- Я прослежу, милорд, - пообещал рыцарь. - Если для вас это столь важно, то не забывайте, пожалуйста, что я буду защищать Драконий лес вместе с вами. Не забывайте, что я вам принадлежу.
Его Величество улыбнулся.
- Настигни Джека в ночном лесу...
Говард перешагивал ступеньки так осторожно, будто они могли убежать.
- Потребуй взамен огонь...
За бойницами ухнула сова, лунные лучи, как струны, изрезали башню: хоть бери и подыгрывай милорду, поющему, чтобы отвлечь своего оруженосца от тягот пути.
- На старой тыкве лицо рисуй, но душу ее - не тронь... кстати, - Уильям несколько оживился, - Альберт недавно сказал, что живая душа есть у каждого предмета вокруг, в том числе и у камня. Как, по-твоему, эта башня жива? Она меня любит?
Сэр Говард призадумался.
- Наверное, жива, - предположил он. - Вы же почему-то выбрали именно ее - одну из шести. А не любить вас, - рыцарь ногой распахнул двери, ведущие в комнаты Его Величества, - невозможно, милорд. Выспитесь хорошенько, и завтра мы с вами будем решать, как спровадить послов домой, избавить Эса от похмелья и поехать на Рождество к моим родителям. Мы ведь обязательно поедем, правда?
- Правда, - кивнул Уильям, забираясь под пуховое одеяло. - Спокойной ночи, Говард.
- Спокойной ночи, милорд, - серьезно ответил оруженосец - и с опозданием сообразил, что путь по лестнице вверх был далеко не таким ужасным, как путь по лестнице вниз...
Собрание командиров Первой Центральной Армии тоже состоялось отнюдь не по расписанию - бравые солдаты никак не могли определиться, удобно ли им прийти в четыре или в шесть часов пополудни. В итоге с четырех до шести господин Кьян ждал господ Милайна и Тартаса в компании Сури, предводителя мечников, и обсуждал с ним наиболее скользкие вопросы грядущего плана.
Сури был старше Кьяна, однако относился к военачальнику с неизменным почтением. Невозмутимый, дружелюбный, с медового цвета сумасшедшей прической - она стояла дыбом, хоть расчесывай, хоть нет, - он перебирал свитки с картами и сведениями, предоставленными шаманом, и покусывал нижнюю губу.
- Если верить господину Язу, - тон командира мечников ясно давал понять, что верить верховному шаману он вовсе не собирается, - то Хальвет и Никет не придут на подмогу Этвизе, если гномы явятся туда первыми. Другое дело - если гномы не явятся, нам придется учитывать не битву с коротышками, пускай у них и будет превосходное оружие, а битву с воистину бессмертным и вечно юным, а также мудрым племенем, и оно раскатает нас в лепешку прежде, чем мы успеем попросить пощады.
- Верно, - с равнодушием подтвердил Кьян, не признаваясь, что не станет ни черта ни у кого просить - как для себя, так и для Первой Центральной Армии. Если попросит кто-нибудь из коллег Сури - во имя всех Богов, да сопутствует ему удача, - Кьян подчинится, но сам ни за что не произнесет ни слова жалобы.
В дверь постучали:
- Милорд, вы не заняты?
- Нет. Входи, Мальтри, - пригласил военачальник.
Юноша, вновь переодетый в темно-зеленую военную форму Эдамастры, закрыл за собой дубовую створку и дважды поклонился - своему господину и его подчиненному, одинаково низко. Стремительно подошел к обтянутому кожей креслу, где сидел Кьян, и вручил ему желтый конверт с фиолетовой печатью личной переписки.
Господин Сури притворился, что в упор не замечает письма, но военачальник любезно пояснил:
- Это от госпожи Малет. На днях я спрашивал у нее совета касательно установки пушек на "Maledar", и она, похоже, ответила весьма подробно.
Командир мечников усмехнулся. Малет, известная в широких кругах, как госпожа Стрелок, десять лет назад обучала молодых канониров своему нелегкому ремеслу, чтобы спорную, она же полевая, версию вооружения кораблей, наконец, переименовали в постоянную.
Мальтри поспешно ретировался, чтобы не выдать милорда своим растерянным взглядом. Письмо было совсем не от старой (но все еще боевой!) женщины, а от младшего капрала расформированной королевской разведки. Если бы господин Сури внимательнее к нему пригляделся, он бы заметил в углу пергамента изящный символ - маховое перо, вписанное в грани одноименного созвездия. Но командир мечников был, по счастью, не таким любопытным, как многие из его товарищей.
- Вернемся к нашему плану, - убедившись, что военачальник не намерен открывать послание при нем, предложил он. - Как вы упомянули, верховный шаман приказал выйти к берегам Этвизы ночью, в крайнем случае - перед рассветом, чтобы рыцари не обнаружили флот Эдамастры издали. Но что, если у них есть дозорные маяки?
- Вряд ли. У Тринны, как таковой, нет своих кораблей - а без них маяки рыцарям ни к чему. Кому они будут зажигать сигнальное пламя, ангелам? Или, может быть, четырем великим Богам войны?
- Что ж, - господин Сури отложил карты и посмотрел на серо-голубой провал окна, где ранние сумерки и море сплетались в единое целое. - Ваши аргументы обоснованы. И все же я искренне жалею, что не могу выступить против приказа Ее Величества. Что за бред - с боем идти на мирное соседнее королевство, когда в Сумеречных Водах полно архипелагов, где никто не живет? Напрашивается мысль, что господин Язу...
Он осекся и опасливо покосился на выход, но верховного шамана там, разумеется, не было.
- Да, - неожиданно согласился Кьян. - У меня она тоже... напрашивается.
Командир мечников поднялся, прошелся до створки и выглянул в коридор. Военачальник Первой Центральной Армии отпустил почетный караул, и комнаты седьмого яруса цитадели были пусты, разве что зеленели цветы на подоконниках и доносились крики ребятни со двора. Господин Сури закрыл дверь и, не отходя от нее, тихо-тихо, так, чтобы его наверняка услышал только господин Кьян, осведомился:
- Какова вероятность, что приказ написала не Ее Величество Ами?
- Пятьдесят на пятьдесят, - так же тихо отозвался военачальник. - Я видел бумаги, и почерк определенно ее, но колдуну ничего не стоит подделать руны.
- А выгода? - озадачился командир мечников. - Какую выгоду он преследует? Это не шутки, наша земля действительно горит. Шагая по мостовым у центральных верфей, ощущаешь, как горяча она под подошвами твоих сапог. Над нами - или, скорее, под нами, - нависла такая угроза, какой Эдамастре не доводилось пережить со времен великого смерча...
Кьян смутно различил шаги за стеной, там, где спиралью вонзалась в крышу винтовая лестница, и произнес:
- Вот что, господин Сури. Я как-нибудь выясню, что происходит на уме у господина Язу, а вы притворитесь, будто не считаете приказ королевы странным. Если у меня появится ответ на ваши вопросы, я пришлю к вам своего оруженосца, и он постарается как можно детальнее все объяснить. Но не забывайте, - он перешел на глухой шепот, читаемый разве что по движениям губ, - что наш предполагаемый противник - шаман, и он гораздо хитрее нас обоих. Чтобы его обмануть, надо как минимум не сопротивляться. Мы поплывем к берегам Этвизы, примем участие в бою и, возможно, отберем у рыцарей их древнее королевство, но при этом нашей истинной целью... - он жестом показал, что командиру мечников пора отойти от дубовой створки, - будет рыжая лиса, и ее мех мы повесим на стену Комнаты Трофеев, как свое величайшее достижение.
Когда Эльва проснулся, Драконий лес все еще был темным и неприветливым. Зато разошлись тучи, и небо горело россыпью голубоватых и красных звезд. Они висели над пышными оранжевыми кронами, болтались над широкой тропой и над крышами домов хайли, но особенно красиво складывались в тиару у вершин горного хребта Альдамас, обрамляя неприступные, покрытые снегом вершины.
Эльве почудилось, будто под горами спит, едва дыша, огромное измученное чудовище. Ровно, чуть заметно вздыхает, и по склонам пробегает легкая дрожь, а птицы бросаются в полет, перепуганные до полусмерти.
Как человек любопытный и бесстрашный, некромант решил прогуляться до подножий и посмотреть, что же там такое творится, но деревья не позволили - они смыкались непролазной чащей, как живая стена между Альдамасом и землей хайли. Эльва прикинул, не разогнать ли их каким-нибудь заклятием - и с грустью осознал, что господин Уильям наверняка обидится, а господин Альберт схлопочет сердечный приступ. Для хозяев замка Льяно лес был чем-то вроде запасной части тела, не такой полезной, как ноги или руки, но достаточно важной, чтобы ее утрата свела с ума.
Заинтригованный, Эльва бродил по опавшей листве и поглядывал на горы, посылая к ним короткие - упаси Аларна разбудить подземного зверя, - поисковые импульсы. Они то пропадали, то безутешно бились о непреодолимые каменные стены гор, а два или три вообще запутались в подземных лабиринтах и блуждали по мрачным переходам, минуя синевато-черные пятна озер и порой ласково обнимая тех, кто возле этих озер жил. Эльва с ходу опознал русалку, пещерного гоблина и гнома - Эс ему рассказывал, что на Тринне бородатое племя делится на хороших и плохих, причем плохие питаются человечиной. Некромант не уловил, почему никто из местных колдунов не открыл охоту на "плохой" гномий тип - и постановил для себя, что убедит Эса проводить его к перевалам и указать, где расположены их селения.
А еще Эс рассказывал мужчине о великанах, и, вспомнив об этом, Эльва похолодел. Поисковые импульсы дрогнули и рассыпались, как рассыпаются искры.
Великаны. Не одно мертвое создание, уснувшее под горами, а тысячи - тысячи тел, распятых между основаниями долин, погруженных в озера, спрятанных в такой глубине, что и саберниец не отыскал бы туда пути. И они все еще хранят в себе силу, их можно использовать - во благо или нет, успешно или... не особенно успешно. Четырьмя годами ранее Эльве довелось коснуться магией скелета дракона, и этот дракон с готовностью воспарил в голубые небеса - даром что провел добрых два столетия на дне, опять же, озера, и выглядел гораздо хуже горных великанов.
Что ж, по крайней мере, у Эса и компании есть весомый аргумент против Талайны, настроенной так враждебно, будто хайли оскорбили и королеву Дитвел, и ее неряху-мужа, и народ, некогда считавший Уильяма своим принцем. К слову, сам Уильям утверждал, что вплоть до его побега народ наперебой восхвалял Ее Величество, но о наследнике престола имел прохладное мнение.
Копаться в бедах королей - похоже, судьба Эльвы (или воля Аларны, чье покровительство так мощно влияло на некроманта) крутилась вокруг такой ерунды, как небесные тела крутятся вокруг своих солнц. За тридцать с хвостиком лет третьему сыну семьи де Лайн пришлось едва ли не силком затащить на трон Ландары Сэтлео, дальнего родственника тамошней королевской династии, свергнуть и заменить императора, поссориться и вступить во вражду с мертвой душой правителя Хеаша... И познакомиться с расой antera sannet , что отнюдь не послужило источником милых и добрых эмоций.
Светало, на листву Драконьего леса легли розоватые солнечные лучи. Красные крыши домов народа хайли вспыхнули, как розы на клумбе у графа Тинхарта, старого друга Эльвы. Розы этот граф любил просто фанатично, хотя у многих его гостей они вызывали ассоциацию с кладбищем богатеев, где есть, чем поживиться, если выкопать яму и разбить роскошную крышку гроба.
Льяно, белый замок, отразил сияние солнца, и оно теплыми разводами растеклось по его башням и галереям. Витражные окна загорелись так ослепительно, что на них было больно смотреть, и некромант закрылся рукавом кожаной куртки. Будто насмешка, полыхнули шипы от локтя до плеча, вшитые по заказу - удобно бить, если некогда - или, допустим, лень, - возиться с мечом.
Во внутреннем дворе, на пороге внешней галереи, Эльва наткнулся на сэра Говарда. Рыцарь сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел, как огненное светило выползает из-за деревьев. Светло-карие глаза на мгновение отвлеклись, чтобы показать некроманту: мол, мы тебя видим, - и вернулись к своему занятию.
Эльва сел рядом.
Зрелище было потрясающее: редкие облака окрасились в оранжевый, и без того яркая листва приобрела, кажется, свой собственный, запертый внутри, свет, капли росы в серебристо-серой траве стали драгоценными камнями - или звездами, упавшими вниз, чтобы не угасать. Сэр Говард улыбнулся, а некромант медленно, словно бы даже с опаской, перевел синий мерцающий взгляд на Альдамас.
Потревоженное существо, дремавшее под горами, недовольно зароптало, заворочалось, беспокойные стаи птиц метнулись к Вилейну - родине храмов, - а снег на вершинах заблестел, принимая те жалкие крохи тепла, что были ему предназначены.