– Не знаю. Дай мне два часа, встретимся в казино. Где блекджек. Я сяду за пятидолларовый стол.
– Принял, – ответил Каспар.
Он снял тяжелую куртку с капюшоном и отдал Алексу. Тот протянул Каспару свой терминал. Парень пару часов побродит по станции, так что любого, кто отслеживает терминал Алекса, ожидает веселая погоня. Маловероятно, чтобы за ними кто-то следил. Терминалы урезали и анонимизировали, насколько это вообще было возможно. Если бы фальшивые личности команды вскрыли, их бы уже давно взяла и допрашивала служба безопасности Лаконии. Но Бобби установила правила оперативной безопасности, и все неукоснительно им следовали.
Каспар взял терминал и сунул в карман комбинезона, бодро махнул Алексу и повернулся к двери.
– Погоди, – сказал Алекс.
– Все нормально?
Что-то в тоне Алекса заставило молодого человека насторожиться. Ничего не нормально, хотелось ответить Алексу, но он не стал, конечно.
– Просто будь осторожен. Случись что-то с тобой, и мне придется делать двойную работу, – безуспешно попытался он пошутить. Складка между глаз Каспара стала глубже.
– Мне не нужен папочка, Алекс. Я свое дело знаю.
– Ага, извини, – сказал Алекс, прислонился к стене и прикрыл глаза.
Головная боль вызывала желание прижаться к стене лицом. Лишь тонкий слой композита и изоляции отделял его от естественного туннеля. Может, лед, столь же древний, как сама Солнечная система, окажется достаточно холодным, чтобы унять стук в висках.
– Ничего страшного, – сказал Каспар, – но мой папаша смотал удочки, когда мне было семь. Я как тогда в нем не особо нуждался, так и сейчас.
– Справедливо. Правда…
Каспар ждал. Алекс тяжело вздохнул.
– Правда в том, что я дико беспокоюсь о своем ребенке, и проецирую это на тебя. Не принимай так уж всерьез, ладно?
Алекс ждал, что Каспар уйдет, но тот не торопился. Наоборот, он уселся на стопку коробок с надписью «СОЕВАЯ ЛАПША» и скрестил руки.
– Думаешь, лаконианцы знают, что это устроили мы?
– Что? Не, я не то имел…
– Не еби мозги, Алекс. У меня тоже есть семья.
– Я не о том, – сказал Алекс.
Он заметил пакетик с обезвоженными луковыми хлопьями, поднял. Пакетик холодил руку и показался божественным спасением, когда Алекс прижал его к виску. Каспар сидел на коробках, глядя на Алекса и нетерпеливо дрыгая коленом.
– Тогда о чем?
– Он взрослеет, становится серьезным, – сказал Алекс. – Может, даже женился уже. Скорее всего женился. Это заставляет меня поразмыслить, что я очень не хочу ему все испортить. Всегда ведь думаешь: то, что оставишь своему ребенку, будет лучше того, что оставили тебе. Но у меня вот не выходит.
Алекс переложил пакет с луком к другой стороне головы, но тот уже начал теплеть.
– Когда волнуешься, кажется, что хоть что-то делаешь, – сказал Каспар. – Понимаю. Когда меня взяли пилотом в Союз, я волновался за маму, чтобы не чувствовать вину за то, что оставляю ее.
– Ты слишком умный для своего возраста, – сказал Алекс, – но да, может, оно и так. Или почти так. Я был дерьмовым отцом задолго до того, как ушел из семьи, чтобы играть в революционера.
– Не знаю, – ответил Каспар и встал. – Мой отец смылся, потому что мама просила его перестать тратить квартплату на «волшебную пыльцу». Если бы дошло до соревнования с вами двумя, ты стал бы отцом года.
– Спасибо, – ответил Алекс, и неожиданно для себя рассмеялся. – Чертовски приятный комплимент.
Терминал Алекса зажужжал у Каспара в кармане. Парень вытащил его и сказал:
– Кэп хочет знать, где ты шляешься.
– Уже иду.
Столовая представляла собой заброшенное складское помещение площадью около шести квадратных метров, с напылением из пены на стенах и дверью из углеродного волокна, на которой не было даже защелки. Трубы, выходящие из стен и обрывающиеся, намекали на машинное прошлое помещения, но какая служба его занимала – история умалчивала. В левом нижнем углу двери стоял нарисованный мелом маленький зеленый крестик, окруженный другими надписями. Большинство из них составляли знаки местных банд и хвастовство собственной сексуальной удалью. Зеленый крестик означал, что комнату проверили на наличие устройств слежения меньше чем тридцать часов назад и ничего не обнаружили. Красный значил бы, что подполью следует оставить устройства на месте и прекратить использование помещения.
Когда Алекс появился на пороге, Бобби уже ждала его. Нетерпеливость в бывшем морпехе от большинства ускользала. Она не расхаживала по комнате. Не стучала по колену, не дрыгала ногой. Он единственный раз слышал, как она хрустит костяшками – в спортзале, перед спаррингом. Но Алекс понял, что что-то не так, как только переступил порог. Она стояла совершенно прямо, но словно задеревенев, словно напрягая каждую мышцу тела.
Она сказала:
– Ты опоздал.
– При обмене зацепились с Каспаром языками, а сейчас ты меня слегка пугаешь.
– Боевой корабль, который в свое время просто отмахнулся от объединенного флота Земли, Марса и Транспортного Союза, движется в нашу сторону, потому что мы убили лаконианского офицера высшего ранга. Если ты только сейчас испугался, ты тупой нахер, а я знаю, что ты нихера не тупой, Алекс, – сказала Бобби.
– Принято, сержант. Справедливо, – ответил Алекс и поднял руки, сдаваясь.
Встречаться в столовой ему нравилось меньше всего, потому что сесть тут было негде. Пришлось поискать свободный от труб участок стены и прислониться к изоляционной пене.
– Почему бы тебе не ввести меня в курс?
– Прости, – сказала Бобби. Она сжала кулаки и сунула их в карманы. – Я сейчас на тебя злюсь, но твоей вины тут нет.
– Что мне перестать делать, чтобы это и дальше оставалось не моей виной?
Бобби усмехнулась и одарила его слабой улыбкой. Шутка получилась не особенно веселой, но он понимал – она ценит, что он не принимает ее гнев на свой счет.
– Меня кое-что беспокоит. Ты прав. И Наоми права, – сказала она. – Время нашего маленького сопротивления на исходе, а чего мы добились? Разозлили империю. Угнали пару кораблей, украли немного припасов. Убили несколько лаконианцев. Может, я и правда привыкла думать, что достаточно плюнуть врагу в глаз, пока он тебя душит. Но я вот все думаю о рассуждениях Джиллиан насчет объективной ценности моральных побед, и она тоже не неправа.
Бобби посидела молча, словно прислушиваясь к собственным словам. Наверное, эти мысли она еще ни разу не высказывала вслух.
– Мы говорим о том, о чем, как я думаю, мы говорим?
– Я не знаю, о чем, как ты думаешь, мы говорим, Алекс.
– Потому что, – сказал Алекс, – если мы говорим о том, что пора сворачиваться, то уйти с Каллисто гораздо проще без «Шторма». В смысле, план у меня в любом случае есть, но…
– Нет, – ответила Бобби, – об этом мы не говорим.
Ее голос охрип от гнева. Алексу захотелось попятиться, отступить. Но он знал ее достаточно, чтобы понять, что с ней не так. О чем бы она ни думала, ей нужен был кто-то, на кого она может обрушить гнев. Сдерживание никого из них не сделает счастливее. И не добавит безопасности. Даже если Бобби и пугала Алекса, она все равно оставалась Бобби Дрейпер, старым другом и товарищем.
А еще воплощением грубой силы, чье недовольство могло выйти боком.
– Принято, сержант, – сказал Алекс, стараясь, чтобы голос не звучал как на переговорах по освобождению заложников.
– Я не собираюсь сдаваться, – сказала Бобби. – Я собираюсь придумать, как победить. Как собрать то, что у нас есть, и найти какой-то ход конем, неожиданную атаку, которая вырвет победу на грани поражения. Как нам сделать что-то большее, чем просто выжить.
– Выжить для начала было бы неплохо, – ответил Алекс. – Если это поможет, то я разработал полетный план, с которым можно уйти с Каллисто.
– Поможет. Но побег не решит основную проблему.
– Кэп… Бобби, – сказал Алекс, – во вселенной три корабля класса «магнетар», и тот самый, что накидал по ушам целому объединенному флоту, прямо сейчас стремится к нам. Драться с ним – все равно что драться с тобой. Говоря твоими словами, не испугается только тупой нахер.
Бобби не ответила. Вытащила терминал из кармана. Дешевку из тех, что в киоске на рынке отдают за пару баксов. Батареи хватает на несколько часов, после чего ты просто выбрасываешь его и покупаешь следующий. Бобби кинула терминал Алексу. Экран показывал небольшой металлический шар с напечатанным на нем текстом и каким-то кабелем сверху.
– Это что за херня? – спросил Алекс.
– Там приложен отчет.
Алекс смахнул экран, и изображение сменилось на статью о теории использования антиматерии в высокоэнергетических реакторах. И даже после этого у Алекса ушла минута, чтобы понять, что это значит.
– Нет, – сказал он.
– Да, – ответила Бобби. – Рини уверена на девяносто девять процентов. Она осматривала их, проводила исследования. За всю историю науки мы сумели произвести лишь следовые количества антиматерии, но никогда ее не применяли. А теперь вот это. Лаконианцы додумались, как ее производить и хранить. Ставлю недельное жалование, что производство у них на тех же строительных платформах, откуда вышли и «Шторм», и «Буря», и эти шары шли на пополнение припасов линкора. Когда он стреляет из своей большой пушки, он, должно быть, сжигает антиматерию как сумасшедший.
– Лакония – трудная цель, но если ты права и мы сможем найти способ сковырнуть эти платформы…
– Да, лишить их источника пополнения припасов было бы отлично, – сказала Бобби, – но это просто тактическая победа. Это цель для меня. Не для тебя или Наоми.
– А у меня есть своя цель?
– Если мы уничтожим лаконианские платформы, Дуарте и его адмиралы поймут, что это значит. А вот друзья Кита в университете? Это их мы должны вдохновлять, это они должны видеть то, что мы делаем. Мы должны своими действиями показать всем, что Лакония не такая уж непобедимая. Тогда у нас будет шанс увидеть новое поколение в наших рядах.
– Ты хочешь сбросить шары на Лаконию? – в ужасе спросил Алекс.
Они, без сомнения, враги, но идея с убийством полной людей планеты выглядела жутко. Даже на войне есть границы, которые никто не смеет пересекать.
– Если мы начнем напропалую бомбить гражданских, станем хуже врагов.
Алекса окатило облегчение. Он все еще дерется за хороших парней.
– Ну ладно, хорошо. Не думал, что ты…
– Я хочу уничтожить «Бурю», – сказала Бобби. – Мы покажем Земле, Марсу, всему Поясу и всем колониям за вратами, что лаконианские линкоры не непобедимы. Покажем, что мы можем их одолеть. Создадим новое поколение, готовое сражаться, чтобы зажечь самый, мать его, большой сигнальный огонь из всех, какие только видела человеческая раса
– Бобби, – сказал Алекс.
Что-то в ее глазах пугало побольше ее кулаков. Он не привык видеть в ней такую страсть. Весь страх, все отчаяние вдруг превратились во что-то граничащее с фанатизмом.
– Это безумие.
– Мы облажались и играли, чтобы не проиграть. Я собираюсь начать игру до победного.
– Нет.
Бобби уставилась на него, на долю сантиметра выдвинув челюсть вперед. Каждая его клетка говорила, что надо отступить, за исключением одной маленькой частички мозга, убежденной, что проявление слабости приведет на путь к катастрофе.
– Ты не станешь, – сказал Алекс. – Тебя гложет то, что мы держали победу в руках и упустили. А потом Джиллиан подсыпала соли, потому что ее произошедшее тоже убило и потому что вот такая она сволота. А теперь мы нашли вот это, – он поднял терминал со статьей об антиматерии, – и тебе показалось, что вселенная дает тебе путь восполнить утрату. Но если честно, ты готова рискнуть всем ради попытки вернуть то, что потеряла. Это и для покера дерьмовая стратегия, а уж для битвы и того хуже.
– Пошел ты на хер, Алекс. Я живу этим.
– И у тебя действительно хорошо получается. И ты умная. А я – всего-навсего прославленный водитель автобуса, который везет тебя куда тебе нужно, чтобы ты могла убивать там людей. Но именно здесь ты не права, причем и сама это знаешь.
– Я не это имела в виду.
– Ты хочешь большой символичной победы, – сказал Алекс. – Когда это считалось умным ходом?
Тень сомнения наконец промелькнула в глазах Бобби. Она скрестила руки, но смотрела в сторону, не на Алекса. Он наклонился вперед.
– Ты в отчаянии. И чувствуешь себя в ловушке. А когда ты в отчаянии и в ловушке, ты отвечаешь ударом на удар. Но дай мне увести нас отсюда. Мы доставим эти адские шарики Сабе. И да, он может отправить нас обратно, и мы сумеем остановить «Бурю». Или может сделать еще что-то. Но давай наберем побольше голосов, чтобы взвесить этот план, прежде чем стрелять со всей дури. Идет?
– Ты думаешь, что это безнадёжная битва. Вот все, что ты сказал.
– Так и есть, – признался Алекс. – Но я уже дважды разведен. И сам не стал бы принимать свои слова за святую истину. Я могу быть неправ в куче вещей. Да, твои лучшие бойцы такие же старые и тертые, как ты и я. Но у нас есть и молодежь вроде Каспара. Не так много, как хотелось бы. Не так много, как надо бы. Но есть. Я и мысли не допускаю, что можно просто сбросить их со счетов. Давай свалим из Солнечной системы. Пусть большие умы пережуют новую информацию, а мы посмотрим, что они придумают – это и будет правильная стратегия.
Бобби медленно, глубоко вдохнула, выпустила воздух сквозь зубы.
– Когда нужно рвать когти? Если мы бежим?
– Есть немного времени.
– Ладно. Я подумаю.
– Хорошо, – сказал Алекс и поднялся, собираясь оставить комнату в ее распоряжении.
– Алекс.
– Сержант?
– Не пойми меня неправильно.
– Да?
– Если ты правда не веришь, что мы можем победить, тебе стоит подумать: если я пойду, ты со мной или нет?
Переведено: M0nt
Глава 18: Наоми
Наоми не впервой было вливаться в новый экипаж. И период неопределенности наступал даже при самых благоприятных обстоятельствах. Нужно время, чтобы найти или создать место в клубке связей, вражды и личных привязанностей, коим является команда корабля. Время изоляции среди толпы.
Появление на «Бикаджи Каме» не сильно отличалось от других случаев. Странность в том, что это произошло в середине рейса, без остановок на станциях или контактов с другими кораблями. Целью было скрыть её личность от Лаконии, но атмосфера маленького городка на корабле оказалась разрушительной для секретов. И пусть командный состав подчеркнуто не замечал её существования, все знали, кто она такая.
Её присутствие создавало трудности Транспортному Союзу, угрожало экипажу, но и события интересней не случалось за все долгие недели перехода. Бродя по коридорам или получая паёк в интендантской, она ловила на себе внимание, проявлявшееся в том, что люди старались не смотреть ей в глаза, а её появление прекращало разговоры.
На подходе к Оберону ей предстояло на время исчезнуть, в надежде, что факт таинственного возникновения утонет в слухах и мифах. Вроде: «Летал я последний год на одном корабле, а тут обыск, и вдруг в команде объявляется сама Наоми Нагата. И летела с нами весь рейс». Достаточно невероятно, чтобы этому не придали значения. Или чтобы это стало проблемой. В любом случае, надо будет связаться с Сабой и изучить варианты. Преимущество секретности подполья в том, что один инцидент не мог разрушить всё сразу. А недостаток, что она не видела полной картины. Даже будучи одним из ведущих стратегов Сабы, она знала только то, что он считал нужным сообщить. А возможно, – и вполне вероятно, – Саба сам предпочитал оставаться в неведении насчет некоторых операций.
Обширная интендантская столовая могла вместить до пятидесяти человек, но Наоми старалась приходить в часы, когда каждая из трёх корабельных смен находилась в середине рабочего цикла или спала. Здесь стояли прикрученные к полу столы, которыми в невесомости всё равно никто не пользовался, и раздатчики – старые серые машины, сцеживавшие питательное тесто сквозь один из восьми ароматизаторов сразу в одноразовые груши. Даже на худшем из рудовозов в Поясе и то было приятнее. Пытаясь сделать место приветливей, кто-то разрисовал стены яркими ромашками жёлтого, розового и голубого оттенков. Как ни странно, это отчасти помогло. Наоми ела кашу с ароматом желтого карри, зацепившись ногами за стенные поручни. А следом её ждал кофе, в тысячу раз лучше каши.