- Мне она тоже нравится, – кивнула Хильда.
Они поднялись на корабль, и каждый был слишком погружен в себя, чтобы заметить, что что-то не так.
В тот вечер Тор забыл связаться с Валькирией, Хильда не притронулась к книге, а Локи ни над кем не подшучивал.
====== Глава 7. Уснуть... и видеть сны? ======
Тор проснулся и сразу вскочил. Он быстро оделся и, не позавтракав, не умыв лицо, вышел на улицу. Краем глаза он заметил кого-то рядом с собой, но кто это, он не понял и не хотел понимать. Он не хотел тратить время на все это. Его ждала мать.
Он шел быстрым шагом, и под его ногами скрипел снег, вспыхивавший желтыми огоньками.
Мать занимала все его мысли. Долгий и теплый разговор. Чувство защищенности, такое детское и светлое, хотя – он уже взрослый и сильный, это он должен защищать мать, а не наоборот, но все равно нет ничего надежнее материнских объятий, нет ничего важнее ее слов, нет ничего нужнее ее любви. Он так мечтал увидеть ее – ведь он почему-то так долго ее не видел, Тор даже не мог припомнить, почему.
Он дошел до места, где вчера встретил мать, и остановился. Сейчас ее тут не было, но это ничего, он подождет. Ее можно ждать хоть вечность.
Он опустил голову, надеясь, что сейчас она коснется его лица своими мягкими ладонями. Ее ладони всегда вкусно пахли апельсином и зеленым чаем. Ее голос всегда был мягким и ровным. Ее платье всегда шелестело по каменным полам…
Где это было?
А, ладно, неважно.
Он давно не чувствовал себя настолько спокойно. Он даже не мог понять, что его так волновало вчера. У него ведь нет никаких причин переживать хоть о чем-либо.
Совсем нет.
Он вообще практически ничего не чувствовал, только радость от предстоящей встречи.
О чем он будет говорить с ней? Он ведь так много хотел ей рассказать, так много… Хотя это все такая ерунда. Зачем планировать разговор заранее? Все пойдет само по себе, слова будут журчать, как лесной ручей, и она будет смеяться звонко над его рассказами, обязательно будет, ведь он найдет, что сказать, как развеселить ее. Все будет хорошо.
Он хотел о многом посоветоваться с ней, хотя она сказала просто слушать сердце, но там, в сердце, все слишком неясно. Она ему все объяснит. О чем он хотел спросить ее?
А, о какой-то чепухе, Он что-то не может вспомнить, но раз не может, значит, ничего важного там и не было.
Одно только непонятно – какой-то странный комок в груди, мешающий ему расслабиться до конца. Что-то раздражающе теплое и живое, слишком сильно пульсирующее легкой не то тревогой, не то растерянностью.
Вот об этом можно ее спросить, когда она придет.
Краем глаза он заметил движение сбоку. Какой-то человек в темном ступал по снегу, который мгновенно синел под его ногами. Тор пожал плечами: что-то шевельнулось в его душе при виде этого незнакомца, но это что-то было столь туманно и неявственно, что разбираться в себе не хотелось совсем.
Он проводил того человека взглядом, пытаясь понять, что именно так напрягает его просто при виде этой темной фигуры, но в голову так ничего и не пришло, так что он отвернулся, махнув рукой. Ему хотелось полностью очистить разум ото всех растерянных и сбивчивых мыслей, оставить внутри только тишину этой планеты, спокойствие снежной равнины и улыбку матери. Больше ничего и не нужно. Зачем ему еще какие-то вопросы, какие-то переживания? Все это только отвлекает, причиняет боль и сбивает с пути этого блаженного покоя.
Ничего, вот сейчас придет мать, и все будет хорошо.
Ему не о чем будет беспокоиться.
да очнись ты что происходит
Какая-то резкая мысль ворвалась в его сознание так мгновенно, так внезапно, что он испуганно затряс головой.
Нет-нет-нет, только не это.
Ему на всю жизнь хватило страха и неуверенности в себе. С него достаточно всех этих сумасшедших чувств и переживаний. Слишком уж они давят, разрушают, не дают сделать вздох, когда это так нужно.
Нет, нет.
На этой планете он нашел то, что, кажется, искал всегда, чего ему вечно недоставало. Покой. Самый обыкновенный, ровный, мягкий, окутывающий со всех сторон, словно коконом, удивительный покой доверчивого ребенка, который знает, что, пока в комнате горит свет, пока мама сидит рядом, пока одеяло укрывает его со всех сторон, – он в безопасности, и ни один монстр ни за что его не тронет. Именно это Тор утратил когда-то в детстве и всю жизнь тщетно старался обрести. Старался, старался, но никак не получалось. Вечно давили какие-то заботы и страхи: что сделать завтра, что не успел сделать сегодня, ради чего с утра просыпаться.
Хватит всех этих вопросов, хватит, хватит. Сегодня он проснулся, потому что знал, что все будет спокойно. Этот день, следующий день и все остальные. Он отринет от себя все суетливые мысли, так по-дурацки вьющиеся в его голове. Ему больше не надо ни о чем думать. Ему больше не надо ничего делать. Все и без того будет хорошо, потому что – внутри него столько покоя, что хватит на всю планету, на всю галактику, на всю Вселенную. В его мире не может уже случиться ничего важного или плохого.
приди уже в себя!!!
Он нахмурился. Видимо, еще не со всеми этими мыслями он справился. Но это ничего, главное – дождаться матери. Она поможет справиться со всем этим, и все будет хорошо. С ней всегда хорошо, хорошо просто потому, что она рядом.
Он сделал глубокий вдох и широко улыбнулся. Ему было спокойно, и это делало его счастливым. Нет ничего лучше, честное слово, нет ничего лучше.
Надо только разобраться с этим комком в груди.
Что это вообще может быть?
Не думай об этом, прозвучал голос матери в его голове. Не думай, и оно само исчезнет.
Ну, мам, мягко не согласился он, я только немного, это поможет мне разобраться.
Он почему-то понял, что матери это совсем не понравится, и даже воровато оглянулся вокруг – нет, ее тут еще нет, можно попробовать понять, что же это такое.
Что это за странные чувства в его груди?
Ему показалось, будто бы он вдруг вынырнул из-под воды, так оглушающе зазвучали эти мысли и чувства в его мозгу.
Тепло, бесконечное тепло, но тепло не спокойное, а огненное, яркое, тепло горящего факела. То самое странное чувство, лишающее всякого покоя и всякой уверенности в себе: остается только надежда. Надежда?
На что такое надежда?
Надежда услышать голос, надежда обнять при встрече, надежда дожить до того дня, когда вокруг будет совсем не спокойный, а искренний, радостный и светлый смех, настоящее ликование. Надежда на то, что не он один сгорает в этом пламени, надежда снова встретиться глазами, надежда взять мягкую руку с мозолями от меча своими большими и загрубевшими ладонями, надежда коснуться красивых бархатных волос.
И только надежда. Ничего больше.
Как это – ничего? – заволновался он. – Ни одного подтверждения надежде? Ничего, что ее подкрепляет? Совсем ничего?
Ничего, ничего, ничего. Надежда и хватит с тебя. Этого достаточно.
Да, точно, согласился он, этого достаточно вполне. Вот только…
О ком это он надеется?
И почему это она мешает его покою, тревожит его и пугает?
- Потому что надежда не точна и не верна и вовсе необязательно осуществится. Потому что мечты лишают спокойствия, ты же знаешь, милый, так что перестань мечтать о такой чепухе! – голос матери. Очень недовольный. Фригга так не звучит и не звучала никогда.
Так кто же это говорит за нее?!
Тор вздрогнул испуганно и обернулся.
Нет, на вид это она.
Он крепко обнял ее. Ее запах, ее касания, нет-нет, это точно она.
- Ты сердишься? – спросил он расстроенно.
- Что ты, – покачала головой она. – Я никогда на тебя не сержусь.
Но ведь это неправда, подумал он вдруг. Мама сердилась на него, как и все любящие мамы сердятся на своих детей. Сердилась, когда они с Локи дрались, сердилась, когда он слишком задавался, сердилась, когда он не слушался ее и куролесил по всему замку, залезая во все самые опасные места.
Локи?
Замок?
Детство?
Он отстранился от матери и внимательно посмотрел в ее безмятежные глаза.
- Как ты, мой милый? – спросила она, но он уже не мог успокоиться.
Мать никогда бы не сказала, что его мечты – чепуха.
Чепуха только то, что он не может вспомнить, о ком эти его мечты и надежды.
Чепуха, что нужен только покой, а тепло надежды не нужно. Чепуха все, о чем он думал все это утро, чепуха, что он выскочил, думая только о тишине снаружи и внутри, вот это все чепуха, так быть не должна и не может.
- Хорошо, – ответил он медленно, но она покачала головой.
- Что-то тревожит тебя, – произнесла она осторожно. – Я же твоя мама, я вижу. Что случилось?
Тревожит, конечно. Но он имеет право на эту тревогу.
Видимо, все эти мысли отразились на его лице, потому что она обеспокоенно коснулась его лица, и он тотчас отшатнулся.
- Кто ты? – прошептал он в ужасе.
Она широко распахнула глаза.
- Я – твоя мать, Тор, я…
- Моя мать…
Он вдруг побелел.
- Мама погибла, – выдавил он.
Он вспомнил, он вспомнил, как хоронили его мать, как ладья с ее телом отплывала все ближе к горизонту, как она вспыхнула ярко, когда ее коснулась огненная стрела, как она упала с края Асгарда.
Асгард!!! Вот где шуршало платье матери по каменным полам!
Тора вдруг пронзила острая боль.
- Ты – ненастоящая, потому что мать мертва и никогда не вернется, – проговорил он, и голос его дрогнул.
- Успокойся, Тор, давай поговорим…
- Нет, – он скинул с себя ее руку, сделал несколько шагов назад. – Не говори мне успокоиться, потому что…
Потому что твое спокойствие неестественно, потому что это спокойствие мертвеца.
Комок в его груди разрастался с каждой секундой, будто обжигая его, заливая горячим светом.
Он не может успокоиться, потому что он надеется жить и увидеть
Увидеть Валькирию!
Он широко распахнул глаза и сделал резкий глубокий вдох.
- Брунгильда, – выдохнул он ее странное и смешное имя. – Валькирия.
- Что?
Голос Фригги звучал совсем не мягко. В нем появились железные злые нотки, и Тор отступил от нее на несколько шагов назад. По лицу Фригги будто пошла трещина. Снег под ботинками Тора уже не светился желтым – он наливался красным, будто бы окровавился.
Фригга протянула к нему руку, но он отскочил.
- Не прикасайся.
И он вскинул свою руку в ожидании секиры, и тут существо – кем бы оно ни было – бросилось на него.
Но он боялся ударить в ответ, потому что оно все еще было в обличье матери, и он отпрыгнул, еще, развернулся и бросился к кораблю, а оно не отставало не на миг, но наоборот – будто бы появлялось сразу за ним, перед ним, со всех сторон, и он даже не понимал, куда бежать.
Секира коснулась его руки, и он ударил ее наотмашь, и существо взвизгнуло и потеряло всякое обличие, упало на землю и слилось со снегом, растворилось в нем.
И Тора оглушило так, что он упал на колени.
Все мысли и чувства повседневности вернулись обратно и накатили такой волной, что он не смог устоять на ногах.
Где Локи и Хильда?
Почему они все еще здесь?
Почему он не звонил Валькирии ни вечером, ни с утра?
Вот же черт!
Он вскочил, немного пошатываясь. Неясно, что это было, – галлюцинации, существа, магия? Но надо спасать остальных.
Он бросился в ту сторону, где видел Локи.
Локи разговаривал с отцом.
Они словно наверстывали все упущенное за эти годы. Локи говорил о своих переживаниях, даже самых никчемных, чувствуя, как все сказанное тотчас улетучивается, растворяется, исчезает и оказывается таким далеким и неважным, что его охватывало настоящее счастье – надо же, бывает так, что тебя ничего не разрывает, не грызет, не убивает изнутри. Он даже не мог в это поверить. Раньше всегда рассуждения о счастье приводили его в ступор – неужели люди могут просто просыпаться с хорошим настроением, с силами что-то делать, с причинами просыпаться?
А сегодня он наконец проснулся не только потому, что его организм отдохнул достаточно, о и потому, что ему хотелось проснуться, хотелось нового дня.
Хотелось поговорить с отцом. Он не думал, о чем, зачем и почему ему этого хочется. Просто хотелось.
Он и сам удивился легкости, с которой встал с кровати и вышел на улицу, легкости, с которой теперь вздымалась его грудь. Это было так непривычно, что страшно было поверить.
Ему было хорошо, действительно хорошо, так хорошо, как уже не было долгое, очень долгое время.
Но не могло же быть все так просто.
Эта мысль звенела тревожной ноткой на фоне всего его хорошего самочувствия, на фоне его разговора с отцом.
Он не помнил, почему, но точно знал, что так хорошо все не бывает. Он смутно помнил, что когда-то проходил через что-то чудовищно страшное, и оно не давала ему покоя, даже теперь, когда это все закончилось, и он нашел свой покой.
Чего же такого он ждет? Почему не может жить спокойно?
Он не помнил.
Поэтому когда какой-то смутно знакомый человек попытался схватить его за плечо, встряхнуть, что-то сказать, он только лениво отмахнулся, продолжая слушать отца.
- Локи, ты меня слышишь?!
Он обернулся с раздражением. Что ему надо?
- Не мешай нашему разговору, будь добр, – отрезал он.
- Локи, там, перед тобой, никого нет, там только этот странный синий снег…
Ну хватит с него.
Локи легко выхватил кинжал и направил его на этого навязчивого парня.
- Я же сказал не мешать.
Парень чуть отшатнулся, нахмурившись; вокруг него заблестели молнии.
- Брат, ты не оставляешь мне выбора, – угрожающе проговорил он.
Локи поудобнее перехватил кинжал, готовясь к бою…
…как вдруг парень развернулся и направился от него в противоположную сторону.
Локи вскинул брови. Уходит?
Странный.
Он пожал плечами и обернулся к отцу. Тот улыбался своей мудрой улыбкой.
- Так что ты говорил? Я хотел о чем-то с тобой поспорить, – протянул Локи, опускаясь прямо на снег.
Тор увидел Хильду смеющейся. Она разговаривала с кем-то так увлеченно, что ему даже было неловко ее прерывать, но у него не было выбора.
- Хильда, – мягко позвал он, и девушка оглянулась. – Хильда, ты должна пойти со мной.
Она улыбнулась растерянно.
- А кто вы?
- Тор, – он искал в ее глазах хоть какой-то отклик. – Я – твой друг, помнишь? Нам нужно идти.
- Я не помню вас… А куда идти?
Вот это да, подумалось Тору. Она настолько доверчива, в отличие от Локи, что ее он уговорит пойти за ним, даже если она его не вспомнит. Насколько же разные эти двое, и оба ему дороги, и обоих надо спасти.
На этой противоположности он и хочет сыграть.
- Нужно спасти Локи, твоего друга, – он чуть покривил душой, назвав его так, ибо не имел ни малейшего представления, кем вообще Локи может быть для Хильды. – Прошу тебя. Мне нужна твоя помощь.
Девушка оглянулась назад, на тучу розоватого снега.
- Ну что ты, Астрид, так ведь нельзя…
Астрид? Ее сестра?
Тор зажмурился, понимая, из какой иллюзии он пытается вырвать девушку, какую боль он может причинить ей.
А что же видит Локи… И если он наконец-то в мире с самим собой, может… Может, не стоит их спасать?
Еще чего! – возмутился Тор этой мысли. Лучше уж настоящие трудности, чем это липовое счастье и спокойствие мертвецов.
- Прошу тебя, Хильда, – умоляюще проговорил он, и девушка дрогнула.
- А можно Астрид пойдет с нами? – робко попросила она. Тор оглянулся на угрожающе витавший рядом ворох снега и судорожно кивнул. Он увидел одурманенные глаза девушки и понимал, что то, что она согласилась идти за ним – уже шаг к спасению, но пока она не может вырваться, ей не хватает стимула, и Тор искренне надеялся, что его нехитрый план сработает.
Если сработает, то он вытащит сразу и брата, и подругу.
Должен, должен сработать!