–Откуда здесь амулет твоей матери? – Удивленно спросил Хаген.
– Мне тоже хочется это знать.
– Твой новый муж? – Скривился Эрик, указывая пустым кубком в сторону Хагена.– Что-то какой-то он у тебя жизнью порченый.
– Нет, советник.
– Для советника сойдет. А эти?
– Отти – оруженосец, а остальные мои люди.
– Что-то мало их,– усмехнулся Эрик.
– Остальные остались в порту.
– Остальные? И много вас? – Ухмыльнулся Эрик.
– Двадцать три человека. Все, кто согласились сопровождать меня в моем путешествии.
– Не густо. Авундий, иди, принеси-ка еще выпить, – проговорил он, выливая остатки вина на дубовый паркет. – У нас тут долгий разговор намечается.
– Может быть, хватит вина на сегодня? Утро только началось, а ты уже два бочонка умял, да и Эйтель не оценит, если ты зальешь ей пол дешевым пойлом.
– Почему же дешевым?
– Хорошее вино Эйтель хранит в отдельном погребе. Не думаю, что у тебя есть ключи от него.
– Только приехала, а уже пытаешься читать мне нотации, лучше прикажи кому-нибудь из своих людей, постоять за дверью,– проговорил он, переходя на шепот. – У Авундия длинные уши, а мне сплетни не нужны. Да и скажи уже своим молодцам поставить сундук на пол. Они ребята крепкие, но я в свое время себе спину сорвал, передавая его твоему мужу.
– Отти, постой за дверью. Проследи, чтобы Авундия во время нашего разговора рядом не было. Пусть принесет вино и проваливает, а не греет уши за дверью. Мартти, Матти, Олли поставьте сундук.
– Они понимают нас? – Спросил отец, когда приказ Вейм был выполнен.
– Увы, нет,– покачала головой женщина.
– Замечательно,– проговорил Эрик, мгновенно трезвея. – Я не знаю, что там произошло и не хочу знать. Судя по тому, что ты притащила свой сундук с приданным, тебя выгнали, но знать об этом никому не обязательно. Ты говоришь, что твой муж умер: пусть будет так. Можешь ты поклясться костьми своей матери, что это так и ты не имеешь к этому никакого отношения?
– Папа!
– Что папа… Я тебя слишком хорошо знаю. Не думаю, что ты сильно изменилась. И я очень хорошо помню, что мне пришлось выдать тебя замуж против твоей воли, за лорда из дальних земель, потому что окрестные лорды отказывались на тебе жениться. Можешь на меня обижаться, но я сделал это ради нашей семьи. Пока не выйдет за муж старшая дочь, младшая не смеет даже грезить о свадьбе. Таковы древние обычаи, и мы должны их соблюдать. Твой муж оказал нам великую услугу, взяв тебя в жены.
– В этом ты можешь быть спокоен: я не имею отношения к смерти Илириха РедДрегана, и как любящая жена скорблю о его смерти. Все меняется, отец, и я в том числе.
– Что ж, – вздохнул Эрик. – Дай ты бог, если так. Добро пожаловать домой, дочка. Дай я тебя обниму! Тебе я думаю лучше не задерживаться в Мянтувиле, а сразу отправиться в Таммивиль. – проговорил он, крепко обнимая дочь. – Ты на чем добралась до Мянтувиля?
– На драккаре, – прохрипела Вейм даже не пытаясь вырваться из крепких отцовских объятий. Несмотря на почтенный возраст, отец спокойно гнул подковы, метал тяжелые боевые топоры, ходил в походы, осушал бочку вина на спор, ломал мебель, и участвовал в турнирах. Одним словом, Эрик Таммивильский вел весьма насыщенную жизнь, и сил его вполне хватало, чтобы неверным движением сломать ребра.
– Хорошо. Я напишу письмо. Отправишься в Таммивиль, там тебя встретят. Дождешься моего приезда: там решим, что делать с тобой и твоими людьми. А пока вам лучше не мелькать в Мянтувиле. Вейм, ты пойми меня правильно, – добавил он, видя, как изменилось лицо дочери. – Я не пытаюсь от тебя избавиться. Вейм, ты моя старшая дочь и тебя люблю, но у меня есть еще дочери, которых нужно выдать замуж и чем раньше, тем лучше. Одно твое появление, и мое доброе имя, которое я восстанавливал шесть лет, опять обрастет сплетнями. Так что, раз уж вернулась: будь добра вести себя прилично, – обнимая дочь, проговорил Эрик.
– Хорошо, папа, – прохрипела девушка. На миг ей почудилась, что она услышала треск ребер под кольчугой.
– Вина, господин? – За дверью послышались звуки борьбы, и показалась плешивая голова Авундия.
– Тебя, песий сын, только за смертью посылать! – Рявкнул Эрик, разжимая стальные объятия.– Стол собирай – завтракать будем!
– Так меня этот….– Авундий хотел выругаться, но, взглянув на Хагена и Вейм, осекся, – мальчишка этот не пускал. Я говорю: “к господину иду с вином”, а он головой мотает: не понимает, дескать. Дурной видимо или немой. Я ему снова: “пусти, говорю, небом обиженный”. А он хвать за шкирку и не отпускает: еле порвался. Тунику вот мне порвал, окаянный!
– Марш на кухню! Скажи, чтобы завтрак накрывали!– Рявкнул Эрик, прерывая словесный поток Авундия.
– Отец, можно я заберу амулет?
– Он твой, – пожал плечами Эрик. – И постарайся больше его не терять. Ладно, дочка? Он был очень важен для Веспер, не знаю уж почему.
Вейм кивнула.
Завтрак в доме леди Эйтель Прекрасной начался раньше обычного. В большом зале слуги неторопливо накрывали длинный деревянный стол, разносили бронзовую посуду, подносы с едой. В центре стола сидел Эрик. Его новая жена Кира из-за рождения дочки осталась в Таммивиле, поэтому по левую руку от него сидела Эйтель Прекрасная, хозяйка этого дома. За то время, пока Вейм не видела её, женщина не постарела, а повзрослела, приобретя зрелую красоту взамен очарования юности. По рядом с ними сидели сонные дочери с зелеными от вчерашних возлияний мужьями. Они попеременно зевали и недоуменно спрашивали друг друга, какой недобрый сон заставил Эрика встать пораньше и почему другие должны из-за этого страдать. Рядом с ними группкой сидели внуки лорда Таммивильского. Монотонно, словно живые куклы, размазывая кашу по тарелкам деревянными ложками, они умудрялись заодно испачкать скатерть, суетящуюся нянюшку поджарых охотничьих псов, выпрашивавших подачки, слуг и даже деда. Чуть далее, сидели прочие родственники милостиво допущенные к столу. Вейм выделили место в уголке стола между подслеповатой теткой, пятиюродной сестрой одной из бывших жен Эрика Таммивильского и заспанными менестрелями. Менестрели пытались что-то бренчать на лютнях, но решив, что на годный желудок и соловей не поёт, принялись за поросенка. Спутников Вейм отправили завтракать со слугами на кухню. Вейм молча ела, мысленно благодаря богов за завтрак, не забывая при этом прятать часть еды в сумку. Вино до края стола не доходило, пропадая где-то на середине пути. Менестрели разговлялись припасенной с вечера медовухой и пытались споить Вейм. Однако женщина, не поддаваясь на уговоры, пила лишь воду. Она уже собираюсь тихо покинуть свое место, осушив напоследок предложенный бокал с медовухой, как на желтой поверхности напитка показалось изображение головы Стилмата. Подмигнув голубым глазом, дракон качнул рожками и исчез, оставив на дне бокала всего лишь каплю пенного напитка.
– Леди Вейм леди Вейм, – окликнул ее звонкий детский голосок.
В наполненном прежде гулом зале стало тихо, словно в склепе.
Вейм встала. К ней подбежал босой мальчик лет пяти в грязной рубахе и порванных штанах.
– Леди, Вейм, в порту пожар. Ваш корабль сгорел, – протараторил он, не успев отдышаться. – Корабль ваш сгорел. – Он протянул грязную ручку, требуя вознаграждения.
– А люди?
Мальчик пожал плечами.
– Хочешь получить еще серебряный? – Кинула ему монетку Вейм.
Мальчик кивнул русой головой.
– На кухне найдешь советника Хагена, скажешь ему: «Вейм каски сеурата миниа»,– спокойно проговорила она.– И проведешь в порт. Я буду вас там ждать. Запомнил?
Мальчик кивнул и скрылся в одной из узких боковых арок, ведущих в другие помещения дома. Вейм спокойно, словно ничего не произошло, стала из-за стола, вытерла руки о скатерть и, не обращая внимания на любопытные взгляды, направилась к двери.
– Вейм?! – Рявкнул Эрик.
– Приятного аппетита, папа, – обернулась Вейм и, почтительно кивнув головой, вышла из зала.
Из дома Вейм выскочила, словно ошпаренная. Было позднее утро. Улицы были полны людьми, повозками и животными. Едва не сшибая прохожих, Вейм неслась по узким улочкам. Когда она, запыхавшаяся, добежала до порта, было уже поздно: на том месте, где над водой поднимался причал, плавали догорающие доски, солома, обрывки парусины, бочки, обломки мачт, горелые тушки крыс и ошметки рыбы. Серый пепел летал в раскаленном воздухе, мешаясь с вонью горелой древесины, тухлой рыбы, намокшей ткани и паленого мяса. Люди бегали, пытаясь тушить охваченные огнем таверны и склады. Среди мусора, плавающего в грязной мутной воде, Вейм разглядела обугленную фигурку дракона, прежде украшавшую нос драккара. Женщина, вцепившись в черные деревянные бока, вытащила ее на горячий каменный пирс.
– Оставь, её Вейм. Она уже отплавала свое.
Девушка оглянулась, не выпуская из рук дракона. Рядом стоял Ирсен. Усы его были опалены, в бровях застряли частички пепла, но одежда, сшитая из драконьей кожи, не пострадала в огне.
– Что с людьми?
– Не волнуйся – все вроде целы. – Даже ожогов нет.
– Что произошло? Нас не было часа два – три, не больше.
– Да я и сам ничего не понял, – пожал плечами мужчина. – Налетел сильный ветер с реки. Потом появился огненный смерч и все вокруг запылало. Едва людей успел спасти, а все добро: шелка, меха, пряности, все вспыхнуло, как бумажка. Что с собою было унести – унесли, остальное на дно ушло.
– Ну, если все живы, – грустно улыбнулась Вейм. – Прорвемся, не в первой. Оружие успели взять?
– Да и денег маленько: на первое время хватит, – подмигнул Ирсен. – Старый пират не пропадет. Пойдем к нашим. Ты-то как: батю повидала?– Спросил он по дороге.
– Замечательно. Забрали приданое, в семью приняли. Даже за столом место выделили в уголке, между маразматичкой теткой и бардами-алкоголиками.
– Плохо, – вздохнул Ирсен.
– Да ладно тебе. Зато мне не придется сегодня отплывать в Таммивиль, ибо от драккара только щепки остались. Подожду пока отец уладит свои дела в Мянтувиле и вернусь в родное гнездо уже с ним, – зло усмехнулась Вейм, не выпуская из рук деревянного дракона. – Значит так. По планам у нас завтра турнир лучников, ристалище и прочие развлечения, на которые так мечтал попасть наш благородный Хаген. Кстати, он еще не появлялся?
– Нет еще.
– А Стилмат?
– А вот Стилмату мы должны быть благодарны. Ни с того, ни с сего судно стало раскачиваться, и мы на пирс выползли всей командой, а тут небо заволокло за несколько мгновений, и появился смерч. Мы едва успели за городскими воротами укрыться. Так что, если бы не Стилмат, плавать бы нам кусками горелой человечины.
– Я Стилмата видела за пять секунд до того, как мне сказали, что драккар сгорел. Появился в бокале с медовухой и исчез, – грустно склонила голову Вейм.
Они миновали охваченный пламенем пожара городской порт, городские ворота и свернули в один из узких сырых переулочков огибающих тянущихся вдоль городской стены. Несмотря на предобеденное время, переулок был безлюден. Лишь стайка толстых крыс копошилась в кучке мусора. При виде людей крысы лишь подняли острые мордочки, принюхались, но видимо решили, что Вейм и Ирсен не представляет для них опасности, продолжили ковыряться в объедках.
– Подожди, нужно Хагена дождаться. Мальчишка-проводник его должен в порт привести.
– Если ты об этом мелком белобрысом дьяволенке, которого я послал разыскать тебя, то за них можешь не беспокоиться. Парнишка смышленый: побегав по порту, догадается привести их сюда.
Они остановились у едва заметной узкой двери, над которой весела позеленевшая от времени маленькая медная табличка «Таверна приют паломника». Четырехэтажное здание таверны, как и все дома на этой улочке, было каменным и грязным. На первом этаже размещался питейный зал, на остальных – тесные, словно корабельные каюты, постоялые комнаты, где за медную монетку можно было провести ночь с разбитной портовой девицей или отдохнуть с дороги под скрип кровати соседа, проводящего ночь с разбитной портовой девицей. По мнению тонких ценителей женской красоты, местные девушки уступали ночным бабочкам из Квартала Удовольствий, но на непритязательный вкус матросов «местные были очень даже ничего».
Солнце никогда не доставало своими лучами до булыжной мостовой, поэтому в таких переулках всегда был полумрак. Застройка в Мянтувиле была плотной: дома прижимались друг к другу, борясь за каждый сантиметр городского пространства, а нависающие балконы превращали и без того узкие улочки в туннели. В городе опасались пожаров, поэтому указами было запрещено строить деревянные дома или крыть крышу соломой. Так же, по городским законам, было запрещено выбрасывать мусор на улицу и справлять нужду вне отхожих мест, однако в переулке отчетливо чувствовался запах сырости, человеческой мочи и тухлых помоев, а так же доносившийся из порта запах гари.
– Паломники? – Удивленно вскинула бровь Вейм.– С какого это времени мы паломники?
– С сегодняшнего утра,– хитро подмигнул Ирсен.– Наш скарб паломничий сгорел. Подорожные тоже. Начинаем жизнь с чистого листа. Кстати, хламиды я уже добыл.
– Вот ты мне скажи, на кой ляд я тогда к отцу пошла, а? Я ж знала, что мне ничего не светит!
– А вдруг бы батя расчувствовался и одарил несметными богатствами да титулами громкими, и еще землицей в придачу: как-никак любимая старшая доча нашлась.
– У него дочерей, как собак нерезаных: устал замуж выдавать.
– Но попробовать все равно стоило, – подняв указательный палец к небесам, назидательно проговорил Ирсен. – В этой жизни нужно использовать все возможности, ибо неизвестно какая из них даст наибольшую выгоду.
– Не занудствуй!– Фыркнула Вейм, толкая дверь.
Они оказались в темном зале таверны, освещаемым пучками свечей в намертво вбитых в каменные стены канделябрах. Грязные круглые столики, заляпанные грязью, салом и дешевым портовым вином, были пусты. На них ножками кверху лежали не менее грязные перевернутые деревянные треножные табуретки. Кроме них в зале была лишь толстая служанка, мывшая полы грязной водой.
– Люди где?
– Погоди, Вейм. Разговор есть.
– Он кивнул в сторону одного из столов.
– Ты что задумал, Ирсен?
– Садись. В ногах правды нет, – Ирсен кивнул толстой девке, размазывающей грязь по полу поломанной шваброй, чтобы принесла пива. Когда перед ними поставили две треснутые глиняных кружки с пенным напитком, он продолжил.
–Мне работу предложили, караванщиком,– проговорил он, шумно отхлебнул пива, а затем вытер усы от налипшей пены.
– Разделиться хочешь?
– Да, нам всем вместе сложно будет. Я хочу взять несколько ребят и пойти с караванами на юг. Часть людей останется в Мянтувиле.
Вейм прищурилась.
– Отцу необжитые земли от моей матери достались: горы, леса, мелкие хилые деревеньки, набеги варваров. Да что были – они до сих пор заброшены. Отец со своими угодьями разобраться не может: у него то свадьба, то поход, то пирушка по случаю свадьбы или похода. В землях даже замок был. Он, конечно, немного разрушен, да и дурная слава о нем ходит. Хочу обосноваться там: снизить налоги, построить дороги, осушить болота и торговлю наладить. Словом, заняться всем тем, что делала в Драгонхолле. И для этого мне нужны люди, люди которых я знаю и которым могу доверять.
– Вейм, я – не строитель, я – пират.
– А как же мечты о собственной маленькой ферме?
– Не время сейчас мечтать. Работать надо, и в первую очередь головой.
– Дай мне время. Если в ближайшее время не заставлю отца переписать земли на меня, я тебя отпущу. Но давай хотя бы Таммивиля доедем.
– Сколько времени? Год? месяц? Караван завтра уходит.
– Неделю. Не думаю, что караван скоро двинется из города, – покачала головой Вейм. – Когда мы уходили из порта, склады горели. Большинство товара испорчено пожаром, а что не уберегут от огня, то водой зальют.
– Узнаю старую Вейм,– усмехнулся Ирсен, ладонью вытирая с рыжих усов пену. – Ато как из Драгонхолла выехали, заладила «похороните меня», да «похороните меня». Всю дорогу мертвецам спать спокойно не давала своими воспоминаниями.
– Завтра турнир. Надо бы Илану на состязания лучников записать: посмотрим, на что местные стрелки способны. Не выиграет, так хоть руки разомнет.
– А Хагена на рыцарский поединок.
– И чтоб над этим треклятым городком развивался флаг с красным драконом!
– Так выпьем за флаг! И род РедДреганов!– Крикнул Ирсен, поднимая кружку с пивом.
– За РедДреганов! – Поддержала Вейм, поднимая кружку.
– Я, наверное, умер и сплю? – Сурово проговорил Хаген, подходя к столу. Он покосился единственным глазом на стаканы. – Наше судно сожжено, все имущество или сгорело, или утонуло, меня все утро кормили собачьими отбросами под лестницей, я, словно скаковая лошадь, бегал по порту за мальчишкой, а вы тут сидите и пьете за здравие рода РедДреганов! Кстати, что с людьми Ирсен?