- Не иди за ним, в окно вылезай, – подал голос Майтимо, – Тенька ходит в крепость только через коридор.
Коридор Химрингской крепости, ведущий от самых ворот до главного зала, давно уже стал притчей во языцех. В его загадочной полутьме стопками и кучками гнездились груды разнообразного хлама от простого мусора до условно полезных вещиц «на черный день» и «а вдруг когда понадобится». Там соседствовали среди хлопьев паутины драгоценные клинки и порванные сандалии, конская упряжь и хрустальная посуда, вышитые гардины и позабытые артефакты. Как за столь короткий срок Майтимо ухитрился скопить такую прорву хлама в коридоре еще не до конца построенной крепости, оставалось загадкой. Редко кто отваживался зайти в главный зал напрямую. Разве что по незнанию или при попустительстве со стороны хозяина. А так все ходили окольными путями или влезали прямо в окно, благо оно находилось не слишком высоко от земли.
- Ходит? – поднял брови Финдекано. – А там можно ходить?
- Конечно, – ответил Тенька. – И не только ходить, но и находить множество замечательных вещей. Неделю назад, например, я обнаружил там отличные красные лыжи. «Нововятский завод», знаете такое? Нет? Ну ладно…
...Макалаурэ вернулся в Химринг заполночь, уставший, расхристанный, держа лютню на плече, как умаявшийся за день дровосек – топор. Майтимо понял, что брата нужно срочно спасать. Они с Финдекано усадили бледного менестреля за стол, налили травяного чаю с капища. Лишь после пятой кружки Макалаурэ заговорил, так и не выпустив лютни.
- Эти деятели облюбовали под полигон здоровенный пустырь и уставили его какими-то разномастными приспособлениями. Очень похоже на мастерскую отца, только предметов больше, и почти все незнакомые. Земля воронками изрыта – наверное, взрывчатку пробовали. Для начала Курво так подленько осведомился, дороги ли мне честь и благополучие нашей семьи. Я сглупил, ответил утвердительно, и под этим предлогом меня с лютней посадили в крошечную будку на ножках, обшитую со всех сторон алюминием, с ног до головы опутали какими-то веревками (Тенька называл их проводами), закрыли дверь и в таком виде заставили играть двенадцать часов подряд!
- Без перерыва, не выходя наружу? – ужаснулся Финдекано.
- С перерывами, – менестрель вдруг посмотрел на инструмент в своих руках, судя по лицу, очень удивился, что до сих пор его держит, и осторожно положил на соседний стул. – У них там несколько раз чего-то взрывалось, и, пока устраняли последствия, я отдыхал. А вылезать мне запретили. Тенька сказал, что вокруг будки поставлено недостоверно искаженное поле, притом для моего же блага, потому как если провода соприкоснутся с достоверным искажением, сгенерированым для обработки поступающих в реактор данных, то весь полигон взлетит на воздух. Курво, добрая душа, объяснил более понятно: “Не вылезай – убьет”. Это самое поле они наводили Моринготову тучу времени и не могли рассеивать каждые пару часов. А алюминий в будке гасит какие-то лучи, поэтому в ней безопасно.
Майтимо посчитал, что если его сдержанный брат начал поминать Врага, дело совсем плохо, и поставил на жаровню второй чайник, экстренный, на пятнадцать кружек. Макалаурэ, болезненно морщась, потер переносицу и продолжил душераздирающий рассказ:
- “Кано, сыграй нам что-нибудь веселое!” Мне проводами все локти натерло, лютни в темноте толком не вижу, а им веселое подавай. А сразу потом: “Теперь грустное, чтобы все окрестные лягушки обрыдались”. И им бесполезно объяснять, что после очень веселой песни не получится должным образом сыграть очень грустную, как и наоборот! Тенька вообще в музыке не смыслит, а Курво заладил: “Ты ж лучший, ты должен уметь”. Тьфу!
Майтимо быстро подменил опустевшую чашку в руках брата на полную. Макалаурэ посмотрел на чай так, словно мечтал в нем утопиться.
- А потом говорят: “Сыграй нам, Кано, песнь мироздания, но не халтурь, а чтобы точь в точь!” Я им что, Эру с хором Айнур?! Не выдержал, уточнил, играть ли мне еще и диссонанс Мелькора, чтобы совсем без различий. Курво хоть задумался, а Тенька просто не понимает. Играй, говорит, как было, а если не подойдет, переделаешь. Это нормально вообще? Ему песнь сотворения еще может не понравиться! Мало того, он ее перекроить на свой лад готов!
- В этом весь Тенька, – философски заметил Майтимо.
- Я с ним поговорю, – решил Финдекано.
- Бесполезно, он когда увлекается, забывает обо всем на свете. С него в таком состоянии станется лично к Валар заявиться.
Макалаурэ молча кивнул, присоединяясь к словам брата, и взялся за седьмую кружку.
- А ты сыграл-то? – полюбопытствовал Финдекано.
- Пришлось. Иначе они меня из будки не выпускали. Там ужасная акустика, словно тебе алюминиевый чан на голову надели и лютней по нему бьют, как дубиной. Удивительно, что у меня слух до сих пор не пропал! Я сейчас не про музыкальный слух, а про обычный. Просил не запирать будку – у них реакция не идет. Еще и Курво напирает, вылитый отец: “Хоть раз потрудись на благо семьи, ну что тебе стоит по струнам бренчать, ты все равно головой не думаешь”. Не разделяй нас стены, я бы не пожалел лютни, показал истинное назначение его собственной головы!
Майтимо и Финдекано переглянулись. ТАК менестреля на их памяти еще не доводили.
- Я не знаю, что за какофония у меня вышла, – продолжал выговариваться Макалаурэ. – Если это и имело что-то общее с песнью мироздания, то во всей красе мне удался лишь диссонанс Моринготто. Хотя, Теньку с Курво почему-то устроило. Должно быть, мои музыкальные мучения соответствовали их жажде искажать. А потом... потом они попросили меня повторить! И так пятнадцать раз. Майтимо, я в Ангамандо уйду! Там скверно, но хоть играть не заставляют!
- Ты чай-то пей, легче станет.
- Да он у меня из ушей скоро польется! Восьмая чашка уже!
- Кано, не принимай так близко к сердцу, все закончилось, мы тебя больше в обиду не дадим, – увещевал Майтимо, благо опыт имелся. Ненве в свое время три чайника выхлестал, чтобы успокоиться.
Под утро Макалаурэ удалось уболтать, немного привести в чувство и отправить отсыпаться в самую дальнюю и тихую комнату. А с рассветом снова прибежал Тенька – растрепанный, под глазами круги, но фанатичная улыбка – до ушей.
- Признавайся, зачем вы мучили Кано? – строго потребовал Майтимо.
- Мы?! – Тенька задумался. Невооруженным глазом было видно, как его разум возвращается из неведомых изобретательских далей к низменным проблемам бытия. – Да мы вроде с ним аккуратно обращались. Даже будку специально сделали, чтобы его не облучило разницей достоверного и недостоверного искажений. Она такая вредная, даже облысеть можно...
- Его эта будка в кошмарах преследует! А волосы выпадут сами собой, от нервов. Я половину твоего чая потратил, чтобы Кано смог спокойно уснуть!
- Да почему? – не понимал Тенька. – Мы ради него вчера целый день чин по чину соблюдали технику безопасности! Все разземлили, зачехлили, чугунную стружку замели под квантовый половик...
- А заставлять менестреля с тонкой душевной организацией играть двенадцать часов подряд в тесном замкнутом пространстве – это тоже вашей техникой безопасности предусмотрено?!
- Но иначе не получалось! И почему – подряд? С перерывами. Мы его даже покормили. Один раз. Кажется...
В облюбованный для переговоров зал вошел Финдекано, сладко потягиваясь. Посмотрел на Майтимо и Теньку. Поставил чайник.
- Кано еще спит? – спросил Майтимо.
- Кажется. Я к нему не заходил. Тенька, зачем вы с ним так скверно обошлись? Он от вас в Ангамандо готов удрать.
- Ни в коем случае! Кано нам еще очень нужен.
- И думать забудь! – отрезал Майтимо. – Не можете без подопытного менестреля – съездите в Дориат, за Даэроном.
- А потом синдар скажут, что мы не только кровожадные, но и любители пытать не хуже Моринготто, – возразил Финдекано, расставляя чашки.
- По-твоему, над моим родным братом издеваться можно, а над каким-то паршивым синдой с манией величия – нельзя?!
- Давайте вместо Макалаурэ пойду я, – самоотверженно предложил Финдекано.
- Курво сказал: Финьо не бери, Кано бери, – покачал головой Тенька. Он сам снял чайник с огня и разлил ароматный напиток. – Ты не потянешь.
- Откуда ему знать?
Вед пожал плечами.
- Я не могу судить. У меня музыкального слуха для этого нет.
- Можно подумать, Курво им блещет!
- Нет, но в музыке чего-то смыслит. А еще в том, насколько хорош или плох исходный материал... то есть, менестрель. Мы ведь не абы что делаем.
- Кстати, чем вы там занимаетесь? – заинтересовался Майтимо.
- Пытаемся воссоздать процесс преломления полихромной амплитуды эзотерических колебаний и расслоения света... – Тенька прервался, увидев характерно задумчивые лица слушателей, и со вздохом упростил заготовленную речь до двух слов: – Делаем сильмариллы.
- И что, получается? – с недоверчивой иронией спросил Финдекано.
- Да! У нас почти все готово. Денек-другой, и полученные вчера образцы полностью облучатся под прессом разницы искажений, а потом...
- Постой, – Майтимо поднял правую кисть. – Ты хочешь сказать, что спустя два дня у вас на руках гарантированно будут настоящие сильмариллы?
- Конечно! – радостно воскликнул Тенька. – А если Кано сегодня сыграет...
- Подожди, я сейчас его приведу, – Майтимо вскочил и выбежал за дверь.
Вернулся он спустя полчаса, со стороны улицы, весь в репейных колючках и с обожженным крапивой лицом. Сел к столу, выпил чаю. На немой вопрос товарищей признался:
- Кано удрал. Как услышал про “еще один день”, Теньку и сильмариллы, прямо с постели сиганул в окно и скрылся в кустах. Я и не ожидал, что он умеет так шустро и бесшумно бегать.
- Не догнал? – полуутвердительно спросил Финдекано.
- Нет. Сначала по зарослям гонялись, а потом Кано белкой взобрался на самую высокую сосну во дворе и заявил, что слезет, только если я поклянусь священной горой Таникветиль, что не посмею запихивать его в будку и запрещу другим.
- И ты поклялся?
- Пока нет. Но снимать Кано с сосны у меня тоже не хватило духу. К тому же он ругается и бросается шишками.
- Довели, – сокрушенно прокомментировал Финдекано. – Я пойду, его успокою.
Глядя в окно, как друг безрезультатно нарезает круги вокруг сосны и уворачивается от шишек, Майтимо невесело заметил:
- Похоже, нам все-таки придется потревожить Даэрона и окончательно смешать с грязью репутацию нолдор...
К полудню было достигнуто хрупкое соглашение: Макалаурэ покидает сосну, окружающие при этом дружно клянутся не сажать его в будку. Туда поместят отважного во всех отношениях Финдекано с арфой, а Макалаурэ будет стоять неподалеку и давать профессиональные советы. Но на полигон с ним непременно отправится Майтимо, чтобы хоть как-то сдерживать безнравственные планы изобретателей.
Полигон был большой, около гектара. Голая земля, присыпанная пеплом, красноватым песком и металлической крошкой. Кое-где – ямы и воронки, по периметру – груды серого камня. Тенька предупредил, что к ним лучше не подходить, а то они частично измененные – рвануть может.
- Вы бы хоть таблички для ясности расставляли, – посоветовал Финдекано.
- Некогда. Мы с Курво и так знаем, где какие камни, а посетителей у нас нет. Вы разве что, но я ж предупредил!
Посреди полигона был натянут широкий тент, под которым громоздилось оборудование: от простых кузнечных инструментов до невероятных конструкций, какие даже Морготу во сне не примерещатся. Чуть в стороне, в центре обведенного мелом круга, стояла та самая будка. Снаружи она выглядела как огромный гроб на ножках, поставленный вертикально и оклеенный тончайшими слоями алюминия. Внутри было столько проводов, что казалось невозможным запихать туда просто лютню, не говоря уже о Макалаурэ. На крыше будки торчали палочки, колбочки и трубочки, которые Тенька обзывал антеннами, транзисторами и переходниками.
Из-под тента вылез недовольный Куруфинвэ, с перехваченными ремешком волосами, ожогом на полщеки, вымазанный в черном и пурпурном, словно задался целью мимикрировать под цвета своего Дома.
- Тенька, где тебя носит? Такое ощущение, что ты в Валинор пешком ходил!
- Мы уговаривали Кано. Курво, как там вторичная реакция? Искажение протекает прямо?
- Да наперекосяк все без тебя пошло! У меня целая льдина под прессом растаяла, а новая уже начинает течь.
- Быть того не может! Я же изменил ее свойства!
- Очнись! В контуре степень разницы искажений в сотню раз выше нормы! Колдовство спекается, как застарелая кровь.
- Добавил бы чугунную стружку, – всплеснул руками Тенька. – Зря она у нас что ли целый день под квантовым половиком валялась?
- А ты мне сказал, что так можно сделать?! – напустился на него Куруфинвэ.
- Может, мы пойдем? – тихонько предложил Макалаурэ.
Внимание тут же переключилось на гостей. После бурного спора Майтимо с Куруфинвэ на тему: “Может ли Финьо заменить Кано и не проще ли похитить из-под трона Тингола Даэрона”, Финдекано все-таки утрамбовали в будку, опутали проводами, закрыли на висячий замок и просили играть, ни в чем себе не отказывая. Макалаурэ остался нервно ходить за границей мелового контура и давать советы, а Майтимо, чтоб не путался под ногами, посадили на болтающийся там же обломок Тангородрима, который Тенька все надеялся изучить.
И начался священный научный процесс.
- Финьо, сыграй нам так, как играл Кано в девятый раз.
- Макалаурэ, как ты играл в девятый раз?
- Курво, а которую часть моих вчерашних мучений ты называешь девятым разом?
- Ну, ты так здорово тогда взял верхнюю ноту, что потом час ворчал, будто оглох.
- Помню. Финдекано, не смей повторять моих ошибок. В этой конструкции убийственны любые звуки выше середины пятой октавы.
- Так что мне играть?
- Если в общем – песнь сотворения мира.
- Как вы себе это представляете?
- Ты у нас менестрель, как сыграешь, так и будет.
- Просто я сомневаюсь, что Айнур не пели пятую октаву...
- При чем здесь песня? Нам музыка нужна.
- Тенька не влезай, следи за транзисторами!
- Сам следи! У меня парообразный лед выкипает!
- А я говорил, что сначала надо сконструировать преломитель разницы искажений. А ты посылал меня к крокозябрам. Теперь из-за твоей лени у Майтимо волосы выпадут.
- С какой радости я должен остаться без волос?!
- Ты сидишь слишком близко к полю. Нет, не вставай! Так еще ближе получится. И в ту сторону тоже. Оно везде.
- А почему вы до сих пор при шевелюрах?
- На нас уже не действует. Финьо, ты там заснул?! Играй хоть тему Моргота, работа же стоит!
От звуков арфы будка начинала светиться и вибрировать.
- ...Макалаурэ, ты величайший и терпеливейший из менестрелей! Я горжусь, что ты мой кузен! Как ты сумел высидеть здесь двенадцать часов и не сойти с ума?!!
- Как-как, – мрачно, – не выпускали и все...
Постепенно Финдекано приноровился, Тенька и Куруфинвэ распределили обязанности, а Макалаурэ помимо ворчания начал давать дельные советы. К середине дня в будку залез Майтимо, отчасти из любопытства, отчасти – на спор. Он был единственным, кому эхо не било по ушам. Арфу или лютню Майтимо не признавал, барабаня мотивы “песни сотворения” пальцем по закрытой двери. Выходило громко и зажигательно, даже две антенны сгорели.
С приходом темноты гости вернулись в Химринг, а изобретатели остались на полигоне. Майтимо посчитал, что просто травяной чай – слишком слабое средство для приведения в чувство двоих менестрелей, которым целый день активно ездили ударными по ушам. Нет на свете столько травяного чая! Поэтому была открыта резервная бутыль валинорского вина, которое в сочетании с отваром произвело замечательный целительский эффект.
Назавтра Тенька в крепость не пришел. И послезавтра тоже. Он явился через три дня, уставший, но довольный, таща на плечах увесистый мешок.
- Курво к себе поехал, – объяснил вед, взваливая свою ношу на стол в главном зале. – А меня просил показать вам плод наших усилий.