Они начинают эти фразы одновременно и тут же оба умолкают. Из недр дома появляется стайка лунных тельцов, следом семенит Банти, отчитывающая зверьков за то, что они сбежали из загона. Вся эта процессия остаётся незамеченной. Тина упорно не поднимает глаз, а Ньют может думать только об одном. Он мучается — ну не спрашивать же напрямую: неужели ей мог понравиться такой грубый отталкивающий тип?
— Это тот самый Ахиллес, с которым вы… — всё-таки осмеливается заговорить он, пытаясь по её мимике предугадать ответ.
— Нет, разумеется, нет! Он начал ухаживать за мной как раз в тот момент, когда… — Тина запинается, но Ньют и так догадывается, что она имеет в виду злосчастную статью. — Куинни, переживая за моё состояние, посоветовала не избегать его, дать ему шанс… Но я никогда не… О Мерлин, это звучит так глупо!
Она прячет лицо в ладонях. Ньют скованно улыбается. Вот поэтому ему всегда было проще с животными: никаких недомолвок, двусмысленностей, неверно понятых намёков. И всё же, пусть общение с людьми даётся Ньюту нелегко, к Тине он всё равно стремится всем сердцем. Видя, как она смущается и расстраивается, он сразу же теряет всякое желание выпытывать что-то ещё про Толливера и, робея, снова касается её плеча.
— Правда, что во время учёбы в Хогвартсе ты однажды чуть не заночевал в лесу? — совсем невпопад спрашивает Тина. Ньют с недоумением почёсывает затылок. Может, ей хочется перевести тему, а может, и в самом деле вдруг срочно понадобилось узнать об этом.
— Ну, это долгая история…
— Я бы её послушала.
— Знаешь, я тут чистил вольеры дромарогов, ещё не закончил. Если составишь мне компанию… — Тина принимается с энтузиазмом кивать прежде, чем он завершает предложение. Ньют очень тронут — мало кого может воодушевить перспектива чистки вольеров, даже если в качестве сопровождения предполагаются истории о школьных приключениях. Но Тине действительно интересно: и слушать его, и помогать с животными, даже если помощь включает в себя грязную работу.
В какой-то момент, заканчивая уже который рассказ — вольеры давно блестят, все кормушки наполнены, шкуры вычесаны, — Ньют ловит себя на мысли, что ему всё равно, что там у Толливера за виды на Тину, и было ли что-то между ними в прошлом. Важно лишь одно — вот она, смеётся его историям и, утомившись после уборки, садится так близко, что ей, наверное, видно каждую его веснушку. И улыбается Тина так, будто каждая ей безумно нравится.
А Тина думает о разном. Об удивительных рассказах Ньюта. О том, как уютно быть рядом с ним — порой нелепым, рассеянным, но дарящим ощущение полной защищённости. Ни один мракоборец никогда не казался ей настолько надёжным.
Ещё о том, что он многому научил её: например, не относиться к не-магам предвзято. Сейчас, на пороге войны, особенно ясно видно, что разницы нет. Все они — Тина, Ньют, Тесей, Нагини, Якоб — все они переживают боль одинаково сильно, а умение колдовать не облегчает горе.
И вдруг она понимает, что, пока все они вместе, ей проще смотреть будущее с надеждой — даже сейчас, в тёмные времена. Именно сейчас.
Внезапно Ньют выхватывает Тину из задумчивости, поднося её ладонь к губам, запечатлевая невесомый поцелуй. Это выглядит как случайный порыв, но она знает: просто ему легче выражать свои чувства действиями, а не словами.
Тина ласково перебирает его волосы. Ей, оказывается, тоже легче без слов.
========== Родительская воля (Тесей, Юсуф) ==========
Тесей остался один. Дамблдор увёл Тину вглубь замка, Ньют отправился домой вместе с Якобом и Нагини — последняя выглядела такой неприкаянной, что брат просто не мог не пожалеть её. Тесей провожает их взглядом: он отказался от приглашения Ньюта заглянуть в гости. Чуть позже — обязательно, но пока ему нужно собраться с мыслями.
Он не успевает погрузиться в размышления, потому что точка, появившаяся в небе, стремительно приближается, и вот уже сова, несущая письмо, хлопает крыльями совсем рядом. Это Пифия, птица его родителей. Тесей вскрывает конверт, понимая, что оттягивать этот момент всё равно бессмысленно, и пробегает глазами по идеально ровным строчкам. Он и так не ждал ничего хорошего, но теперь его лицо темнеет, губы от гнева сжимаются в тонкую полоску.
— Дурные вести? — раздаётся негромкий голос, заставляя Тесея вздрогнуть. Он поднимает глаза и видит Юсуфа, сенегальского волшебника, что присоединился к ним, но держался всё равно особняком. Как Тесей мог позабыть о его присутствии? Как будто за все те годы, что Юсуф Кама пытался выследить свою жертву, он приучился быть незаметным.
— Дурное мнение, — откликается Тесей. Юсуф подходит ближе, его внимательные глаза задают немой вопрос. — Мнение моего отца, который прослышал о гибели Леты и пишет мне, что это — закономерный и справедливый исход.
— Отец был против вашего выбора?
— Разумеется, — Тесею кажется, что скрыть горечь в голосе не удалось. — Вам лучше меня известно о происхождении Леты, и её положение в обществе всегда… Кхм. Словом, для блестящего мракоборца, достойного отпрыска семьи Скамандеров, такой брак был бы пятном на репутации.
Он сам не знает, зачем говорит так откровенно. Юсуф — чужой человек для него, хотя, может, именно в этом и дело.
Кама задумчиво облокачивается на перила моста.
— Значит, вы не побоялись пойти против родительской воли, — говорит он, и по интонации сложно понять, одобрение это или осуждение.
— Надо же было хоть раз на это решиться, — криво усмехается Тесей.
Ведь он всегда старался не разочаровывать их. С матерью было проще, она не стремилась переделать ни его, ни Ньюта, но отец всегда предъявлял очень высокие требования. Он чересчур ясно представлял, какими должны быть его сыновья. Ньют с малых лет игнорировал это, совершенно не заботясь о впечатлении, которое он производит, и Тесею приходилось отдуваться за двоих.
Но с Летой… С Летой всё получилось иначе. Тесей и сейчас отчётливо помнит, как она покорила его с первой встречи: над ней насмехались, но она держала голову высоко, и только слишком сильно блестевшие глаза выдавали, что ей трудно удержаться от слёз. Ему хотелось заговорить с ней, но он не решился, зная, что Лета — изгой. А вот Ньюта никогда не останавливало то, что думали другие. Поэтому Тесей так и остался в стороне, вынужденный многие годы прятать пробудившееся чувство. Только когда пути Ньюта и Леты разошлись, он решился предложить ей дружбу, не рассчитывая на большее. Ему пришлось скрывать происходящее от отца, но когда Лета сама сделала шаг навстречу, и он понял, что может позволить себе быть счастливым, то заявил родителям о своей избраннице открыто.
Он всё ещё не верит, что теперь, когда всё наконец-то должно было сложиться так, как ему мечталось, жизнь Леты оборвалась в один миг. Он всё ещё не может принять эту мысль, и в его сердце пока нет всепоглощающей боли — только сухая злость на отца, который даже не попытался сделать вид, что сочувствует.
Тесей комкает письмо и отсылает сову. Она щёлкает клювом, словно укоряя его за то, что он оставил послание без ответа, но Тесей только отмахивается.
— Вы не стали отвечать, — Юсуф не спрашивает, а констатирует факт.
— А что, должен был? — начинает раздражаться Тесей. — Что мне написать? «Согласен, Гриндевальд избавил меня от незавидной доли»? Мой отец глух ко всему, что не вписывается в его картину мира. Я сильно сомневаюсь в методах его воспитания.
С минуту они оба молчат. Тесей всё-таки ругает себя за то, что показал свою слабость, рассказал чужаку то, о чём редко говорил даже с братом.
— По крайней мере, ваш отец не связывал вас непреложным обетом, обязывающим стать убийцей, — наконец нарушает тишину Юсуф.
Тесей продолжает машинально комкать бумагу, но смотрит на собеседника так, словно видит его впервые. У Тесея просто не было времени задуматься об истории Юсуфа, поэтому теперь он хмурится, осознавая сказанное.
— И всё-таки вам не пришлось убивать, — говорит он, чувствуя, что утешение вышло так себе.
— Да, моя жертва уже мертва, — произносит Юсуф глухо. — Я не смог исполнить обещание, но в этом нет моей вины. Какова в таком случае моя участь — неизвестно.
Тесей пытается припомнить всё, что он изучал о непреложных обетах, но, как назло, на ум не приходит ничего полезного. Если нарушить условия, человек должен умереть, но Кама ведь ничего не нарушил, он не преступал клятву.
— Послушайте, вам надо обратиться к Дамблдору, — предлагает Тесей. — Его познания огромны, и его рекомендации всегда оказываются верными. Думаю, он подскажет, как вам поступить.
— Мне это известно, слава о Дамблдоре распространилась далеко за пределы Британии, — Юсуф кривит полные губы в лёгкой усмешке. — Я потому сюда и приехал.
Их невольно прерывает Тина, которая выходит из замка и слабо машет рукой им на прощание. Она не приближается, чтобы заговорить, ей тоже хочется побыть одной, судя по всему. Зато это значит, что Дамблдор освободился.
— Проводить вас к нему? — спрашивает Тесей скорее из вежливости, чем из желания помочь, но вдруг замечает нервозность и даже тень страха на лице Юсуфа. Тесей может только предположить, в чём дело: судя по его истории, Кама привык быть сам по себе, не рассчитывая ни на чью поддержку. Он едва ли доверяет незнакомцам, а Дамблдор для него — незнакомец.
Тесей слегка улыбается. Его нельзя назвать сентиментальным, но, даже будучи одним из самых сильных мракоборцев, он не зачерствел, не разучился видеть в людях просто людей, а не противников или сторонников.
— Пойдёмте, я провожу, — повторяет он, и на этот раз Юсуф кивает ему со сдержанной, но вполне очевидной благодарностью.
========== Фотография (Ньют/Тина) ==========
Комментарий к Фотография (Ньют/Тина)
Немного аушка относительно второго фильма. Там о книге Ньюта и фотографии Тины была другая информация, просто идея эта старая, ещё со времён первого фильма, вот и решила всё равно воплотить :)
Тина без всякого аппетита дожёвывает булочку. Банти готовит неплохо, но до Куинни ей далеко. Тина пытается поменьше обращать внимания на такие вещи, но мысли о сестре настырно лезут в голову, и любая мелочь, даже не связанная с ней, всё равно оборачивается непрошенными воспоминаниями.
Недавно Ньюту наконец-то удалось выяснить, где Гриндевальд скрывает Куинни, но между «выяснить» и «вызволить» есть огромная разница. Тине привычно быть человеком действия, не сидеть без дела, когда речь идёт о спасении человеческих жизней, а тем более теперь, когда в беде сестра. Только Гриндевальд — не тот волшебник, с которым сработают обычные методы мракоборцев.
Тина устало трёт виски, снова и снова перебирая в уме планы по освобождению Куинни. Создаётся впечатление, будто она бьётся лбом об непроходимую стену: любые идеи кажутся ей совершенно несостоятельными, ведь стоит допустить хоть малейшую ошибку, и Куинни может…
Об этом Тина не смеет даже подумать.
— Позволишь? — осторожно стучится Ньют. — Я принёс тебе чай. Если честно, я не мастер его заваривать, но такой всегда делала мама — говорила, что он поднимает настроение.
Она никогда бы не поверила, что Ньют может так трогательно заботиться о ком-то, кроме своих питомцев, и ей сразу, в одно мгновение, становится легче.
— Очень вкусно, спасибо, — благодарит она, стараясь вложить в эти простые слова всё то тепло, которое сама ощущает, когда он рядом.
— Да? — оживлённо переспрашивает Ньют и тут же тушуется. — Мне просто показалось, что ты… То есть, я не умею читать мысли, конечно, но у тебя очень грустный вид, и я… Пожалуйста, не грусти, Тина!
Закончив свою сбивчивую речь, он чуть боязливо и вместе с тем нежно смотрит на неё. Тине становится стыдно, что это Ньют её утешает, а не она его.
— Это я должна тебе говорить. В моём случае ещё можно всё исправить, а Лету уже не вернуть…
— Я должен переживать сильнее, чем ты? — с присущей ему непосредственностью уточняет Ньют, и Тина озадаченно замолкает. — Мне кажется, наоборот. Ведь мне остаётся только горевать об утрате, а на тебе всё ещё лежит огромная ответственность.
С ним это иногда случается: вместо запутанных, оборванных фраз вдруг выходят слишком хлёсткие и честные. Он уже жалеет о том, что вообще открыл рот, но Тина глядит без тени обиды, только слегка удивлённо. Она вдруг осознаёт, что в его словах есть немалая доля истины.
— Что ж, порой в мудрых изречениях вы можете дать фору Дамблдору, мистер Скамандер.
Конечно, сейчас она называет его по фамилии в шутку, но Ньют всё равно болезненно морщится.
— Пожалуйста, не надо снова, — просит он, и уголки её губ сами собой приподнимаются в улыбке. Нельзя не признать — каким-то образом Ньют отлично справился с тем, чтобы поднять ей настроение.
А день спустя Тина случайно слышит то, что поднятию настроения совсем не способствует.
— Вы — добрая душа, мистер Скамандер, — Тина замирает у двери на кухню, поняв, что там есть не только Ньют, но и Банти. — Просто не очень-то разбираетесь во всяких таких вещах…
— Каких «таких»? — доносится голос Ньюта.
— Да ведь мисс Голдштейн — незамужняя леди, — растолковывает Банти. — А живёт с вами в одном доме. Мало ли, какие могут пойти толки…
Тина беззвучно ахает и отступает назад. Ей и неловко, и неприятно, и внутри сразу поднимается протест. Вот Нагини, например, тоже «незамужняя леди», но почему-то о ней Банти не переживает. Тина хмурится, зная, что теперь отделаться от сомнений будет сложно: ведь отчасти Банти всё-таки права. Тем временем Ньют, который совсем не хочет обсуждать со своей помощницей вопрос о пребывании здесь мисс Голдштейн, спешит покинуть кухню и сталкивается с Тиной нос к носу.
Они оба смущённо переминаются с ноги на ногу. Слишком очевидно, что Тина всё слышала.
— Я могу уехать, если ты хочешь, — торопливо говорит она. — Сниму гостиницу неподалёку.
— Ни в коем случае! — вырывается у него с такой горячностью, что Тина незамедлительно краснеет. — То есть… Если ты считаешь, что это тебя скомпрометирует, то, конечно…
— Не считаю, — тут же опровергает она. — Я бы хотела остаться.
Ньют осмеливается поднять на неё глаза и робко улыбается. Ему сложно выразить, насколько он рад, что она так сказала, но зато на ум приходит одна идея.
— Кстати, я давно думал предложить… Может, тебе будет интересно взглянуть на мою книгу? Я так и не успел её закончить, но намёток много. Только нужно будет спуститься в чемодан, мне там лучше работается, поэтому всё хранится внутри.
Тина сразу соглашается. Ей ещё как интересно, и к тому же с чемоданом у неё связаны самые чудесные воспоминания, как бы нелепо это ни звучало. Пока она гостит здесь, ещё не было повода наведаться туда, и теперь, когда Ньют распахивает крышку, сердце начинает биться чаще. Тину охватывает ностальгия по тем временам, когда они только познакомились.
И вдруг она видит свою фотографию.
Это её портрет, прилагавшийся к статье о том, что она восстановлена в должности мракоборца. Тина на фотографии смотрит уверенно, Тина в настоящей жизни смотрит ошеломлённо. Отследив направление её взгляда, Ньют становится красным до кончиков ушей. У него совсем вылетело из головы, что она непременно наткнётся на своё изображение, если открыть чемодан.
— Так что там с книгой? — наконец говорит польщённая Тина. Ей хочется как-то помочь ему преодолеть смущение, хотя она не очень понимает природу настолько преувеличенной застенчивости. Они не обсуждают свои чувства, но ведь и без того ясно, какую сильную привязанность друг к другу они испытывают.
Ньют вздрагивает и подаёт ей руку, помогая залезть внутрь. Тина с трепетом обводит глазами открывшуюся перед ней картину: здесь почти всё осталось по-прежнему, хотя без животных чемодан кажется запустевшим. Ньют ведёт её к столу, на котором возвышается кипа исписанных от руки листов. Он принимается рассказывать, про каких зверей уже готовы параграфы, и делится соображениями о том, на какие разделы лучше разбить книгу. Тина слушает очень внимательно — до того момента, пока не замечает на столе ещё одну приоткрытую папку. Здесь уже не записи, а наброски, и она с любопытством тянется к ним. Ньют запоздало замечает её движение и успевает только закусить губу.