткнулся носом в живот, жарко дыша рядом с пупком.
Баки тихо-тихо заурчал от наслаждения Броком, который был к нему так близко, обнимал его. Но Баки понял, зачем тут Веласкес, поэтому полностью отрешиться от всего и наслаждаться жарким дыханием, от которого член стоял как каменный, не мог. Он зорко следил за бойцом Браво, чтобы с тем не случилось какой-нибудь ахинеи, как с Расселом.
Проснулся Брок на удивление выспавшимся и отдохнувшим, тело не ныло от не самой удобной позы, голова не болела, да и снилось что-то лёгкое, почти невесомое, незапоминающееся поэтому.
— Знал бы, что ты такой удобный, давно бы затянул в свою койку, — не открывая глаз, мурлыкнул Брок, потянулся всем телом.
— Я совсем не против оказаться в твоей койке, — с лёгкой усмешкой сказал Баки, погладил Брока по голове и плечу, забрался руками в волосы. — Просыпайся, у нас сложный день.
И плевать было Баки на присутствие Веласкеса, когда Брок вот он, теплый, рядом, как упустить возможность потрогать его.
Вздрогнув, Брок открыл глаза, сполз с колен Барнса.
— Ты тут что делаешь? Веласкес где?
— Тут я, — подал голос тот, помахал рукой со своей раскладушки. — Теперь я могу поссать сходить? Или снова в компании с кем-то из вас, голубки?
То ли Брок ещё не до конца проснулся, то ли никак не мог перестать тупить. Он помнил, что точно засыпал на коленях Веласкеса, но как тут оказался Барнс, да ещё почему трогал его, гладил вот, понять никак не получалось, не укладывалось оно в голове. Не сходились грани никоим образом, сколько Брок всё ни крутил в голове.
— Брок, отпусти его в сортир, — попросил Баки, потому что собирался сделать самую дурную вещь в жизни. — Ничего с ним за пять минут не будет.
— Вали, — разрешил Брок и тут же поправился, — только быстро. Подохнешь там — можешь не возвращаться.
Веласкес тут же подхватился и поскакал на кривых ногах в сторону уборной.
Баки решил ничего не говорить, а просто сделать. Он схватил Брока, прижал к себе и впился в губы своими, как тогда ночью. Застонал от ощущения, пронизывающее его, прижал Брока сильнее, ещё сильнее, не вырваться, и целовал, как давно хотел. Да Брок и не думал вырываться. Зачем задавать вопросы, требовать объяснений, когда такое счастье непонятно с чего привалило? Пользоваться надо.
Он обнял Барнса в ответ, вплёл пальцы в волосы, как всегда хотелось, дёрнул не сильно и застонал в сладкие губы.
В сердце творилось невероятное. Вспыхнувшая вмиг надежда воспламенила всего Брока разом, отодвигая на задний план и странные события, и собственные видения, и желание защищать. Здесь и сейчас был только Барнс.
— Как же я хочу тебя, — простонал Баки. — Всего тебя только себе, а ты все бегаешь. Не убегай больше.
Баки целовал, шептал какую-то нежную чушь и снова целовал, наплевав на все. Абсолютно все. Даже опасность и близость смерти отошли на второй план. Он горел, пылал и плавился от тепла Брока.
Сердце Брока дрогнуло, он прижался сильнее, как в висок ввинтилась знакомая головная боль, стирая краски мира, высвечивая что-то слева. Повернув голову, Брок увидел, как распахнулась входная дверь, Веласкеса с белым полотенцем на шее, его удивлённый взгляд, раскрытый рот. Вот он запинается о невысокий порожек и падает, да так неудачно, что висок приходится именно на железный борт раскладушки.
— Блядь! — рявкнул Брок, снова обрывая видение, дёрнулся из хватки Барнса, сам валясь на пол, как раз в тот момент, когда распахнулась дверь, и время понеслось вскачь.
— Надеюсь вы не трахаетесь, — с улыбкой произнёс Веласкес и запнулся за несчастный порог, полетел вниз, прямо на Брока, больно ударяя ему в солнечное сплетение локтем, чуть-чуть не доставая головой в этот раз до койки.
Где-то в углу разочарованно вздохнули.
— Брок! — успел выкрикнуть Баки, вздергивая Веласкеса вверх, убирая со своего мужика. — Блядь, Веласкес, хули ты такой ловкий-то.
Момент единения был упущен, Веласкес, как подумалось Баки, спасён, значит день уже удался.
— Чего же ты такой тяжёлый? — застонал Брок, помогая спихнуть с себя Веласкеса. — Зато, блядь, живой… не сильно героично подохнуть, пробив голову о раскладушку, согласись?
— Ага, — кивнул Веласкес, выпучив глаза на своего спасителя. — Это… спасибо.
Брок тяжело поднялся, потёр солнечное сплетение.
— Значит, сегодня на кухне дежуришь ты!
Баки поднял Брока с пола, отряхнул и поставил рядом с собой. Посмотрел на Веласкеса, явно мешающего их с Броком взаимоотношениям, а потому глянул на него взглядом Зимнего Солдата в надежде, что тот испугается похлеще взглядов командира Рамлоу, и съебется куда-нибудь подальше, чтобы они с Броком могли продолжить начатое.
Веласкес оказался сообразительнее, чем думал Брок, и умелся осваивать кухню уже самостоятельно. По идее, его уже можно было отправить домой, но Броку все равно было как-то неспокойно, пусть он и уяснил правила игры. Но мало ли что, а так — все под присмотром. А ещё был Баки Барнс, мужик, от которого все внутри сладко сжималось, превращая мозг в розовое желе, норовившее вытечь через уши.
Стоило двери захлопнуться, как Брок обернулся к Барнсу… к Баки, даже рот открыл чтобы что-то сказать, но плюнул на все объяснения, дёрнул его на себя, обнял.
— Если ты скажешь, что сейчас здесь только потому, что мы можем сдохнуть — пристрелю.
— А можно я ничего не буду говорить? — предложил Баки, провел пальцами по небритой щеке, задевая подушечкой большого пальца губы. Он смотрел в глаза Броку, теперь уже не пытаясь там ничего найти, словно Брок уже знал все, что он мог бы ему сказать. Словно они давно были вместе. Оставался только один момент, о котором стоило сказать сейчас. — Позавчера ночью… С тобой был я.
— И раз ты здесь — я был хорош, — прыснул Брок.
А вот теперь все стало на свои места, и пуговица, ведь Лукас никогда на памяти Брока не носил рубашки, и собственное чувство нереальности после ночи. Одно было жаль — сам Брок ни черта не помнил, кроме каких-то малозначимых отрывков.
— Учитывая твое состояние, — хмыкнул Баки, — ты был на высоте. Брок, если захочешь, я никуда от тебя не денусь. Даже переживу эту чертову неделю и тебе не дам загнуться.
Баки снова провел пальцем по губам Брока, так они манили. Еще больше манило все остальное, но Брока неплохо было бы умыть, да самому принять душ, если они собирались заняться чем-то большим, чем просто обнимашки на кровати. Хотя… Время было не то, чтобы забить на всех и трахаться, но очень хотелось. Баки просто взял и прижал Брока к себе, положив голову ему на плечо, этого было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым.
— Если захочу? Загнуться я тебе не дам в любом случае, понял? — шепнул ему Брок в самое ухо. — Ни сейчас, ни в другое время, какими бы отношения у нас ни были на тот момент. Да и я помирать не собираюсь, рановато, не находишь?
Брок оскалился в лучшей своей манере, хоть и страшно кривил душой. Он не знал, как всё решить так, чтобы никто не пострадал. Нельзя было расплатиться за жизни своих чужими. Одно дело всякие идиоты, лезущие против ЩИТа и правительства Штатов, а совсем другое обычные горожане. Легко ли нажать на курок и убить булочника, только потому что это может спасти тебе жизнь? В глаза глядеть и убивать?
И Страйк думал точно так же.
Брок ведь поговорил с ребятами, объяснил им ситуацию и возможные выходы из неё, и на убийство не подписался ни один из них, что не могло не радовать. Да, они были в чем-то отморозками, но не совсем же конченными людьми, вот и выходило, что спасти всех можно, но для этого придётся жертвовать собой, хотя именно сейчас умирать хотелось меньше всего.
— А у нас отношения? — глупо хихикнул Баки, изображая из себя недалекую девицу, но быстро перестал, предложив: — Может, поплескаемся вместе? Просто поплескаемся. Я потру тебе спинку…
Баки был уверен, что они выживут. Все. Иначе и быть не может. Брок всех вытащит, а он, Баки, вытащит Брока, если тот не сможет выкарабкаться сам. Для этого и нужны друзья, товарищи и дорогие сердцу люди.
Баки размышлял над всем этим, и решил для себя, что если не найдется способ всех спасти без жертв, то он застрелит кого-нибудь рукой Брока, выдернет его из круговорота смерти, заставит жить, даже если у самого не получится выгрести. Можно было так сделать для всех, но Брок не все, Брок важнее, его жизнь Баки собирался сохранить любой ценой.
— Спинку потереть — хорошо, — наконец расслабился Брок, выпутался из жарких объятий, потянулся, поскрёб волосатый живот. — И даже нужно.
На что-то большее, чем лизаться под душем, Брок не претендовал, все же голова сейчас была забита совсем другими проблемами и отвлекаться даже на минет было неправильно, да и хотелось большего и сразу. А вдруг Барнс возьмёт и передумает? Но всё-таки сначала дело.
Сегодня с ним в комнате должен был ночевать Роллинз. Брок усмехнулся. К концу недели все его бойцы, нисколько не слукавив, смогут рассказать, что прошли через спальню командира. Вот так вот и делается репутация, даже такая неожиданная.
Если говорить о желаниях Баки, то он хотел Брока всего, и не важно, как именно, просто быть рядом, словно чувствовал, что его время истекает, и есть чуть меньше недели в этом уютном, почти загородном доме, чтобы побыть близкими, ведь потом может уже и не быть. Вдруг смерть не удасться обмануть, вдруг она все равно прибьет их, только не так быстро, и Брок не узнает, кто будет следующим?
— У меня нет полотенца, — сказал Баки, присев на краешек кровати Брока. — И сменной одежды. Пусти меня сгонять до дома, сегодня же не мой день.