Всё, что видела тень, увидит и хозяин. А увидеть тень может гораздо больше, чем человек, ведь для неё нет никаких преград. Она просачивается в любые щели, не задыхается на вершинах гор и не умирает от жары рядом с жерлом вулкана.
Красивая история. И при чём здесь угроза?
Чума теней. Самая страшная болезнь в истории человечества. Зараза, уже уничтожившая несколько королевств и народов. Полностью. До последнего человека.
Никому не известно почему, но с какого-то момента, который зовётся Пробуждение, тень меняется. Она перестаёт расти, когда солнце опускается, и укорачиваться, когда в зените. Правда, при искусственном освещении длина тени всё ещё изменчива, поэтому внутри здания опознать чумную тень можно, только обведя её контур мелом. После этого она темнеет, а затем покрывается инеем, распространяя холод вокруг.
С первой секунды Пробуждения сыновья и дочери светловолосой расы опасны для людей. Всякий человек, чьей тени или плоти коснётся пробудившаяся тень, заболевает сам и заражает своей тенью других. Впрочем, те из теневого народа, кто не в фазе Пробуждения, а также любые живые существа, кроме людей, могут свободно проходить через заражённую тень или задевать её, не подхватывая болезнь и не становясь переносчиком. К Чуме восприимчив лишь наш род, и её источником выступает исключительно светловолосая раса или тень заражённого человека.
Что происходит с несчастным, подхватившим Чуму теней. Первый день он ничего не замечает: ест, пьёт, смеётся, свободно передвигается, заражая других; здесь только опытный специалист по косвенным симптомам может понять, что человек уже болен. На второй начинает чувствовать слабость и жуткий холод, от которого не помогают ни согревающие напитки, ни натопленный камин, ни тёплые одежды и одеяла. Холод идёт изнутри.
От этой болезни нет лекарств, и магии она неподвластна. Только жевание мела может растянуть агонию, но лишь на короткий срок. Если эта мера не принята, уже на третьи сутки человек замечает, что начинает таять. Его плоть заменяется сама собой плотным туманом. К ночи третьего дня больной умирает в муках, постоянно жалуясь на холод изнутри. Труп остаётся в виде сгустка недвижного тумана, а тень отделяется и присоединяется к чумным теням в их охоте на человечество.
Да, чумная тень через семь дней после Пробуждения, эта стадия называется Отделение, целенаправленно ищет людей. Происходит всё следующим образом.
На время Пробуждения тень привязывается к хозяину – он больше не может её отпускать прогуляться и именно так может даже в помещении понять, что стал разносчиком Чумы. Осознав, что произошло, он попытается убежать куда-то в пустыню, но его усилия тщетны. Через семь дней он не будет властен над тенью. Тень отделится и пойдёт сеять смерть. У хозяина вырастет новая, уже здоровая, а старая принесёт ужас в наши земли. Цепляясь за тени всего, что встретит, вливаясь в них, временно принимая их форму, чумная тень ищет людей, чтобы истребить их. Ищет, не знает сна и отдыха. Ей не нужна еда и питьё. Ей ничего не нужно. Ей не нужен даже свет. Без света тень не исчезает, а просто становится невидимой. Ночью она буквально летит сквозь темноту.
Всё, что может остановить чумную тень после Отделения, – это отсутствие других теней для передвижения, то есть широкая полоса света. Да ещё меловая линия. Но не когда чумные тени собираются в волну. Чумная волна не боится мела и двигается сама по себе. Если она налетает на людей, человек умирает в течение минуты-двух. К счастью, чумные волны требуют огромного количества теней и недолговечны.
Поначалу людям казалось спасением чертить меловые линии вокруг городов и организовывать освещение. Проверять на наличие Чумы, обводя мелом тень каждого, кто идёт в город. Это помогало… но не всегда.
Даже если забыть про чумные волны… Пробуждение могло произойти и внутри города. Мужчина или женщина народа Теней могли пройти совершенно здоровыми в город и стать разносчиком заразы уже здесь.
И тогда люди поняли, что Угрозу можно остановить только одним способом – перебить тех, кто был её источником.
Народ Теней – все, кто уцелел в резне, – стал таиться. Это было легко – внешне мы совершенно одинаковые. И тогда появились особые люди, охотники за тенями.
Новых охотников набирают среди детей пяти-семи лет – сирот, чьи родители пали жертвой теневой чумы. В особых лагерях ветераны необычной охоты обучают их фехтованию и следопытству, умению красться в ночи и видеть то, чего не замечают другие. И, главное, учат не бояться теней, учат их ненавидеть.
В восемнадцать юноша покидает лагерь и начинает вести самостоятельную охоту. Ему вручается Знак Тени. Предъявив эту пластину в любом трактире, он получит лучшую комнату и пропитание, не заплатив ничего. Обладатель пластины в странах Угрозы имеет право реквизировать на нужды охоты что угодно, кроме предметов из особого списка, и у кого угодно, кроме людей знатных сословий, не объясняя свои действия.
Это очень большая власть и очень большая ответственность.
Уже много лет не слышно про новые вспышки болезни. В вымерших королевствах, отделённых от остального мира меловыми валами такой толщины, что даже чумные волны разбиваются о подножие, клубятся сотни тысяч заражённых теней. Но в остальном мире эта Чума понемногу уходит в мир легенд и преданий.
Казалось, Угроза миновала.
И только охотники на теней знают, что, пока жив хоть один светловолосый мужчина или женщина, старик или ребёнок, чья тень ведёт себя не так, как положено нормальным теням… над человечеством продолжает раскачиваться дамоклов меч.
Глава четвёртая. Не упускать важного
Когда мечник закончил и развязал Герта, несколько минут они сидели и молчали. Воздух уже дышал предчувствием рассвета (вампир отошёл в глубь пещеры) и наполнялся пением утренних птиц. Веки смыкались против воли, но Герт знал, что не скоро уснёт.
Рассказанное охотником походило на какую-то красивую сказку или легенду. Но это было правдой. Он сам видел, как тень отделялась от тела. И… если честно, Герт не знал теперь, как относиться к Фейли.
Ему казалось немыслимым, что она тоже Угроза. Такое красивое, невиданно красивое создание… и будущий разносчик болезни, истребляющей целые народы.
Герту вдруг вспомнились мать, отец, друзья из посёлка и соседней деревни… живо представилось, как они гибнут, накрытые чумной волной… и сразу стало так холодно и жутко.
– …Вот и всё. Другой охотник мог бы рассказать больше, но я… не типичный, как верно заметил Найрус, представитель нашей профессии. Я не проходил обучения в лагере, мой опекун готовил меня… хм… к другой карьере. Ну, как? Я не солгал?
Вопрос был обращён к детям народа, не признающего ложь, но ответил их опекун.
– Претензии есть. Экскурс вышел краткий и несодержательный. Вы не солгали ни слова, но, поверить не могу, как могли за бортом оставить всё самое интересное! Что за косность считать их отдельной от людей расой только из-за теней! А отличия в строении сердца, а особенности пищеварительной системы? Столько интересных научных фактов, а вы мимо прошли.
– Я не человек науки, а человек боя, – зевнув, ответил Олэ. – Меня интересуют только те факты, которые помогают выслеживать их и убивать. Я убиваю мечом, а не морю голодом, поэтому мне всё равно, какая у них пищеварительная система. Сердце – да, иное, но тоже с левой стороны и так же легко протыкается клинком.
– Ну, допустим! – не сдавался профессор. – Естественные науки вам неинтересны. Но социальное устройство! Кстати, до завоевания Долины Теней считалось, что их благородство – это плод влияния общества, а не наоборот. Но нет! Дети теней уже давно рождаются и живут среди нас, находятся под влиянием нашей несовершенной среды, и всё равно так же чисты и добры.
– Да, завоевание Долины Теней! – взорвался Блич, лицо его, и без того неприветливое, просто перекосило в гневе. – Ты не солгал, грязный человек грязного ремесла, но профессор прав: самое интересное осталось за бортом. Чего ж не поделился тайной, что Чуме теней чуть больше четверти века? Что люди сами принесли заразу в свой мир!
– Вскрыли природный резервуар болезни, распечатали саркофаг, сунулись в ящик Пандоры, – пробормотал профессор.
Блич бросил Найрусу умоляющий взгляд, чтобы он больше не вмешивался, и продолжил:
– Слушай, Герт, то, что забыл упомянуть мечник. Не думаю, что причина в том, что он не прошёл лагерь охотников и не знает о таких вещах. Мы жили веками в Долине Теней, куда путь закрыт неприступными горами. Там была наша страна. Мы понятия не имели, что опасны для людей, но сама природа хранила нас друг от друга. Благодаря Облачному Солнцу и особенностям рельефа все тени горных пиков всегда были направлены внутрь Долины. Нам было хорошо там: я помню рассказы мамы, она плакала от счастья, когда вспоминала Долину. Иногда ваши исследователи наподобие отца профессора Найруса посещали нашу страну. При общении мы старались, чтобы тени не пересекались… Считали, что это просто традиция, но, видимо, что-то было известно нашим пращурам… Так вот, вы, подавляющее большинство, ничего не знали о нас, а мы не были в вашем мире. Моим предкам хватало того, что показывают их тени. Зацепившись за тень одного путешественника, наши тени покидали Долину, а потом возвращались с тенью следующего… И вы… вы… – казалось Блич сейчас сорвётся то ли на крик, то ли на плач, – вас никто не звал, а вы пришли в нашу страну. Когда узнали о наших сокровищах. Точнее, для вас это были сокровища. А мы не знали рабства денег. Золотом оковывали подпоры мостов, алмазами и рубинами играли дети. Нам и в голову не приходило, что в этом есть какая-то особая ценность, за которую люди готовы убивать. В долину вёл только один ход. Вы обманом, – ха, нас было очень легко обмануть! – узнали о нём и поработили мой народ. Половину перебили, а половину увезли рабами в свои земли. И тогда пришла первая волна эпидемии. Вы спохватились, но было слишком поздно. Почему ты прошёл мимо всего этого, мерзкий мечник?!
Охотник пожал плечами. Голос его был усталым, и в нём не ощущалось гнева.
– А толку, Блич? Былого не вернёшь. Путь в вашу Долину давно утерян. Его не помните даже вы, и ты сам знаешь, почему его не найти, даже пустив тень в дозор. Да и потом, в Долине сейчас просто не выжить. Там холод и запустение. Из суеверных соображений король Ахнар Жадный заплатил волшебникам, чтобы они развеяли Облачное Солнце. А ведь оно, как ты знаешь, не только направляло тени, но и дарило так необходимое для ваших краёв тепло. Пустые разговоры, мальчик. Король Ахнар принёс в наш мир ваше проклятие, но он же и пал первой жертвой. От его королевства осталось только название. Фейли, почему ты молчишь? Ты тоже считаешь, что я не сказал самого интересного?
– Конечно. Почему вы не вспомнили, что есть, правда их чудовищно мало, люди от рождения невосприимчивые к Чуме теней? И, главное, почему не поведали о тенирах – потомках браков между нами и вами? О красивых и величественных историях возвышенной любви.
– Потому что меня просили рассказать правду, а не пересказать ваш фольклор. Мне тридцать два года. Из них двенадцать я охочусь за такими, как вы. И ни разу не встретил ни бастарда тенира, ни тем более человека, невосприимчивого к Чуме теней.
– Может, для вас это и легенды, но…
– Правильно, легенды. С этого начнём и на этом же остановимся.
Охотник протёр лицо. Он уже сильно хотел спать.
– Ну? Больше никто не считает, что я что-то упустил в рассказе?
– Я считаю, – подал голос вампир, – что ты упустил самое важное. Почему охотники? Маги с поиском и уничтожением народа Теней справились бы намного быстрее.
– Маги соглашаются помогать только за огромные деньги. Ни у одного королевства, живущего под Угрозой, нет таких сумм, а сокровища Долины Теней – всё, что успел вывезти король Ахнар, – остались в его чумной столице.
– А не финансовый интерес?
– Насмешил, нежить. Раса магов, как и гномы, и эльфы, и прочие… Чума теней грозит вымиранием только нам, а наши проблемы – не их забота. Если совсем начистоту… ты, конечно, слышал, что среди перворожденных и долгоживущих… что среди этих рас есть мнение, будто люди… мм… они вообще ошибка природы. Мы живём очень мало, намного хуже их способны к колдовству, мы появились позднее. И тем не менее именно мы сейчас составляем большинство на планете. Не все потомки старых рас принимают такое положение вещей.
– А твой плащ, умеющий летать и управлять светом? Это ведьмин артефакт, что ли?
– Нет, вампир. Данные плащи теневым охотникам подарил сам народ Теней.
– Ха-ха-ха! – засмеялся Блич. – И это ты называешь подарком! Когда вы, прежде чем убить одного из нас, по неделе держите в плену, закаляя клинки и оживляя плащи.
– Я так никогда не делал, всё, что могу сказать в своё оправдание. Как видишь, у меня нет теневого клинка, а плащ я получил в подарок. Но хватит разговоров. Всем спать, кроме Блича. Помни, мальчик, ты дал слово помешать вампиру убить меня, если что.
– Опять недоверие, друг! – цокнув языком, сказал Кай, но ответа не последовало, Олэ уже спал.
Профессор, ещё раз попросив прощения у детей и пообещав, что сумеет всё исправить, тоже заснул. Фейли о чём-то пошепталась с братом, а потом свернулась калачиком и мгновенно ушла в царство Морфея. Остался бодрствовать только вампир, поскольку не нуждался во сне, Герт, потому что был слишком взбудоражен, и Блич.
– Послушай, – шепнул Бличу Кай. – Теневые клинки… как я понял, это такая отличная штука… а в чём их особенность?
– Если подержать любой клинок в нашей тени три ночи, он меняет цвет и свойства. После первой закалки он может разрубать любую плоть, а также любой толщины кости. Кожаные доспехи тоже не помеха. Вторая закалка даёт клинку возможность разрубать сталь. После третьей… клинок уничтожает почти всё. Ты можешь прорубать им стены и проходы в скалах, валить столетние дубы.
– Хм. И где найти ножны для такого клинка?
– Мел. Достаточно насыпать в ножны мела, чтобы он случайно не прорубил или не проколол их.
– Я так и знал, что зарыт какой-то подвох!
– Никакого подвоха. Я же не сказал «уничтожает всё», я сказал «почти всё». Мел – исключение.
– То есть, если противник догадается обсыпать мелом доспех…
– Да, ты ничего не сделаешь ему теневым клинком.
– Хм… разрубать любой доспех. Это вне зависимости от таких параметров, как тяжесть или изгиб клинка? Прости, но с трудом верится.
– Мы не умеем лгать. Профессор пытается научить, чтоб легче жилось в мире людей, но ничего пока что не выходит. Я не воин, я не знаю, зачем клинку изгиб. Но знаю, что саблями наши враги пользуются скорее по традиции. С равным успехом в тени можно закалить и меч.
Блич долго молчал, глядя в рассветное солнце, вампир в это время старательно обмазывал лицо и открытые участки тела защитным гримом. Грим был под человеческую кожу, выглядело довольно естественно.
– Однажды, – сказал Блич, не отрывая глаз от пламенеющего горизонта, – нам пришлось уходить от пятерых охотников сразу. И мы бежали через целый зал мимо них. Иного выхода не было, мы были окружены. Профессор вывалил на нас мешок с мелом, и мы побежали прямо на охотников. Их сабли соскальзывали с наших тел, но кулаки били так больно. К счастью, они были пьяны. Иначе бы они скрутили нас, всё равно скрутили… а может, и не скрутили. Для них этот манёвр стал полной неожиданностью.
Мальчик погладил свою спину и повернул к вампиру полные боли воспоминаний глаза.
– Но в одном месте мел не попал на одежду. И этот шрам я буду носить всю жизнь. И у Фейли тоже есть шрам.
Блич достал платок, вытер выступивший на лице холодный пот и сделал паузу. Затем несколько раз глубоко вздохнул и закончил:
– И я до этого, несмотря на всё пережитое, страшившийся даже мысли об убийстве, пусть и в качестве самозащиты, закалил в своей тени нож и стал постоянно носить с собой. Профессор, когда узнал, отобрал его и утопил в реке. Сказал, что нет нужды ожесточаться, ибо это был последний кошмар. Что скоро мы достигнем океана, переплывём на другой материк, и там охотники нас не достанут. Но «скоро» не наступило и спустя два года, и до океана, как видишь, мы так и не дошли.