— Так что теперь делать?
— Без герметика лететь к Мерклину нет смысла, — Ленар развел руки в стороны, словно изображая масштабы проблемы, — А к Мерклину надо лететь в любом случае, и отложить вылет мы никак не можем. Значит, с ремонтом фитингов придется подождать.
— До каких пор?
— Пока не достанем герметик, — Ленар еще раз растерянно огляделся, — Вот только где нам взять четыре тонны кондиционного герметика посреди космоса?..
— Попросить у соседей, — с легкостью в голосе бросил Радэк и наткнулся на нервную усмешку.
— Конечно! Как же иначе! После всего, что случилось, после того, как мы по-крупному облажались, я, как ни в чем не бывало, загляну к нашим соседям и попрошу у них немного герметика, потому что мы, такие растяпы, не побеспокоились об этом заблаговременно.
— Да, ты прав, просить герметик у соседей не стоит, — проговорил Радэк с саркастичными нотками и с задумчивым видом сел на соседнюю бочку, — Придется чем-то заменить герметик. Может, чесночным соусом? Всего пара часов, и смыть его с тарелки почти невозможно!
— Не вариант. У нас не найдется четырех тонн чесночного соуса.
— Ленар, — Радэк обеспокоенно посмотрел на капитана, — когда ты так говоришь, я не могу понять, серьезно ты или нет, и меня это заставляет нервничать.
— Передо мной сейчас стоит выбор между чесночным соусом и позором, так что я сейчас серьезнее некуда, — буркнул Ленар в ответ и отвернул голову к переборке, выглядывающей своими эмалированными облицовочными панелями из-за стеллажей, ломящихся под весом различного полезного металлолома. Переборка была очень красивая и почти не доставляла ему никаких проблем. Он вдруг понял, что очень любит эту переборку.
— Пять часов до вылета, — констатировал Радэк, посмотрев на часы, — Что бы ты ни выбрал, определяться нужно быстрее. Будь то герметик или чесночный соус, нам надо еще успеть перетащить четыре тонны.
— Возможно, наши соседи с Один-Четыре смогут поделиться герметиком без лишней огласки, — проговорил Ленар скорее самому себе, — Надо бы поговорить с Октавией.
— Тогда беги к ней быстрее. Насколько я знаю, она все еще на мультисоставе.
— Так и сделаю.
Смирившись с предстоящим небольшим позором Ленар спрыгнул с бочки.
Инженеры-проектировщики, создававшие дизайн тяжелого буксира, ни на секунду не задумывались о такой вещи как личное пространство. Личными там могли быть только сейфы и шкафчики для одежды, а жили и работали экспедиторы бок о бок друг с другом. С точки зрения проектировщиков это было хорошей оптимизацией полезного пространства и толчком к усилению сплоченности команды, за что сами экспедиторы мысленно посылали им слова благодарности и пожелания в скором времени переехать из неоптимизированной орбитальной квартиры, отделяющей их от социума, в хорошо организованный барак на окраине цивилизации в тесно сплоченные ряды довольных вахтовиков. Поэтому, когда Октавия встретила Ленара со словами «Прошу в мой кабинет», это могло обозначать абсолютно что угодно, кроме кабинета.
Они вошли в кают-компанию, и дверь за ними захлопнулась. Ленар огляделся, и первые мысли в его голове подсказывали, что в интерьерах буксира Один-Четыре чего-то не хватает. Он не мог понять, чего именно, и на всякий случай занервничал, словно в помещении не хватало чего-то очень важного, вроде кислорода. Такова была профессиональная деформация космоплавателей: если у тебя возникают какие-то недопонимания с машиной, от которой зависит твоя жизнь, небольшая паника будет считаться вполне нормальной реакцией.
— Ты в порядке? — спросила Октавия, заметив, что Ленар застыл у выхода.
— В полном, — соврал он, недоверчиво оглядываясь, — Просто как-то тут пусто что ли…
— Тебе чай или кофе?
— Кофе, пожалуйста.
Она нажала на кнопку кофеварки, и через несколько секунд та зашумела в ответ.
На Ленара вдруг обрушилось озарение.
На буксире Ноль-Девять все переборки были обклеены различными памятками, стикерами, открытками, фотографиями, инструкциями и прочей макулатурой, которая «должна быть на виду». На буксире Один-Четыре всего этого не было: переборки были идеально чистыми, белыми и гладкими, словно стены в дорогом госпитале. Атмосферой безупречного порядка было пропитано практически все, и даже молекулы воздуха словно бы маршировали ровными рядами в страхе нарушить строгий уклад. Довести межзвездное коммерческое судно до таких нечеловеческих условий могла лишь женщина.
Ленар облегченно вздохнул и позволил себе сесть за стол. Ожидание, пока перед ним окажется кружка с кофе, прошло в тактичном молчании. Он дождался, пока Октавия сядет напротив, и небольшим глотком ошпарил себе пищевод.
— Вот теперь рассказывай, — нарушила она тишину и сделала ответный глоток.
— Мне нужны четыре тонны фотополимерного герметика, — вывалил он на стол всю суть разговора, и смахнул слезу со щеки.
Октавия ненадолго замерла, обратившись в мраморную статую, и лишь ее левый глаз подал признаки жизни, нервно дернувшись в сторону.
— Кофе настолько плохой? — спокойно спросила она, собравшись с мыслями.
— Кофе хороший, — Ленар через силу сделал еще один демонстративный глоток и где-то в глубине своего черепа поморщился, — У меня мало времени. Для отлета к Мерклину очень узкое временное окно, и я должен успеть в него выпрыгнуть. Ты поможешь мне с герметиком?
— Зачем тебе четыре тонны моего герметика? У тебя своего не хватает?
— Своего у меня нет.
— Ты отправился в дальнюю экспедицию без запаса герметика? — спросила она, и Ленар распознав ее голосе частицы напускного осуждающего тона с примесью чего-то еще.
— Просто прими тот факт, что у меня нет герметика, и помоги мне.
— Ленар, ты обнаглел, — эти слова прозвучали с интонацией, которой люди зачитывают законы физики из учебника пятого класса.
— Можно подумать, это моя прихоть! — возмутился он и громко поставил кружку на стол, — Если ты не заметила, то мы все сейчас повязаны, на минуточку. Ты вообще заинтересована в этой экспедиции, или тебе просто больше некуда было три года потратить?
— Я очень заинтересована в этой экспедиции, но я ничуть не заинтересована в твоем безответственном подходе к делу. Ты всю эту экспедицию поставил под удар, и теперь, вместо того, чтобы разобраться с проблемой, ты апеллируешь к командному духу и профессиональным интересам? Может, мне еще и до Мерклина за тебя слетать?
— Просто поделись со мной герметиком. Пожалуйста, — Ленар вложил в свою просьбу весь запас меда, который только способен был выдать его характер под страшными пытками, — После этого проси что хочешь. Я тебе по гроб жизни обязан буду.
— Нет, — отрезал она и смущенно отвернулась, избегая зрительного контакта с парой щенячьих глаз, — Попроси у кого-нибудь другого. Уверена, кто-нибудь с тобой поделится.
— Хочешь, чтобы я обошел всех, как какой-то попрошайка?
— Возможно, это станет для тебя хорошим уроком на всю жизнь, — она запила остатки желчи кофе.
Когда-то давным-давно на Земле жил-был один не совсем честный на руку мужик, фраза которого стала афоризмом, прошедшим через века — «Добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним добрым словом». Актуальность этой цитаты практически никогда не угасала, что позволило ей ходить по языкам по сей день и заставлять людей периодически браться за оружие. В ответ на доброе слово Ленар услышал слово не такое уж и доброе, поэтому он мысленно взял пистолет, направил его поверх головы Октавии и произвел предупредительный выстрел:
— Я расскажу всем, что было на Нерве.
Ее реакция на пистолет не заставила себя долго ждать, и ее глаз снова дернулся в нервном тике.
— Не расскажешь, — огласила она стадию отрицания.
— Расскажу.
— Я не верю, что ты еще до такой степени не вырос из детского сада. Нет, ты не станешь бегать по мультисоставу и выкрикивать это, словно ходячий таблоид.
— Нет, конечно не буду, — Ленар выдавил из себя улыбку и по ошибке случайно сделал глоток кофе, — Кхм. Я расскажу все Эмилю и тоненько намекну ему, что это в общем-то и не секрет.
— Ах ты бессовестный, мелочный, обнаглевший… — она проталкивала слова сквозь зубы, перейдя в стадию гнева, — Да ты хоть понимаешь, что ты сейчас угрожаешь нам обоим?!
— А, — довольно протянул Ленар, — Так теперь мы вспомнили об общих интересах?
— Их у нас меньше, чем тебе кажется! Ты слишком много на себя берешь! Гораздо больше, чем в состоянии вынести, и последние четыре месяца это показали очень наглядно!
— Возможно, ты права, но я сейчас настроен очень решительно, так что не стоит придавать большого значения событиям четырехмесячной давности.
Октавия опустила плечи и ненадолго замолчала, шевеля сконфуженными извилинами в голове.
— Если я отдам тебе весь свой герметик, твой рот заткнется навеки о том, что было на Нерве? — прозвучала долгожданная стадия торга.
— В этом и кроется вся суть шантажа, — развел Ленар руками.
— Ладно, забирай все, что найдешь, — выплюнула она и поднялась из-за стола, так и не допив свой кофе.
Ленар не знал, чему радоваться сильнее: достигнутой цели или возможности так же не допивать свой кофе. Он шел за Октавией, и от склада их отделяло два лестничных пролета, но ему казалось, что до герметика можно дотянуться рукой, и его нос в предвкушении начал чувствовать едкий химический запах блаженства.
— Я вообще-то не шутил, — бросил он ей в спину, когда они спустились на третью палубу, — Я действительно буду тебе по гроб жизни обязан.
— Я очень на это надеюсь, — ответила она, и в ее голосе прозвучал какой-то подвох.
Ленар быстро отмахнулся от взявшейся неизвестно откуда легкой дымки паранойи, вошел на склад следом за ней, и ему в нос ударил приятный запах смазки. От царящего там идеального порядка у него зарябило в глазах. Казалось, что каждый стеллаж устанавливали с линейкой и лазерным нивелиром, все детали и инструменты были аккуратно уложены по своим местам, словно розовощекие карапузы по кроваткам в отделении для новорожденных, а ярлыки и указатели были промаркированы с такой любовью, будто это были отпечатки женских губ, обратившиеся в печатный текст. Весь складской отсек был похож на какую-то дорогостоящую экспозицию на межпланетной выставке металлических изделий.
Звук хлопка вернул Ленара в реальность, и он очнулся посреди стальных лабиринтов рядом с двумя рядами вожделенных бочек, намертво прижатых к переборке оранжевыми стяжными ремнями.
— Спасибо, Октавия, — начал он выпускать изо рта слова благодарности, ощупывая и осматривая бочки, словно пытаясь убедиться, что это не сон, — Я знал, что на тебя можно положиться. Если тебе что-то от меня понадобится, ты только попроси, не стесняйся, и я сразу же… это что за черт?
— Это весь герметик, какой у меня есть, — смущенно ответила Октавия.
— Но… — протянул Ленар, перебирая взглядом этикетки, — Он уже полтора года как просрочен!
— Я в курсе.
— Как? — только и смог выдавить он из себя, продолжая читать сроки годности с последними крупицами надежды.
— Я хотела заказать новый герметик на Нерве, — стыдливо опустила она голову, — Но герметика не оказалось в наличии. Кто-то забрал последние восемнадцать бочек буквально за полчаса до того, как я отправила заявку.
— Тогда зачем ты мне пудрила мозги? Почему нельзя было сразу сказать, что у тебя нет герметика?
— Может, у меня и нет герметика, но чувство стыда у меня все еще есть, и мне крайне не хотелось, чтобы кто-то был в курсе того, что я такая раздолбайка и не доукомплектовала свой корабль вовремя.
Ленар со стоном схватил себя за волосы, и ему послышался скрип, с которым в филиале на Нерве для него аккуратно выводят каллиграфическим пером заявление об увольнении.
Срок годности фотополимерного герметика составлял десять лет, и в условиях межзвездных перелетов этот срок истекал достаточно быстро и зачастую незаметно. К счастью для экспедиторов, совокупность доступности сырья и оптимизации производства сделали его достаточно дешевым, чтобы через каждые несколько рейсов просто отдавать просроченный герметик в утиль и закупать новый за счет компании. Теперь же ребром встал вопрос: сколько еще на мультисоставе таких же неудачников, не сумевших вовремя пополнить запасы герметика?
— Обратись к Ковальски, — озвучила Октавия страшную, но неизбежную мысль, — Уверена, он поможет.
— Он меня заживо сожрет. Пережует и проглотит, сделает из меня антипример на потеху публике и лишь затем поможет из жалости.
— А какой у тебя сейчас выбор?
— Получается, что никакого, в этом-то и вся проблема.
— Ты сейчас сильно утрируешь. Иди к Ковальски, — настояла она, символично толкнув его к выходу со склада, — Он профессионал. Он лучше всех понимает серьезность ситуации и поможет тебе без лишних разговоров.
— Сначала у вас пропала вся вода, а теперь еще и герметик?! — осуждающе воскликнул Ковальски, опершись обеими руками на столешницу, — Что будет дальше? У вас воздух на корабле закончится?
Ленар почувствовал, как из его головной боли пропадают мысли, а сам он тонет в неудачно складывающихся обстоятельствах и чувствует нарастающее давление утекающего времени и изломанного голоса капитана Ноль-Семь. Он нервно огляделся в поисках спасательного круга, но наткнулся лишь на свое перекошенное от досады отражение в черном зеркале встроенного в переборку сенсорного дисплея.
— Да, — ответил Ленар, лишь бы как можно скорее довести этот разговор до логического завершения.
— Что «да»?
— Да, я разгильдяй. Довольны? А теперь проявите хоть каплю профессиональной солидарности и помогите мне исполнить мои обязанности.
Еще несколько секунд Ковальски молча сверлил Ленара недовольным злым взглядом, после чего расслабил половину мышц в своем теле и озабоченно вздохнул.
— Как же вы мне надоели… — протянул он, потерев переносицу, — Я все никак понять не могу, вы предвещаете неудачу или же сами ее приносите?
— Герметик, Михал, соберитесь, — взгляд Ленара нетерпеливо указал на часы.
— У меня на складе осталось лишь шесть бочек.
— Это тонна и двести килограмм, почему так мало?
— Обстоятельства так сложились.
— Позвольте мне угадать, — Ленар сложил руки на груди и расслабленно откинулся на спинку стула, — Хотели доукомплектоваться в космопорту Нервы, но не успели?
— Да, все было именно так.
— Но почему?! — всплеснул он руками.
— Откуда я знаю? Спросите кладовщиков!
— Нет, почему половина проклятого мультисостава вылетела с Нервы не доукомплектованной, но все орут именно на меня?! — в отчаянии проорал Ленар на Ковальски.
— Потому что в нашем случае виновата плохая организация космопорта Нервы, а в вашем случае уже ни в чем нельзя быть уверенным! — проорал Ковальски в ответ и перевел дыхание, — А теперь давайте сделаем вид, что мы культурные люди, и успокоимся. У вас, насколько я знаю, вылет через несколько часов, а вы еще даже не готовы.
— Да, я не готов, — опустил Ленар голову и почувствовал себя опустошенным, — Я не могу отстыковаться, пока не получу герметик, а не отстыкованные фитинги отремонтировать невозможно. Сейчас у нас попросту не хватит на это времени, так что мы займемся этим по возвращении.
— Не стоит. Мы из-за вас и так уже потеряли много времени впустую. Как только вы отстыкуетесь, мои люди сами исправят вашу консоль.
— Серьезно? — голова Ленара одухотворенно поднялась обратно, уловив в воздухе запах первых хороших новостей в этом году, — Если так, то спасибо вам большое, Михал. Оказывается, вы совсем не такой козел, каким казались.
Лицо Михала Ковальски трижды изменило свое выражение и чуть-чуть приблизилось по цвету к слегка недозревшему помидору.
— Вероятно, в вашей голове эти слова звучали как комплимент.
— Да, простите, — Ленар дернулся в извиняющемся жесте, — Но первоочередная проблема упирается в герметик. Мне не хватит шести бочек.
— Спросите на Два-Пять. Насколько я знаю, у них есть.
— Вы издеваетесь? — Ленар почувствовал, как в его голове снова начало что-то кипеть, — Это на другом конце астероида. Мне придется перетаскивать три тонны герметика через три рукава!