Часть 4. Призраки прошлого
В Галактической Информационной Сети сюжет о нападении на Виктор 5 был полон преувеличений, умалчиваний и откровенной лжи, на которые только способны подконтрольные Конфедерации СМИ. Ничто, выходящее в ГИС, не избегало цензуры конфедератов. Поэтому нападение на Виктор 5 было представлено как жестокая террористическая атака на экологическое исследовательское учреждение, в ходе которого были убиты несколько гражданских и уничтожены ценные научные данные по изучению Вершины Фудзита.
Арктур удивлялся, как долго ещё люди позволят себя дурачить. Пока СМИ прикрывают Конфедерацию, те могут рисовать какие угодно картины, а Сыны Корхала не могут ничего сделать, кроме точечных уколов сквозь броню Конфедерации. Необходимо было сделать нечто грандиозное, такое, что даже СМИ не смогут это замолчать и переврать.
«Всему своё время» — напоминал сам себе генерал. Учёные находились в процессе изучения мертвого инопланетного существа (Поллок решил, что в таком виде его будет легче перевозить) и найденного вещества. Арктур никогда прежде ничего подобного не видел. Человечество вступило в контакт с инопланетными существами, а Конфедерация решила этот факт от общественности скрыть. Основываясь на предыдущем опыте, Арктур предполагал, что они разрабатывали какой-то новый вид биологического оружия. Это казалось очевидным, судя по рассказам Сомо и Поллока, и судя по захваченным из лаборатории докладам, Конфедерация проводила эксперименты по взаимодействию людей и инопланетян. И женщина, лежащая сейчас перед ним, была единственным выжившим тестируемым объектом. Что случилось с остальными? Что ещё конфедераты узнали об инопланетянах? И сильнее всего Арктур хотел узнать, почему именно она? И насколько она важна для Конфедерации? Менгск уже начал думать, что она может стать очень ценным союзником. Но…
Сомо вошел в лазарет, где сидел Арктур, взглянул на лежащую перед ним Сару. Генерал даже не посмотрел в его сторону; даже не заметил, что кто-то вошёл.
— Сэр? — обратился к нему Сомо. Генерал посмотрел на него. Выглядел он как человек, который только что принял очень сложное решение.
— Сэр, она поправится? — Сомо подошёл к Саре.
Арктур обернулся к ней, будто задаваясь тем же вопросом. Сомо счёл его поведение странным, но промолчал.
— Посмотрим. Узнаем после операции.
— Не знал, что всё так плохо.
Арктур долго смотрел ему в глаза. Продолжительное время он не думал о Сомо.
— О, травмы, полученные ею на объекте, не нуждаются в хирургическом вмешательстве. Медики в лаборатории только и делали, что накачивали её наркотиками.
Арктур встал и подошёл к кровати. Он зачесал вверх рыжие волосы девушки и оттопырил верхнюю часть её левого уха. На шее виднелся шрам.
— Видишь этот шрам?
Сомо кивнул и генерал продолжил:
— Это означает, что наша «пациентка» — Призрак — один из самых высококвалифицированных и опасных оперативников Конфедерации. Также это значит, что она телепат.
— В смысле она умеет читать мысли? — Сомо выглядел как человек, который только что убедился в существовании какого-то высшего существа.
— Да, и возможно больше. У телепатов есть возможности, в которых даже Конфедерация до конца не разобралась. Поэтому они обеспечивают верность своих солдат-Призраков, вводя им в мозги «нейроингибиторы», — Менгск указал на шрам. — Это делает их исполнительными и зачастую подавляет воспоминания.
— А зачем им подавлять воспоминания? — спросил Сомо.
Арктур замолчал, подбирая слова.
— Потому что Призраков отправляют только на секретные операции. Они убивают политических конкурентов, проводят зачистки среди неугодных. Они опаснейшие орудия в руках Конфедерации. Ингибиторы вводятся для того, чтобы Призраки не помнили того, что совершили, и в случае плена не смогли выдать никаких тайн Конфедерации.
Арктур стоял возле Керриган и смотрел на неё. На его лице читались непонятные эмоции.
— Мы собираемся удалить её ингибитор.
В комнату вошел Поллок Раймз. Он сурово посмотрел на Сомо, прежде чем повернуться к генералу Менгску.
— Наш новый доктор окончил осмотр лейтенанта Брок. С ней всё будет в порядке. Кажется, доктор Фланкс очень хочет доказать свою полезность новому руководству.
Менгск кивнул.
— Хорошо. Мы позволим нашему дружелюбному доктору в полной мере доказать свою верность, — он посмотрел на Сару. — Скажи ему, чтобы явился ко мне.
— Есть, сэр! — Поллок повернулся к Сомо. — После разговора с доктором я бы хотел поговорить с тобой.
— Что-то важное, лейтенант? — спросил Менгск.
— Всего лишь небольшой дисциплинарный разговор, сэр, — Поллок кивнул Менгску, тот кивнул в ответ и Полок вышел. Сомо вопросительно посмотрел ему вслед, гадая, о чем же лейтенант хотел поговорить с ним.
Арктур повернулся и продолжил смотреть на Сару Керриган. Сомо осознал, что тоже смотрит на неё в надежде, что она будет в порядке после всего пережитого, отчаянно желая поговорить с ней, узнать, что она за человек. Если Менгск прав, она прожила жизнь безвольного участника событий, о которых даже не может вспомнить. Возможно она жила отшельником или изгоем. Сомо знал, что это такое и внезапно ощутил связь с этой женщиной.
«Жаль, я не могу читать её мыслей» — подумал он.
Сара помнила, что ей снились кошмары, но не помнила, о чем они были. Каждый раз, когда она пыталась вспомнить, в её мозгу проносились ужасные картины, слишком быстро, чтобы их запомнить: тёмные комнаты, расползающаяся слизь, похожее на личинку существо… а что перед этим? Где она теперь? «Ты всё ещё спишь» — подумала она. «Пока ещё не время просыпаться, Сара. Позже». Голос не принадлежал ей. Она не могла его опознать, ей казалось, он принадлежал её матери. Она пыталась что-нибудь вспомнить о матери, как она выглядела, какой у неё был голос, кем она была… но ничего не приходило. Затем она попыталась вспомнить отца, и снова ничего. Казалось, все двери в её разуме оказались закрытыми, а ключа у неё не было. Она знала, что когда-то ключ был, но понятия не имела, где потеряла его.
Потом ей казалось, что она слышит голоса, отдаленное бормотание, приближающееся и отдаляющееся, иногда становящееся достаточно различимым, чтобы понять, о чём говорят. Затем голоса снова отдалились, превратились в равномерный гул.
Голоса эти хоть и были едва различимы, затрагивали какие-то глубокие уровни её сознания: зов, заманчивое приглашение, которое невозможно выразить словами, только мыслями, иностранные, далёкие слова, непереводимые ни на один язык. Сара лишь на мгновение обратила на это своё внимание и тут же вернулась к попыткам открыть запертые двери своей памяти.
— Если снова впадёшь в ступор во время задания, назад не вернешься. Это понятно? — глаза Поллока были широко открыты, смотрели в переносицу Сомо, выискивая мельчайшее проявление протеста, покаяния за то, что Поллок сделал из него пример для наказания. Сомо не позволил себе этого.
— Я больше не впаду в ступор. Это был первый раз, когда я… — начал было Сомо.
— Не пытайся оправдываться, рядовой. Я многое слышал и от людей получше тебя. И так как ты этого до сих пор не понял, ты больше не мой солдат. Не думаю, что ты здесь нужен. Но даже если бы ты создавал ещё больше проблем, чем есть сейчас, я не стану делать с тобой того, что должен, ибо у нас на счету каждый человек. Но не думай, что если в следующий раз облажаешься, это сойдет тебе с рук!
— Как я и говорил, этого больше не повторится, — Сомо смотрел Поллоку в глаза, изо всех сил стараясь не разглядывать вмятину на его голове (он сильно сомневался, что это как-то поможет в сложившейся ситуации).
— Если это произойдёт, это будет в последний раз, — Поллок развернулся и вышел из комнаты.
Из помещения, где Поллок устраивал ему разнос, Сомо направился прямиком в лазарет, чтобы проведать Селу и, конечно же, другую пациентку, Призрака. Он надеялся, что она успешно перенесла операцию.
Долгое время была только тьма. Затем было медленное возвращение к реальности, словно неторопливое всплытие. В горле была сухость, а голова раскалывалась от боли. Сквозь закрытые веки пробивался свет. Слышались звуки: шум работающего оборудования, гул больших двигателей. Были также мысленные картины, множественные, комплексные, картины, каких у неё никогда не было. Основная суть мысленного потока заключалась в том, что некто считал её очень важной, и поэтому она до сих пор жива.
Сара Керриган открыла глаза. Она находилась в ярко освещенной комнате. Рядом с кроватью сидел мужчина, внимательно глядя на неё. Он выглядел довольно старым, его волосы, местами с проседью, были схвачены в хвост на затылке. У него были большие усы, выступающие брови, защищающие блестящие глаза. Он был одет в форму, которая лишь издалека напоминала конфедеративную.
— Здравствуйте, — сказал мужчина.
Сара на мгновение задержала на нём взгляд, затем ответила:
— Где я?
— Вы на борту «Гипериона», крейсера, находящегося под моим командованием. Вы здесь в качестве гостя Сынов Корхала. Меня зовут Арктур Менгск.
— Сыны Корхала? Кто… — начала Сара, как открылась дверь. Сомо сунул голову в проем и увидел, что генерал находился в комнате.
— Извините, я лишь хотел убедиться, что она в порядке, — Сомо посмотрел на Сару и улыбнулся. Он был довольно привлекательным молодым человеком. Керриган посмотрела на него, демонстрируя безразличие. Она всё ещё не знала, где она, кто все эти люди, поэтому решила держаться в обороне.
— Я, пожалуй… пойду, — Сомо шагнул назад и дверь закрылась.
Арктур вновь обратил внимание к Саре.
— Мы освободили вас из исследовательского центра Конфедерации на Виктор 5. Над вами проводили эксперименты по взаимодействию с неким инопланетным созданием. Вы что-нибудь об этом помните?
Сара ненадолго задумалась. В голове пронесся ряд картинок: жилые помещения на транспортном корабле. Её перевозили, она не помнила откуда. Затем огромное воронкообразное облако, транспорт, садящийся среди комплекса зданий. Её поместили в лабораторию и накачали наркотиками. Затем всё стало туманным. Тёмные комнаты, странное вещество, покрывающее пол и стены, ищущее её…
— Кое-что помню. Не помню, зачем я там находилась, ни того, что происходило.
Генерал кивнул.
— А вы помните…
— Чем я занималась, прежде чем попасть туда… — Арктур чуть не забыл, что у телепатов есть приводящая в замешательство привычка заканчивать за другими людьми предложения. Он просто кивнул и продолжил слушать.
Сара сконцентрировалась. Воспоминания приходили короткими вспышками: посещение отдаленных миров, путешествие через коридоры, пересечение открытых полей битв, стрельба… затем проблеск чего-то более тёмного и зловещего, лезвие, приставленное к горлу, льющаяся кровь.
— Я не знаю.
Арктур понимал, что она лжёт. А Сара, будучи телепатом, знала, что он это понимает. Однако в его мыслях она не читала никакой враждебности — по крайней мере на поверхности. В нём была враждебность, но так глубоко, что Сара не могла до неё добраться.
— Вы были Призраком, солдатом Конфедерации. Вам в мозг был помещён чип, под названием «нейроингибитор». Часть его функций заключалась в подавлении памяти. Остальная ваша память была задавлена наркотиками, введёнными во время экспериментов. Мы удалили чип и нейтрализовали действие препаратов. Думаю, со временем, набравшись терпения, под чутким руководством вы восстановите свою память. Всю.
— Что же вы хотите вернуть?
— Сейчас я хочу, чтобы вы отдохнули. Позже мы подробнее обсудим все детали. Не хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь пленницей. Вы получите доступ к любой части корабля, каждая дверь будет открыта для вас. Думаю, как только вы восстановите память, без влияния чипа, вы придёте к заключению, что сражались не на той стороне. Но важно, чтобы вы сами пришли к этому выводу.
Сара не знала, как реагировать. Она даже не помнила, как на это надо реагировать. Арктур улыбнулся и встал.
— Если у вас есть вопросы, не стесняйтесь мне их задавать.
Генерал прошёл к выходу, остановился и обернулся.
— Кстати, вы помните, как вас зовут?
Имя выплыло из подсознания безо всякого её участия. Она выдала его неуверенно, удивляясь, как странно оно для неё звучало, будто она не произносила его годами.
— Сара…
Но что дальше? Остального она пока вспомнить не могла. Арктур снова улыбнулся.
— Ну что ж, Сара, отдыхайте.
Генерал повернулся и вышел.
Карантинная зона предназначалась для пациентов, страдавших от инфекционных вирусных заболеваний. Там была регулируемая температура, а герметичная камера, в случае необходимости, наполнялась кислородом. В этот раз кислорода в камере не было, что делало её содержимое (именно это слово подходило более всего, слово «обитатель» казалось некорректным) ещё более загадочным.
Контейнер, помеченный, как биологически опасный, было доставлен из учреждения Фудзита. Сканеры показали, что внутри находилось живое существо, поэтому было принято решение открыть контейнер в камере. Через несколько минут организм распространился до опасной степени, покрыв собой всю комнату. И сделал он это при полном отсутствии кислорода.
Стены камеры были прозрачными. Арктур Менгск стоял рядом с Хелеком Бранамуром — Умойянским ученым, до восстания работавшим геологом — глядя на вещество по ту сторону. Оно выглядело, как покрытое венами и артериями, пульсирующее жизнью желе.
— Самораспространяющаяся клеточная структура, непохожая ни на что, что я когда-либо видел. Единственная реакция у него, которую удалось получить — это на жар. Оно очень не любит огонь.
Профессор улыбался, было видно, что он вдохновлён своей работой.
Арктур положил руку на стекло. Вещество пришло в движение. Профессор Бранамур улыбнулся и предложил генералу спуститься вниз.
— Если вам нравится это, то следующее вам понравится ещё больше…
Внутри исследовательской лаборатории номер один профессор Бранамур провёл генерала к похожему на инкубатор устройству, где находилась мертвая инопланетная личинка. Существо было разрезано, брюхо вскрыто, а кожа содрана, обнажая сложную структуру внутренних органов.
— Полагаю, это всего лишь личинка, предшественник, если хотите, чего-то большего. ДНК существа содержит бесчисленное множество цепей, несёт в себе миллиарды образцов и почти бесконечное количество комбинаций. Думаю, то, что мы видим, это лишь первый этап его жизненного цикла, — профессор по-прежнему жадно ухмылялся.
— Если я вас правильно понял, — сказал Арктур, глядя на личинку, — то, если это существо перейдет в стадию трансформации, оно может оказаться чем угодно.
— Это лишь теория, должен заметить, но такое вполне возможно.
— Ну и что определяет, чем оно станет?
— Не знаю. Может быть, катализатор в родной среде обитания или какой-то предопределяющий фактор в жизненном цикле.
Арктур задумчиво кивнул.
— Оно опасно?
— На данной стадии развития вряд ли. Но после трансформации… кто знает?
Некоторое время Арктур молчал. Профессор гадал, какие мысли бродят в его голове, но предпочел не спрашивать. Наконец, Менгск заговорил:
— Спасибо, профессор. Если что-то ещё узнаете, немедленно оповестите меня.
— Разумеется, — ответил тот. Генерал ещё раз взглянул на существо и вышел.
На короткий миг Сара подумала, что может вспомнить лицо матери. Оно появилось и исчезло, скорее галлюцинация, чем воспоминание, но оно было милым, строгим и красивым и Сара потянулась к нему. Через какое-то время она начала вспоминать больше и больше, но воспоминания всегда были обрывочными, были кусками чего-то большего. Она вспомнила об учреждении Фудзита, об экспериментах, и на этих воспоминаниях она решила больше не фокусироваться.
Она пыталась вспомнить свою фамилию, свой последний день рождения, лицо отца… всё это пока ещё ускользало от неё. Большая часть жизни по-прежнему была далеко от неё, теперь она о ней задумалась. Она не могла вспомнить обучение в Академии Призраков или то, как присоединилась к Конфедерации. Она не помнила детских или юношеских лет. Ей не удавалось вспомнить ни одного задания, что она выполняла, будучи Призраком. То немногое, что получалось, казалось сюрреалистичным и фантастичным, скорее сном, чем явью. В этих воспоминаниях она была неуязвимым воином, невидимым и неслышимым, и она была убийцей. Эти обрывочные воспоминания пугали её сильнее всего. Она видела себя своими собственными глазами, видела, как совершала жестокие и чудовищные деяния (она никогда не видела лиц тех, кого убила, впрочем, за это она была своей памяти благодарна). В эти моменты Сара убеждала себя, что тогда она была в измененном состоянии, не была собой, что настоящая Сара никогда бы подобного не сделала. Но даже тогда, какая-то часть её знала правду.