В приемной меня уже ожидала секретарша ректора. И, едва я показалась на пороге, с самым скорбным видом указала на дверь.
«Похоже, дела плохи», – подсказала интуиция. Но в чем причина?
Догадок по-прежнему не было.
На всякий случай скромно опустив глаза, я вошла в огромный кабинет, стены которого были обтянуты темными гобеленами.
Госпожа Трингрос, высокая, пожилая, прямая, как палка, ненатуральная блондинка, сидела за длинным столом.
Я присела в положенном книксене… и тут же дернулась от яростного крика:
– Что ты себе позволяешь, Кара?!
Стало страшно. На моей памяти кричала ректор в первый раз: все выволочки раньше производились сухим, менторским тоном. Я по-прежнему отчаянно силилась вспомнить, что же такого себе позволила, если учесть, что в последнее время была чиста, как фата невесты. Но в следующий момент едва не охнула от услышанного:
– Как ты посмела так себя вести с Верховным судьей?!
Вести? С… судьей?!
Открыв рот, я оторопело уставилась на госпожу Трингрос. А та продолжала неистовствовать:
– Ты мнишь себя настолько особенной, чтобы пререкаться с Себастьяном Броком?! Может, пояснишь, что дает тебе право вести себя столь бесцеремонно и срывать занятие нелепыми попытками в очередной раз привлечь внимание?
– Госпожа… но… я… – растерянная и окончательно сбитая с толку, я судорожно пыталась найти слова для объяснений. – Все ведь не так было! Вы…
– Молчать! – рявкнула ректор. – Я год уговаривала Себастьяна Брока вести у вас этот спецкурс! Год! И не для того, чтобы одна нахальная выскочка позволяла себе превращать занятия в балаган! От тебя требовалось только одно: сидеть, молчать и получать бесценный опыт!
По моим щекам вновь потекли слезы. Невероятно! Всего можно было ожидать, но только не того, что блистательный Верховный судья побежит жаловаться на меня ректору Академии! И за что? За попытку, пусть неудачную, выполнить работу защитника!
Да что сегодня за день? Такое ощущение, что вся несправедливость этого мира обрушилась на мою голову!
– Еще одна подобная выходка, Кара, и я не посмотрю на то уважение, которое испытываю к твоему отцу, и вышвырну тебя из Академии, – жестко сообщила госпожа Трингрос. – Я три года терпела твои выходки, лень и безответственность, но у всего есть предел. Иди и задумайся наконец о своем поведении и дальнейшем будущем. Подумай, хочешь ли ты стать позором для своего отца.
Я стрелой вылетела из ректорского кабинета и, не видя дороги от застилавших глаза слез, помчалась по коридорам Академии. И, как результат, едва завернув за поворот, с размаху налетела на шедшего навстречу человека. От столкновения чуть не рухнула на пол, но меня удержали сильные руки. Я подняла глаза… и столкнулась с холодным взглядом Верховного судьи.
Из горла вырвался полувсхлип-полустон. О Небеса, неужели я еще испытала не все унижения на сегодня?
– Студентка Торн? – Себастьян Брок удивленно изогнул бровь. – Что с вами?
Меня вмиг окатило злостью от такого неприкрытого цинизма. Это же надо! Сначала нажаловался ректору, зная, что с меня пять шкур за это спустят. А теперь как ни в чем не бывало ханжески интересуется причиной моих слез.
– Не устаю принимать благодарности за участие в нашем сегодняшнем диспуте! – едко ответила я. В этот момент уже стало наплевать, что за подобный тон и содержание высказываний меня вышвырнут из Академии. Хватит с меня несправедливых и незаслуженных унижений.
– Не понимаю, поясните. – От голоса судьи веяло все тем же холодом.
– А что пояснять? – я сердито вытерла слезы рукавом. – После того как вы сообщили ректору, что я была с вами неучтива, ваша честь, мне сообщили, что мое дело – сидеть с закрытым ртом и благоговейно взирать на вас, иначе вылечу из Академии!
– Я никому и ничего не сообщал, – отчеканил Верховный судья. – Более того, я даже не общался сегодня с госпожой Трингрос. Вы опять позволяете своим эмоциям делать неверные выводы в ущерб здравому смыслу.
– А кто тогда? – растерялась я.
– Да кто угодно. Или вы полагаете, что у ректора отсутствуют осведомители из числа ваших однокурсников?
Я снова почувствовала себя глупо. И разозлилась. На себя – за то, что так остро реагирую на высказывания этого мужчины. На того гада, который настучал ректору. На Себастьяна Брока – за то, что из-за него у меня возникла куча проблем. Короче, на весь этот мир.
– Но так оставлять я это не намерен, – вдруг заявил Верховный судья.
И, взяв меня за руку, буквально потащил в сторону кабинета ректора.
– Не надо! – я сдавленно пискнула, отчаянно стараясь освободить стиснутое запястье.
Однако силы были неравны. Так что, несмотря на сопротивление, меня довольно быстро и целенаправленно тянули по коридору. Я только ногами успевала перебирать, пытаясь не споткнуться и успеть за быстрым шагом судьи. Ну и робко уговаривала Себастьяна Брока отказаться от этой затеи.
Безуспешно. Тот был абсолютно непробиваем и двигался к намеченной цели, напрочь игнорируя мое невразумительное попискивание. Зайдя в приемную, Брок, не останавливаясь, уверенно проследовал мимо изумленной секретарши.
И вот я снова в кабинете ректора.
При нашем появлении госпожа Трингрос аж оторопела от удивления. Она подскочила со своего места и выдала на редкость неуклюжий реверанс.
– Ваша честь?
– Я хотел бы обсудить ситуацию со студенткой Торн. – Голосом Себастьяна можно было континенты замораживать.
– О! – расцвела ректор. – Вы можете быть спокойны, Каре сделано строжайшее предупреждение, и больше такого… – едва встретившись глазами с Верховным судьей, она осеклась и побледнела.
А Себастьян Брок, к моему изумлению, жестко уточнил:
– Разве я просил вашего вмешательства в ситуацию?
– Но… но, она… я…
– Я в состоянии сам обеспечить дисциплину и уладить спорные моменты на своих занятиях. О том, как должны проходить эти занятия и кто на них имеет право голоса, я тоже решаю сам. Если вы полагаете иначе, я вернусь к своим прямым обязанностям. – Себастьян говорил все тем же ледяным голосом.
Жуткое впечатление усиливалось пристальным взглядом, под которым съеживалась, краснела и бледнела госпожа Трингрос. Да что там, даже я готова была сквозь землю провалиться, лишь бы не присутствовать при такой головомойке! Пусть даже меня тут вообще-то оправдывали.
– Никакого наказания для студентки Торн быть не должно, поскольку она ничего не нарушала и действовала в рамках устава Академии. Это ясно? – отчеканил судья Брок.
Белая как полотно, госпожа ректор кивнула.
– Можешь идти, Кара, – наконец-то отпустив мою руку, разрешил Себастьян.
Облегченно выдохнув, я быстрым шагом направилась на выход, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сорваться на бег. Но едва оказалась в приемной, любопытство все же пересилило страх, заставив прикрыть дверь неплотно и оставить небольшую щель.
Увидевшая это секретарша сделала страшные глаза и открыла рот, чтобы не дать мне подслушать разговор, но я жестом пригласила ее присоединиться. Секунда-другая сомнения, и вот – у дверей ректорского кабинета замерли каменными изваяниями уже мы обе.
А ситуация в кабинете очень напоминала ту, которая происходила четверть часа назад, с той лишь разницей, что на моем месте теперь была госпожа Трингрос.
– Я по-прежнему жду объяснений, – продолжал Себастьян Брок «разбор полетов». – И в первую очередь хотелось бы знать, кого вы в Академии готовите? Специалистов или безвольных, бесхарактерных существ, способных только смотреть начальству в рот и заискивающе улыбаться?
– Что вы! Как вы могли такое подумать? – пролепетала ректор. – Я просто учу студентов проявлять уважение…
– Справедливость, логика и конкретные действия, ректор Трингрос, для благополучия республики куда более важны, чем умение проявлять уважение! – жестко перебил Себастьян. – Вы вообще осознаете последствия своих поступков? Нормальных защитников, которые понимают, в чем состоит суть их профессии, можно по пальцам сосчитать. И это при том, что возглавляемая вами Академия ежегодно выпускает до полусотни специалистов этого направления. Вы отучаете их думать, рассуждать. Даже ту малость из них, кто все еще пытается выполнять свои обязанности. Ведь Кара Торн пыталась делать то, что свойственно защитнику – искать каждую возможную зацепку, чтобы обвиняемый избежал несправедливого наказания!
«Ого! Кажется, мне пора начинать собой гордиться!» – мелькнула мысль. Правда, похвалу тут же разбавили водой:
– И если у нее отсутствуют достаточные для этого знания, это означает, что не только она не проявляет должного усердия в учебе. В первую очередь это показатель того, что Академия ничего не предпринимает для поддержания интереса к учебе. Для чего я здесь? Чтобы ваши студенты благоговейно взирали на меня и боялись сказать хоть слово? Вы забываете, что защита имеет более глубокое значение, а вы, прививая такое раболепие своим студентам, искажаете истинный смысл их профессии.
От таких серьезных обвинений стало страшно. Этак еще немного, и судья Брок вообще обвинит ректора в непрофессионализме и поставит вопрос об отстранении ее от должности! Нет, сам по себе этот факт меня бы не волновал, если бы не одно «но»: логично следующая за подобными обвинениями переаттестация студентов.
А я еще ничего не знаю! Несколько дней в библиотеке три года учебы не заменят!
Однако уже от следующих слов судьи Брока эти мысли вылетели из головы. Потому что я услышала невероятное:
– За прошедший год в сражении со сторонниками Хаоса погибло пятеро судей. Пятеро, понимаете?
Голос Себастьяна зазвучал глухо, а мы с секретаршей вздрогнули и невольно переглянулись. Ведь такого просто не могло быть! Судьи и их магия непобедимы! А здесь – целых пять человек? Немыслимо!
Судя по раздавшемуся из-за двери сдавленному стону, госпожа Трингрос тоже была не в курсе дела.
– Посмотрите на своих студентов, Трингрос, вы воспитываете элиту. Они готовятся стать избранными, не понимая, что сила, получаемая ими при инициации, – это прежде всего ответственность и долг, а не престижная работа и принадлежность к власть имущим. А защитникам пора вспомнить свое истинное предназначение, как и стражам, воинам, хранителям. Но как они это будут делать, если профессия не становится для них призванием? Как будут удерживать оборону? Ведь именно знание каждым из них своих обязанностей было залогом выживания в случае прорыва Щита хаоситами.
Истинное предназначение? Я зацепилась за эти слова, чувствуя, как вместе со страхом в глубине души зашевелилось любопытство. Интересно, что он имеет в виду? Неужели от нашего факультета, давным-давно считавшегося местом для бесталанных детей богатых родителей, тоже может что-то зависеть?
Удивленная, я даже отвлеклась на мгновение от происходящего в кабинете, однако быстро взяла себя в руки и прильнула к двери, боясь пропустить хоть слово. И правильно сделала! Ибо откровения продолжались.
– Сколько выпускников факультета судейского дела не прошли инициацию в прошлом году? – новый вопрос Себастьяна прозвучал как гром среди ясного неба.
Я даже представить себе не могла, что подобное может произойти!
– Трое… – чуть слышно прошептала госпожа ректор.
– Трое. Это значит, что впустую потрачено шесть лет и наши ряды не пополнят эти трое, когда нам так нужны их силы.
– Они же дети! – робко произнесла госпожа Трингрос.
– Дети? Выпускников Академии Боевой Магии сразу после вручения дипломов отправляют к Щиту. Но они готовы, поскольку их обучение выстроено правильным образом. А у вас студенты три курса изучают законы и только с четвертого года им начинают преподавать основы магии, которую придется применять. Зато у них полно времени на приятное времяпрепровождение, вечеринки и изобретение именных алкогольных коктейлей.
«А ведь это он обо мне», – мелькнула горькая догадка. Такой никчемной я себя еще никогда не чувствовала. Было стыдно, обидно, а еще я злилась. Но не на Верховного судью, а на саму себя за бездарно потраченное время.
– Вам придется пересмотреть подходы к обучению студентов, госпожа Трингрос. Не буду больше занимать ваше время…
При этих словах нас с секретаршей-соучастницей от двери как ветром сдуло. Ее – на положенное место, я же со всех ног кинулась из приемной в спасительный полумрак коридора.
Слова Себастьяна Брока заставили задуматься о том, как, оказывается, мало я знала о профессии судьи. Я всегда была абсолютно уверена в том, что судьи непобедимы, наделены силой, которая позволяет с легкостью расправляться с порождениями Хаоса. Представлялось, что это почетная и престижная работа. Но я никак не могла предположить, что она еще и настолько опасна!
А вот теперь, после услышанного, сердце сжалось в страхе за отца. Получается, всеобщее уважение и право считаться элитой нашего общества судьи получали в обмен на постоянный риск для своей жизни. И теперь стало понятно, почему отец никогда не посвящал меня во все тонкости своего дела, желая уберечь от подробностей, связанных с охраной Щита и сражениями с хаоситами.
Что ж, пора взрослеть. Я провела двадцать лет, думая, что вся дальнейшая жизнь – это увеселительная прогулка, где мне отведено почетное место. В результате из-за излишней опеки отца и собственного легкомыслия оказалась совершенно не готова к реальности.
Несмотря на то что за разборками времени прошло немало, Сайрус и Лилиан по-прежнему поджидали меня в комнате. Более того, за время моего отсутствия к ним присоединился и Нетти.
Лил с моим новым приятелем сидели на ее кровати, а Сай облюбовал мой стол, видимо, чтобы находиться подальше от местной иконы гламура. При моем появлении все трое вскочили, и посыпались вопросы. Почему так долго, что нужно было ректору, почему лицо опять заплакано…
В общем, пришлось рассказать им все, включая и информацию, добытую неправедным путем. По ходу рассказа выражения лиц друзей менялись – от возмущенных до озадаченных. Обсуждать новости мы продолжали даже по дороге на ужин. В столовой, правда, пришлось ограничиваться общими фразами, поскольку вокруг находилось слишком много народа. И среди них наверняка был тот гад, который донес на меня ректору.
А после ужина я с удвоенным рвением вновь засела за учебники. Слова Верховного судьи о моей неподготовленности, особом предназначении защитников и хаоситах звучали в голове снова и снова. Как, оказывается, мало мы знаем о своей профессии! Как мало знаем о происходящем буквально у нас под боком! А ведь пока мы живем в комфортной и безопасной Академии, мир вокруг находится в состоянии войны.
Глава 7
Несмотря на то что легла я поздно и потом еще полночи проворочалась не в силах заснуть, проснулась ни свет ни заря. Однако у внезапной бессонницы оказались и свои плюсы: мне впервые за эту неделю удалось попасть на завтрак.
В огромном зале столовой было людно, но искать свободные места не пришлось. Едва мы с Лил вошли, нас сразу же заприметил Сайрус. Оборотень, сидевший за длинным столом в окружении пяти парней с факультета следствия и обвинения, приглашающе махнул рукой. Выбрав завтрак, мы с удовольствием присоединились к веселой компании.
Ребята по обыкновению шутили, смеялись, рассказывали байки. В общем, скучно не было. И совершенно случайно мой взгляд упал на стол, за которым сидели Вальтан, Дейдра, ее кузен Галитар и еще человек пять с факультета судейского дела. Вокруг них, словно прислуга, вились студенты других факультетов, желающие быть приближенными к местной элите. Они бегали за подносами с едой для своих кумиров, счастливо улыбались, когда им милостиво позволяли присесть рядом.
Как же противно все это выглядело со стороны! Неужели и я когда-то была такой же напыщенной стервой, которая воспринимала своих однокурсников людьми второго сорта?
Я посмотрела на друзей. Сейчас мне было плевать на то, с каких они факультетов, чем занимаются их родители, сколько денег у семьи хранится в Республиканском Банке. Главное – это люди, с которыми мне интересно общаться, а все остальное совершенно неважно.
И тут я поймала себя на мысли, что Себастьян Брок прав. В нашей Академии действительно прививают разобщенность и презрительное отношение одних студентов к другим. Счастье, что мне удалось этого избежать!
Когда мы уже практически заканчивали трапезу, раздался привычный сигнал магофона, извещавший о том, что меня ожидает новая порция сплетен и светских новостей. Если честно, после прошлого, откровенно издевательского выпуска этот я открывала с опаской. Но едва перелистнула первую страницу, не смогла сдержать улыбки.