Марк удивленно поднял брови и всмотрелся в лицо посетителя. Тот приложил трясущуюся руку к груди.
– Я Виктор. Помните меня? – Эзра поймал себя на том, что морщится. У него зачесалось лицо, причем не что-то конкретное, например нос или щека, а будто бы все сразу.
– Новак? – предположил Марк.
– Да! – обрадовался старик. – Новак! Как поживаете, пан Кауфман?
– Никак, – равнодушно ответил Марк. Старик почему-то хихикнул.
– Я знал, что однажды вы вернетесь! Знал! Я каждый день приходил к вашей лавке и был уверен, что рано или поздно толкну дверь и она откроется, – радовался ужасный старик, воздев палец.
– Эзра, принеси стул, – попросил Марк, косясь на мальчика. Потом спросил у Виктора: – Я не сегодня вернулся, где же ты был все это время?
– Года четыре назад я сдался, – признался старик. Он благодарно кивнул Эзре, который принес ему стул. Парень вздрогнул, встретившись глазами с Виктором. Он только сейчас понял, что один глаз у него стеклянный.
– И как тогда ты сюда попал?
– Случайность. Один человек сказал мне о том, что вы открылись, – ответил Новак, аккуратно сев на стул и вытянув вперед правую ногу. Руки его покоились на стоящей трости. Покоились – неудачное слово, подумалось Эзре, скорее наоборот, беспокоились. Они тряслись, будто у запойного пьяницы с похмелья.
– Я даже догадываюсь, как он выглядел, – вздохнул Марк. – Зачем же ты пришел, Виктор?
– Мне нужна рама, – прямо сказал старик.
Марк подумал немного, потом вдруг спросил:
– Ты все еще рисуешь?
– Нет, конечно, – он поднял трясущиеся руки, – контузия.
– Значит, ты хочешь оживить старое полотно. – Марк достал из-под прилавка шкатулку и расшитый бисером кисет.
– Да.
Марк стал набивать трубку. Виктор терпеливо молчал. Эзра неловко мялся, не зная, куда себя деть.
– Паршиво выглядишь, – закурив, сказал Марк.
– Война, – пожал плечами Виктор.
– Война – это тоже паршиво.
– А вы были на войне, пан Кауфман? – с вызовом спросил Новак.
– Был, – спокойно ответил Марк. – Эзра, принеси старую раму.
Помощник удалился в глубь лавки. Настала тишина. Обычно такая пауза в разговоре вызывает неловкость. Но не сейчас. Старики сидели напротив и, ничуть не стесняясь, рассматривали друг друга.
– Вы прекрасно сохранились, пан Кауфман, – сказал наконец Виктор.
– Да. Но если тебе интересно, то чувствую я себя совсем не так здорово.
– Ну уж не хуже меня, – усмехнулся Новак.
Из-за стеллажей появился Эзра. Он тащил огромную старинную раму для картины.
– Я думал, что она меньше, – задумчиво сказал Виктор.
– Дотащишь? – спросил Марк.
– Нет. Наверное, придется прислать за ней посыльного. Вы ведь не собираетесь снова закрыться?
– В ближайшее время не планировал, – хмыкнул Марк.
Виктор с трудом встал. Снова посмотрел на раму, протянул руку, чтобы коснуться ее, но передумал.
– Я отправлю соседского мальчишку. Сколько она стоит?
– Сто пятьдесят, – ответил Марк, внимательно глядя на Виктора. – А какую картину ты хочешь оживить?
– Она называется «Девушка на качелях», – неопределенно ответил Новак.
– Да хоть мужчина на осле, – пожал плечами Кауфман, – название мне ни о чем не говорит. Что на ней изображено?
– Девушка, в которую я был влюблен.
– Был? – уточнил Марк.
– Влюблен, – поправился Виктор.
– Ясно.
– До свидания, пан Кауфман.
– В твоем возрасте логичнее говорить «прощайте», – заметил Марк. – Можно и не дожить до следующей встречи.
– Вы всегда умели подбодрить.
Виктор положил на прилавок деньги и ушел. Марк долго смотрел ему вслед.
– Что значит оживить картину? – спросил Эзра.
– То и значит.
– Я имею в виду – как это выглядит? Например, он оживит картину с девушкой и она выйдет из рамы? Станет настоящей?
– Наоборот. – Марк принялся вытряхивать трубку. – Это работает в другую сторону, ты можешь войти в картину.
– И что там? – округлил глаза Эзра.
– Не знаю, никто не вернулся, чтобы рассказать. Но логично предположить, что там то, что нарисовано.
– То есть Виктор встретится со своей возлюбленной?
Марк вычистил трубку, убрал ее в шкатулку. Потер шею:
– Не думаю.
– Почему? – удивился Эзра.
– У тебя есть мечта? – ответил Марк вопросом на вопрос.
– Да, – подумав, ответил Эзра.
– Представь ее хорошенько. В деталях. Представил?
– Да.
– А теперь представь, какой ты в этой мечте. Как ты выглядишь?
– Ну, – начиная догадываться, ответил Эзра.
– А теперь представь себя в этой мечте таким же склеенным по частям, как Виктор. Что-то уже не так привлекательно, да?
– Я почему-то никогда не думал о том, какой я в моих мечтах. Никогда не допускал, что к тому моменту я могу быть старым и больным. Я как бы по умолчанию такой, как сейчас, – задумчиво сказал Эзра.
– Он тоже. Причем в его случае все еще хуже. Там, в картине, девушка, которую он нарисовал еще до контузии. То есть, наверное, еще до 1939 года. Молодая, красивая, нежная, она оборачивается и видит это чудом выжившее военное недоразумение. Это как сказать серферу, что за этой дверью рай, где идеальные волны, но пускают туда только безногих.
– Думаете, он не решится?
– Виктор – нет. Особенно учитывая, каким красивым он был когда-то. Если вернуться к аналогии с серфингом, то он был королем прибоя. Думаю, ему его уродство кажется совсем невыносимым.
– Так! – вдруг вскинулся Эзра. – Он думает, что он урод!
– И у него есть на это некоторые основания, – хмыкнул Марк. – А что?
Эзра не ответил. Он выскочил из лавки. Марк только посмотрел ему вслед. Прошло минут десять, прежде чем звякнул колокольчик и Эзра вернулся. Не один, с Виктором.
– Пойдемте! – Юноша буквально тащил старика за собой. Тот пытался двигаться быстрее, но явно не мог. Марк с интересом наблюдал за происходящим.
Эзра тащил Виктора в глубь лавки, туда, где стоял прислоненный к стене огромный прямоугольник, обтянутый тканью. Марк понял задумку, хмыкнул.
– Так, становитесь тут, – Эзра указал на место напротив зеркала. – Я сейчас.
Паренек принялся стаскивать ткань.
– Я не совсем понимаю, что я должен делать? – спросил Виктор.
– Просто смотрите! – Эзра наконец справился с тканью, она упала, открыв зеркало.
– Что… что это? – Старик завороженно смотрел на свое отражение.
– Это зеркало показывает, каким вас видят другие, – сказал Эзра.
– Он имеет в виду, что таким тебя увидит она, – уточнил подошедший Марк.
– А все не так уж плохо, пан Кауфман, – крутясь перед зеркалом, сказал Виктор. Он даже ногу перестал подволакивать.
– Ну, у меня когда-то была линейка, которая при измерении показывала такой результат, который хотел видеть ее хозяин, – усмехнулся Марк.
– Какая глупость, – нахмурившись, сказал Эзра.
– Смотря что мерить, – в один голос возразили Марк и Виктор.
– Спасибо, Эзра, – посерьезнев, сказал Виктор.
– Зеркало не продается, – заметил Марк.
– Жаль. Но тем не менее спасибо.
Виктор еще раз посмотрел на свое отражение и улыбнулся своей страшной улыбкой. Потом пошел к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Марк спросил:
– Как ты понял точку отсчета зеркала?
– Ну, я долго думал о нем, когда увидел впервые. Зеркало показывает нам то, как нас видят другие, очевидно, что это какие-то конкретные люди, потому что большинство нас никогда и не видело. Я предположил, что оно отражает взгляд тех, кто для нас важен. Я подумал, что близкие люди не видят его уродом, они ведь видят то, что за всем этим, – Эзра указал рукой себе на лицо, подразумевая Виктора.
– Рискованное было предположение, но риск оправдался, – кивнул Марк.
– Каким же он видел себя? – задумчиво спросил Эзра.
– Никто не видит нашего уродства таким страшным, каким видим его мы, – ответил Марк. – Не хочешь довести дело до конца?
– В каком смысле? – не понял Эзра.
– Помоги ему отнести раму, заодно по Кракову прогуляешься.
Паренька не пришлось просить дважды.
Глава 13
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Марк и Эзра посмотрели на надпись. Вестерос.
– Сноу или Ланистеры? – хмыкнул Эзра.
– Что? – не понял Кауфман.
– Не обращай внимания.
В лавку вошла довольно объемная женщина с заметными даже из-за прилавка усиками, недовольно осмотрелась. Следом за ней вошел, а точнее, был буквально втащен за руку худой бледный мальчик в рубашке, застегнутой на все пуговицы.
– Это вы продаете всякие волшебные штуки? – посмотрев на Марка, спросила усатая дама.
– К сожалению, да, – вздохнул Кауфман. – Чем могу помочь?
– Хорошо, – кивнула женщина, таща за собой, как на буксире, мальчика. – Нам нужно что-то для здоровья.
– Вы не выглядите… нездоровой, – заметил Марк.
– Я – нет. Но вот Карл постоянно болеет. – Женщина поставила мальчика перед собой, как бы предлагая полюбоваться на виновника визита.
– Хмм… – Марк глянул на нахмуренного Эзру, – и что же за болезнь?
– Мы постоянно простужаемся.
– Вы?
– Карл.
– Как насчет зарядки, спорта, закаливания и тому подобных естественных способов укрепления иммунитета? – без особой надежды уточнил Кауфман.
– Вы с ума сошли? Карл и так слишком слаб! Какой спорт?!
– Пожалуй, тут я бессилен, – пожал плечами Марк.
Карл тем временем протянул руку к статуэтке жабы на ближайшей полке, но был отдернут за руку мамой.
– Войдите в мое положение, – попросила женщина. – Мальчик растет слабым и больным, мне просто необходимо что-то из вашего ассортимента. Я знаю, что у вас есть что-то такое, мне рассказывали!
– Есть, – согласился Кауфман, – но это не значит, что я вам это дам.
– Почему? – удивилась женщина.
– Как вас зовут?
– Сара.
– Знаете, Сара, лечить нужно не Карла, а вас, как бы грубо это ни прозвучало. Парень вполне здоров, просто вы его своей опекой довели до такого состояния.
– Не надо меня учить воспитывать детей! – возмутилась Сара. – Я уже вырастила двоих!
– Завидное достижение, – хмыкнул Марк.
– Мы уходим! – Она потащила мальчика за собой, но тот вдруг воспротивился.
– Я не хочу уходить.
Кауфман удивленно нахмурился и поискал глазами Эзру. Тот словно сквозь землю провалился.
– Нам пора! – Женщина предприняла вторую попытку, но парень только сильнее уперся.
– Да что с тобой? – всплеснула руками Сара. – Ты плохо себя ведешь!
– Я нормально себя веду! А ты вечно командуешь! И ничего мне не разрешаешь! – В Карла будто бес вселился. Кауфман вздохнул и достал из-под прилавка трубку. Принялся ее набивать.
– Молодой человек! – перейдя на ультразвук, кричала Сара. – Вы совершенно распоясались и будете наказаны!
– Мне все равно! – Карл скрестил руки на груди.
– Тогда я ухожу одна, – прибегла к последнему аргументу усатая дама. После чего нарочито медленно двинулась к выходу. Марк и Карл проводили ее взглядом до двери. Не прошло, конечно, и минуты, как снова звякнул колокольчик.
– Я прошу прощения, вы не могли бы подойти к прилавку, думаю, я все же могу вам помочь, – влез Марк в назревающий скандал.
Сара молча, медленно подошла к прилавку, где уже стоял Карл. Кауфман затянулся и выпустил струю дыма в лицо женщине, вторую – в лицо мальчика.
– Сейчас вы забудете все, что происходило тут на протяжении последних десяти минут, и пойдете домой. А там все будет по-прежнему. И сюда вы больше никогда не вернетесь.
Женщина и мальчик сомнамбулически кивнули и развернулись к двери.
– Да, еще, – сказал вдогонку Марк, – Сара, сбрейте уже эти усы!
Он проводил их взглядом, а когда дверь за ними закрылась, поискал взглядом Эзру.
– Ну и где ты?
– Тут, – буркнул паренек откуда-то из глубины лавки.
– Не желаешь ли кое-что мне объяснить?
– Не очень.
– А придется. – Кауфман терпеливо дождался, пока Эзра подойдет к прилавку. – Итак?
– Я хотел ему помочь, – пожал плечами мальчик, потом зло фыркнул на Марка и добавил: – А ты все испортил.
– Само собой, это я во всем виноват. Может, растолкуешь мне свой ход мыслей?
– Очевидно же, что все его проблемы со здоровьем из-за чокнутой мамаши, которая его буквально затискала. То не делай, туда не ходи, с этими не дружи. Ну я и решил добавить ему немного характера.
– Уколол иглой Уоллеса?
– Ну да, – ответил Эзра, – характер и свободолюбие ему не помешают.
– А еще желание носить килт, – хмыкнул Кауфман. – Чего ты хотел добиться?
– Как чего? Чтобы он мог сопротивляться ее влиянию! Ну ты же сам слышал это ее ужасное «мы». Мы болеем. Нам нужно что-то! – распалившись, вещал Эзра. – Да она его замучает!
– Не будем углубляться в детали. Итак, ты хотел, чтобы он освободился от ее влияния, так?
– Да!
– И поэтому втащил его в круг своего влияния? Избавил от одной несвободы ради другой? – Марк скептически хмыкнул. – Тебе самому это не кажется глупым?
– А что я должен был делать?! Не сидеть же сложа руки, как ты!
– Не знаю, что ты должен был, но ты точно не сможешь кому-то помочь вылезти из ямы, выкопав для него более глубокую яму поблизости. Раньше на него влияла мама, теперь твой юношеский максимализм, что изменилось?
– Он стал свободнее! – скрестив руки на груди, сказал Эзра.
– Нет, он просто стал зависеть от другого. Раньше зависел от мнения мамы, после укола – зависим от болезненного свободолюбия. Кстати, неизвестно, что сделает его более несчастным.
– Конечно, мнение мамы! – безапелляционно заявил Эзра.
– Но она наверняка утверждала бы обратное, – возразил Марк. – Почему ты решил, что твое мнение верное?
– Да это очевидно! – разозлился паренек.
– Вовсе нет, – не согласился Марк.
– Да ты вообще ее видел?! – указав на дверь, спросил Эзра.
– Видел. А теперь скажи мне, в чем между вами разница? Кроме усов, конечно, у нее они явно пышнее, чем у тебя.
Эзра на секунду сбился с мысли и покраснел. Потом сказал:
– Не знаю.
– Ее и нет, – ответил Марк. – Тобой двигало вовсе не желание ему помочь, тобой двигала уверенность, что ты знаешь, как ему будет лучше. Что ему нужно и как правильно жить. Его мамой, кстати, двигало то же самое.
– Ты как-то все перевернул, – нахмурился Эзра. – Я все-таки думал о чем-то хорошем.
– Тебе так кажется. До тех пор, пока ты не можешь ответить себе на вопрос, что ты делаешь, как и зачем – ты себе не хозяин.
– А кто тогда хозяин? – спросил Эзра.
– Да вот такая же мамаша, как у Карла, только у него она снаружи, а у тебя уже прочно заняла свое место в голове, – Кауфман ткнул паренька пальцем в лоб.
– И чего с ней делать?
– Внимательно слушать и не давать командовать.
Глава 14
Звякнул колокольчик над дверью, щелкнула табличка. Марк проигнорировал ее, задумчиво глядя на стену.
– Привет! – раздался голос Эзры. Паренек устало кинул сумку на прилавок.
– Ты очень вовремя. Помоги повесить картину, – Марк указал на прислоненное к стене полотно в тяжелой старинной раме.
– Хорошо. – Эзра повернул ее к себе и посмотрел.
На картине была изображена улыбающаяся девушка на качелях, подвешенных на ветку могучего дуба. Позади нее, вытянув руки, стоял высокий красивый мужчина в военной форме.
– Недурно, – улыбнулся Эзра.
– Присмотрись внимательнее, – посоветовал Марк.
Эзра стал вглядываться в детали, пытаясь найти то, на что намекал Кауфман. Вдруг изображение ожило. Качели рванулись вперед, девушка беззвучно смеялась, а мужчина, в котором едва-едва угадывался Виктор, продолжал ее раскачивать. Эзра на секунду отвлекся, и все исчезло. Снова статичная картинка.
– Круто! – восхитился Эзра.
– Как прошел твой первый учебный день? – поинтересовался Марк.
– Ну, – неопределенно пожал плечами Эзра, поднимая картину, – могло быть и хуже.