Я помахала рукой Харону, чья лодка уже исчезала в темноте, оставляя лишь маленький свет фонарика и мерные всплески черной воды.
Нужно было двигаться дальше, на что мне бесцеремонно намекал очень наглый мокрый нос одной из песьих голов.
– Идем, малыш, – я погладила ладошкой здоровенный нос собаки. Под мою руку тут же попытались подлезть еще две головы, мол, ты его чесала, а нас? А как же мы?
Я попыталась дотянуться до первого попавшегося уха, чтобы почесать Цербера, пока ревнивые головы сражались за мое внимание. Пощадите! Мне еще замуж выходить! Как на стертую по локоть руку мне будут надевать кольцо? Цербер лёг на траву и подставил мне свою лапу, как ступеньку. Ого, какая благодарность от зверушки! Отказываться я не стала. Пёс почти высох, и я с удовольствием забралась ему на спину для дальнейшего путешествия.
Царство Гадеса действительно было прекрасным. Я не ожидала увидеть такой красоты. Почему-то мне казалось, что здесь царят скорбь, пустота и уныние. Белые, почти прозрачные бабочки порхали над полями нарциссов. Казалось, они играли в догонялки с крошечными, как маленькие светящиеся жемчужинки, светлячками.
Крохотные огоньки светлячков появлялись из нарциссов по мере нашего приближения. Каждый из них подлетал ко мне, чтобы описать круг над головой, а я пыталась поймать хотя бы одного, но они ускользали.
Цербер подошел к молочно-белой роще, а свет от моих шариков выхватил несколько силуэтов. Странные люди двигались медленно, ровно, как завороженные. Они ни на что не реагировали и не обратили никакого внимания на наше появление.. Не знаю почему, но мне показалось это неправильным. Какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что должно быть по-другому, и я могу что-то сделать для них. Что-то очень важное.
– Я приветствую вас, души, – я не успела придумать ничего более уместного, за что и дала себе мысленный подзатыльник. Бояться призраков в мире мертвых, по меньшей мере глупо. – Я – богиня Весны Персефона. И я здесь ради того, чтобы облегчить вам путь до чертогов Гадеса.
Я произнесла последнюю фразу и замерла, ожидая реакции. Рядом со мной стали появляться полупрозрачные старики и люди средних лет, подростки и совсем ещё дети. Последние мельтешили между рядами взрослых, играли в те игры, в которые, видимо, привыкли играть при жизни. Я даже улыбнулась, глядя на них. Совсем как живые.
Призраков становилось все больше и больше. У кого-то даже были раны на теле, и сразу становилось понятно, отчего они погибли, но их объединяло одно: надежда в глазах и небольшое, как мне показалось, радостное свечение каждого. Я решила поздороваться еще раз. Цербер вёл себя спокойно, и это придало мне уверенности.
– Я – Персефона, – громко проговорила я. – Воплощение самой Весны! Я здесь, чтобы помочь Вам!
По толпе волной прокатился тихий, восторженный шепот: ”Персефона…Здесь Персефона… Богиня Весны вместе с нами… Путь будет не так страшен… Она поможет…” Призраков становилось всё больше, и Церберу пришлось рыкнуть, чтобы они не загораживали собой проход.
Через несколько минут мы поняли, что призраков не пугает даже грозное рычание трех голов. Их стало столько, что даже мне было уже невозможно пройти, не то что двухметровой собаке. Цербер верно оценил ситуацию,а потом поднял головы и протяжно завыл, наводя странное оцепенение.
Вой внезапно оборвался, в ушах всё ещё звенело, но я радовалась тишине и спокойствию. Жаль, что недолго. Через несколько минут земля у лап Цербера начала трескаться и с диким грохотом расходиться в стороны.
Призраки умерших с воплями ужаса бросились врассыпную, а из темной расщелины послышалось громкое ржание лошадей. Это ещё что такое?
Я со всей силы вцепилась в загривок Цербера, одна из голов развернулась в мою сторону и легонько боднула, мол, не надо так делать, но отпустить я его уже не могла. Пальцы сковала судорога ужаса, когда прямо перед мордой пса я увидела четырёх эбеново – черных коней. Они фыркали дымом и огнем, их глаза светились ярко-алым. Один из коней открыл пасть, усеянную острыми зубами, и пронзительно заржал. Если бы мне снился такой сон, то постельное белье пришлось бы отстирывать!
Цербер опять лег и подставил мне лапу. Одна из морд смотрела на меня с выражением :” Мол, всё! Слезай, приехали!”. Молясь всем богам и поминая Деметру незлым тихим словом, я слезла с собаки и сделала нерешительный шаг в сторону хищных коней.
Я зажмурилась и украдкой скрестила пальцы, надеясь на то, что они, как и адский пёс, примут меня за Персефону и не тронут. Кони были огромными настолько, что, стоя рядом с ними, я ничего не могла видеть за их спинами. Да мне это было и неинтересно: я с замиранием сердца ждала их реакции и даже вздрогнула, когда один из них легонько ущипнул меня губами за нос. “Фуу-у-у-у-ух”– выдохнула я, мысленно наливая себе ведро с валерьянкой.
– Надо же, как интересно,– услышала я очень приятный мужской голос, от которого сердце замерло. – Огненные скакуны, лошади хаоса, вселяющие страх во всё живое, лезут целоваться к юной богине. Позор.
Я отошла немного в сторону, чтобы найти источник этого соблазнительного голоса, и замерла. Нет, челюсть не отскочила. Она просто испарилась, чтобы не звякнуть об пол и не опозориться. На золотой колеснице стоял высокий, смуглый, мускулистый мужчина с яркими сапфировыми глазами. Его черные брови презрительно нахмурились, а длинные густые темные волосы были собраны в низкий хвост. Мои огоньки подлетели к нему, освещая светлую тогу, подчеркивающую статую фигуру.
Сомнений не было – передо мной стоял Гадес.
– Рад приветствовать тебя в Аиде, воплощение Весны, – мрачно проговорил он, глядя на меня оценивающим взглядом. – Значит, слухи не лгут. Должен сказать, что я сражен твоей красотой, Персефона. И не только я. Глядя на тебя, даже мои кони забыли о том, что они боевые скакуны.
Я почему-то смутилась. Мне никогда не говорили комплиментов, и я банально растерялась, не зная, что ему ответить. Молчание тревожно затягивалось, а я возьми да ляпни:
– Ну и что, что забыли, – с беспечным выражением лица ответила я, пожав плечами и пытаясь скрыть чувство неловкости. – Хорошая вещь склероз: ничего не болит, каждый день новости.
И тут же прикусила язык… Главное, не сказать лишнего. Ну почему я не могу контролировать свою речь, когда волнуюсь?!
Гадес молчал, но что-то в его взгляде изменилось. Мне стало как-то тревожно и неуютно. А вдруг богини так не разговаривают? И тут я услышала самые красивый смех, от которого самой захотелось улыбнуться. Перестав смеяться, Гадес протянул мне руку, приглашая в свою колесницу. Я снова замешкалась, а он проговорил:
– Персефона, я был удивлен решением Зевса, – он замолчал, что-то обдумывая и подбирая слова. – Но помни, что в первую очередь ты богиня мёртвых, а уже во вторую – моя супруга. Я неволить не стану. Хотя бы уважение…
– А можно весь список? – очень заинтересовалась я, предвкушая ответ.
– Ты – богиня, и не сможешь мне этого дать. Это есть только у смертных, – усмехнулся Гадес, все еще протягивая мне большую руку.
– А почему же тогда вы … извините, ты … ты не женился на смертной? – спросила я, с замиранием сердца глядя на его раскрытую ладонь.
– Я Бог. Тебя такой ответ устроит, наивное дитя природы? – послышалось как раз тогда, когда я отважилась положить свою потную ладошку поверх его неожиданно теплой и живой руки. В тот момент, когда наши руки соприкоснулись, мне почему-то захотелось провалиться под землю. Хотя, я уже и так под землей, подземлее некуда!
Повелитель подземного царства помог мне забраться на колесницу и поставил меня перед собой, заключив в кольцо рук. В одной из них он по-прежнему сжимал поводья. Я была очень благодарна ему за это, так я точно не вывалюсь из колесницы по дороге, а жар, исходивший от его тела, волновал и почему-то заставлял мое сердце биться чаще. Я постаралась не думать об этом и сосредоточила все свое внимание на Цербере.
– А как же пёсик? – занервничала я, очень надеясь на то, что Гадес не заметит моего смущения. – Мы же не бросим его здесь, правда?
– Он будет дома раньше чем мы, о, мое наивное дитя природы. Ты его просто плохо знаешь, – усмехнулся Гадес.
Бог подземного мира натянул поводья, скомандовал четверке скакунов: ” Во дворец!” и крепко прижал меня к себе. Лошади круто развернулись и прыгнули в ту же расщелину, из которой появились. У меня сейчас сердце выпрыгнет от таких фортелей. Мамочки! Выглянув из-за плеча Гадеса, я увидела, что земля за нами снова сомкнулась.
***
– Свершилось! – радостно прогрохотал Зевс, получив известие от Гадеса, что “богиня Весны” прибыла в его Владения. – Еще один божественный союз! Пусть по традиции их нет с нами, но мы должны благословить их!
Счастливый идиот был уверен, что Персефона в надежных руках и под защитой его старшего брата. Я бросила короткий взгляд на него и снова опустила голову в знак траура.
– Поздравляю, Деметра, – ко мне подошла Гера, протягивая мне кубок. На ее лице была странная улыбка. – Возлюбленная дочь моего мужа обрела свой престол. Пусть ее брак будет таким же счастливым, как и мой…
Богиня домашнего очага, Верховная Богиня сделала глоток из своего кубка, задумчиво и горько глядя на радостного супруга.
– Благодарю тебя, сестра моя, – горестно проговорила я, поправляя свои черно-траурные одежды, – вот только нет в моем сердце радости. Как мать ты меня поймешь…
Я поймала ее взгляд, который упал на хромого и кривого Гефеста, которому божественный нектар развязал язык.
Повсюду играла музыка, кружились нимфы и дриады, радуясь за свою богиню, что она нашла счастье, осыпали всех цветами, делали подношения богам молоком и мёдом. Боги же радовались, что нескончаемые мольбы смертных наконец прекратятся, и они больше не будут донимать их своими просьбами. Теперь это забота богини Весны.
Каждый из богов посчитал своим долгом подойти ко мне и выразить благословение моей дочери, которые я принимала со скорбью в глазах. Боги быстро забыли обо мне, стоящей в черных траурных одеждах среди всеобщего веселья. Ничего, сейчас моя очередь. Я быстро сотру улыбки с их лиц.
Отойдя подальше от праздника и пирующих олимпийцев, я протянула руку к яблоне. В моей руке вызрел душистый и прекрасный плод, вызывая у меня гадкую улыбку. Своей божественной силой я написала прямо на яблоке “Прекраснейшей” и незаметно вернулась к гостям. Скоро начнет выступление Аполлон. Дождавшись, когда нимфы начнут своё представление, под звуки лютни солнечного бога я подбросила яблоко на стол, за которым сидели богини. “Что это?”, – удивилась Афина, протягивая руку. “Отдай, это мне!”, – надменно произнесла Афродита. Гера посмотрела на них и потребовала отдать ей ее яблоко. Ну-ну…
– Великий Зевс, – услышала я голос Афины, – Рассуди наш спор. На столе оказалось яблоко для прекраснейшей богини. Скажи, Громовержец, кому оно предназначалось?
Зевс замешкался. Забавно видеть, как тучегонитель обдумывает, кого наградить плодом с меньшими последствиями. Афина смотрела воинственно и гордо. Афродита обольстительно улыбнулась, закусив губу. А Гера надменно сверкнула взглядом.
– Для Зевса вы все прекрасны, – грустно начала я, заметив благодарную улыбку, которую подарил мне Зевс. – Предлагаю, чтобы прекраснейших из богинь судил смертный. Его решение будет честным и справедливым!
Боги заволновались, по рядам столов прошёл взволнованный шепот: ”Но кто? Кому мы доверим?…”.
– Пусть судит Парис, – я обвела взглядом богов, вспоминая царевича-пастушка. – Мы все знаем, что Мойры прядут великую судьбу этого юноши. Так пусть ее нить начнется прямо сейчас…
Меня поддержали восторженными криками и поднятыми кубками. Гера почти незаметно исчезла, подарив соперницам торжествующую улыбку. Немудрено, что бедный Парис сейчас узнает цену правильного ответа.
Осталось только две соперницы. Связываться с Афиной опасно. Она ждет честной и справедливой победы. Наивная девочка, справедливости нет ни среди смертных, ни среди богов. Она первая закроет своим щитом Зевса, первая, кто примет бой за право царствовать на Олимпе. И первая, кто падет, сраженная Гадесом.
Я смотрела на растерянную улыбку Афродиты, а потом тихо позвала ее к себе.
– Деметра, – Афродита с надеждой подошла ко мне, оглядываясь по сторонам. – Тетушка, ты хочешь помочь мне выиграть спор?
Какая прелесть! А еще говорили, что у меня Персефона глупая! Да как они посмели отобрать этот титул у богини любви? Я кивнула, отходя дальше в тень деревьев и увлекая ее за собой.
– Я помогу тебе выиграть, – шепотом начала я, а глаза племянницы засветились, – но и ты должна помочь мне. Выполнить одну мою маленькую просьбу.
Афродита часто закивала, соглашаясь на любые условия.
– Пообещай Парису, что ты поможешь жениться ему на самой прекрасной смертной женщине, – заговорчески начала я. – Мужчины все одинаковы. Что боги, что люди. Самолюбие для них важнее их собственной жизни.
Афродита сначала хихикнула, а потом нахмурилась.
– Но самая прекрасная смертная – это Елена, – пробормотала богиня любви, закусив губу. – Она замужем за Менелаем, спартанским царем. Он боготворит ее…
– Большие мальчики разберутся сами, – я пожала плечами и улыбнулась племяннице. – Главное ведь результат и выигрыш, верно? Какое тебе дело до смертных, о самая прекрасная из богинь? Хотя нет, Парис еще не решил. Вот интересно, если самой прекрасной окажется Гера…
– Что ты хочешь? – вцепилась в мои черные одежды Афродита. Да, милая, я знала, что ты согласишься.
– Подари любовь Императору Альтаиру, – шепотом проговорила я, издали видя строгое лицо Афины. – Самую сильную и самую чистую. Я считаю несправедливым, что Геката не подарила ему главный дар – дар любви. Богиня колдовства не любит, когда вмешиваются в ее дела, но я просто не могу пройти мимо такой несправедливости. Особенно сейчас, когда моя дочь нашла своё счастье, пусть и без меня.
Афродита закивала и со счастливейшим лицом вернулась на праздник к другим богам. Отлично! Теперь эта змея, Геката, не сможет помешать моему плану. Она будет слишком занята, чтобы совать свой нос в мои далеко идущие планы.
Глава четвертая
Мы мчались с такой огромной скоростью, что от встречного ветра из глаз текли слёзы и рассмотреть почти ничего не удавалось. Были видны только яркие искры, которые высекали копытами огненные скакуны.
Мои шарики света остались с Цербером, сердце подсказывало, что ему они нужнее.Вот как только остановятся эти американские горки – свадебным подарком потребую фонарь через каждый метр и урну. Без праха.
Ветер свистел в ушах, на зубах скрипел песок, пыль попадала в глаза, а колесницу трясло в разные стороны. Если бы не руки Бога подземного мира, крепко держащие меня, я бы вылетела уже на первом повороте. Мужчина, судя по рассказам, привыкший к одиночеству, потерю заметит не сразу. Есть и хорошая новость. Долго горевать он не станет.
Гадес что-то выкрикнул на незнакомом мне языке. Было у меня подозрение, что язык знакомый, просто из-за треска я не смогла разобрать ни слова. Колесницу резко дернуло вверх, заставив мой желудок радостно подлететь. Свод пещеры распахнулся, а меня ослепил яркий свет. Я не сразу поняла, что колесница остановилась. Желудок тоже. Меня мутило и покачивало, а я усиленно пыталась сглотнуть желудок обратно.
– Вот и прокатились, – усмехнулся Гадес, но тут же помрачнел. – Мое наивное дитя природы, ты меня слышишь? Понятно.
Он очень внимательно всматривался в моё лицо, а я пыталась лихорадочно сообразить, что ему ответить. Гадес смотрел на меня задумчивым взглядом. Вряд ли у богинь слезятся глаза. Может, у них вообще слезные железы отсутствуют? Плохой день, плохой день, плохой день!
– Как здесь красиво, – всхлипнула я, нарочито громко шмыгнув носом, и кося одним глазом, слегка припорошенным могильной пылью, на Гадеса. – Я слышала, что Подземный мир прекрасен, но я даже представить себе не могла, что настолько!