Дом был не менее мрачен - ни в одном окошке его фасада не теплился огонек свечи. На первый взгляд серые стены, покрытые мхом и плющом, даже казались руинами.
В самый раз - декорация для постановки по какому-нибудь готическому роману.
Бен не стал обходить дом, углядев среди кустарника и шиповник, и одичалые мелкие розы, прошагал напрямик к двери. Тяжелое бронзовое кольцо, потертое и покрывшееся патиной, глухо стукнуло о пластину на двери. В ответ его ждала тишина. Ни один огонек в доме так и не загорелся.
Решив, что прогулка была напрасной, Бен развернулся и побрел к воротам, с тоской предвкушая обратную дорогу по грязи. За спиной раздался скрип двери.
Подсвеченная фонариком, девушка до жути напоминала призрака, пусть и довольно миловидного, со своими светлыми волосами, и примерно того же оттенка домашним платьем, с наброшенным на него пуховым платком.
- Да? Вы чего-то хотели?
- Леди, позвольте представиться, Бенджамин Клок, к вашим услугам. Часовщик, и, смею себя тешить надеждой, весьма недурственный.
- Лильена ди Вальен. Механик.
- Дорогая, кто там? - голос раздался откуда-то из глубины дома.
- Молодой человек. Говорит, что является часовщиком.
- Впусти тогда. Хоть какое-то новое лицо в этой глуши. И веди его сюда, к камину.
Следуя за девушкой по темным коридорам с высокими потолками, едва освещаемым слабым огоньком свечи, парень не вздрогнул, когда с мрачным скрипом захлопнулась за ним дверь.
Огонек свечи трепетал от прохладных сквозняков, бросая отблески на темные деревянные стенные панели, практически не блестевшие от покрывающей их пыли.
Пыльным и покрытым паутиной в этом доме, похоже, было все - стены, потолок, мебель, картины в тяжелых рамах, даже пол местами.
Вскоре к пламени свечи прибавился свет от камина, практически не разреживающий тьму большой комнаты, загроможденной мебелью в темно-серых чехлах.
- Присаживайтесь, молодой человек. Лили сейчас принесет нам выпить. - В кресле у камина сидел старик. Его ноги были покрыты теплым пледом, поверх которого лежали узловатые руки с длинными, искореженными старостью, пальцами. Старик сидел в очках, под ладонями у него покоился какой-то чертеж, в который он посматривал.
- Но дедушка!
- Не спорь, милая, я тебе уже сотню раз говорил, что в моем возрасте мне уже можно позволять себе все, что я захочу. Мое старое сердце уже настолько изношено, что мой срок итак на исходе. Так почему я должен отказывать себе в такой мелочи?
- Хорошо. Я принесу.
- Ох уж мне эти женщины. Лильен сказала, что вы - часовщик. Это действительно так?
- Да, смею надеяться, что не самый плохой. Правда, сам я не творю, только чиню поломанное, а вот мой товарищ, Дик Уэстерли, иногда создает что-то свое.
- Уэстерли. Хм. А не из тех ли Уэстерли, что на коронацию подарили его величеству механические часы с маленькой копией парка диковинок?
- Да, он из этой семьи. Иногда даже завидую его мастерству.
- Вздор. Мастерство. Чушь собачья. - Старик в кресле побагровел, схватился за сердце и часто задышал, пережидая приступ. - Вот, смотри. - Ди Вальен протянул парню чертеж со своих колен. - Так он может, этот твой Уэстерли? Может он сотворить что-то подобное?
На чертеже были не часы. Это был какой-то сложный механизм, вычерченный с любовью, все линии были четкими, без помарок, словно чертили его одной ломаной линией. Бен не настолько хорошо разбирался в чертежах, чтобы понять, для чего могло служить это приспособление.
- А что это?
- Это движитель. Механический движитель, спроектированный моей внучкой.
- У нее талант.
- Не сказал бы. Все-таки ни одна женщина не может сравниться в точных науках с мужчиной. Но, да, определенного рода способности у Лили есть. Жаль, что у меня нет внука или еще одного сына...
- У тебя есть я, и я готова научиться всему, что только захочешь мне дать. - Девушка появилась из темноты неожиданно, спокойно поставила бокалы и бутылку с виски на столик между креслами.- Но ты предпочитаешь только сожалеть, что я не родилась мальчиком.
- Дорогая, что бы ты ни говорила, а дело любой женщины - вести хозяйство, хранить тепло и уют в доме. Чему, к моему великому сожалению, я тебя обучить не сумел. Но, может быть, это придет со временем, когда ты выйдешь замуж.
- Деда, ты мне обещал, что не будешь заводить этот разговор снова.
- Да? Извини, запамятовал. Итак, на чем я остановился? Ах, да. Я беру вас, молодой человек.
- Что?
- Вы приняты, говорю, с испытательным сроком в неделю. Лили вам покажет мастерскую, посмотрим, что вы умеете.
- Но я...
- Увидимся утром. Лили, приготовь комнату гостю.
Идя вслед за девушкой, Бен не мог не отметить ее хрупкость, которую еще более очевидной делала темнота, сжимавшаяся вокруг.
- Что ваш дед имел в виду?
- О, вы не в курсе? А я уж грешным делом подумала, что не все объявления сняла. Он берет вас своим помощником. Учеником. Он всегда хотел ученика-мужчину, поэтому вопреки моей воле заплатил за расклеивание объявлений о поиске ученика.
- Но я ни в коем случае не хотел мешать.
- Поздно об этом говорить. И не смейте завести эту тему при дедушке. Он слишком стар, поэтому может не пережить краха своей последней надежды. Может, это и к лучшему.
Комната, куда девушка проводила часовщика, была еще более пыльной, чем весь остальной дом. Пока Бенджамин стряхивал пыль с покрывала, Лильена удалилась, оставив ему свечу и указав, где он может найти чистое постельное белье и воду для умывания.
Не смотря на запущенный вид, комната была довольно удобной, с собственной туалетной комнатой, где над чашей с пробкой висел умывальник, а отхожее место было выполнено в виде стула с поднимающейся крышкой. О ванне оставалось, конечно, только мечтать, но, может быть, она где-то в этом доме найдется. Ополоснув пахнущей металлом водой лицо, часовщик вернулся в комнату, решив чуть лучше изучить свое временное обиталище.
Шкаф с книгами, чьи потемневшие обложки изредка посверкивали металлом в свете свечи. Окно с давно немытыми стеклами, через которые не видно абсолютно ничего, так что даже не определить, на какую сторону света оно выходит. Темная гардина, тяжелые шторы, на которых сквозь пыль виднеется шитье, то ли золотое, то ли серебряное. Тяжелая большая кровать без балдахина, что к лучшему - сквозняков в комнате нет, а задохнуться от пыли шансов чуть меньше. Гардероб с покосившимися дверцами, тумба у кровати, на которой кто-то забыл книгу. Причем, судя по отсутствию пыли, сравнительно недавно.
Если он не ошибался, эта комната ранее принадлежала отцу девушки. Единственное, он не мог понять, отчего в комнате нет ни единых часов, ведь дом принадлежит часовщику, и должен быть украшен часовыми механизмами.
Но, может быть, он найдет какие-нибудь часы завтра. Отсутствие их в этой комнате навело на мысль, что часы могут быть в плохом состоянии, либо вообще не работающими.
Эту мысль не дал додумать низкий гулкий бой напольных часов, раздававшийся словно бы со всех сторон. Ему вторило мелодичное позвякивание, также отсчитывающее какое-то свое время.
Далее в негармоничную мелодию ворвались звуки, похожие на флейту. А завершилось все тяжелыми ударами опять же напольных часов.
Когда наступила тишина, Бен еще долго не мог прийти в себя от такого оркестра. Он даже ожидал битый час его повторения, пока не умаялся от ничегонеделания и не решил пролистнуть пару страниц из книги, лежавшей на тумбе, перед сном.
Свеча чадила, по стенам ползли причудливые тени, Бенждамин листал книгу, оказавшуюся на удивление интересной. Казалось бы, банальный сюжет захватил его. Рыцари, подвиги, злословящий королевский шут, дракон...
Ему нравилось представлять, как Лильена лежит точно на этом месте и своими длинными тонкими пальцами перелистывает страницу за страницей. Так он и читал, пока пламя свечи не заплясало, чтобы тут же погаснуть.
Бен поворочался, устраиваясь удобнее, и уснул.
Его разбудил часовой оркестр рано утром, едва только солнце пригладило первыми лучами серую стену особняка.
С трудом встав, умывшись и оправив помятую одежду, в которой так и уснул, Бен отправился на поиски кухни, где можно было бы разжиться чем-то съедобным.
Поплутав по дому, и подергав каждую дверную ручку (большая часть дверей оказалась заперта), он на первом этаже нашел кухню. Скорее по запаху, чем доверяясь своей интуиции. На его взгляд, дом был построен очень бестолково. Где-то тут, возможно, были даже потайные комнаты, что он мог бы подтвердить, если бы открывались все двери всех комнат.
Тех часов, что поразили своим боем вчера и разбудили сегодня, он так и не нашел, что говорило в пользу теории о существования потайной комнаты, а то и нескольких.
Кухня, в отличие от всего остального дома, сияла чистотой. Только вот еды на ней найти не удалось бы - от очага и до полок все было заставлено ящиками с какими-то деталями. Аккуратно промаркированные, завернутые в хрусткую бумагу и уложенные в свои коробки, они занимали большую часть пространства кухни.
Наверное, будь здесь Дик, он бы уже упоенно копошился в одном из таких ящиков. Бен же просто попытался найти что-то съедобное.
- Что ты тут делаешь?
- Ищу, что можно съесть.
- А, мне тогда тоже завтрак приготовь. - Лильена, позевывая в ладошку, села на стул и уставилась, иного слова Бен подобрать не смог, на парня. - Продукты в кладовке. Там же и готовая вчерашняя еда из таверны.
Бен под пристальным взглядом девушки разжег огонь в печи, разогрел вчерашнее жаркое, вскипятил воду для травяного чая и уселся завтракать.
- О, горячая еда. Лили, неужели ты наконец-то взялась за ум? - На кухню зашел, тяжело опираясь на трость, дед девушки.
Лильена неопределенно пожала плечами и положила в глубокую тарелку исходящего паром жаркого и толстый ломоть белого хлеба, поставив на свободное место обеденного стола, еще не занятое чертежами или деталями.
Дед сел за стол и принялся за еду. Девушка же расчистила себе место за столом, осторожно сгребая бумаги в стопку.
- Деда, мы же уже говорили, что лучше нанять кого-нибудь из деревни. Я лучше справляюсь с механикой, чем с готовкой и уборкой.
- Вот уж нет. - Старик черенком ложки постучал по столу. - У меня появился ученик, а ты на следующей неделе отправишься к моей сестре, как я вчера и говорил. Уж она-то научит тебя уму-разуму.
- Но деда!
- Я все сказал. - Дед опять приступил к еде, не обращая внимания на дрожащий подбородок девушки, и текущие по ее лицу слезы.
Бену стало неловко от того, что он присутствовал при семейной ссоре, очевидно, не первой, и не последней за то время, что он проведет здесь. Остаток завтрака прошел в напряженном молчании, которого дед словно бы и не замечал, нахваливая горячую еду так, словно это было кушанье из дворцовой кухни.