— Мы успели? — со предсмертными хрипами умирающей надежды вопросила Ирма, размазывая струйку холодного пота по виску.
— Нет, — вздохнул Ленар, — Мы облажались.
2. Как я ненавижу четвертый строительно-монтажный флот
Космические буксиры физически не способны зацепиться за объекты природного происхождения, поэтому освоение астероида 2Г началось с прибытия четвертого строительно-монтажного флота, ответственного за возведение металлургического комбината Нервы и некоторых других космических чудес. Прибыв к тому, что они заранее окрестили стройплощадкой, инженеры с энтузиазмом взялись за работу, буря и разравнивая строптивую металлическую породу. Когда скважины были готовы, началась посадка огромных металлических деревьев в виде шести стыковочных консолей, своими мощными нависающими конструкциями отбрасывающих тень на блестящую поверхность. Их корни-якори проросли почти на полсотни метров вглубь астероида и были щедро залиты расплавами из выбуренной породы — так на четвертом строительно-монтажном флоте родилась шутка, что истинную разработку полезных ископаемых на 2Г начали именно они, причем в совершенно диких условиях.
Монтаж стыковочных консолей был основным этапом работы, но не единственным, потому что четвертый строительно-монтажный флот обнаружил в проекте мультисостава красивый предлог раздуть проектную смету, и настоял, основываясь на личном опыте, на введении удобного сообщения между буксирами. Так было решено установить между консолями последовательно расположенные четырехсотметровые воздушные рукава, посаженные на парные пилоны. Прилетевшим на готовенькое дальнобойщикам оставалось лишь стыковаться с консолями и соединить прижимные края рукавов с выходными шлюзами, превратив буксиры во взявшийся за руки хоровод, выстроившийся вокруг гигантской космической болванки.
Рукава сильно облегчили сообщение, позволяя без помощи скафандра добраться до противоположного конца астероида за считанные минуты.
Покидая мостик Ленар оставил Вильме напоследок две вещи: приказ «найди лед» и полчаса на его исполнение. Он не вдавался в подробности, потому что был слишком занят, упиваясь ненавистью к четвертому строительно-монтажному флоту, ответственному за возведение рукавов. Как все было бы проще без рукавов, когда можно было бы безнаказанно опоздать на срочное совещание, оправдываясь тем, что от пункта назначения тебя отделяет агрессивная среда космической пустоты. Рукава вместе с удобствами внесли смуту в ряды дальнобойщиков, давно привыкших к тому, что на путь из точки А в точку Б вполне нормально потратить несколько месяцев. И тем не менее, негласный лидер экспедиции Михал Ковальски выразился предельно ясно — «срочное совещание в четырнадцать-ноль-ноль». В той самой кают-компании на буксире Ноль-Семь, где Ленара после произошедшего собираются приколотить регламентом к столу, убить вопросами и расчленить обвинениями. Всего полчаса на поиски достойных ответов, и он не нашел, на кого еще обрушить эти поиски.
Вильма открыла архив и начала взглядом перебирать наклеенные на пластиковые тубы ярлыки, когда обнаружила у себя первые симптомы заражения жгучей ненавистью к рукавам. «Найди лед» крутилось у нее в голове, и она решила сделать вид, что правильно поняла Ленара. Ее глаза почувствовали запах перспектив, и она вытащила одну из туб. Туба легла ей под ноги, и Вильма начала искать дальше.
— Что ты делаешь? — Отвлек ее женский голос от поисков, и она обернулась.
— Ищу лед, — ответила она максимально прямолинейно и положила еще одну тубу себе под ноги.
— Хочешь, я принесу тебе немного с продуктового склада? — постаралась пошутить Ирма, — Прости, я, кажется, нас всех поставила в очень неудобное положение.
— Это очень мягко сказано, — на секунду она раздраженно зажмурила глаза, стараясь сосредоточиться на «поисках льда», — Но пусть совет капитанов занимается поиском козлов отпущения, а нам сейчас нужно заняться более важными вещами.
— Хочешь, я принесу тебе сухие штаны? — раздался неожиданный вопрос, и глаза Вильмы предприняли робкую попытку выпрыгнуть из орбит.
— Ирма, пожалуйста, — повысила она тон и ненадолго отвлеклась от стеллажей, — дай мне спокойно сделать свою работу.
— Нет проблем, — беззаботно ответила она и символично отступила на шаг, — Просто, сейчас все чем-то заняты, кроме меня, и я себе места не нахожу. А ты куда-то торопишься?
— Да, — резко выплюнула она, — Господи, как я ненавижу четвертый строительно-монтажный флот…
Сняв со стеллажа третью тубу, она подняла с пола другие две и понесла в кают-компанию. Кают-компания встретила ее пустотой, тишиной и хорошо освещенной поверхностью обеденного стола. Для идеальной рабочей атмосферы не хватало только запаха кофе, но мокрые штаны ей подсказывали, что кофе ей на сегодня достаточно. Туба открылась с приятных хлопком, обнажив сверток поликарбонатной пленки. Вильма расстелила пленку на белизне столешницы, словно скатерть, и на пленке контрастом проявились черные столбы текста, содержащего координаты небесных тел и их беглое описание. Она начала их изучать, и чем сильнее она вчитывалась в текст, тем сильнее ей в голову лезли мысли о мокрых штанах, продуктовом складе и коробке печенья на тумбе неподалеку. В три стремительных действия Вильма спрятала раздражающую коробку в шкафчик и вернулась к изучению документации.
Наткнувшись взглядом на описание очередной звезды Вильма схватила маркер, откусила колпачок и записала координаты на доске с графиком дежурств. Это действие повторилось еще несколько раз, пока свободное место на доске не было застроено неровной буквенно-цифровой стенкой. Осознав, что сооружение слишком велико, Вильма взяла губку и начала вынимать из этой стенки ненужные кирпичики.
— Нашла? — вошел в отсек вопрос, вслед за которым вошел Ленар, споткнувшись взглядом о валяющуюся на полу пустую тубу.
— Три кандидата, — ответила она, указав носом на доску, — И если я тебя правильно поняла, то Мерклин-71 самый подходящий. Всего семь световых месяцев.
— Семь световых месяцев… — повторил про себя Ленар, стараясь мозгом переварить услышанные числа, и его взгляд прилип к надписи на доске, — Что там? Газовый гигант?
— Да, Мерклин-71-4, сто восемь тысяч километров в диаметре, масса ноль четыре Юпитера.
— Семь световых месяцев… — еще раз повторил Ленар, на этот раз стараясь подогнать эти слова под мотив детской песни, крутящейся у него в голове. Он протянул ладонь, — Можно?
— Держи, — маркер лег к нему в ладонь, и начал выводить на свободной белизне доски расчетные формулы, — Так, с учетом нашей текущей конфигурации наш коэффициент множителя Алькубьерре… коэффициент… множителя…
— Десять и два, — подсказала Вильма, скрестив руки на груди.
— Десять и два, — записал Ленар и продолжил шептать себе под нос математические заклинания призыва ответов. Его взгляд резко перескочил на часы, и он, словно ошпарившись, бросил Вильме маркер, — Опаздываю! По пути досчитаю…
— Шесть дней, — бросила она ему в спину, и он замер в дверях.
— Что?
— Если все пройдет удачно, мы выпадем из графика на шесть дней, — пожала она плечами, — Может на семь.
— У тебя золото, а не голова, — поблагодарил он ее, и исчез из виду, оставив после себя удаляющиеся отзвуки поспешных шагов. Смущенно улыбнувшись этим словам, Вильма накрутила на палец несколько золотых кудряшек.
Технический шлюз, размерами и формой немногим превосходящий душевую кабинку, был последним свободным выходом в открытый космос. Его скромные габариты почти наслаивались на скафандр, провоцируя острый приступ клаустрофобии даже у клинических агорафобов. Радэк терпеливо ждал, концентрируясь на своем дыхании, пока насосы лишат тесную камеру давления. Красное освещение сменилось зеленым, и техник натужно родился через открывшийся люк из корабельной утробы.
Действиями, давно доведенными до автоматизма, он быстро нашел на корпусе страховочный рым и зацепил за него карабин своего троса. Опасность улететь в космос была устранена, и его взгляду открылся живописный вид на черноту космоса и светящегося сотнями огоньков гигантского червя, нависшего над поверхностью астероида. Радэк неоднократно задавался вопросом, в чем был смысл снабжать рукава наружным освещением, но разумных ответов в голову не приходило. На мультисоставе ходили слухи, что четвертый строительно-монтажный флот включил наружное освещение в проектную смету, а офисные крысы из логистической компании поставили подпись, решив, что лучше они израсходуют еще немного денег, чем времени на то, чтобы подумать, зачем им это надо. Подумаешь, лишний расход ста киловатт мощности…
Космос был таким черным, что светящиеся рукава на его фоне начинали вызывать зуд в глазах. Радэк периодически прикрывал их, давая отдохнуть, пока Эмиль не окликнул его по радио, сообщив, что дефектоскоп готов. Радэк открыл технический шлюз и достал оборудование. Третий цикл шлюзования позволил Эмилю так же выбраться на поверхность и восхититься видом светящейся конструкции.
— Из обсерватории он казался больше…
— Потому что обсерватория к нему ближе, идем, — в нетерпении проворчал Радэк, мечтая поскорее сделать работу и вылупиться из скафандра.
На астероиде была почти настоящая невесомость, но зрение играло злую шутку с мозгом, и Радэк постоянно боялся упасть с корпуса в непроглядную черную пропасть. Ему приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы обрести хоть какое-то подобие уверенности, а впереди него беззаботной походкой прогуливался Эмиль, передвигая за собой тяжелую аппаратуру, словно связку воздушных шариков. Очень скоро их взору открылся блестящий новизной вентральный фитинг стыковочной консоли, по своим площадям сопоставимый со срезом очень древней секвойи. Радэк медленно провел лучом фонаря по ребристой металлической конструкции и облегченно выдохнул:
— Холодных трещин вроде не видно.
— Уже хорошо, — ответил Эмиль, крепя оборудование на магниты, — Не мешало бы еще нивелиром проверить на предмет деформаций.
— Я не взял нивелир, а ты?
— Ладно, это в следующий раз, — Эмиль нажал на тумблер, и экран дефектоскопа вспыхнул миллионом точек, собирающихся в зернистые структуры, — Пока все отлично. Холодных трещин действительно нет.
— Вот, — провел Радэк пальцем по неровной линии на экране, — Как мы и предполагали. Вакуумные карманы из-за дефекта на стадии монтажа… или перевозки… или изготовления. Кто-то плохо соблюдал температурный режим. Наверняка, как обычно, торопились сделать все быстро ради гонки за престижем. Ох, как я ненавижу четвертый строительно-монтажный флот… — простонал он, рефлекторно попытавшись приложить руку к лицу и наткнувшись на смотровой щиток.
— Ты знаешь, сколько космических чудес они отстроили? — возмущенным тоном вступился Эмиль за строителей, — Да, местами у них были архитектурные излишества, но их качество на высоте… почти всегда.
— Ладно, здесь все ясно, — махнул Радэк рукой, — Давай для успокоения совести проверим дорсальные фитинги и покончим с этим.
— Ребята, — послышался громкий голос Вильмы в эфире, — Как меня слышно?
— Очень хорошо, Вильма, можешь даже говорить потише, — бодро отозвался Эмиль.
— Я хочу уточнить, когда вы планируете устранять дефекты в фитингах.
— Завтра, — задумчиво пожал Радэк плечами, — Или послезавтра. В любом случае не сегодня.
— У меня для вас хорошие новости. Вы пока можете расслабиться, фитингами займемся позже. Оказалось, что сейчас торопиться просто некуда, а через четыре месяца как раз выпадет очень удачная возможность для ремонтных работ.
— А что будет через четыре месяца? — удивленно вопросил Эмиль.
— Я не могу пока оглашать это вслух. Надо дождаться Ленара, он вам все и расскажет.
— Секретничаете от нас?
— А как же?
— Ладно, вас понял, штурман, отбой ремонтных работ…
— Но Радэк все верно сказал, — добавила Вильма, — Проверьте дорсальные фитинги.
— Уже идем, — со вздохом ответил Эмиль, выключая дефектоскоп.
Для перемещения с буксира Ноль-Девять на буксир Ноль-Семь необходимо было миновать буксир Шесть-Три и два прилегающих к нему воздушных рукава. Поскольку собственная гравитация астероида 2Г была пренебрежительно малой, и не удостоилась математических подсчетов, вдоль каждого рукава был протянут полиамидный трос с узлами-восьмерками через каждые полметра для удобства перемещения в условиях невесомости. В качестве освещения по внутренним стенкам рукавов змеями ползли по спирали светодиодные шнуры, напоминающие елочные гирлянды, разливающие ненавязчивый белый свет вдоль изогнутой под радиус астероида трубы и создающие праздничное настроение.
Ленар неуверенно посмотрел в глубины рукава, и смиренно вздохнул, не увидев там ничего хорошего. Аккуратно оттолкнувшись от палубы, он нырнул в туннель и его тело трижды неуклюже отрикошетило от стенок, прежде чем поймать спасательный трос.
Входной шлюз корабля Шесть-Три встретил его панелью авторизации и тонкой прорезью рта считывающего устройства. Ленар дал ей попробовать свой пропуск на вкус, и дверца шлюза одобрительно распахнулась. Искусственная гравитация набросилась на него голодным тигром и попыталась повалить на палубу, но он был готов к нападению каверзного хищника и после небольшого ритуального танца племен из центральной Африки победоносно врос ногами в металлический пол.
Из всего мультисостава Ноль-Семь относился к наиболее поздней модели тяжелого буксира дальнего следования. Не имея существенного превосходства в скорости или грузоподъемности он мог похвастаться отсутствием проплешин в краске, более эргономичным дизайном интерьеров, улучшенной звукоизоляцией и новомодными компьютерами, устройства ввода которых наконец-то решились перейти на сенсорный стандарт, хотя последнее до сих пор казалось космоплавателям сомнительной затеей. Когда Ленар добрался до кают-компании Ноль-Семь, распахнувшаяся перед ним дверь открыла ему картину, состоящую из трех капитанов, в нетерпении разошедшихся по разным углам помещения в тщетных поисках удобного для ожидания места. Четвертый — Эрик Урбан — стоически сидел за столом. Его фигура, состоящая из ста килограммов мяса, была достаточно внушительной, чтобы предположить, что из всех собравшихся его гравитация победила первым, заставив приземлиться на стул. Четыре пары глаз синхронно обернулись в сторону Ленара, воткнув в него оценивающие взгляды мясников, глядящих на свиную тушку.
— Вы опоздали, — холодно поприветствовал его Ковальски, не сдвинувшись с места.
— Прошу прощения, — извинился Ленар, решив, что если ему суждено войти в мясорубку, то перед этим надо хотя бы смазать механизм, — А где Хаген?
— Он не придет, — ответила Октавия, — Ему сегодня нездоровится. Пищевое отравление.
— А что, так можно было? — вырвалось из Ленара быстрее, чем он успел подумать. Капитаны решили сделать вид, что не слышали этого, за исключением Штефана Горака, который сделал озабоченный глубокий вздох и устало провел ладонью по лицу.
— Что произошло? — прозвучал вопрос, с которого собрание официально можно было считать открытым, — Почему вы раньше времени отключили тягу?
— Произошел аппаратный сбой, — выпалил Ленар и задумался над тем, можно ли считать ошибку оператора, напуганного упавшим ящиком с инструментами, аппаратным сбоем, — Сбой был оперативно устранен, благодаря чему мой экипаж не менее оперативно поспособствовал стабилизации астероида.
— Могу я узнать причину аппаратного сбоя?
— Исчерпан физический ресурс контрольного оборудования, — скормил им Ленар кучу компоста вместо прямого ответа, и капитаны вновь сделали вид, что не почувствовали его вкуса.
— Этот сбой как-то связан с мощным выбросом водяного пара из аварийных клапанов Ноль-Девять? — спросил Эрик, скептически сложив руки на груди.
— Нет.
— Можно поподробнее?
— Предполагаемый дефект в фитингах стыковочной консоли воспрепятствовал эффективной передаче тепла в поверхность астероида. Возможно, со временем дефект усиливался в результате постоянных механических нагрузок и температурных колебаний. В конце концов, двигатели перегрели корабль, и Марвин включил аварийную продувку.
— Сколько воды вам оставил Марвин после этой продувки? — прозвучал вопрос, которого Ленар боялся сильнее всего.
— Десять процентов, — выдохнул он и обреченно опустил взгляд.
— О, господи, — выпустил из себя Штефан и вновь прикрыл ладонью глаза, — Вы уверены, что виноваты именно фитинги консоли?
— Это рабочая гипотеза.
— Вы облажались, Ленар, — произнес Ковальски свое профессиональное заключение, прозвучавшее как приговор, — Я вот уже больше года гадаю, где нас будет ждать подвох, ведь по законам русской рулетки один из шести буксиров просто обязан будет рано или поздно вышибить мозги всем нашим грандиозным планам. И вот, пулей в барабане оказались вы, капитан Ноль-Девять…