Баки смеялся, потому что Стив однажды уже хотел сходить проверить, не обижают ли там его лучшего, наверное, единственного друга, почти родственника, Баки Барнса, совершенно забыв, что страшный Зимний Солдат может кого угодно сам построить без посторонней помощи.
— Вот ещё не хватало, чтоб ещё и в моем зале Роджерс драл меня во все щели, брифингов хватает. — Брок чиркнул по горлу и закрутил вентиль. — Лучше я с вами как-нибудь сам, или ты его пригласить хочешь к нам в койку?
— А тебе бы хотелось? — совершенно серьезно спросил Баки, вытирая волосы полотенцем, почти полностью скрывшись под ним, поэтому голос звучал приглушенно.
— Так, давай сначала ответишь ты, чтобы я знал заранее, чем вся эта история может аукнуться, — осторожно попытался вернуть разговор в нужное русло Брок.
Если Барнс скажет, что ему нужен и Роджерс, придётся как-то смириться и попробовать взглянуть на всеамериканский символ под каким-нибудь другим углом кроме как «подчиненный — начальник», пробовать как-то от него возбуждаться или давать Барнсу играться в их постели с другим мужиком, самому при этом не принимая никакого участия в увеселениях.
— Стив у нас по девочкам, — Баки вытащил голову из полотенца, — так что успокойся, я так, просто спросил. А то вдруг ты мечтаешь о начальстве, а достался тебе я.
Баки рассмеялся и снова полез к Броку с обнимашками, чтобы уже закрыть тему Стива. И чего он точно не хотел, так знать ответ на последнее предположение.
— Тьфу на тебя, — выдохнул Брок и вывернулся из объятий. — И давай уже выбираться из душа, а то я скоро жабрами обрасту и квакать начну. Давай-давай, надо ещё Веласкеса от кухни отогнать, а то его кашей можно шпаклевать запросто, сто лет продержится.
Броку в кои-то веки было легко и спокойно, он хлопнул ладонью по любимой заднице и выскочил в коридор, уворачиваясь от железной пятерни. И там замер. Вот что с ним? Откуда эта весёлая бесшабашность? Они вроде как сюда “умирать” приехали, предположительно, но в крови бродило хмельное веселье, хотелось тискать Барнса, завалиться с ним на койку, включить фильм и забыть про него через некоторое время, отогреваясь в чужих объятьях.
— А я люблю купаться, — Баки тоже завернулся в полотенце и пошел за Броком, посмеиваясь. — У нас со Стивом джакузи есть, но пользуюсь только я, а Стив, как истинный суперчеловек, тратит ровно семь минут на душ и пять на вытирание вместе с одеванием.Так что, если ты не любишь сидеть в ванне, я очень расстроюсь.
Они дошли до комнаты Брока, где Баки тут же вытащил свою любимую домашнюю футболку, которая, казалось, состояла из одних дыр, и пляжные шорты. Бельем он пренебрег. Баки вообще после того, как вернулся, был в очень хорошем настроении, ведь им с Броком никуда не надо было целую неделю, а что мир попытается очень изощрённо прикончить каждого из них, так это мелочи. Работа на дом.
— Даже не знаю, ванны у меня нет, только душевая кабинка.
Ужинали пиццей и газировкой под просмотр каких-то пошлых комедий, благо монструозного размера диван в общей комнате позволял рассесться всему Страйку разом, а сейчас и не все были то, так что Брок уложил Барнса головой к себе на колени и на весь фильм выпал из реальности, перебирая тяжёлые шёлковые пряди волос.
Первые минут десять Баки ещё пытался смотреть фильм, но руки Брока в его волосах убаюкивали, принося покой, и Баки закрыл глаза, только слушая происходящее, иной раз приоткрывая один глаз, чтобы глянуть, что же там происходит. Очнулся он, когда фильм кончился, потому что почувствовал вокруг себя шевеление расползающегося Страйка.
Надо было отдать бойцам должное, они вели себя, словно были в отпуске, а не лежали под нависшим над ними мечом, который в любой момент мог снести им головы. Похоже, все здесь присутствующие просто настолько привыкли, что смерть стоит у них за плечом, что уже не замечали ее. Баки так точно не замечал.
— Все уже закончилось? — зевнув, спросил он Брока и перевернулся, утыкаясь носом ему в живот. — Теперь тебя можно тащить в гнездо и трахать?
И тихо рассмеялся.
— Ага, если Таузиг согласится со свечкой стоять, — хохотнул Брок. — Сегодня его очередь с нами в комнате спать.
========== 5 ==========
Ни утром, когда Брок проснулся на удивление отдохнувшим, хотя Барнс отлежал ему все части тела разом, и даже богатырский храп Таузига не сумел помешать здоровому сну, ни днём ничего не происходило такого, что можно было отнести к видениям.
Брок задолбался таскаться за ним следом, даже в сортир одного не отпускал на всякий случай, с каждым прошедшим часом нервничая всё сильнее и сильнее, он даже изменил собственному правилу — никогда не курить в бункере, прикончив за день целых две пачки.
— Успокойся, — резко сказал Баки, который устал наблюдать за метаниями Брока. — Сядь, махни рюмку и поцелуй меня. Не попустит, но хоть отвлечешься от несчастного Таузига, которого ты уже не только задолбал, но и перепугал не на шутку.
Может, слова и были резкими, но Баки при этом нежно поглаживал Брока по животу, обнимая со спины. Он понимал, что Брок пытается спасти каждого, потому что так должен делать любой командир, который сплотил свою команду, который ради своих на все пойдет, но это не отменяло того, что загонять себя просто не имело смысла. Будет видение — будет и реакция, а так…
— Таузиг, знаешь, иди ляг на диван и читай книжку, — приказал Баки, которому тоже надоели эти метания по всему бункеру. — И не жри ничего, так тебя точно не убьет.
— Не дышать, не моргать, — буркнул Таузиг, укладываясь на диван прямо под торшером с книжкой.
Брок выдохнул, погладил Барнса по рукам и тоже утащил его на диван.
— Посиди, пойду горячий шоколад сварганю с горячими бутербродами.
Ему надо было чем-то занять руки, но переключаться Брок откровенно боялся, чтобы не прощёлкать тот самый момент, когда ещё можно что-то сделать. Хорошо хоть кухонный остров был достаточно открытым, чтобы видеть прекрасно и общую комнату, и диван, и режущихся в другом углу в покер Роллинза и Глазго.
— Да как же он меня бесит! — рявкнул Таузиг, заставив Брока вздрогнуть, чуть не отчекрыжив себе половину указательного пальца.
— Что ты там разорался?
— Да лампа эта идиотская! — буркнул Таузиг и поднялся с дивана, присел рядом с мигающим торшером, протянул руку.
Брока обдало холодом, снова Брок ощутил прикосновение к плечам ледяных рук и тихий голос на ухо, приказывая смотреть не отрываясь. Мир вокруг выгорел, смазался, выделяя Таузига яркими красками, протянутую к искрящейся слепящими голубоватыми искрами розетке руку. Электрические росчерки поползли по руке, прямо к сердцу.
— Нет! — заорал Брок, подался вперёд, перемахивая одним прыжком через стол, но понял — опаздывает!
Баки ждал этого, специально приказал Таузигу сидеть на том месте, потому что успевал, чтобы ни произошло, успевал. И когда глаза Брока только подернула пелена следующего видения, он молниеносно оказался рядом с Таузигом, откидывая того от розетки. Тряхнуло обоих дай боже, но Баки был привычен к электрическому току, но тут же, пока еще никто не успел очухаться, принялся делать Таузигу непрямой массаж сердца, чтобы не дать этой мышце встать колом от удара. Несильно пахло горелой плотью, но это было полбеды.
— Звоните девять-один-один, — приказал Баки, слыша, как треснуло ребро, но сердце не собиралось восстанавливать свой обычный ритм, выдавая какие-то прерывающиеся стуки. Баки чувствовал, что сейчас жизнь бойца Брока в его руках, и не мог облажаться. Они не потеряют никого. Больше никого. Баки качал и качал, зная, что сейчас только у его хватит сил и терпения дождаться парамедиков.
У Брока подкосились ноги. Он слышал, как Глазго чётко и спокойно давал указания скорой, куда ехать и что их ждёт здесь, рядом опустился Роллинз, тряхнул Брока за плечи, приобнял.
— Он справится, Джон сильный.
Страх отступал, придавливая отупением, выжигая любые эмоции, не давая двинуться, даже переползти на диван, а не отсиживать задницу на полу. Брок видел, как умирают люди, сам не раз нажимал на спусковой крючок, душил, сворачивал шеи, вспарывал глотки, но никак не мог привыкнуть к тому, что умирают и свои, вот так вот глупо, буднично. Да, Барнс успел. Это подтвердил и забравший Таузига парамедик, но легче не делалось.
— Пойдем со мной, — Баки поднял Брока с пола, обнял за плечи повел в его спальню. — Все хорошо, Брок. Все будет хорошо.
Баки утащил Брока в постель, устроил, положив голову себе на плечо, обнял, закинув руку и ногу на грудь и бедра, и невесомо поцеловал в висок.
— Давай ты поспишь, а? — предложил он. — Я не знаю всех этих нужных слов, которые должно говорить в таких ситуациях, так что помолчу.
Баки казалось, что к концу этой недели, даже если никто не умрет, Брок будет выжат как лимон, и хорошо, если глаз не будет дергаться. Он был бы рад облегчить его участь, но понятия не имел, как это сделать, поэтому просто решил побыть рядом.
— Ты разбуди, если что, — попросил Брок, прижался губами к шее, съехал чуть пониже, укладывая голову Барнсу на грудь.
Плохо, особенно после сегодняшнего, так говорить, но Брок был отчасти даже рад всему этому пиздецу. Пусть каждый из них мог тысячу раз умереть самой нелепой смертью, но зато рядом Барнс: лежал, грел своим теплом, стараясь как-то успокоить и сказать не зная что, разве в этом нет ничего? Сколько бы они вокруг да около бродили бы? Брок уж точно не пошёл бы выяснять, возможно ли хоть что-то между ними. Рисковать получить в зубы? Запросто. А вот работу терять не хотелось, прижился, да и предмет воздыхания вот он, всегда на виду. Начал бы, скорее всего, встречаться с Лукасом, предложил съехаться, разочаровались бы в друг другу и разбежались. Очень закономерный исход. Да и неправильно это — хвататься за образ, кальку с того человека, что действительно дорог.
Брок завозился, обнял Барнса поперёк груди.
В голове вертелись все те глупые, пафосные слова, говорить которые Брок не умел совершенно. Они ему казались ненастоящими, слишком приторными, даже какими-то сериальными. С живыми людьми не так надо.
Баки лежал, прикрыв глаза, дул Броку в макушку и зорко следил, чтобы следующий смертник сидел на раскладушке и никуда не шарился. Плевать, что Таузигу уже досталось, смерть могла подстерегать их в любой момент.
Если откинуть общую ситуацию, которая собрала их всех вместе и толкнула Баки в объятия Брока, то было даже хорошо. Вот он, такой сильный, крепкий, но при этом нежный и мягкий, лежит сейчас рядом, сопя в шею, и не кажется даже, что это стальной Брок Рамлоу, способный жрать гвозди, заколоченные им же одним ударом, это просто Брок, живой, чувствующий и, самое главное, устающий от всякого пиздеца человек, с которым хочется быть вместе, провожать закаты и встречать рассветы, отдыхать, плюхаясь в бассейне и жрать мясо, приготовленное на гриле.
Баки лежал, прикрыв глаза, аккуратно обнимая Брока, и зорко следя за тем, чтобы ничего странного не происходило.
Он уже выяснил, что беда приходит откуда не ждали. Нелепая, дурацкая, а потому почти непредотвратимая смерть. Броку приходило что-то навроде видений, но сейчас он спал, и Баки должен был следить за тем, что происходит.
— Если заморгает лампочка, ты мне скажи, — негромко сказал Баки следующей жертве. — В душ не ходи, да и ссы лучше в баночку.
— Прямо при вас, мальчики? — белозубо улыбнулась Мэй, вытянувшись на раскладушке. — И вообще, если командир спит, — она покосилась на Брока, — то по нему ходить можно. На операциях он дремлет, пока добираемся до места — наблюдает за обстановкой в полглаза, а сейчас спит.
Она потянулась, перевернулась на бок, подперев голову ладонью.
— Хотела сегодня в оружейке порядок навести, раз не мой день, но, видимо, уже не случится.
— Нда, — хмыкнул Баки, — с баночкой это я погорячился. Ладно, сортир в твоем распоряжении.
Баки обрадовался, что не разбудит Брока и немного перелег, чтобы удобнее было смотреть на Мэй, раз его мужик (с каких это только пор он стал считать Брока своим?) сладко спал, уебанный за день ожиданием пиздеца.
— Ну что, у нас снова есть время пообщаться, — Баки улыбнулся. — Расскажи мне про командира, а то я имею все шансы облажаться.
— Нашёл у кого спросить, — фыркнула она. — Мы командира все любим наивно и нежно, так что глубоко пристрастны. Но рассказать всё же могу. — Мэй ненадолго задумалась, постукивая кончиками пальцев по подбородку. — Он не терпит лжи, никакой, никогда и ни от кого. Все начинается с малого. Хотя сам затирать начальству может с серьезным видом абсолютно любую дичь. И ведь поверят, но в семье или отряде — нет. Плохо такое кончится.
— Не собираюсь я ему врать, — почти возмутился Баки, а потом крепко задумался, так уж и все он может говорить Броку, особенно если это касается его, Баки Барнса, миссий. С другой стороны, всегда можно сказать, что засекречено, это снимало вину за ложь, да какая это ложь? Это скорее недоговаривание… А, не хотел Баки сейчас об этом думать. — Знаешь, он такой мягкий, такой… Я его таким не знал, не предполагал даже, что Брок может быть таким, чтобы спать у меня на плече, ни о чем не заморачиваясь, даже о том, что это кто-то увидит из вас. Что вообще дал мне шанс быть с ним.
— Разве многие берут на себя труд узнать о человеке что-то большее чем то, что он показывает? — без тени улыбки спросила Мэй, покачала головой. — А мы с ним очень давно. Ещё до ЩИТа. И каждому есть, что рассказать. Матери Джона он операцию из личных денег оплатил в Израиле, она до сих пор только потому и жива. Меня от тюрьмы отмазал, хотя знал не так и хорошо, да и потом тоже помогал сильно. Глазго с Лютиком ведь сошлись уже в отряде, долго хоронились, не принято же, боялись, погонят, но женаты уже восемь лет. Брок такой, какой он есть: вредный, упёртый как баран, злой местами, в чем-то жестокий, но он наш.
— И такому дружному семейству вдруг выдали меня, — хохотнул Баки, — и ладно просто отмороженного на всю голову…
С Броком Баки работал уже год, даже больше, но при этом не подружился ни с кем, предпочитая одиночество. А на самом деле он просто забыл, как это — быть с людьми, хотя и скучал по обществу.
— Ты у нас проблемный «ребёнок», — поддержала Мэй. — Но в то же время ты здесь.
— Я не проблемный, я ушибленный, — хохотнул Баки и погладил завозившегося Брока по голове. — А так со мной никаких проблем. А то что Брок иной раз хочет мне по голове настучать за самодеятельность, так у него не получится, я выше и сильнее.
— Вот и пользуешься, ага. — Мэй вздохнула, перевернулась на спину. — Как думаешь, есть у нас возможность выбраться из всего этого живыми? При командире такое не спросишь, он будет тянуть нас до последнего… но всё же?
— Я не знаю, — вздохнул Баки, машинально погладил Брока. — Если мы обманули смерть один раз, и нам теперь приходится обманывать ее снова, никто не застрахован от того, что смерть пустит нас по третьему кругу, и тогда мы точно все подохнем. А почему ты не захотела убить какого-нибудь прохожего? Никто из вас?
— Они ж не виноваты, — пожала плечами Мэй, глядя в потолок над собой. — Наша жизнь в наших руках. Мы сами выбрали профессию и судьбу. Согласись, отдаёт фатализмом? Но так оно и есть. У каждого из нас есть дорогие люди, и мы хотим, чтобы они помнили нас без лишней крови на руках.
— Я столько раз умирал, что, наверное, пора бы уже. — Про лишнюю кровь на руках Баки ничего говорить не стал, на его руках было столько крови, что не отмоешься, и неважно, что это были не самые хорошие люди. Да и сейчас он только и делал, что воевал. Наверное, пора было остановиться. — Мне иногда кажется, что я до сих пор жив только потому, что не хочу своей смертью расстраивать Стива. Теперь вот и Брока.
— Значит, подохнуть тебе не светит ещё лет сорок минимум, — привстав на локтях, подмигнула ему Мэй.
— Пользуйся и не благодари, — буркнул Брок и перевернулся на другой бок, прижавшись к Барнсу в этот раз спиной.
— Спи, — шикнул на него Баки и погладил по плечу, обняв Брока поперек груди и прижав к себе поближе. Неважно, сколько им осталось, Баки хотел быть рядом с Броком как можно дольше.
Проснулся Брок, по своим прикидкам, часа через три. В комнате было тихо, рядом, уткнувшись ему в макушку, сопел Барнс, на раскладушке дремала Мэй.