========== Гвардия Смерти: проводники Милосердия Императора ==========
Индекс Астартес
Гвардия Смерти: проводники Милосердия Императора
Ни один памятник не прославляет победы четырнадцатого легиона, ни одна статуя не возведена в честь его примарха. Ибо Гвардия Смерти отправляется на войну лишь тогда, когда все другие потерпели поражение, и не оставляет позади ничего, кроме выжженной земли. Семь рот - последний довод Империума, хранители вооружения, забытого или запрещённого со времён завершения Великого крестового похода. Они - очистители миров через всеобщее истребление, и те, кто знает про Гвардию Смерти, говорят о ней лишь тихим шёпотом, страшась навлечь на свои головы гнев призрачных сынов Мортариона. Чудом избежавший гибели на чёрных песках Иштвана, легион наблюдает за человечеством издалека, изничтожая разрастающиеся империи ксеносов прежде, чем они станут угрозой Империуму. Немногие наделены властью призвать их во владения людей, и ещё меньше тех, кто решится сделать это. Но Гвардейцы Смерти слишком хорошо помнят все кошмары Ереси, и потому они готовы искоренять любые восстания, словно хирурги – раковые клетки, сколько бы при этом не обрывалось невинных жизней…
Происхождение Мортариона
Утверждение, что ни у кого из примархов не было лёгкого детства, стало бы страшным преуменьшением. Им, созданиям, наделённым силой, немыслимой для простых смертных, были уготованы испытания, которые со временем и привели их к величию или бесчестью. Но даже кишащие преступниками улицы Нострамо Квинтус, терзаемые войной равнины Нуцерии или жестокость технодиктатуры Киавара не могли сравниться с истинным адом Барбаруса, куда попал младенец, похищенный у своего генетического отца. О жизни того, кто стал Повелителем Смерти, сохранилось мало сведений - меньше, чем о других примархах, - однако Гвардейцы Смерти до сих пор рассказывают предания о юности своего отца, и некоторые из этих преданий даже известны остальному Империуму.
Никто не знает, когда на Барбарусе появились первые люди. Сыны Мортариона полагают, что их родной мир был открыт человечеством в годы Первого Расселения, однако эта планета не упомянута ни в одной из немногих сохранившихся на Терре хроник тех времён. Также вероятно, что её колонизировали позднее, во время последующих фаз расширения первой галактической империи людей. Достоверно можно сказать только одно: к тому времени, когда начался Великий крестовый поход, население Барбаруса вернулось к феодализму, позабыв технологии и культурное наследие. Подобное происходило на многих планетах, где жизнь была суровой и зачастую недолгой, однако истинный ужас крылся в другом.
Барбарус был порабощён созданиями, порожденными варпом и наделенными немыслимой силой. Они правили планетой с гор, окутанных ядовитыми облаками, и время от времени спускались на равнины, нападая на поселения людей, живущих в вечных сумерках. Из человеческих трупов властители создавали ковыляющие армии, которые отправляли в бой против своих соперников. Эти существа, без сомнения, не были демонами – они правили веками, а ни один неродённый не смог бы столько просуществовать вне варпа. При всех своих кошмарах Барбарус не был демоническим миром. Инквизиция считает, что тёмные владыки были развращёнными псайкерами, чья сила превратила их в чудовищ, застывших на полпути между мирами демонов и смертных, однако неясно, были ли они людьми или особыми видом ксеносов. Впрочем, хватало на планете и демонов, призванных владыками-чернокнижниками, или просто привлечённых их скверной.
Капсула-инкубатор рухнула на вершине горы, находившейся во владениях самого грозного короля-чародея Барбаруса. Тёмный владыка ощутил ее появление, но поначалу не придал этому значения. Он ожидал, что обитавшие в его землях чудовища вскоре покончат с незваным гостем. Однако незнакомец оставался в живых достаточно долго, и тем самым привлёк его внимание. Колдун поразился, узнав, что в капсуле был лишь ребёнок, но достаточно сильный и хитрый, чтобы противостоять мелким хищникам в царстве смертельных ядов. Тогда же он покинул свою крепость, решив увидеть дитя своими глазами. Ребёнок попытался напасть на темного владыку, но даже при всей его удивительной силе он ещё не был ровней могучему колдуну - однако повелитель Барбаруса не убил чудесное дитя за дерзость.
Вместо этого он забрал ребёнка к себе и дал ему имя Мортарион. Он подвергал его бесчисленным испытаниям, заставляя сражаться со всё более грозными прислужниками и самому искать себе пропитание, а иногда приказывал Мортариону прийти к нему, желая преподать ему уроки военного или же другого темного искусства. Никто не знает, зачем владыка так поступил - возможно, из простого любопытства, а может быть, и потому, что хотел получить то, чего не было у других – наследника. В конечном счёте это было неважно. Мортарион рос так же быстро, как и все примархи, и благодаря трансчеловеческой анатомии мог выдерживать окружающие его облака яда. Спустя несколько лет, достигнув того возраста, что считался юностью у примархов, Мортарион, покинув омрачённый пик и спустившись в долины, первый раз бросил вызов своему приемному отцу.
Там впервые в жизни Мортарион увидел других людей в деревне, похожей на все остальные поселения этого мира. Её жители были фермерами, собравшимися вместе ради хоть какой-то защиты от кошмарных тварей, потомками тех, кто пережил уничтожение другого селения, стёртого с лица земли тёмными властителями.
Они боялись Мортариона, похожего на призрака смерти - бледного, жуткого и возвышавшегося над любым из смертных. Однако примарх не причинял им вреда, и крестьяне вскоре поняли, что кем бы ни был странный гигант, он отличался отз чудовищ, преследовавших их предков поколение за поколением. Однако Мортарион чувствовал, что само его присутствие внушает им страх, и, желая это преодолеть, он начал трудиться с ними в полях, легко справляясь с работой, от которой у самого сильного человека заболела бы спина. Со временем люди привыкли к грозному гиганту, начали говорить с ним, и в те дни Мортарион жил в мире до тех пор, пока их не настигла жестокая реальность Барбаруса.
Спустя несколько месяцев после появления Мортариона, на деревню напала охотничья свора одного из владык-чернокнижников, жаждущего лёгкой добычи и грабежа. При виде десятков демонов, зверей и тварей, некогда бывших людьми, жители селения поступили так, как веками поступали обычные люди - они разбежались кто куда, в надежде, что хоть кто-нибудь из них выживет. Это было не трусостью, но единственной возможностью для бессильных смертных выжить на Барбарусе. Таков был цикл разрушения и перерождения поселений, длившийся с того дня, как в этот мир пришли первые тёмные владыки. Но теперь наступило время перемен, ведь в этом уравнении появилась новая переменная.
Разъярённый увиденным, Мортарион схватил косу и бросился навстречу тварям, воистину жалким по сравнению с теми, кто противостоял ему во время испытаний у приёмного отца. Примарх истребил их, спас жизни людей и был провозглашён героем. Истории о его доблести разлетелись по другим деревням, и люди стали приходить в поселение, надеясь на защиту. Мортарион учил их защищаться, помогал строить стену вокруг поселения, а также устраивать всевозможные ловушки и волчьи ямы.
Прошло несколько месяцев. Объявился новый зверь, начавший нападать на крестьян, и примарх отправился на охоту. Но, в отличие от убитых ими прежде чудовищ, существо бежало, уходя от деревни. Лишь после многодневной погони Мортарион сумел настичь и убить зверя, однако, когда он вернулся домой, то его взгляду предстал новый кошмар. Волчьи ямы были доверху забиты чудовищными трупами, у подножия стены громоздились груды гниющей плоти, а ворота были разбиты и изнутри доносились стоны умирающих. Когда же примарх вошёл внутрь, то трупы многих убитых людей восстали из-за чёрного колдовства и напали на него, вынуждая Мортариона убивать призраков тех, кто дал ему дом.
Мужчину звали Ульфер. Когда Мортарион начал работать в полях, Ульфер первым подошёл к нему и потом учил земледелию, тому, как оберегать жизнь, а не обрывать её.
Коса разрубила его на части, и колдовской свет угас в его глазах.
Женщину звали Тиана. Она первой принесла пришедшему Мортариону поесть, и тогда простой суп показался ему самой вкусной едой из всего, что он когда-либо пробовал.
Коса вонзилась в её грудь, и колдовской свет угас в её глазах.
Девочку звали Клара. Она была первой, кто осмелился подойти к Мортариону, когда он безмолвно стоял среди крестьян и наблюдал за ними. Клара не боялась его – она была слишком маленькой и не помнила последний раз, когда чудовища напали на людей.
Мортарион выронил косу, с глухим стуком рухнувшую на землю.
Окружённый мёртвыми, умирающими и неумершими, Мортарион с Барбаруса закричал в отравленные небеса, давая выход всей своей скорби, боли и гневу.
Сам король-чародей Барбаруса отправил к деревне чудовище, чтобы увести примарха прочь. Он собирался наказать приёмного сына за то, что тот осмелился покинуть горы и жить с низшими существами. Когда же Мортарион ушёл, то владыка лично возглавил нападение на деревню и причинил невообразимые мучения тем, кого его своевольный ученик пытался спасти. Многие были еще живы, когда юный примарх вернулся, но тела их стали чудовищными гобеленами страданий. Мортарион смотрел на них, чувствуя, как сердце наполняется скорбью и отчаянием, а затем сделал единственное, что мог: он избавил их от мук и поклялся отомстить.
Примарх, вооружённый лишь яростью и крестьянской косой, отправился к крепости приёмного отца. У него не было доспехов - лишь грязный плащ и данный ему в детстве дыхательный аппарат. За время долго пути на него непрестанно нападали прислужники короля-чародея, отправленные на верную гибель. Они не сумели бы победить мстителя, но могли ослабить его. Чудовища нападали на примарха, даже зная, что они не выживут, ведь в глубине своих чёрных пустых душ они понимали, что их ждет кучасть куда жухе смерти, если они пойдут против воли владыки Барбаруса.
Когда Мортарион добрался до крепости приёмного отца, его тело было покрыто ранами, которые уже сотни раз убили бы любого человека. Однако, проявляя стойкость, которая впоследствии войдёт в легенды, он не позволял себе упасть и, наконец, предстал перед созданием, которое вырастило его к добру или к худу.
Облако тьмы цеплялось за тело короля-чародея, не давая Мортариону разглядеть его лицо. В руке тёмный владыка сжимал косу, похожую на оружие в руках юноши – но эта коса была орудием не земледелия, но смерти, используемым, чтобы подчинять своей воле всё вокруг. Мысль об этом разбудила в душе Мортариона нечто, возникшее задолго до его рождения. И это чувство было праведной яростью. Смерть не должна править, говорил ему гнев. Смерть не должна носить корону.
- Склонись, - прогремел голос колдуна. – Преклони передо мной колени, и я прощу твою глупость.
- Никогда, - простонал Мортарион, заставляя себя подняться. Мощь короля-чародея давила на него, словно опустившаяся на плечи гора, но он не собирался склонятся. Он не сдастся.
- Твоя решимость так же тщетна, как и нелепа. Сын мой, ты можешь стать созданием неизмеримо более могущественным, чем сейчас. Если бы ты только принял мои учения, то спустя годы превзошёл бы меня, а за десятилетия – всех когда-либо живших. В твоей крови скрыта неизмеримая сила, протяни же руку и возьми её.
- Я видел, во что подобное могущество превращает тех, кто использует его. Я никогда не стану чудовищем.
И тогда король-колдун захохотал, и смех его был подобен скрежету могильных камней.
- Сын мой, ты уже чудовище. Осталось лишь признать это.
После недолгого спора Мортарион сразился с тёмным владыкой. Никто не знает подробностей той битвы, потому как примарх не посчитал нужным кому-либо рассказать о ней. Однако известно, что несколько недель спустя он вновь спустился с гор, и многие его раны уже затянулись, хотя были среди них и те, которые будут причинять ему боль всю жизнь. Наконец, отлежавшись в другом поселении людей, возрадовавшихся, услышав весть о гибели короля-колдуна, Мортарион решил очистить Барбарус от всех его тёмных владык.
Так начался его личный крестовый поход, принёсший примарху титул «Повелителя Смерти», как его назвали благодарные, но напуганные люди. Угроза колдунов слабела, нападения происходили всё реже, но еще не прекратились окончательно. Поселения росли, и первый раз за многие тысячелетия цивилизация Бабраруса вновь начала развиваться.
Мортарион же продолжал охоту, не вмешиваясь в дела смертных людей, лишь приказав им выслеживать всех рождающихся псайкеров, а затем убивать быстро и безболезненно, как из побуждений человечности, так и для того, чтобы избежать появления мстительных духов замученных ведьмаков. Обычно примарх приходил в деревни лишь тогда, когда был слишком серьезно изранен и нуждался в отдыхе и пище, которую не нужно добывать на охоте. Каждый раз люди приветствовали примарха, давали ему кров и пропитание, а затем он снова отправлялся в поход. И по сей день на Барбарусе ходят легенды о том, как Повелитель Смерти истреблял чудовищ, прежде державших в страхе всю планету.
И пусть Мортарион и не хотел вмешиваться в дела смертных, его крестовый поход всё равно вдохновил жителей Барбаруса. Впервые за многие века они собрали армии, чтобы противостоять прислужникам колдунов. Владыки-псайкеры пребывали в смятении от постоянных ударов Мортариона, и потому не могли защищаться. Многие их твердыни были сожжены дотла смертными, одетыми в примитивные костюмы химзащиты, которые они создали, взяв пример с дыхательного аппарата примарха. Эти воины называли себя Стражами Смерти, ведь они защищали людей не только от ужасов, ждущих их при жизни, но и от осквернения трупов и душ.
Спустя годы после гибели короля-чародея примарх выследил и поверг последнего из его собратьев. Тогда же, когда Мортарион смотрел на освобождённые им равнины, за ним пришёл Император. В золотой вспышке сам Владыка Человечества возник рядом со Своим сыном, и тогда примарх ощутил родство, которого никогда не чувствовал в создании, вырастившем его.
Император уже давно нашёл Мортариона, но из-за событий, на которые даже Он не мог повлиять, лишь теперь Он смог прийти за Своим сыном. Владыка Человечества боялся худшего, ведь Он чувствовал, сколь многие ужасы таятся на Барбарусе, и не был уверен, что даже примарх сможет здесь преуспеть. Когда же Он увидел мир, очищенный от чернокнижников, веками державших его обитателей в рабстве, то почувствовал гордость. Об этом он сказал Мортариону, и Повелитель Смерти ощутил радость в своём сердце. Примарх многое перенёс на Барбарусе, познал утрату, безжалостность, ужас, но он боролся, не позволяя себе сломаться, и сумел сделать мир лучше. Признание его подвига столь величественным созданием было лучшим доказательством того, что он боролся за правое дело.
И тогда Император рассказал ему об Империуме, об Имперской Истине и обо всём, что Он уже сделал и ради чего нуждался в помощи примарха. Слушая слова отца, Мортарион ощутил благоговение, увидев в Великом крестовом походе подобие его собственной охоты на тёмных владык Барбаруса, пусть и неизмеримо большее. И потому, когда Император сказал примарху, что тот – Его сын, и что приказов Мортариона ждёт легион, созданный по его подобию, Повелитель Смерти добровольно склонился перед Владыкой Человечества. Он поклялся сражаться за принципы Имперской Истины и освободить всё человечество так же, как освободил Барбарус.
«Неважно, какое имя ты уготовил мне, отец. Я был назван Мортарионом и сохраню своё имя, ибо я принесу смерть всем, кто мучает человечество, и избавление в упокоении тем, кого уже не спасти. Под этим именем буду известен я, пока сами звёзды не умрут в конце времён»