Парень, наполовину баггейн, на вторую – гиана, а, в сущности, почти человек, встал между мной и этой тварью.
– Беги, – спокойно проговорил Джамие. – Тебе нужно только добежать до дома.
На этот раз я даже не сдвинулась с места. Я смотрела в жёлтые глаза волка и умоляла его своим заплаканным взглядом нас отпустить.
– Беги, Тира! – взревел Джамие, кинувшись на амарока.
Существо побежало в ответ и одним движением распороло парню грудную клетку, откидывая в сторону, как тряпичную куклу. Джамие упал, издав приглушённый стон. Я оцепенела.
Волк-оборотень вплотную приблизился ко мне и схватил за горло, приподнимая над землёй. Воздуха тут же стало не хватать. Я чувствовала дыхание зверя на своём лице, видела окровавленные клыки и понимала, что мне не удастся выжить. Половина морды чудовища была отмечена уродливым, стягивающем мышцы шрамом. «Отметина, оставленная Альмой!» – сообразила я.
Закрыв глаза, в попытке смириться с участью жертвы, я перестала хвататься за мохнатые лапы чудовища и опустила руки. Мысленно попрощалась с родителями и друзьями, и попросила прощение у Еркера и Джамие. Это конец. Отшутиться больше не выйдет…
По неведомым мне причинам хватка амарока ослабилась, и я выпорхнула из его лап, камнем упав на землю.
– Ты, – прорычал зверь, – потерянное дитя.
Переборов страх, отчаяние и боль я подняла глаза на монстра.
– У вас равные права, – оскалился зверь. – Я не стану убивать.
Амарок ещё раз посмотрел на меня, издал гортанный звук и, развернувшись, пошёл прочь. Я лежала на холодной почве и не могла поверить в то, что осталась жива.
***
Я глотала ртом воздух так, будто в любой момент его снова могли перекрыть. Немного отдышавшись, я принялась на ощупь искать очки, которые свалились с лица во время нападения амарока. В конце концов, отыскав окуляры и водрузив их обратно, я собрала все силы и ползком стала перебираться к раненому. Джамие лежал на спине и смотрел в небо, держась за грудную клетку, сквозь длинные и тонкие пальцы парня сочилась красная жидкость.
– Джамие, – всхлипнула я, – Джамие, ответь мне!
Парень посмотрел мне в глаза, но не смог сказать и слова. Ему было слишком больно, чтобы двигаться, слишком больно, чтобы говорить, я видела это, понимала. Всё из-за меня. Я – причина боли! А Еркер… Что с ним?
– Я такая идиотка! – сорвавшимся голосом выпалила я. – Не умирай! И Еркер…
Слёзы полились градом от чувства вины, бессилия и страха потерять обоих своих защитников. Около десяти минут я протяжно выла, всё это время Джамие истекал кровью, и когда я это осознала, снова стала себя винить. Наличие сообразительности в чрезвычайной ситуации, видимо, не моё кредо…
Собравшись, я подхватила парня подмышки и волоком потащила его к выходу из лабиринта, по крайней мере я так думала. Время тянулось мучительно долго, ходы из зарослей всё не кончались, а раненый не человек с каждым движением издавал режущий сердце стон и становился всё белее.
– Помогите! – мой голос показался чужим. – Здесь раненый! Спасите!
Я рухнула на холодную поверхность и закричала. Сил не осталось, Джамие, казалось, потерял сознание и страх за его жизнь и жизнь берсерка с большей силой ужалил в качающий кровь орган. Я аккуратно убрала руки парня от раны, Джамие снова застонал.
– Не трогай, – этот рык напугал меня и обрадовал одновременно.
– Ты жив! Я так боялась…
Вид берсерка вывернул душу наизнанку. Еркер не вернулся в человеческое воплощение, всё так же остался полумедведем-получеловеком. По всему телу защитника распластались огромные рваные раны, из которых вытекала жизнь. Я никогда не видела ран серьёзнее, чем разбитая губа или брови и подобное зрелище переносить мне давалось с трудом.
Еркер сморщил морду и, съехав по зелёной стене лабиринта, рухнул на землю. Я снова схватила Джамие за подмышки и притянула его ближе к берсерку. Мысли разрывали черепную коробку. Что делать? Как поступить правильнее? Бежать за помощью? А если не найду дорогу назад? Но оставаться здесь и ждать, когда в парнях кончатся последние силы тоже идея так себе.
Я вытерла мокрые от слёз глаза и подсела ближе к огромной морде медведя, положив руку ему на макушку. Несколько мускулов дёрнулось, и зверь приоткрыл глаза.
– А ты говорила, не увижу…
– Чего не увидишь? – непонимающе всхлипнула я.
– Слёз, – выдохнул берсерк. – Не увижу твоих слёз.
Я потупила взгляд, казалось, тот разговор был в прошлой жизни, не верилось, что прошло так мало времени. Я не любила плакать, даже считала, что не умею это делать правильно, но сегодня пролила достаточно слёз… И, возможно, такими искренними эти слёзы были первый раз в жизни. Глаза снова зажгло, и я быстро отвернулась.
– Не стыдись, – пробасил защитник, тяжело вздымая мохнатую грудь, – не бойся показаться слабой. Иногда подобное поведение девушкам даже идёт.
– Шутишь даже в таком состоянии? Ты неисправим…
– Всё образуется, Оберг, – уже серьёзнее прохрипел зверь, – вот увидишь.
– Почему… Почему ты до сих пор такой?
– В этом состоянии моё тело быстрее регенерирует, – пробасил Еркер. – Не успеешь оглянуться – я поправлюсь… Обещаю.
Я закрыла лицо руками, силы покидали меня, а от пережитого стресса так и клонило в сон. Я облокотилась на мощное плечо берсерка и дотронулась до участка на шее, где смыкалась лапа амарока.
– Это всё моя вина! – выдохнула я. – Вы пострадали из-за моей глупости, из-за моей самоуверенности и гордости. Прости…
– Ты ведь хотела спасти невинного человека.
– С помощью того, что я под защитой берсерка! – злость на саму себя захлестнула вновь. – Не слишком благородно! Опрометчиво! По-идиотски глупо!
– Музыка для ушей, – ухмыльнулся Еркер. – Оберг поласкает саму себя.
– Я на полном серьёзе! – горячо воскликнула я. – Оскар, вас же чуть не убили!
Внутри меня полыхал огонь, я чувствовала его жар, чувствовала его мощь и силу.
– Забавно, – берсерк посмотрел на меня. – Ты первый раз назвала меня по имени.
Конец ознакомительного фрагмента.