Столица Республики, Корусант, никогда не спала, в отличие от провинциального городка, из которого был родом молодой, подающий надежды программист «Уотто индастриз» Энакин Скайуокер.
Скайуокер приехал сюда почти десять лет назад: сначала поступил по гранту в Институт Математики и Информатики, затем удачно попал на практику в тогда ещё не крупную, но быстро развивающуюся компанию, где впоследствии и остался. Всё было хорошо, пока Энакин не влюбился. И, что ещё хуже, влюбился в женщину «не своего круга».
Падме Амидала Наберрие была сенатором от процветающей провинции Набу. Она была старше Скайуокера на добрых пять лет, но от этого менее красивой и во всех смыслах привлекательной женщиной не становилась. Это кружило Энакину голову.
Судьба свела их, программиста и сенатора, как ни странно, на гонках. Да-да, на нелегальных ночных гонках по Корусанту. Энакин с детства обожал возиться в гараже отца, давно бросившего их с матерью, и превращать разный хлам на колесах в просто потрясающий скоростной хлам на колесах. Именно это увлечение привело его сперва на гонки на карах по песчаным трассам Татуина, а затем и на Корусантский нелегальный дрифт.
Из Скайуокера вполне мог бы выйти превосходный пилот «Формулы Галактики», но попасть туда простому смертному, безотцовщине из бедной провинции Татуин, было практически нереально. И хотя любимым делом Энакина было как раз-таки доказательство обратного, существовала ещё одна веская причина, по которой он так и не пошёл в профессионалы. Мама. Мама считала гонки слишком опасным занятием и была, в общем-то, права, но жить без скорости Энакин не мог.
Поэтому… то, о чём мама не знала, расстроить её априори не могло. Скайуокер скрывал своё своеобразное хобби от всех, кто хоть как-то мог выйти на его мать или устроить ему проблемы с законом. В общем, от всех, кто знал его настоящее имя.
Гонщики собирались нечасто, где-то раза два в месяц, поэтому в компании обычно не возникало вопросов о том, почему Скайуокер периодически опаздывает, заявившись потом довольным и невыспавшимся. Ну молодой, ну личная жизнь у него кипит… Ну опаздывает раз в месяц немножко, зато своё дело знает, насчет низкой зарплаты не ноет. Золото, а не сотрудник!
Знали бы они, сколько в случае выигрыша срубает Энакин, не так бы удивлялись. Но они об этом не знали. Никто не знал, кем был тот таинственный гонщик, более известный как Дарт Вейдер, никогда не снимавший свой черный шлем и черный костюм.
Отчего Дарт? Оттого, что в детстве Скайуокер обожал играть в «дартс». В эту игру его научил играть отец… аккурат перед тем, как бросить их с мамой. Отсюда и вторая часть псевдонима. Странно, конечно, но Энакину это прозвище первым пришло на ум, и он решил не заморачиваться на сей счет.
Так Энакин Скайуокер, днем программист, а ночью — гонщик Дарт Вейдер, жил, пока не встретил её, невероятно прекрасную в гневе.
Оказалось, Джабба Хатт, промышлявший угоном, отработал тачку у одной богатенькой дамочки, однако дамочка оказалась далеко не робкого десятка, а потому вскорости заявилась на их нелегальные гонки в сопровождении телохранителя Панаки. К сожалению, Хатт ненавидел упускать добычу, а потому очарованному красотой незнакомки Энакину пришлось вмешаться.
Баш на баш или тачку на тачку. Победитель получает всё, а в случае Энакина ещё и благодарность дамы сердца. Впрочем, Скайуокер и сам не знал, что на него тогда нашло. Поставить своего верного СиТриПио, которого он едва ли не по винтику полжизни собирал, и ради чего? Ради люксовой тачки незнакомой дамочки из высшего общества? Той, которая его при обычных обстоятельствах и взглядом бы не удостоила? Видимо, он действительно тогда сошёл с ума. И продолжалось то помешательство ещё долго.
Вейдер выиграл ту гонку, и Энакин получил свою «королеву». Они были вместе три года, за которые любовь Энакина трансформировалась в болезненную привязанность, близкую к наваждению, а чувства Падме и вовсе угасли. Видимо, Амидала не выдержала постоянных завуалированных насмешек и легкого презрения коллег, либо просто устала делить мужа с бездушными железками. Спустя три года, едва сыскалась партия по ней — сенатор с богатого Альдераана, — Падме собрала вещи и ушла, оставив Энакина с пустым холодильником и разбитым сердцем.
Вряд ли Амидала ушла бы от Скайуокера, если бы знала, к чему это всё приведёт, но она не знала. Это незнание и стало отправной точкой нашей истории.
Обычно по дневному Корусанту Энакин ездил либо на метро, либо, если возникала такая необходимость, на своем «легальном» авто. Машина эта была конвейерной, но внутренности у нее Скайуокер практически полностью перелопатил. Так, просто на всякий случай. От нечего делать.
Хоть Энакин и не гонял на своем «дневном» авто, чисто теоретически оно могло потягаться в скорости и маневренности с его «СиТриПио». Ещё одной причиной, по которой Скайуокер так дорожил «Арту», было то, что его подарила Падме. От нее Энакину не так уж и много осталось.
Точнее, после ухода Амидалы у него внутри не осталось ровным счетом ничего. Словно что-то там перегорело, и жизнь оказалась пуста. Позже Энакин поймет: им двигала не любовь, а болезненная привязанность, жажда обладать, но пока…
Пока Скайуокер, доведенный до отчаянья своим положением, парковал «Арту» на стоянке многоквартирного дома где-то в трущобах Корусанта.
В народе этот дом давно окрестили «Чудильником». Не столько оттого, что там жили в основном одни лишь горемычные пьяницы да дешевые путаны, которые постоянно устраивали кавардак между собой, а оттого, что среди жильцов затесалась самая настоящая ведьма.
Подобных объявлений о «привороте-отвороте» от якобы потомственных ведьм да колдуний в десятом колене было полно на каждом углу, но «такая» ведьма была редкостью. Об этой ходили упорные слухи, что она «настоящая».
Как эти слухи дошли до Скайуокера, история умалчивает, но сейчас он, программист, гонщик и ярый скептик, всерьез решил обратиться к тёмной магии. Ради Падме. Чтобы вернуть её, он, как и прежде, был готов на всё.
Коротко, но емко обругав работников Горсвета, неправильно припарковавших свою колымагу, он зашел в дом. Уже в подъезде Скайуокер почувствовал, что прийти сюда было плохой идеей, но отступать было не в его правилах. Найдя нужную квартиру и поздоровавшись с хозяйкой, которая ну никак не производила впечатления могущественной ведьмы или колдуньи — скорее уж постаревшей путаны, — он переступил порог. А дальше начался форменный кошмар.
Вспоминать об этом впоследствии Энакин ненавидел. Потому как старая хрычовка, словно почувствовав, что он ей не верит, начала поразительно точно расписывать его проблему, хотя он и слова ещё не сказал.
Завороженный, Энакин слушал да изредка кивал, в уме прикидывая, в какую сумму ему обойдется вся эта хиромантия.
— Ну что, милок, приворожить жену к тебе я-то могу, но не удержишь её ты. Не удержишь. Ребенка чужого носит под сердцем она, тянуть он её будет к другому-разлучнику. — Ведьма покачала головой, хитро улыбаясь.
— Но как же так? Должен же быть способ! — в отчаянии стиснув кулаки, вскинулся Скайуокер. Эта новость стала для него ударом.
— Есть! Есть способ, милок! — «Бабка», радостно хлопнув в ладоши, закивала. — Только грех этот я на себя не возьму.
— Какой грех?
— А такой. Сейчас вот выпьешь снадобья, милок, я поколдую чуток, а после хлопну в ладоши! И она вернется, от того отвернется!
— А ребенок? — севшим голосом спросил Энакин.
— А будто и не было ребёнка. Так что, милок, берешь на себя грех-то? Мне чужого-то не надо, своих полно.
Энакин задумался. С одной стороны, он был противником абортов как таковых, но с другой… Ну не верил он до конца во всю эту хиромантию! А также и в то, что бабка каким-то образом узнала о беременности Падме. Не верил он в это. Но вдруг выгорит дело, и она вернется? Ради этого он был готов на всё.
— А, беру! — махнул он рукой.
И ведьма начала свои приготовления. Поставила перед ним старый надтреснутый стакан, куда щедро плеснула водки, затем добавила туда йоду и, зачем-то, его крови, после взболтала и заставила Энакина выпить.
Чувствуя себя полным идиотом, он выпил. А затем ведьма начала говорить на незнакомом наречье страшным, чужим голосом. У Скайуокера аж поджилки задрожали. Уже хотелось всё отменить, закричать громкое «нет!», но что-то его останавливало. Неведомая сила прижала его к стулу, заставив лишь наблюдать.
Мир вокруг посерел, ведьма уже приготовила ладони для финального хлопка, как вдруг Энакин краем глаза заметил метнувшиеся к ней из ниоткуда, постепенно обретающие очертания тени…
— Ночной Дозор! Всем выйти из сумрака! — услышал он перед тем, как грохнуться на пол.
Оказывается, в последний момент в комнату ворвались двое «работников Горсвета», постарше да помладше, а с ними молоденькая «сотрудница», которая в прыжке трансформировалась в зубастую тигрицу. Ведьма испугалась и завизжала как резанная, но её тут же скрутили.
— Итак, что мы имеем? — деловито произнес мужчина с длинными волосами — видимо, старший в группе. — Ведьма шестого уровня на протяжении десяти, а то и более лет вершила темное колдовство, не имея на то никакой лицензии, в результате чего поймана с поличным при попытке убийства невинного плода…
— Так как же иначе, Светлый? Кризис на дворе… Зарабатывала понемножку, особо зла никому не делала… Наоборот, даже помогала…
— А ребенок как же? — холодно поинтересовалась девушка-тигрица.
— Так не мой это грех, а его, — ткнула ведьма скрюченным пальцем в притихшего и ничего не понимающего Энакина.
— Вы кто такие? — всё же нашёл он в себе силы спросить.
— Он что, нас видит? — удивился мужчина с короткой рыжеватой бородкой.
Так с темного прошлого и началась история Великого Светлого Мага Энакина Скайуокера. Правда, он и сам об этом пока не знал.
*
Прошло двенадцать лет. Все эти годы Энакин Скайуокер работал в Ночном Дозоре Корусанта. Нельзя было сказать, будто то происшествие в доме у ведьмы полностью поменяло его жизнь. Он по-прежнему работал программистом, только в другой компании и на других условиях. Работы там было куда меньше, чем у Уотто, и перспектив тоже. Зарплата, правда, была повыше, да и был он теперь, ни много ни мало, начальником отдела. Начальником трёх размалеванных девиц, которые максимум на что были способны, так это оформить отчетность в виде таблиц.
В общем, жизнь Скайуокера мало изменилась, если не считать того, что он смирился с уходом Падме и стал Иным. Последнее, несомненно, способствовало первому, ведь в Дозоре ему хорошенько промыли мозги и разжевали всю глупость и опасность его поведения.
По иронии судьбы Энакин оказался Светлым Иным. Иным — значит, не таким, как все. Хотя он и раньше был не таким, как все, но теперь стал совсем того.
Иные — это уже не совсем люди. Точнее, зачастую совсем не люди. Иные — это и оборотни, и вампиры, и ведьмы, и маги. Причем наиболее человечными были последние. Хотя о какой человечности может идти речь, когда Иные маги обладали сверхчеловеческими способностями и, теоретически, могли жить вечно?
Всех Иных объединяло то, что они были способны входить в Сумрак, «многослойную изнанку реальности». Именно там находились оперативники Ночного Дозора, когда брали ту ведьму, и когда их увидел Скайуокер.
Тогда, как ему объяснили, он был неинициированным Иным, потенциально больше склонявшимся к Свету. Хотя насчет последнего Энакин сильно сомневался.
Дело в том, что, несмотря на существование Договора, между Темными и Светлыми Иными шла бесконечная борьба, пусть и ограниченная Договором. Ночной Дозор пристально следил за Тёмными, ожидая их ошибки, а Дневной Дозор не менее пристально следил за Светлыми. Главами Дозоров, Йодой и Палпатином, постоянно плелись интриги, где ключевыми фигурами становились, по обыкновению, Иные с высоким потенциалом, за которых и велась борьба. Кто раньше обнаружит, склонит на свою сторону и инициирует — тот получит преимущество. Так было всегда, за исключением тех случаев, когда потенциальный Иной уже имел ярко выраженный цвет.
Скайуокер к последним, очевидно, не относился, но потенциалом обладал недюжинным. Неудивительно, что обнаружившие Энакина первыми Светлые сделали всё, чтобы склонить его на свою сторону, несмотря на «темное прошлое». Некоторые, конечно, возражали против этого — например, правая рука Йоды, Винду. Но было ещё одно обстоятельство, которое решило всё — пророчество. То самое, которое раскопал Куай-Гон Джинн, руководивший группой оперативников, обнаруживших его. Куай-Гон был уверен, что именно Энакин — Избранный, а Йода уважал его мнение.
Поэтому теперь Скайуокер был Светлым Иным, которые, в отличие от Темных, могли развоплотиться из-за одних лишь угрызений совести. Энакина это категорически не устраивало, но кто ж его спрашивал…
Впрочем, в Ночной Дозор он пошёл с радостью, рассчитывая таким образом отделаться от мыслей о Падме. Последнее удалось, а вот жизнь его как была скучной, так и осталась. Разве что теперь она ещё и стала в перспективе невыносимо долгой, но это если не убьют, что в его случае маловероятно. Ведь он офисный работник. Как был программистом, так и остался. Только бутылку взглядом открывать научился, ну и ещё нескольким полезным штукам.
В перспективе Энакин должен был стать Высшим, но на такой работе процесс набирания силы мог бы затянуться на столетия. Однако Скайуокеру повезло настолько, насколько вообще могло повезти в его положении.
Упустить его из виду Йода не мог, потому и принял в Дозор, но также не мог он и позволить Энакину в полной мере развить свой потенциал. Слишком велика была Сила Скайуокера при его-то сомнительном прошлом и инициации, для которой его, как поговаривали, специально подкарауливали в хорошем расположении духа. Доверие Йоды нужно было заслужить, а сколько на это уйдет времени, никто не знал. Пока Энакин лишь завидовал оперативникам Ночного Дозора — так называемым джедаям. Но всё-таки ему повезло.
Куай-Гон решил, что Скайуокеру скоро представится шанс заслужить доверие, и ему следовало к этому подготовиться. Обучать Энакина лично Джинн не мог, так как был слишком занят, будучи одним из самых опытных и сильных джедаев, потому попросил заняться им Оби-Вана Кеноби, ещё одного старого «знакомца» Скайуокера.
Оби-Ван и сам был из недавно инициированных, однако джедаем был неплохим, хотя и не мог похвастать выдающимся потенциалом. Кеноби знал и умел многое, поэтому смог за двенадцать лет подтянуть Энакина до третьего уровня, хотя изначально его инициировали с пятым.
На фоне других Иных Кеноби со Скайуокером казались почти ровесниками. Йоде, как поговаривали, было больше тысячи лет, Палпатину — не меньше. Остальные Дозорные, те же Винду и Джинн, давно разменяли третью сотню. Неудивительно, что Энакин и Оби-Ван стали приятелями.
Была ещё, правда, самая юная, но талантливая джедайка Асока, которую Энакин ошибочно принял двенадцать лет назад за девушку, когда та была ещё совсем зеленой девчонкой. Сейчас она, конечно, подросла, но всё равно оставалась самой младшенькой в их Дозоре. Отчего-то Асока хвостиком бегала именно за Кеноби и Скайуокером. Так они втроем и проводили большую часть свободного времени: маг-перевертыш (Асока могла обращаться в тигрицу), маг-айтишник и просто маг Кеноби. Из них могла бы выйти неплохая оперативная группа… А может быть, ещё и выйдет.
*
— Эй, Скайуокер, тебя шеф вызывает! — Бойкий голос Ниночки, новенькой в отделе, застал врасплох Энакина, сосредоточенно раскладывавшего пасьянс за компьютером.
Как же долго он ждал этих слов… хотя мог ждать ещё дольше! Нисколько не сомневаясь, обрадованный Скайуокер вбежал в кабинет, едва не забыв постучаться. Сердце его яростно билось о ребра, окрыленное надеждой. Вряд ли Йода стал бы вызывать его просто так.
Шеф вообще никого не вызывал просто так. Вот только сам Энакин не был частым гостем в его светлом и уютном кабинете, обставленном под восточный стиль. Там в основном получали новые дела и распоряжения джедаи, он же им не являлся. Главы подразделений вызывались на ковер нечасто, и Скайуокера никогда ещё не вызывали к шефу так спешно, да ещё и одного. Поэтому Энакин предчувствовал, что в ближайшие сутки ему точно будет не до скуки.