И все же, немного с грустью подумал Онода, было бы неплохо быть на одном факультете с друзьями.
С Имаизуми на Рейвенкло и Наруко на Гриффиндоре не было ни единого шанса, что Онода окажется на факультете вместе с ними двумя, его почти друзьями. Он предполагал, что все еще есть небольшая возможность, что он пройдет на факультет с одним из них, но было напрасным думать, что он достаточно умен для Рейвенкло или достаточно смел для Гриффиндора. Скорее всего, он больше никогда не сможет приблизиться к ним настолько, чтобы подружиться.
Мальчик, который стоял между Онодой и Наруко в очереди, был вызван, а после того, как его отправили на свой факультет, назвали его имя. «Онода, Сакамичи!»
Онода полагал, что с того момента, как он получил письмо из Хогвартса, какая-то часть его всегда была убеждена, что все это было ошибкой и что даже сейчас все могло быть закончено одним движением руки. Когда Онода услышал свое имя, это убеждение немного поколебалось, но факт оставался фактом: он понятия не имел, на какой факультет будет определен, если он действительно мог быть определен на какой-либо из них.
Что делать, если нет такого факультета, куда его можно было бы направить, и он просто будет сидеть на этом табурете, а все в зале — смотреть на него, пока кто-нибудь наконец не поймет, что у него, на самом деле, нет каких-либо хороших качеств, необходимых для каждого из факультетов?
Что, если окончательный приговор будет в том, что ему вообще нет места в Хогвартсе — в этом мире магии?
Онода задавался вопросом, что может сказать ему шляпа из того, что он еще не знал сам.
========== Глава 7: В которой у Мики Канзаки есть предложение ==========
Комментарий к Глава 7: В которой у Мики Канзаки есть предложение
Онода распределен, а квиддич и нелюдимость Имаизуми становятся главными темами за столом.
Хотя Онода и знал, что дойти до табурета, возле которого ожидает профессор Пьер с Распределяющей шляпой, не отнимет у него больше времени, чем у тех, кто распределялся до него, ему казалось, что момент, пока он шел к месту назначения, затянулся. За ним внимательно наблюдали старшие ученики из-за столов своих факультетов и его собственные однокурсники, и тяжесть их взглядов почти физически давила на него и отнимала силы. Онода никогда не любил быть в центре внимания в магловской школе, часто пользуясь преимуществом своего (невыразительного, но вполне сносного) поведения в классе и отсутствия социальной жизни, чтобы быть незаметным и избегать привлечения внимания к себе. Теперь же, попав в Хогвартс, он уже обнаружил, что не привлекать внимание людей будет сложно, потому что, очевидно, в магическом мире было привычным публично оценивать личности новоприбывших с помощью говорящей шляпы на виду у всей школы.
К этому, как и к остальным реалиям магического мира, Онода был определенно не готов. Ему в самом деле следовало перестать удивляться.
Когда Онода подошел к табурету, его лицо, должно быть, выражало едва ли не ужас, потому что профессор Пьер успокаивающе улыбнулся ему, приглашая сесть. Нервно сглотнув, Онода последовал указанию и занял свое место на табурете, глядя в зал, на многочисленные лица, которые были повернуты так, чтобы видеть его в этот очень значительный момент. Онода почти хотел спрыгнуть с табурета и бежать к дверям, но это очень вероятно привело бы к еще большему вниманию к его персоне, поэтому он пересилил себя и остался на месте, покрепче вцепившись руками в сиденье.
Раньше, чем он смог даже подумать о бегстве, шляпу водрузили ему на голову. Она была велика — принадлежала взрослому волшебнику, если можно верить легендам об основании — и немедленно сползла ему на глаза, закрывая вид на зал. Темнота стала приятной передышкой, давая чувство уединенности и позволяя забыть о том, что он по-прежнему сидит на виду у всех.
Это было облегчением, пока он не услышал голос.
— Хмм… ты еще одна загадка, да?
Понадобилось все присутствие духа, чтобы не повертеть головой в поисках говорившего, кто (или что) бы это ни было. Это действие ни к чему бы не привело, потому что обзор был все еще перекрыт шляпой, и к тому же Онода подозревал, что обладателем голоса была именно шляпа. Голос был похож на тот, что пел песню и объявлял факультеты остальных учеников, но был тише и, казалось, исходил из того, что окружало его.
— Маглорожденный, который пока не силен в магии… но это не должно стать проблемой, разумеется, поэтому ты здесь для обучения. — Пауза. — И еще ты считаешь, что тебе здесь не место?
Онода почувствовал, что его сердце пропустило удар. Он искренне надеялся, что он — единственный, кто слышит все это. Шляпа, по-видимому, собиралась узнать все плохие и самоуничижительные мысли, которые у него когда-либо были — он не думал, что сможет пережить, если о них узнают остальные ученики.
Шляпа продолжила:
— Посмотрим, не сможем ли мы разубедить тебя в этом. Тебе не хватает уверенности, и ты думаешь, что мужества тебе тоже не хватает… но, похоже, это не так, конечно нет. У тебя есть честолюбие, но ты никогда не пробовал дать ему волю. Основываясь на этом, Гриффиндор был бы хорошим выбором для тебя. Как бы то ни было…
Онода напрягся.
— Ты очень ценишь других людей. У тебя сильное чувство нравственности и долга перед высшими законами и людьми, которых ты уважаешь… Кажется, до сих пор эти качества были недостаточно использованы.
Звучало так, словно Распределяющая шляпа близка к принятию решения.
— Думаю… в таком случае, ты мог бы достичь многого, если сосредоточишься на этом. Если тебе больше нечего предложить, пусть это будет…
— ХАФФЛПАФФ!
Шляпу сняли с головы Оноды до того, как он понял, что последнее слово было произнесено громко, так, чтобы весь зал услышал.
Он с изумлением понял, что остальные ученики разразились аплодисментами, так же, как и для всех первокурсников, которые надевали шляпу. Это словно доказало одну, несомненную наконец, вещь: теперь он настоящий ученик Хогвартса. На миг он неловко застыл, чувствуя себя немного потерянным, а потом направился к столу, принадлежащему его новому факультету.
Теперь он хаффлпаффец. Из головы моментально вылетело, как Распределяющая шляпа описала факультет в своей песне, но Онода знал, что стол Хаффлпаффа — под желтыми с черным знаменами с изображением барсука на них, окруженный учениками, которые хлопали ему громче всех. Также Онода вспомнил, как в Косом переулке Наруко упомянул, что на Хаффлпафф попадают «хорошие» люди.
Он… предполагал, что будет хуже. Онода чувствовал, что может примириться с тем, что его распределили на факультет из-за «хорошести» или чего-то такого же необычного. В самом крайнем случае это почти гарантировало, что его товарищи по факультету не будут дразнить его или красть его вещи, и, возможно, поймут, если он просто захочет, чтобы его оставили в покое.
Это было просто…
Все же было немного грустно, что он нашел краткое утешение в возможности быть распределенным на один факультет с Наруко и Имаизуми и в итоге не оказался ни с одним из них. Имаизуми сидел за синим с медным столом Рейвенкло, и уже пристально наблюдал за шляпой, ожидая, пока следующий ученик подойдет на распределение. Наруко был за алым с золотом столом Гриффиндора и, казалось, хлопал ему как-то рассеянно, пока коренастый мальчик громко — и безуспешно — пытался говорить с ним, перекрикивая шум. Имаизуми и Наруко будут жить своей жизнью без Оноды, и через несколько месяцев (или недель; не было нужды льстить себе, что это займет много времени) они, вероятно, забудут, что когда-то встречали его.
Это был слишком ожидаемый исход, чтобы на самом деле расстраиваться, сказал он себе, несмотря на то, что его сердце дрогнуло при этой мысли. Оноде следовало обязательно вернуть Имаизуми его книгу до того, как это случится.
Когда Онода подошел к столу Хаффлпаффа, ученики быстро подвинулись на скамье, и у Оноды появилось место, чтобы сесть. Он был благодарен за это, потому что ему никогда не хватило бы смелости спросить, не собираются ли они подвинуться. Он неловко уселся на край скамьи, пытаясь занять как можно меньше места. Рано или поздно ему придется привыкнуть к жизни в непосредственной близости с этими людьми, но сейчас они все были незнакомцами, и он чувствовал себя немного загнанным в угол.
И тем более удивительным — и неловким — для него стало то, что все они, кажется, хотели поговорить с ним.
— Эй, пацан, добро пожаловать в Хаффлпафф!
— Рады, что ты здесь, не все же Гриффиндору забирать новичков!
— Шляпа задержалась на тебе, ага? Признаюсь, я уже было подумал, что ты шляподум.
— Шляподум? Это было не настолько долго — ты вообще видел когда-нибудь шляподумов, или просто пытаешься драматизировать…
— Шшш, он выглядит напуганным — как будто думает, что мы кусаемся. Почему нам всегда попадаются такие застенчивые, а?
Последнее утверждение исходило от худого мальчишки со спутанными темными волосами и недоверчивым выражением, которое, казалось, навсегда запечатлелось на его лице. Онода встревоженно опустил глаза под его взглядом и сжал руки под новой мантией, вряд ли чувствуя себя уютно рядом с этим парнем. Он живо напомнил Оноде тех людей, которые жестоко издевались над ним, когда он был в магловской школе.
Может, Наруко ошибся, и в Хаффлпафф вовсе не обязательно попадали «хорошие» люди.
— Забавно, что именно ты говоришь это, Аракита, — ответил другой мальчик, прерывая поток мыслей Оноды. Этот был даже более странным и, возможно, более пугающим, чем первый. Он был бледным, необычно высоким и долговязым и щеголял причудливой прической вызывающего фиолетового оттенка. — Вообще, я всегда думал, что кусаться — это по твоей части. Едва ли можно винить первокурсников за то, что они обращают на это внимание?
Подозрительный парень — вероятно, Аракита — что-то проворчал вместо ответа, и мальчик с фиолетовыми волосами продолжил:
— Теперь, может, нам стоит подумать о том, чтобы успокоиться и уделить внимание остальным распределяющимся, хмм?
Все сидевшие за столом сразу же затихли, и Онода обнаружил, что больше не является предметом обсуждения для остальных учеников. Снова оставшись один, он вздохнул с облегчением, но передышка была кратковременной. Как только ученик, чье имя было названо вслед за именем Оноды, был распределен на свой факультет, он почувствовал прикосновение к своему плечу.
— Не против, если я сяду здесь?
Онода повернулся на сиденье, оказываясь лицом к лицу с девочкой примерно его возраста, улыбавшейся ему так, что Оноде стало слегка тревожно. Из-за, как он подумал, многозначительной улыбки на ее губах. Хотя выражение лица и можно было назвать «приятным», оно не выглядело так, словно она была их тех людей, которые принимают ответ «нет».
— Эм, да! В смысле, нет. То есть, я не против… я хотел сказать, — запинаясь, произнес Онода, пытаясь сместиться поближе к краю скамьи, несмотря на то, что подвинуться хотя бы на дюйм для него значило бы оказаться на полу.
— Спасибо! — радостно ответила девочка, присаживаясь рядом. — Надеюсь, я не доставлю тебе неудобства, но мне было интересно, что ты собой представляешь, с того момента, как мой брат рассказал о тебе, вот я и решила подойти и представиться. И еще хотела поздравить тебя с распределением — думаю, это здорово, что мы попали на один и тот же факультет!
— О! — воскликнул Онода, понимая, что это та самая девочка, которая подошла к шляпе, когда прозвучало имя Канзаки Мики. — Ты сестра мистера Канзаки, верно? Он упоминал, что ты едешь в Хогвартс в этом году.
— Ага, — просияла она. — Я Мики. А ты Сакамичи Онода! Тодзи рассказал мне, что должен был помочь мальчику из немагической семьи подготовиться к школе в этом году, и я надеялась, что у меня будет возможность встретиться с тобой! Хотела удостовериться, что не слишком тебе надоедаю. Должно быть, это в самом деле сложно — вырасти в магловской семье, и, думаю, ты немного шокирован оттого, что оказался так далеко от всего этого.
— Э… похоже на то, — промямлил Онода.
— Ну, даже если так, ты, кажется, отлично справляешься, — сказала Мики, глядя с одобрением. — Я думаю, тебе несложно будет привыкнуть.
Онода задумался: что же он сделал, чтобы произвести такое впечатление?
— В конце концов, — продолжила она, то ли не замечая, то ли вежливо игнорируя недоверчивое выражение Оноды, — ты только что приехал в Хогвартс и уже нашел общий язык с Шунске, что само по себе достижение.
— Шунске?
— О, ты, вероятно, все еще называешь его Имаизуми, — беззаботно ответила Мики. — Я не видела связи, пока не услышала твое имя при распределении, но именно с тобой он вошел сегодня, да? Вы были вместе, когда сошли с поезда, и в лодках тоже. Каждый раз, когда я смотрела, ты, кажется, действительно разговаривал с ним, а это и правда редкое зрелище! — хихикнула она. — Когда я поняла, что человек, с которым он поладил, — это ты… ну, вот тогда я и подумала, что мне просто необходимо с тобой познакомиться.
— Я… поладил с Имаизуми? — спросил Онода, соображая, не могла ли Мики неправильно понять ситуацию. Конечно, Онода мог полностью согласиться в том, что Имаизуми был не особо общительным и ценил свое личное пространство. И еще мог согласиться, что Имаизуми был удивительно вежлив с ним, по сравнению с первоначальными ожиданиями, согласно которым он был вроде тех, кто окунал людей в унитаз или словесно унижал всех, кто ему мешал.
Но мысль о том, что хмурый, легко раздражающийся и пугающий мальчик, с которым он на короткое время разделил купе и читал вместе, — это Имаизуми в необычно хорошем настроении, была немного сложноватой, чтобы можно было ее переварить.
— Да, вроде ты ему понравился, — улыбаясь, сказала Мики.
И не было ли это самой странной вещью, которую он слышал за день?
…Ладно, нет. Хотя это все еще было очень странно.
Вместо того, чтобы пытаться спорить, Онода, не уверенный, не будет ли это невежливо, но тем не менее заинтересованный, спросил:
— Кажется, ты хорошо знаешь Имаизуми?..
— Да, по меньшей мере… довольно хорошо, — пожала плечами Мики. — Мы знакомы целую вечность. Мы жили по соседству с самого рождения, а когда немного подросли, иногда играли в квиддич вместе. Он не особенно дружелюбный, и… ну, думаю, люди в некоторой степени старались избегать его семьи, поэтому у него никогда не было друзей. Хотя он неплохой… Кажется, многие, знакомясь с ним, сразу представляют, каким он должен быть, и это беспокоит его больше, чем он показывает.
— Что… если ты не возражаешь, что я спрошу, — поспешно поправился Онода. — Что именно ты имела в виду, говоря, что людям не нравится его семья?
Мики задумчиво поджала губы:
— Думаю, ты, возможно, еще не достаточно осведомлен, чтобы знать об этом, но семья Имаизуми из тех, кого волшебники называют «чистокровными». Не знаю, в курсе ли ты…
— О, — сказал Онода. — Нет, я знаю, что значит чистокровный, — на самом деле, мистер Канзаки сказал мне. Это значит, что семья очень древняя, и богатая, и могущественная, и среди них нет маглов, верно?
— Это очень хорошее объяснение, — ответила Мики. — Конечно, все более сложно, но это самая суть.
— И Имаизуми… чистокровный?
— Да, — подтвердила Мики. — Я редко бывала у него дома, и поэтому почти не видела его родителей и не знаю о них ничего, кроме того, что они влиятельные люди в Министерстве. Я знаю, что Шунске был очень одиноким, когда был маленьким. Не уверена, действительно ли он так любит быть один или просто привык к этому, но думаю, что теперь, даже если бы он чувствовал себя одиноко, то не знал бы, как найти компанию.
Онода опустил голову. Может, он просто слишком много думал об этом, но когда это сказано вот так… возможно, у него и Имаизуми удивительно много общего. Оноде случалась пытаться заниматься чем-то, чтобы не думать о своем одиночестве. Он испытал что-то похожее на… товарищество, когда они с Имаизуми читали в поезде. Может, Имаизуми тоже почувствовал это.
— Но мне кажется, что находиться здесь может быть полезным для него, — снова оживилась Мики. — Я удивилась, что его отправили на Рейвенкло — вся его семья была на Слизерине, туда обычно отправляют чистокровных, — но думаю, что для него будет хорошо пообщаться с людьми, непохожими на его семью. Этот опыт может открыть ему глаза.