– Сочувствую, – искренним тоном сказал вампир. – И мне безумно стыдно после таких воспоминаний переводить разговор на…
– Ты хочешь закалить свой клинок в моей тени? – словно прочёл мысли Кая Блич.
– Ну… да. Легко было догадаться. Понимаю, сложно поверить, глядя на меня, что я могу быть при деньгах, но, если очень надо, я достану. Сколько нужно заплатить за услугу?
– Заплатить? – растерялся подросток. – Не знаю… я впервые слышу, чтобы за такое платили. Обычно никто не спрашивает. Да и ты мог просто закалить клинок, пока я или сестра спим.
– Тогда бы я не смог называться твоим другом. Если я выбрал какую-то компанию для путешествия, я стараюсь подружиться с каждым её участником.
Мальчик опять нахмурился и посмотрел на охотника, на человека, уже убившего сорок восемь таких, как он.
– Ты не сможешь быть другом и мне и ему, – обратив пылающее лицо к вампиру, сказал сын Теней. – Он мой враг. Выбирай кого-то одного.
– Я не собираюсь выбирать, – сказал, как отрезал, Кай. – Нет так нет.
Блич отвернулся от Кая, насупившись. Но через несколько секунд повернулся снова.
– Слушай, я разрешу тебе закалить в своей тени клинок в обмен на одну услугу.
– Какую?
– Если путешествие будет долгим… найди мне какое-нибудь оружие и научи им владеть. Я видел, как ты сражаешься – ничуть не хуже моего врага.
Блич посмотрел ещё раз на спящего охотника, и его рука непроизвольно сжалась в кулак.
– Он взял с меня слово помешать тебе или профессору убить его. Взял слово не убегать. Но… я не давал клятвы, что лично не причиню ему вред.
Блич вскочил. Его глаза сверкали огнём, грудь тяжело вздымалась, а костяшки на кулаках побелели от напряжения. Он говорил с трудом, точно в его рту работали мельничные жернова.
– Проще всего. Сейчас. Спящего. Беззащитного. Но я… я не могу. Даже ради сестры.
Он сел обратно и уткнул лицо в колени, обхватив их руками.
– Людям не понять. Для них мораль – это свод правил, которыми хотя бы раз в жизни не пренебрегает только ленивый. Мы – другое. Я и правда не могу поступить с ним так подло. Как бы ни уговаривал совесть. Мне проще заставить себя сунуть руку в огонь… нет слов. Нет сравнений. Всё равно не объяснишь. Но… – Блич поднял голову и умоляюще взглянул на Кая. – Но убийство, когда защищаешь себя или сестру, – это же не подло? Ну, не убийство, а хотя бы ранение. Научите меня, господин вампир. Я не угроза вам. У вас вообще нет тени.
Столько было мольбы в этом голосе и взгляде, что многие люди поддались бы, даже видевшие Чуму теней. Но Кай не был человеком. И он ответил отказом.
– Этот парень, даю тебе слово, не меньше несчастен, чем вы. Он ещё больший изгой. У тебя хотя бы есть сестра. У него совсем никого. Я уверен, что раньше ему не приходилось убивать детей. Иначе он снёс бы вам головы, не колеблясь. А он именно что колебался, и ваш профессор прав: эти колебания – ваша надежда. Со своей стороны, тоже постараюсь убедить мечника, что простые решения здесь преступны. А если не получится, даю слово: я помешаю убить вас.
– А если вас не будет рядом, когда он решится? – смахнув что-то со щеки, спросил Блич. – Я хочу иметь шанс. Просто иметь шанс.
– Я могу помочь, – вмешался в разговор Герт.
Порывшись за пазухой, он достал толстый свиток и протянул Бличу.
– За пару дней до моего побега один пьяный мечник запёрся в нашу мастерскую. Перебил много горшков. Когда проснулся, оставил это в качестве платы. Фехтовальный трактат, как понимаю.
Блич не сразу принял дар Герта.
– Герт, во-первых, спасибо тебе, что вступился за сестру. И не сердись, что я так грубо с тобой говорил у ворот. Мне просто всюду мерещатся агенты охотников или подонки, посягающие на Фейли. Во-вторых… подумай хорошенько, правильно ли ты поступаешь. Я действительно угроза всему вашему роду, пусть и без своей воли. У тебя же есть и мать и отец… Произойдёт Пробуждение с моей тенью в этом герцогстве – они обречены. Я ничего не смогу сделать. Даже если поселюсь в лесу, то чумная тень через тени деревьев достигнет тени лесника и заразит её, а когда лесник приедет в город за новым топором или стрелами, то тени всех горожан. И рано или поздно, но доберётся и до твоих родителей.
– Бери, Блич, бери! Просто у каждого… У каждого должен быть шанс.
– Чума теней его не даёт. Это болезнь, как говорит профессор Найрус, со стопроцентной летальностью. У твоей матери, если она заболеет, не появится шанса!
– А у тебя пусть будет! – зло ответил Герт и почти швырнул свиток Бличу.
– И считаю своим долгом предупредить, что даже этот дар не заставит меня сменить мнение насчёт сестры и тебя. У вас ничего не будет, я обещаю.
– Обещает он мне тут. Нужны вы мне… – пробурчал Герт и скрестил руки на груди, отвернувшись.
Блич погрузился в чтение свитка, к счастью, написанного на Едином, внимательно всматриваясь в картинки.
Герт никогда не испытывал подобного кошмара: щупальца живого тумана, обвивающие шею, пытающиеся придушить. Внезапно стало светло – туман отступил. На Герта смотрела Фейли. Она улыбалась и гладила его по щеке. Божественная теплота и нега разлились по всему телу, и не осталось сомнений: в реальности настолько хорошо быть не может. Это сон. И как только Герт это понял, то сразу проснулся.
Все спали. Даже Блич задремал над фехтовальным трактатом. Вампир куда-то запропастился.
Герт повернул голову к Фейли. Нет, она не спала. Она улыбалась ему. Он улыбнулся ей. Она попросила жестом, чтоб он посмотрел вниз. Он послушно опустил голову.
Тень девочки, отделившись от тела, гладила по щеке тень Герта. Фейли хихикнула, приложила палец к губам и подмигнула Герту. Герт ответил ей тем же.
Второй раз проснулся Герт от споров Олэ с Найрусом. Профессор пытался помешать «садистскому акту». Если конкретнее, превращению головы Блича в алебастровый шар. Олэ, натачивая бритву (охотник не носил бороду), не хотел слушать никаких доводов. Это неестественный цвет, что порождает ненужное внимание, тем более корни уже светлые. И да, его бесит, когда парень красит волосы. Блич обещал, а обещания надо сдерживать.
Своей непримиримостью в этом вопросе Олэ словно пытался оправдаться перед самим собой, таким суровым и беспощадным, за вчерашние поблажки детям народа, который поклялся истребить.
Неизвестно, чем бы всё закончилось, не появись Кай. Посетив город, добродушная нежить разжилась нормальными продуктами, мелом и… ножницами. Вампир помнил о намерении Олэ подстричь парня, и что-то ему подсказало, что охотник не отступит от этой блажи.
Голова Блича не стала алебастровым шаром: Кай сделал подростку весьма короткую, но приемлемую стрижку. Окрашенные волосы легли на порог пещеры, на голове остались только успевшие отрасти корни естественного для народа Теней цвета.
Впрочем, сам Блич остался недоволен результатом. Нацепив на лицо самое суровое выражение из своей богатой коллекции эмоций, он демонстративно отвернулся от охотника и сел на землю, обхватив колени.
Но обернулся, когда Кай попросил Фейли об одной услуге.
– Что? Ты хочешь, чтобы она подстригла тебя так же коротко?
Вампир кивнул. У Блича появилась на лице благодарная улыбка.
– Зачем? – удивился Олэ Меченосец.
– По-моему, очевидно. Поддержать Блича. Да, вот тебе второй урок дружбы. Друзья поддерживают.
– Скажешь тоже, – фыркнул охотник. – Всего-то воробышка общипали не по моде, а писку-то…
– Слушай, а я же тебе говорил, что для того, кто так печётся о благе человечества, ты на редкость мало знаешь о людях? – усаживаясь перед Фейли в позу клиента цирюльни, сказал Кай. – Для подростков внешность намного важнее. И не называй его малыш, воробушек и всё в таком роде. Пустые старания, сильнее, чем сейчас, он тебя ненавидеть не станет.
– Вы же так долго отращивали их и наверняка очень ими гордитесь, – вздохнула Фейли, перебирая на редкость ухоженные и красивые волосы, и набираясь мужества обрезать их «под Блича». – Вам очень идёт. Ни одному мужчине не идут настолько длинные волосы, как вам. Это не лесть, мы не умеем лгать, даже чтоб доставить приятное.
– Не стану с тобой спорить. Скажу больше, я планировал в самом скором времени выбраться из финансовой пропасти и вернуться в мир балов и приёмов. Уточню, приёмов не в Орден Лысого Суслика, а в лучшие дома страны.
– И как же тогда…
– Но в этом-то и смысл жертвы, Фейли. Жертвуй ради друга тем, что самому дорого, иначе это не жертва, а подачка. Охотник, ты слышал? Запоминай третий урок.
Когда Фейли закончила, причём у неё неплохо получилось, видимо, набила руку, подстригая брата и опекуна, Кай поделился ещё одним аргументом в пользу расставания с шевелюрой:
– …И да. Разумеется, я стал уродливее. У меня неправильной формы череп, а значит, короткие стрижки калечат мою внешность. Но здесь для меня единственный шанс, чтобы Фейли не влюбилась. Это будет лишнее: я не хочу портить отношения ни с Бличем, ни с Гертом.
Фейли зарделась, Герт напрягся, Блич недоумённо моргнул, профессор нахмурился, и только Олэ засмеялся.
– Ну, у тебя и самомнение, Кай!
– Это простая констатация факта, охотник. Тяжкое бремя детей ночи – в нас постоянно влюбляются. В вампирах есть особая притягательность для женщин.
– Да что ты несёшь, Кай!
– Хм, считаешь себя большим экспертом в женском вопросе? Шепни на ушко, сколько у тебя их было? У меня, поверь, намного больше, чем зарубок на твоих ножнах.
– Ты сын ночи, а не сын Теней, чтоб я тебе на слово верил. Покажи хоть одну девушку, готовую влюбиться в Кая Велестоса, и я ей скажу: ау, дура! Он кровь людей пьёт!
– Она посмотрит на меня горящими глазами и шепнёт: «О, да, он не такой, как все!»
Олэ не стал больше спорить, а расспросил профессора о человеке, который мог бы им сказать, где сейчас герцог. Путь к осведомлённому господину оказался неблизкий. Не меньше полутора недель в пути, и то если достать лошадей. Плюс пара дней на поиски в столице.
И здесь возникла самая большая загвоздка. Дорога в города была заказана, да и в деревнях оказалось небезопасно.
– Вышло очень похоже. Ты влип, друг. Среди свидетелей, как назло, оказался один художник.
Олэ узнал печать «особо опасен» и понял, не заглядывая, что за информация содержится в ворохе листков, которые вампир сорвал со стен. Разумеется, речь шла об инциденте с копейщиками. И, к гадалке не ходи, на кого всех собак повесили.
– Так нас с тобой объявили в розыск за рубку в трактире? Вот и разгадка, почему ты менял внешность. А пафоса-то было! Ой, боюсь, что девчонка влюбится, ай, хочу поддержать мальчишку… Тьфу, лицемерная нежить, а я уж почти поверил!
Блич закусил губу. Его лицо передёрнуло от обиды и разочарования. Вампир по-прежнему улыбался.
– Я действительно изуродовал себя только из благородных целей. Вначале глянь, что там, а потом говори.
Быстрее Олэ листки подобрал Блич. Прочитав (блейронский текст дублировал текст на Едином) и посмотрев рисунок, он выронил их и виновато взглянул на вампира. Кай жестом дал понять, что он всё понимает, не злится и извинений не нужно.
– Да не может быть! – громкий крик возвестил, что с содержанием листков ознакомился и Олэ Меченосец.
Охотника не удивило, что он теперь государственный преступник, виновный в подлом убийстве пятерых копейщиков и нанесении ран множеству других. И что за поимку назначена награда коннетаблем армии герцога. Но, с его точки зрения, там была, мягко говоря, неполная картина происшествия.
– Ты убил троих, а я только двоих! А тебя, нежить проклятая, вообще нет на портрете! Почему?
– Скорее всего, вампира, как и детей, у которых тени двигаются, коннетабль посчитал выдуманными фантастическими подробностями. Подумал, что копейщики нагоняют потустороннего, желая оправдаться за поражение. Сами, чай, на ногах не стояли пьяные, предположил коннетабль, вот их и перебил один воин, как свиней.
– Ничего! – не пришёл в уныние охотник. – Я знаю, как выйти на ночную армию. Воры и разбойники, они проведут нас дорогами, на которых не встретишь городскую стражу.
– А как же награда за твою голову? – напомнил профессор.
– Сразу видно, никогда вы не общались с ночной армией, – с неуместной укоризной сказал охотник. – Бандиты живут по особому Кодексу, который называют правила чести порядочного каторжанина. Они не станут нас сдавать властям ни за какие деньги. Это запрещено. Вот только бесплатно нам никто помогать не станет… У меня больше нет денег. Я вообще привык обходиться без них. В странах, живущих под Угрозой, обладатель Знака Тени получает почти всё, что нужно, без спроса и платы. А здесь… М-да, здесь мой знак всего лишь светящаяся пластина. Надеюсь, после демонстрации Блича и Фейли герцогу всё изменится.
– У меня тоже нет денег, – пожал плечами вампир, – чтобы накормить детей, я истратил последнее.
– Хорошо, значит, будем думать, как их достать, – сказал Олэ. – А сейчас давайте обедать.
Соловей уже много лет здесь не появлялся, но шёл так уверенно, точно лишь вчера был солдатом ночной армии, а не великого герцога. Ничего не изменилось за годы. Всё та же вонь в запутанных коридорах, всё те же мрачные лица и татуированные руки.
Соловей знал, что многим рискует, появляясь перед Бареем Бородой, но… но желание отомстить было уж слишком велико.
Почему он желает именно этому обидчику самой жуткой смерти, для чего всё готов поставить на карту, Соловей и сам не понимал. Не первый раз он бывал бит в драке, и всё быстро забывалось. А здесь… обида сдавливала горло, боль унижения саднила сердце. Появилась иррациональная уверенность, что или мечник за всё расплатится, или одному копейщику никогда не будет покоя.
Обменявшись приветствиями с гостем, Барей Борода, один из Девяти атаманов, державших ночную армию герцогства, сразу перешёл к делу.
– Соловей, ты зря сюда пришёл. Праведный каторжанин никогда не станет служить никаким правителям. Он не носит ни ливреи городской стражи, ни кольчуги копейщика. Он сам по себе. Он вне законопослушного общества. Ты предал нас. Ты обречён.
За спиной Соловья выросли четверо крепких мужчин с ножами на изготовку.
– Под моей кольчугой по-прежнему бьётся сердце разбойника и вора, я остался верен ночной армии и в отряде герцога, для меня по-прежнему Кодекс Праведных Каторжан важнее законов страны. Готов доказать.
Борода дал знак, и мужчины убрали ножи.
– Говори, только быстро.
– Новый правитель Форкассии, как ты слышал, крепко прижал ночную армию.
– Да, а мне-то что? Где Форкассия, а где мы?
– Остатки банд ищут новые улицы для охоты и выбрали наши города.
– Почему? Есть места ближе.
– Но там уже готовы к их возможному приходу, а Девять атаманов уверены, что им ничто не угрожает. Форкасские крысы наняли профессионального убийцу. Он прислан убить тебя и остальных атаманов, после чего явятся сами форкассцы и, пользуясь тем, что наша ночная армия обезглавлена, возьмут всё под свой контроль.
Соловей бросил перед Бородой листок с изображением Олэ Меченосца и рассказал байку, что Меченосец, когда Соловей подслушал его тайны, хотел убить случайного свидетеля, да вмешались друзья-копейщики.
– Ублюдок в розыске коннетабля, а значит, сам к вам придёт. Попросит показать дороги, по которым не ходит городская стража. Для того чтобы или бежать, отказавшись от заказа, раз такая шумиха, или пройти по ним в атаманское логово и исполнить приказ своих трусливых хозяев. Он настоящий демон в рубке на мечах и мастер безоружного боя. Учтите это при встрече дорогого гостя. И дополнительные приметы к портрету. Он носит плащ чёрный, как смоль с одной стороны и ослепляюще-белый с другой. Ещё пояс метателя ножей. Работы Лирна Трёхпалого.
– Лирна Трёхпалого? Точно из Форкассии! Хм… если твои слова окажутся правдой… Что ты хочешь за свою услугу Девяти? Традиционная награда, всё, что найдётся при нём ценного?
В вопросе скрывался подвох. Но Соловей не был зелёным новичком и обошёл хитро расставленные сети: сам вспомнил, что от традиционной награды требуется традиционная доля вожаку.