Вот как он убил бы нас. Вот как потом ушел бы. Вот человек, которого он пришел спасать, и вот люди, которых он уничтожил бы ради него. Она ждала, что вернется гнев. Правда, ждала. А вместо этого вспомнился Холден. «Раз он сказал, что он тебе друг, значит, так и было».
– Теперь ты видишь? – спросил Илич. – Понимаешь, кем он был?
Все эти планы убить ее и отца. Перебить их всех. «Ты должна лечь на пол. Прижмись к нему изо всех сил. Закрой уши руками, ладно?». Разве такое говорят тому, кого хотят убить?
– Я понимаю, – солгала она. – Понимаю.
Илич вырубил монитор:
– Тогда мы с этим закончили.
Он снова взял ее за руку и повел прочь. Она не заметила, чтобы он что-то заказывал, но когда они вернулись в ее комнаты, там дожидалась еда. Белая протеиновая размазня, которой кормят больных. Кусок выращенного в чане мяса, по краям поджаристый до черноты, а в серединке розовый. Яйца. Фрукты и сыр. Сладкий рис с кусочками сушеной рыбы. Все на металлическом подносе, там же вилка и тупой нож. Крыска потрусила к ним, но почуяла, что что-то не так. Когда Илич протянул руку, собираясь почесать ее за ушами, собака увернулась от него и уселась Терезе на ноги.
– А теперь, – приказал Илич, – ешь свой завтрак. Сегодня вечером отдохни. Завтра придешь на урок вовремя. Мы будем в восточном саду, где нас смогут увидеть сотрудники, и ты будешь вести себя так, будто все нормально. Поняла?
– Я не хочу это есть. Я не голодна.
– Мне плевать. Ты все съешь.
Она посмотрела на еду перед собой. Неохотно взяла вилку. Вспомнился старый фильм о девочке из Солнечной системы. На Земле.
– Я не обязана есть. Свобода тела прописала в конституции.
– Не в нашей, – заявил Илич. – Ты все съешь, а я буду сидеть и смотреть. А потом мы с тобой просидим еще час, пока ты перевариваешь. Или же я позову доктора Кортазара с воронкой и зондом, и мы запихнем все в тебя силой. Я понятно объясняю?
Тереза наколола на вилку кусок мяса и положила в рот. Умом она понимала, что это вкусно. Когда она прожевала, Илич кивнул.
– Еще, – сказал он.
После его ухода, Тереза долго не могла шелохнуться. Сидела на диване, ощущая тяжесть в желудке. Так обильно она не ела целые недели, и сейчас чувствовала себя раздутой, ее мутило. Крыска почуяла, что ей плохо, пошла, положила мохнатую голову ей на колени, поглядела снизу добрыми карими глазами.
Тереза включила кино. То самое, которое любила в детстве. Безымянная марсианская девочка и злая фея Пинслип. Знакомые образы принесли что-то вроде утешения. В них, по крайней мере, была предсказуемость. Понятно, что в итоге девочка без имени сбежит из Страны Фей. Вернется в Иннис Дип к своей семье. А в последней сцене спрячет детские игрушки и отправится в университет, во взрослую жизнь. В знак того, что победила. Что отныне она вольна вести любую жизнь, пленницей эльфов ей не быть.
Тереза улеглась на диван, положила голову на подушку. Девочка снова попалась Пинслип и побежала, пытаясь вырваться из плена. И вырвалась. Тереза запустила кино сначала.
Заключенные и их дилеммы. Пока шел фильм, она взяла свой ручной компьютер. Нашла в старых записях таблицу, которую когда-то рисовал Илич.
==================================
| ТЕРЕЗА СОТРУДНИЧАЕТ | ДЖЕЙСОН СОТРУДНИЧАЕТ
==================================
ДЖЕЙСОН ПРЕДАЕТ | Т3, ДЖ3 | Т4, ДЖ0
==================================
ТЕРЕЗА ПРЕДАЕТ | T0, ДЖ4 | T2, ДЖ2
==================================
Пальцы легко прошлись по схеме. Она и забыла, что Илича зовут Джейсон. Она много чего забыла.
Загвоздка – неразрешимая ее часть – состояла в том, что предавать других по-любому выгоднее. Если она будет хорошей, у нее отберут преимущество. Если она будет плохой, все равно отберут. Ей надо было воспользоваться той же логикой, но она не воспользовалась. Все ее предали, а когда она отказалась сотрудничать, принудили силой. Так что предавать разумнее.
Пинслип обнаружила, что девочка выбралась из клетки, и заорала. Тонкие пальцы феи сжались в кулаки. Крыска шумно всхрапнула, прижалась к ней пушистым боком. Тереза опустила руку, погладила старую собаку. На черной морде и на кончиках ушей проглядывала седина. Горло сдавило, то, о чем не хотелось знать, перло наружу, как всплывающий с океанского дна пузырь. И когда он достигнет поверхности, жизнь уже не будет прежней. Все изменится, потому что она изменится.
А прорвался пузырь не криком, а еле слышным выдохом. Тереза наклонилась к вислому уху Крыски. И прошептала:
– Это больше не мой дом. Я не могу здесь оставаться. Я должна уйти.
Крыска подняла морду и лизнула Терезу в щеку, соглашаясь.
Переведено: grassa_green
Глава 41: Наоми
Врата Фрихолда, как и остальные, располагались стационарно относительно местного солнца. То, что они не падали на свою звезду, было лишь одним из множества чудес, но поскольку прицепить к вратам цепь и повесить на ней «Роси» не представлялось возможным, то и пользу извлечь из гравитационных свойств врат не выходило. Так что пришлось Алексу остановить корабль рядом с вратами и компенсировать притяжение солнца мягкой тягой эпштейна.
Полет к кольцевым вратам оставил жутковатое ощущение. «Росинант» служил Наоми домом дольше любого другого места. Большинство ночей в своей жизни она проспала в его амортизаторах, и съела в его камбузе больше еды, чем где-то ещё. Она вдыхала воздух, прошедший через его воздуховоды и фильтры, больше раз, чем могла сосчитать. И теперь ощущала присутствие остальных на корабле. Ее памяти о них. И что самое удивительное, это не вызывало боли.
Наоми ушла с «Роси» вскоре после того, как Амос получил свое секретное задание на Лаконии. Алекс присоединился к Бобби на «Шторме». Все думали, что Наоми соберёт временную команду и продолжит летать. А она не стала. И в то время едва ли смогла бы объяснить, почему. Она ещё помнила некоторые из логических обоснований: «Крейсер труднее спрятать, чем человека», или «Росинант» имеет большое символическое значение, он ценный приз, и использовать его – серьезный риск», и ещё «подполью на Фрихолде корабль может пригодиться для защиты в случае чего».
И все они были правдой, но ни одно не послужило настоящей причиной. Оглядываясь сейчас назад, Наоми видела, что ушла тогда, потому что остаться было бы хуже. Так она не позволила себе слишком глубоко переживать потерю Джима. Амоса. Клариссы. Бобби звала ее стать частью команды «Шторма», но Наоми отказалась, а Бобби не стала настаивать.
Теперь, болтаясь в ремнях внутри паукообразного каркаса аварийного меха, летящего к кольцу и несущего с собой два передатчика и бобину провода, она оглядывалась на корабль – ее корабль – и это все ещё причиняло боль. Но уже терпимую. Тогда она взяла свое горе и заперлась с ним подальше, потому что растеряла всю кожу. На тот момент она не могла найти лучшего способа сделать так, чтобы каждый новый день не сыпал новую порцию соли ей на раны. Но то была другая версия Наоми. Она горевала, но кроме того и менялась. Женщина, которой она чувствовала себя сейчас, и близко не напоминала ту, которую оставил Джим. И даже ту, которой делал предложение Дуарте. С потерей Сабы, с победой Бобби над «Бурей», Наоми переродилась так спокойно, что сама едва заметила. Единственным реальным свидетельством служило то, что она снова была с «Роси». Смогла вернуться домой.
– Ты почти на месте, – сказал Алекс. – Как оно выглядит?
– Большое, – ответила Наоми.
Кольцо имело всего тысячу километров в поперечнике. В такой близости от поверхности могло показаться, что это половина вселенной. Из-за удаления от солнца проекционному дисплею шлема пришлось немного подкрутить цвета и подсветку, так что Наоми ясно видела, с чем имеет дело. Она начала оттормаживаться. Времени до того, как орбита пройдет мимо, оставалось немного, но передатчики были уже связаны друг с другом. Наоми набрала код инициализации, и двигатели на сжатом азоте понесли их прочь. Первый передатчик пройдет сквозь врата, а второй займет стационарное относительно кольца положение, останется лишь медленный дрейф, который в итоге положит устройство на физическую поверхность самого кольца. Повторители имели простейшую конструкцию – буквально в шаге от связанных шнуром банок. Но их использование и не планировалось долгим.
– Как там дела?
– Я смотрю, – сказал Алекс. – Есть синхронизация с нашей стороны. Жду отклика от… ага, вот оно. Дела в порядке. Возвращайся.
– Принято. Иду. С лёгкой частью разобрались.
– Все в наших руках.
Наоми повернулась к «Росинанту» и включила тягу. Двигателям меха хватало запасов энергии на ещё несколько часов работы без всякого риска, но радовало, что это не понадобилось. Система охлаждения аппарата работала хуже, чем раньше, ну или Наоми стала чувствительнее к перегреву.
К тому времени, как она вернулась на корабль, прошла шлюз, надёжно упаковала мех и вплыла на полетную палубу, передатчик работал уже без малого три часа. Для начала в пассивном цикле поиска сигнала с любых кораблей в пространстве колец и идентификации их, насколько это возможно. Моментально нашлось около десятка кораблей, но все они принадлежали или Транспортному Союзу, или контрабандистам. Никаких сигналов или сигнатур двигателя корабля класса «Шторма», и ничего похожего на «Вихрь». Было бы ещё лучше, если бы там вовсе не оказалось кораблей, но обстановка и так вполне оправдывала надежды Наоми.
Первым реальным риском, на который она пошла, стал сигнал на запрос соединения. Если в пространстве колец торчали лаконианские датчики, этот шаг мог выдать, за какими вратами находятся активные ячейки подполья. Но если все пойдет так, как она надеялась, эта информация не будет иметь особого значения. Рассчитанный риск.
Пошла почти минута без ответа. Расстояние до самых дальних врат составляло чуть меньше миллиона километров. Световая задержка, ничего удивительного. На Наоми накатило дурное предчувствие – что, если они остались одни? Что, если план уже провалился? И тут начали приходить подтверждения связи. Сначала одно, потом горсть, затем небольшой поток. Всего пятьдесят три ответа. Пятьдесят три системы со снаряженными, готовыми к бою кораблями встали в строй под ее командованием. Вот тебе и сотни кораблей.
– Неплохо, – подал голос со своего амортизатора Алекс.
– Отлично, пока не начнёшь считать, – ответила Наоми. – Получается, девяносто шесть процентов все-таки не ответили. – Но говоря так, она улыбалась.
Ее план, что давным-давно разлетелся в бутылках от системы к системе, включал в себя гораздо больше, чем только Лаконию. Больше, чем пятьдесят три системы, отправляющие свои корабли в бой. Даже когда Наоми устанавливала ретранслятор, с пересадочной станции в Ньинчи Син пришел сигнал тревоги. Пираты вскрыли лаконианские хранилища на самой большой луне самого маленького газового гиганта в системе Санктуари. С новых верфей в системе Ясамал поступило сообщение о серьезной утечке данных. И скорее всего, десятки других мелких проблем и стычек в системах, в которых присутствовали «штормы». После гибели «Бури» силы Лаконии и связавшие свою судьбу с ними фракции очень нервничали. В этом направлении она и работала. Это позволило ей и ее людям отвлечь и истощить силы противника. Лаконианцам теперь приходилось выглядеть сильными во всех уголках империи, потому что по факту они уже были слабы.
Наступающая фаза не предполагала анонимности и безопасности бутылок. Ощущая себя выходящей из корабля под незнакомым небом, Наоми открыла первый запрос на связь. Послышалось шипение от помех и сжатия звука, оставленного многослойным шифрованием.
– Нагата на связи.
– Говорит Зомороди, – ответил через несколько секунд знакомый голос Эммы. – У нас есть «Кама», полдюжины рудовозов с приделанными к ним рельсовыми пушками и десяток противопиратских кораблей, недавно вызволенных у совета управления верфями на Ньюбейкере.
– Боеприпасы?
Задержка присутствовала, но не такая, чтобы приходилось обмениваться записанными сообщениями. Прямое общение ощущалось как что-то почти интимное.
– А, черт. Так и знала, что что-то забуду, – сказала Эмма, и Наоми по голосу поняла, что ее дразнят. – Ну конечно, полные трюмы. И «Кама» загружена под завязку. Если кого понадобится заправить, мы тут как тут. Пока нас всех не поубивают. Тогда, конечно, дела пойдут похуже.
– Логично. Отправь мне спецификации и коды транспондеров. А что случилось с капитаном Бёрнхемом?
– Досрочная пенсия, – сказала Эмма. – Получил расчет и купил долю в медклинике.
– Вот кто, похоже, умнее всех нас вместе взятых.
– Я больше склоняюсь к мнению, что это трусость.
– Рада слышать тебя, Эмма. Держи двигатели под парами. Я вышлю полетный план, как только разберусь со всеми.
– Жду приказа, адмирал.
Наоми сбросила соединение и перешла к следующему. Восемь кораблей с устаревшими стелс-материалами и внутренними теплоотводами. Пару поколений назад они считались королями космоса, но даже сейчас могли неплохо послужить. Следующая группа вытащила из нафталина линкор класса «доннаджер». Четверть миллиона тонн деталей контрабандой доставили на необитаемую луну и сварили, собрали как детскую модель в масштабе один к одному. Если повезёт, найдется ещё штуки три-четыре. Такое строительство было любимым проектом Сабы.
Саба все начал, но не дожил до того, чтобы увидеть развязку. Эти люди, с которыми говорила Наоми, чьи жизни она теперь ставила в условия, в лучшем случае рискованные, а в худшем – просто смертельные, все входили в сеть Сабы. Из них слагался меч, который выпал из его руки на поле боя, и который она подняла.
Пятьдесят три системы. Четыреста восемьдесят кораблей, в числе которых пять кораблей снабжения от Транспортного Союза, три линкора доннаджер-класса, и «Шторм» – израненный, но все еще способный летать, все еще в строю. Лучший молот, какой только смогло выковать подполье.
При этом не набиралось и половины сил, уничтоженных «Бурей» в Солнечной системе. Оставалось надеяться, что при правильном применении этого хватит. Если Наоми дурачит сама себя, им всем придется сурово расплачиваться. Но она была вполне уверена в своей правоте.
Получив все спецификации, она начала сортировать корабли по модели привода, массе и общему энергетическому профилю. Появился Алекс с тубой пряной чечевицы и грушей холодного чая. Наоми и не понимала, что голодна, пока не начала есть а когда начала, не могла остановиться. Сдвинув монитор в сторону, она скатала тубу в рулон, чтобы выдавить каждую крупинку пряной, насыщенной каши. Когда кончилось все, кроме жгучего послевкусия во рту и приятной тяжести в животе, Наоми вздохнула.
– Как в старые времена, – сказал Алекс, – Ты постоянно забываешь поесть, когда грызёшь хорошую, основательную проблему.
– Те проблемы ни в какое сравнение не идут с этой. Это тебе не расчет безопасного курса до ближайшего порта.
– А мы разве не этим самым занимаемся? – спросил Алекс с улыбкой.
– Никакого отношения к безопасности. Как раз то, чего я всегда избегала. Драться? Убивать людей? Да я и пушки-то в руках никогда не держала.
– Я так и подумал, – сказал Алекс, и его улыбка стала мягче. – Ещё не поздно. Отмени все, поворачивай в порт. Пусть наших людей примут в Ассоциацию Миров.
Наоми молчала. Ее разум противоречил ее сердцу, как нередко случалось. Алекс истолковал ее молчание по-своему.
– Я хоть и шучу, но наполовину, – сказал он. – Есть время все свернуть. Народ мы ни во что не втянули. Пока что.
– Нет, все решено. Осталось ли время… не знаю. Может, и так. Может, если бы я продолжала искать, нашла бы какой-то другой путь. Отличный от этого.
Запищала панель передатчика, входящее сообщение зажгло на ней мигающий оранжевый огонек. Обновление расчетного времени прибытия от «Шторма». Наоми сунула пустую тубу в карман. Закончит, тогда и бросит в утилизатор. Груша с чаем холодила пальцы и собирала тонкий слой конденсата из воздуха.
– Ты считаешь, что обязана им? – тихо спросил Алекс. – Бобби, Сабе, Амосу.
– Нет, – ответила Наоми. – И Джиму тоже нет. Это не вина. Это… возможность? Я не хочу драться. Не хочу никому нести боль. Смерть. Ни с нашей стороны, ни с какой другой. Я хочу мира. Вот почему Бобби всегда на меня злилась. Она хотела победы.