Поезд - это место, где незнакомым людям приходится проводить долгое время вместе. Так произошло с Дуаном Хертом, он несколько дней назад окончил университет и, попав под распределение, оправился в путь до места работы. Молодой человек, полный энергии и энтузиазма сел в поезд с мечтаниями о месте, где он будет работать. Несколько дней он был в купе совершенно один, и поэтому шатался по немногочисленным вагонам в поисках интересных бесед. Он был не разговорчивым человеком, но любившим слушать, поэтому всегда искал интересного собеседника, за пару дней пути, Дуан перезнакомился со всеми пассажирами, и порядком им надоел, люди уже начали сторониться его и его неудержимого любопытства.
Тогда молодой человек решил бросить своё рвение на великолепное произведение инженерной мысли. Огромного стального зверя на паровой тяге, без устали несущейся вперёд с неимоверной скоростью. На одной из станции Херт очень долго рассматривал большие колёса, блестящие цилиндры, мощные поршни, что под действием пара заставляли бежать вперёд, зубастые шестерни видневшиеся из под металлических кожухов. Дуана даже чуть не ошпарило сброшенным излишком пара. Величественный бак блестел на осеннем солнце, отбрасывая сильные блики и ослепляя всех, кто осмелиться посмотреть на него. Херт так увлёкся осмотром чудо машины, что едва не опоздал, когда тот начал отправляться. Но даже в пути Дуан не оставлял попыток больше узнать о поезде. Сделал пару вылазок к машинисту, но не смог преодолеть грузового вагона с углём, после того как чуть не сорвавшись с парапета он не бросил это дело.
Только после нескрываемого намёка от одного из служащего поезда, чтобы он наконец угомонился, Херт был огорчён и не выходил из купе, читал книги, смотрел в окно, любуясь проходящими мимо пейзажами. Они сменялись одни за одними, как картины в галерее, пейзажи были настолько красочны, что Дуан отложил книгу и стал описывать то, что видит. Была середина осени, деревья меняли свою одежду на боле пёструю, молодой учитель одержимо описывал деревья: жёлтые, красные, оранжевые, делая их золотыми, рубиновыми и янтарными. Красочно описывал яркий листопад, перерастающий в вихрь, скорость поезда позволяла запечатлеть на бумаге преобразование природы в осенние краски. Он был так увлечён делом, что не заметил как на станции в купе вошёл мужчина средних лет, слегка плотного телосложения и с большими пшеничными бакенбардами, это, наверное, единственная яркая в его внешности черта. Правда и он не обратил на попутчика внимания, его больше интересовало куда положить большой пошарканный чемодан из коричневой кожи, наконец Лутер Форд, так звали нового попутчика Дуана Херта забросил чемодан на верхнюю полку и, сняв кожаный плащ, завесил им свою поклажу. Управившись с другими сумками, Лутер наконец заметил уткнувшегося в бумаги молодого человека. Кашлянув, Форд привлёк внимание попутчика и добродушно протянул ему руку. Кашель отвлёк Дуана и тот от неожиданности вскочил, ударившись о светильник головой, а потом растеряно протянул руку.
Вскоре рукопожатие переросло в дружескую и жаркую беседу, речь плавно переросла из обсуждения живописи в спор о мистическом. Соседи разговаривали почти до рассвета. Лутер рассказывал о существах, способных переселить свой разум в тело других людей и управлять ими, он говорил о многих весьма страшных вещах, и был настолько убедителен, что стойкий скептик, правда с богатой фантазией начал представлять все эти ритуалы и ужасных существ.
Дуан очнулся от громкого шёпота, похожего на шипение. Подняв голову, он осмотрел купе, оно было пусто, даже Форда не было, его постель была не тронута или идеально заправлена. Солнце высоко висело в небе, догоняя поезд ярками лучами, а оттого что в купе было душно, можно было понять, что уже полдень. Открыв дверь, Херт впустил в купе свежий воздух и вздохнул сам. Вчера он не заметил, как уснул, и после странного разговора болела голова. Выйдя в коридор Дуан высунулся в открытое окно, проветривая голову. Вот только открыв его, он не обнаружил того пейзажа, что хотел увидеть: деревья утратили свои пёстрые наряды, приобретя болотного цвета голые ветки покрытые серым висячим лишайником, вздымающиеся тут и там кочки, будто земля дышала, а небо сливалось с землёй в тошнотном тёмно-зелёном цвете. Херт был так испуган, что отскочил от окна и упал в купе между койками. Через силу молодой человек поднял голову, его ослепило яркое солнце, всё было нормально. После некоторого времени сидения и раздумья, учитель направился в вагон-ресторан, там к своему удивлению он обнаружил Форда в обнимку с початой бутылкой виски. Когда Дуан поприветствовал своего разговорчивого соседа, тот посмотрев на него остекленевшим взглядом, он его не узнавал и вообще смотрел через него. И пускай Лутер не узнал Херта, он предложил ему выпить, и тот не стал отказываться так как хотел стереть то, что видел в окне.
Дуан очнулся поздно ночью, у него раскалывалась голова ещё больше, чем с утра, в купе был стойкий запах алкоголя, на соседней кровати храпел Форд, на столе и на полу валялись много пустых или не допитых бутылок. Пришлось открыть окно чтобы глотнуть свежего воздуха. Как только окно было открыто в купе ворвался обжигающе холодный ветер, лицо сразу начало гореть, но Херт не стал закрывать его, а закутавшись в одеяло начал вспоминать, что было в течении дня. Сильный холод вскоре добрался до запертых алкоголем событий, учитель вспомнил, что попутчик в пьяном бреду говорил про какую-то жуткую статуэтку, которую он нашёл при раскопках в Северной Африки, по описанию напоминал клубок сплетённых между собой змей, статуэтка была живо представлена воспалённой фантазией. Дуан вздрогнул вновь, вспомнив шипящий клубок. После нескольких часов, алкоголь окончательно выветрился из головы, закрыв окно Херт закутался в одеяло с головой попытался согреться и уснуть. Сон пришёл вместе с теплом, поглотив трепещущее сознание, как рыба наживку.
Утром, точнее уже днём Дуан Херт очнулся, голова гудела будто колокол, соседа не было в купе, снова стоял тошнотворный смрад перегара и затхлого воздуха. Нужно было срочно вздохнуть свежего воздуха, вот поэтому он бегом вылетел из душегубки и растянулся на полу.
В коридоре свежо, даже прохладно, но валяться долго на узорчатом мягком ковре было стыдно, а если бы кто увидел? Вскочив, Дуан поправил одежду и, приведя себя в порядок пошёл в вагон-ресторан. В этот момент поезд сбавил ход, а затем и вовсе остановился на станции. Учитель не особо удивился, увидев пьяного соседа на том же месте, пока Херт думал подойти к попутчику или можно сказать другу, в вагоне появились люди в чёрных костюмах. Всё случилось быстро, но Дуану показалось, что люди были похожи друг на друга, они заметили Форда и времени на раздумья не было, так как люди напали на Лутера, пытаясь силой его увести.Не долго думая, Херт бросился отбивать друга, в пылу драки учитель ударил одного в лицо и ужаснулся: нос, верхняя губа и щека вмялись внутрь как будто ударил в мокрую глину. Замешательство дало противнику ответить на удар, уложив учителя на пол, дальше Дуан наблюдал возню в которую вмешались не возьмись от куда бобби. Лутер Форд был спасён, странные люди исчезли так же быстро как и появились, после недолгих расспросов археолога отпустили и поезд тронулся дальше.
Теперь же Форд заперся в купе и пустил Дуана только после долгих уговоров. Внутри царило такое напряжение, что можно было резать ножом. Сосед сидел перед столом, сложив пальцы в замок, он бил о кулаки лбом и что-то бормотал себе под нос. Херт, обеспокоенный душевным состоянием друга, пытался его растормошить, но всё тщетно он не реагировал, только громче бубнил. Учитель даже смог разобрать несколько ему незнакомых слов, похожих на заклинание. Так продолжалось до самого вечера, а только наступили сумерки, как вдруг Форд замолчал и с горящим, бешеным взглядом бросился на дремлющего соседа. Повалив Херта он кричал, пытаясь что-то объяснить, трепля его за плечи. Дуан не на шутку испугался, закрывая руками голову со всей силы пнул нападавшего в живот, мужчина отлетел, ударившись о верхнюю полку головой и затих. Когда Лутер пришёл в себя, он извинился за свой безумный поступок, после Форд попросил выслушать его и не перебивать.
Археолог говорил много часов и говорил о весьма ужасных вещах которые ему довелось испытать. Информацию будто насильно впихивали в голову, даже не понимая большинство терминов, Херт старательно слушал, но не по своей воле. Будто Лутер старательно избавлялся от каких-то улик посредством ушей учителя. В итоге Дуан не помнил как заснул и очнулся от слепящего яркого солнца, вскочив он огляделся, никого не было, купе было пусто, а вещи соседа разбросаны. Херт нашёл вагонного, попросил убраться в купе, а сам, приведя себя в порядок, отправился по привычному маршруту, позавтракать, и увидеть своего соседа.
Но в этот раз, на прежнем месте не было Форда, его вообще ни где не было. Даже начальник поезда не знал куда делся пассажир, был большой переполох, но вскоре он утих, и поезд по своему обычаю шёл к цели.
Без Форда Лутера стало совсем тихо, спокойно и даже скучно. Пару дней Дуан Херт сидел в купе и пытался описывать природу за окном, вот только на листке бумаги вместо красивых слов о деревьях, крутых холмах выходили кровавые, страшные ритуалы с разными уродами и змееподобными людьми, пляшущими вокруг зелёно-синего пламени. Лист за листом он исписывал, и описания были всё страшнее и страшнее, пока рукопись не переросла в мерзкие картинки, а потом сминались, оправлялись в открытое окно. Дуан не заметил как пришла ночь, а за ней и сон, весьма красочный и беспокойный сон. Херт, будучи крайне впечатлительным и с богатым воображением человеком ясно видел всё, что ему рассказал Форд, и поэтому он будто попал в мир из рассказа археолога.
Тёмное пятно занимало место солнца на зелёном небе. Серые облака плыли над головой, под ногами земля ходила ходуном, вздымая кочки, как батут в приезжем цирке в далёком детстве Дуана. Тёплый ветер приносил запах тухлых яиц и тихое пение где-то далеко, Херт как заворожённый шёл на это пение. Жуткие деревья, покрытые лишайником, не могли остановить ведомого любопытством молодого человека, шаг за шагом, Дуан углублялся в лес и становилось всё темнее, а песня громче. Лес сгущался, стало трудно пробираться сквозь кривые ветки, они, как костлявые руки цеплялись за одежду, ноги и руки. Херт упрямо уже полз к своей цели, именно полз потому что не мог идти прямо. Уставший и измотанный Дуан выбрался из леса и перед его взглядом открылась зелёная поляна с ядовитого цвета травой. Но, что поистине привлекало внимание, это идеально белый обелиск, монолит величественно светился своей чистотой, возвышаясь над всем мрачным и скудным пейзажем. Учитель, восхищённый красотой архитектурного строения пожалел, что у него нет под рукой бумаги и карандаша, не отрываясь от обелиска, он пошёл к нему, песня становилась сильнее. Чем ближе подходил Херт, тем разборчивее становились вырезанные на нём странные письмена на неизвестном языке, ниже располагалась чаша, на ней изображались танцующие фигуры. Подойдя к чаше, Дуан заглянул в неё, там была рубиновая жидкость, но по металлическому запаху было понятно, что это не вино. Скривив лицо Херт отвернулся, краем глаза заметив что-то тёмное на дне чаши. Закатав рукава он, ведомый любопытством опустил руки в жидкость, сразу же поднялась багровая муть, вот только предмет был слишком глубоко, ничего не оставалось, как перевалиться через край.
Дуан погрузился в алую жидкость и металлический запах ударил в нос и отпечатался на языке, но предмет был пойман. Херт вынырнул, отплёвываясь от жижи. Только сейчас ему пришла в голову мысль «Зачем он это сделал?» Одежда промокла на свозь и неприятно липла к телу, по лицу стекала красная зловонная жидкость, но при всём этом улыбка расползлась до ушей, Дуан внимательно смотрел на шарик, спокойно умещавшийся в ладонь. Шарик представлял собой клубок белых сплетённых в палец толщину шнурков, но когда эти «шнурки» начали двигаться и шипеть, перепуганный молодой человек хотел было бросить клубок в чашу, и бежать прочь, но стоило ему швырнуть шарик, как вдруг его схватили за руку, а когда он поднял глаза из чаши на него набросилась девушка с длинными спутанными волосами, и одним рывком утащила за собой.
Дуан вскочил, держась за клокочущее сердце вырывающееся из груди, его била мелкая дрожь, холодный пот заливал глаза, он тяжело дышал, осматриваясь по сторонам. Проснулся он в своём купе, в нём приятно пахло и в окно не по осенние ярко светило солнце, всё было хорошо за исключением промокшей до нитки пижамы и постельного белья, и самое главное то, что Херта не покидало чувство, что его до сих пор крепко держит за запястье черноволосая девушка. Для своего успокоения он закатал рукав, но от этого его бросило в жар, на запястье были синяки в виде пяти пальцев, сжатых в кулак.
Горячий душ отогнал дурные мысли, а крепкий кофе с вкусным завтраком приободрил и прибавил сил. Дуан с удовольствием поедал яичницу, но стоило ему поднять голову как он понял, что все кто находился в вагоне-ресторане странно на него смотрят будто у него на лице что-то было например кусочек горчицы от сэндвича. Херт растеряно улыбнулся и стал вытирать губы и щёки салфеткой, правда это не возымело эффекта, люди по прежнему пялились на него, хоть и пытались это скрыть. Смутившись, Дуан встал из-за стола и быстрым шагом направился в уборную.
Глянув в зеркало Херт осел на пол, ведь отражение было не его, а покойного молодого человека, очень на него похожего. Под глазами были огромные чёрные мешки, кожа приобрела белый, практически молочный оттенок, проступили скулы, будто кожа сильно обтянула череп, а виски подёрнулись серебром. Это было страшное зрелище и не очень приятное.
Так не закончив завтрак, Дуан заперся в купе и практически не выходил из него до своей станции, он старался не спать, выпивая по нескольку чашек кофе от чего выглядел ещё более разбитым. Покинув поезд в спешке, Херт старался скрыть свой облик от окружающих, натянув серую кепку и отогнув воротник чёрного короткого пальто.
Железнодорожный вокзал -людской муравейник, впускающий и выпускающий людей столько, что хватило на приличных размеров город. Тут были благородного вида дамы в роскошных, дорогих платьях, не очень подходивших для поездок, таких обычно сопровождали гувернантки с маленькими собачками и зачастую не одной, а так же вереницей чемоданов и носильщиков, идущих за ними хвостом. Пожилые банкиры в модных брюках в тонкую полоску и лаковых штиблетах с белыми гамашами поверх них. Смотрелось это не очень особенно с вечерним фраком или френчем, но куда нам понять молодившихся стариков, так же как и дам их преследовали сутулые худые молодые люди, но уже в очках с такими линзами, что ими можно разглядеть камешки на луне, это были секретари или казначеи в зависимости от возраста и угла наклона спины. Простые люди носили туда сюда свои пошарканные большие коричневые чемоданы, наверняка храня там все свои пожитки, эти в простой одежде, зачастую очень потасканной искали в разных уголках страны лучшую жизнь и, скопив денег на билет верили, что простая бумажка со штампом и отрывным язычком дарует им чудо. Рабочие слонялись по площади, делали вид что что-то делают, полисмены сильно выделялись из всей этой пёстрой массы, но главными тут были мальчишки. Босые, в лохмотьях, наверное доставшихся им от старших братьев или отцов, они шастали как воробьи и выхватывали у зазевавшихся людей карманные часы, дорогие ручки с золотым пером или, если очень повезёт - портмоне. Но главное в этом месте скопления всех этих разномастных людей, это архитектура вокзала. Он в себе совместил чугунную узорчатую старину в виде литых лестниц, переходов со спиральными перилами, украшенными кованными розами, ограждения из наступающего будущего, стеклянная крыша, через которую было видно серо-голубое небо. Чудесное сочетание уходящего парового века и подступающего века электрического, а главным символом был поезд, уходящий и приходящий чуть ли не каждую минуту.