— А где его кошатина? — вспомнил Гарри о единственном друге покойного. Что-то не сходилось, не только в ситуации с убийством, а вообще в личности Филча, но Поттер все никак не мог поймать эту неправильность. Он вспомнил недавнее общение с Варамиром Шестишкурым, и сердце забилось быстрее. Но эта магия в Британии строжайше запрещена…
— Миссис Норрис? Не знаю, вроде, пропала куда-то, сбежала в лес, наверное, — значит, нужно поговорить с лесником, как его, кстати, зовут? Хотя, в ЭТОМ лесу обычная кошка вряд ли долго протянет. В чем же все-таки подвох? Еще нужно поговорить с Драко — зачем тому вообще понадобилось покрывать это безобразие? От воспоминания об однокурснике Гарри сильно захотелось процитировать Гриндельвальда относительно аристократов.
В кармане завибрировало зеркальце. Коротко извинившись перед Роном и наложив заглушающие чары, Гарри ответил. Беллактрикс, одетая в подобие викторианского платья и готично накрашенная, радостно помахала бутылкой.
— Гарри, срочно переносись ко мне! Смотри, что у меня есть!
— Кого это ты ограбила?
— Сегодня взяли четырех нелегалов с Ямайки в Лютном! Это же «Вечерняя тень», настоящая, представляешь?! Мы можешь узнать будущее!
— Шикарно! Сейчас, найду камин.
— Жду на Гриммо 12.
— Гарри! Я так соскучилась! — воскликнула Белла, прыгнув к нему на шею и обняв так, что чуть не сломала пару костей. Она сама была настоящей аристократкой, и многие считали ее высокомерной, но на самом деле она не была такой… а может, иногда и была, но не с ним, хотя его кровь не чистая. Впрочем, Гарри никогда не понимал, как вообще можно судить о людях по статусу крови.
— Тише, ты же не хочешь разбудить Вальбургу? — Поттер опасался крикливого портрета Беллиной тети, почему-то считающего себя его тещей. И, конечно, он совершенно не отвечал ее аристократическим запросам.
— …хочешь разбудить Вальбургу… — ответило эхо блэковского особняка. — Разбудить Вальбургу… Вальбургу…
— Да брось, тетя тоже наверняка соскучилась! — жизнерадостно отмахнулась Воин Зари. — Как там твое расследование? Кричер, в столовой все готово?
— Белла, будь проще, — Гарри усмехнулся. Все-таки чопорное чистокровное воспитание не может пройти бесследно. — Зачем нам столовая? Пусть тащит все в спальню! Кстати говоря, могу я воспользоваться библиотекой Блэков? Мне нужна информация по Темным Искусствам.
— Да неужели? — она тоже рассмеялась. — Что же именно? Я так ждала, когда же ты попросишь об этом…
— Ну… магия души. У меня крутится в голове одна теория, но она вроде бы слишком дикая.
— О, да ты знаешь толк в извращениях… Кричер, тащи из библиотеки «Волхование всех презлейшее», слышишь?
— Верный Кричер уже все исполнил, хозяйка, — почти сразу же квакнул домовик. Приказы Гарри он обычно выполнял раза в два медленнее. Или в особняке Блэков ему просто было комфортнее, чем в Годриковой Впадине.
— Все, не отсвечивай, — махнула Белла эльфу.
— Итак, мое милое светлое дитя, — чуть позже обратилась она к мужу, взяв в руки принесенный Кричером фолиант. — Что же за теория посетила тебя? Кстати говоря, «Вечерняя тень» откроет твой разум, так что рекомендую испить, — она протянула ему кубок с подозрительной ярко-синей жидкостью.
По закону, употребление этого напитка не было запрещено, а вот ввоз в Великобританию был очень сильно ограничен непомерными пошлинами и весовой нормой на человека. Поэтому, «Вечерняя тень», также называемая Вином колдунов, была огромной редкостью.
— Ты знаешь, где можно прочитать о вселении в животных?
— Видишь ли, это древняя друидическая магия, знания о которой передавали устно от наставника к ученику, — протянула Беллатрикс. — Тебе очень повезло, что в моем роду кое-что из знаний о друидах сохранили, даже то, считается темным. Уверенна, даже большинство чистокровных семей давно уже ничего не помнит, да и кто сравнится в древности с Блэками? Магия души — довольно общее понятие, и она может проявиться только у потомков древних друидов, и то не у всех. Можно быть очень могущественным волшебником, но не иметь ни малейшей возможности ее использовать. Насколько мне известно, никто из Блэков не мог, хотя сам Мерлин обладал этой способностью. Некоторые люди могли видеть образы будущего и общаться на расстоянии, некоторые в добавление к вещим снам могли овладевать телами животных, перенося в них часть своего разума — таких называли «Меняющими шкуры», или оборотнями, но это не те обычные наши оборотни, которые служат луне, так что я бы их так не называла, чтобы не путаться. И это не анимагия тоже.
— И что им давало перенесение души в животное? — на самом деле Гарри знал лучше, чем было разрешено, но не хотел говорить Белле, она же все-таки аврор, не стоит вешать на нее выбор между ним и законом. — Как это выглядело?
— Они могли видеть глазами своего животного, управлять им в бою, посылать на разведку…
— То есть, шпионить? — Гарри нахмурился, все более убеждаясь в своих подозрениях. — Слушай, Белла, ты знаешь, может ли быть Меняющим шкуры сквиб?
— Сквиб?! Как может быть доступно сквибу то, что многим сильным магам не по плечу?! — Воин Зари явно обиделась за себя и всех потомков Мерлина разом.
— Ну, в этом же и дело, получается, это врожденная особенность, не связанная с остальной магией, разве нет? Ох, ладно, звучит безумно, но ты никогда не задумывалась, как именно Филч ухитрялся шпионить за студентами с помощью кошки? Он же как будто видел ее глазами! Если она тебя заметила, он сразу прибегал, где бы сам ни был. И, напоминаю, он сквиб, он просто не мог использовать любую нормальную магию!
— Гарри, ну и бред! — Беллатрикс хрипло расхохоталась. — Самое бредовое, что это единственное логичное объяснение! Получается, он много лет на глазах кучи студентов и преподавателей нарушал закон! Потрясающе! Просто… шикарно!
— Вот я и думаю, могли ли его убить за это. Может, это чтобы избежать скандала? И поэтому Малфой дал ту взятку?
— Возможно, хотя если бы я хотела грохнуть кого-то в школе ради паники или вызова Крысы — грохнула бы именно Филча, легкая цель, сам понимаешь.
— Да, об этом я тоже думал, — сквиб, постоянно шатающийся в одиночестве по пустым вечерним коридорам, действительно, был самой легкой мишенью. Кому нужна паника? Гриндельвальду, наверное, не мог же он просто так взяться из ниоткуда и пролезть наверх? А на волне страха того же Локхарта это вполне реально.
— Не знаю, возможно, это не правда, но говорили, что дух мертвого Меняющего шкуры продолжает жить в его звере, — немного неуверенно протянула Белла. — Может быть, если поймаем кошку, сможем применить к ней легилименцию?
— Это было бы прекрасно, но говорят, она исчезла. Хотя, даже если поймаем, выглядеть будем полными психами.
— А мы всегда ими выглядим. Гарри, я не понимаю, я что, зря отжала «Вечернюю тень»? — Гарри никогда не мог понять, почему Белла выглядела истинной аристократкой, даже разговаривая как типичный аврорский «подопечный» из Лютного.
Вино колдунов пахло мертвичиной, а на вкус напомнило одновременно полироль для метлы, оборотное зелье, кровь и золотой снитч. Сначала ему казалось, что ничего не происходит, но тут его разум словно оказался в другом месте. Вот город, который кажется пустым. Гриндельвальд идет по заброшенной улице, редкие люди носят маски на лицах, видно колесо обозрения — оно давно не работает. Табличка с кириллической надписью и знаком опасности. На Гриндельвальде нет маски, на груди медальон в виде треугольника, в который вписан круг с вертикальной черточкой. Квартира. Красивый парень кричит на беременную девушку. Вот он выгоняет ее, с грохотом захлопнув дверь за ее спиной. Девушка приваливается спиной к стене, держась за живот. По ее щекам стекают слезы. Она смотрит на Гарри, как будто видит его. «Должен быть еще один, — шепчет она. — У Смерти три Реликвии». Рональд Уизли за шахматной доской двигает красную пешку. «Пешка, дошедшая до конца, превращается в королеву», — говорит он. Синяя роза на блестящей белой поверхности… Мертвец с печальной улыбкой на серых губах взмахом руки посылает в бой отряд инфери… Разрушенный атриум Министерства, везде убитые и раненные волшебники, обломки и пятна крови. Мужчина в черной мантии с капюшоном подхватывает на руки тело Беллатрикс в разорванной алой мантии аврора. «Кровавая звезда возвещает конец всему», — бросает он и аппарирует.
Комментарий к Глава 3. Магия, которая запретна Шестишкурый в фике – славянская фамилия, так и произносится.
“Волхование всех презлейшее” – книженция, в которой Томми нашел информацию о хоркруксах.
====== Глава 4. Студенты, которых ждет сдача СОВ ======
Клевер Патрика и молот Тора,
Разгонись, разбей черепом гору,
Цвет рубина — твоя эмблема,
В свете нет неразрешимой проблемы.
© BRUTTO — Приказ Эрнесто
Пятикурсница по имени Гермиона Джин Грейнджер больше всего хотела курить. Сказал бы ей кто чуть больше двух лет назад, она бы не поверила, что будет вот так торчать на вокзале Кинг-Кросс в ожидании Хогвартс-экспресса и мечтать о сигарете. Тогда она казалась себе образцом правильности, хоть, пожалуй, и не была им. Точно, не была! Да, она отлично училась, потому, что где-то услышала, что для девушки в магическом мире важнее внешность и замужество, а не способности и карьера, а она готова была на все, лишь бы доказать обратное. Доказать что-то, спасти кого-то, изменить мир — то, ради чего мы и живем, разве нет? В книгах по истории магии писали, что в мире волшебников никогда не было дискриминации женщин, но судя по тому, что Гермиона видела вокруг себя, это не было правдой, наоборот, карьерных возможностей меньше, чем в мире маглов. Иначе как объяснить, что новым заместителем Директора стал какой-то иностранный волшебник-мужчина, а не леди Оленна Розье, профессор гербологии, декан факультета Хаффлпафф, которую все прочили на этот пост? А ведь леди Розье — чистокровная из списка «Священных двадцати восьми», одна из самых высокородных волшебниц Британии.
Прошлым летом произошло самое большое несчастье в жизни Гермионы Джин Грейнджер — погибла мама. А может, самым большим несчастьем было родиться волшебницей? Смысл в этой магии, если не можешь защитить тех, кого любишь, а «настоящие» волшебники только и делают, что шпыняют грязнокровкой?
Да, она продолжала отлично учиться. Но ей стало плевать на правила, плевать на безопасность. Весь четвертый курс она боролась за все, за что могла — требовала прекратить оскорбления маглорожденных и полукровок, поднимала вопрос о сексистских высказываниях и некомпетентности некоторых преподавателей. В основном получала за это штрафные баллы, насмешки студентов, несколько раз нарывалась на драку. И старостой среди девочек Гриффиндора сделали не Гермиону с ее блестящей успеваемостью и выдающимися магическими способностями, а Джиневру, которая почти не имеет оценок «Превосходно», зато всегда так вежлива и все делает мило, как и подобает чистокровной леди. Правда, старшего брата означенной Джиневры Рональда Уизли сместили с должности преподавателя, но как завхоз он еще отыграется на ней, можно не даже сомневаться. Пусть так. Если Гермиона будет бороться, она не будет чувствовать чертову пустоту. Ей будет казаться, что во всем этом есть смысл.
В Хогвартсе у нее не осталось друзей — с ней все еще хотели общаться только Невилл Лонгботтом, робкий, неуверенный в себе мальчик, которого постоянно шпыняла семья, даже пообещав отправить в колонию для несовершеннолетних волшебников с криминальными наклонностями, если он не попадет на факультет храбрецов Гриффиндор, и Филеас Флитвик, полукровка, вечно комплексующий из-за происхождения и внешности, но она не чувствовала с ними достаточной близости, хотя всегда помогала и защищала. В общем, не очень то хотелось садиться в поезд со всеми этими людьми. Единственно, там она наконец-то сможет воспользоваться чарами для отведения глаз и наплевав на все правила выкурить сигарету. Даже не хочется вспоминать, как она их добывала — подделала паспорт в прошлом семестре, на территории Хогвартса, конечно. А что, живем только один раз, и все люди смертны, даже волшебники. Преподавателя, если вдруг кому-то из них вздумается проверить тамбуры, ей отвадить не удастся, но старост ее чары проведут.
Гермиона включила музыку в наушниках. Техника плохо переносит высокую концентрацию магии, и в Хогвартсе это удовольствие не будет доступно ей.
Now I don’t know what to do,
I don’t know what to do
When she makes me sad.
Музыку прервал телефонный звонок. Она хотела сбросить, но рассмотрела, кто звонит, и все же ответила.
— Да, я на вокзале… Ты уверен? Не стоит, чтобы нас видели вместе… Что значит, я тебя стесняюсь?! Это твои слизы меня стесняются, в смысле, нас с тобой стесняются, да пофиг, ты где?
Прервав связь, Гермиона побежала искать его — он был где-то здесь, но они не видели друг друга.
She is everything to me,
The unrequited dream,
The song that no one sings,
The unattainable.
She’s a myth that I have to believe in,
All I need to make it real is one more reason.
— Привет, — вместо искомого она заметила одинокого, судя по возрасту, первокурсника, с сомнением разглядывающего колонну. — В первый раз в Хогвартс?
— Вы удивительно наблюдательны, мисс, — ответил ребенок таким тоном, словно являлся, как минимум, императором галактики, зло сверкнув на нее ярко-голубыми глазами.
— Пройти на платформу 9 и ¾ очень легко, главное не бояться, — все-таки подсказала Гермиона, несмотря на его недружелюбный настрой.
— Я не боюсь, я мечтаю поступить на Гриффиндор, — огрызнулся тот. Волосы у него были странного серебряно-белого цвета. Чистокровный, наверное, вон какой злобный, но почему тогда один и хочет на Гриффиндор? Мальчик гордо вскинул голову и все-таки прошёл через магический барьер, отделяющий его от мира волшебников.
I don’t know what to do,
I don’t know what to do when she makes me sad.
— Гермиона? — подошедший откуда-то сзади парень схватил её за левое предплечье, — Наконец-то! Не мог найти тебя в толпе…
— Том, не надо меня хватать! — воскликнула девушка. Он не сжимал ладонь сильно, но ей почему-то стало… странно, словно укололо чем-то. Рука на месте прикосновения зачесалась. Пальцы у Риддла были холодными. — Больно…
— Прости, — слизеринец слегка растерялся. — Я просто никак не мог найти тебя…
— У меня рука чешется, может, у тебя пальцы в каком-то зелье? — нахмурилась девушка.
— Да я вроде ничего не трогал, — Том с некоторым удивлением посмотрел на неё. — Только не говори, что у тебя на меня аллергия! Отлично выглядишь, кстати!
— Ну, не знаю, спасибо, — Гермиона была в чёрных рваных джинсах и объемной белой футболке с чёрным принтом в виде черепа, она специально оделась так, чтобы скорее отпугивать, чем привлекать. К тому же, свою гриву она несколько дней принципиально не расчесывала. Но Риддл был не из боязливых. Сам он был из тех, кто без всяких «но» красив, как какая-нибудь звезда Голливуда, с этими его правильными чертами лица и блестящими чёрными волосами. Только глаза цвета стали иногда казались слишком холодными. Джинсы на нем были тоже чёрные, и футболка чёрная, с принтом в виде белого волка. — Хочешь?
Она протянула ему один наушник.
But I won’t let this build up inside of me.
I won’t let this build up inside of me.
— Давай, мне нравится эта группа, — Том взял его с некоторой опаской. Он часто случайно ломал технику магическими выбросами, за что постоянно получал от матери — у них не было денег на новую. С Гермионой такое тоже иногда случалось, но перед её семьей финансовая проблема не стояла, так что её не ругали. — Ты читала «Историю магии» Бэгшот? Мне кажется, там ошибки.
— Я думала, ты хочешь стать Темным Лордом, а не историком, — усмехнулась Гермиона. — Брось, Бэгшот лучший специалист по истории магии в мире.
Профессор Батильда Бэгшот, несмотря на очень почтенный возраст, преподавала историю магии и одновременно была деканом Слезерина. Все студенты змеиного факультета, кроме Тома Риддла, её просто обожали.
— Да не хочу я быть историком, мне только антиквариат интересен, — поморщился Том. — Знаешь, сколько можно найти могущественных темных артефактов? Ты слышала про род Гонтов?
A catch in my throat, choke,
Torn into pieces, I won’t. No.