— Вот и ладушки! — обрадовался Айзен, поднимаясь. — Выздоравливайте, а у меня дел много, наши герои там уже переругались все…
— Что, власть делите? — ехидно бросил ему в спину Базз Би.
Айзен повернулся, сдвинул очки на кончик носа и внимательно посмотрел на остряка поверх линз. Когда тот в достаточной степени смутился, бывший капитан соизволил ответить:
— Великие с вами! Отбиваемся от этой чести, как можем! На министерства и прочие службы еще согласны, а вот верховную власть пока никому втюхать не удалось… Кстати! Кучики-сан, вы же аристократ! Не желаете возглавить Совет?..
Бьякуя очень достоверно изобразил глубокий обморок. Айзен хмыкнул, пробормотал что-то вроде «я так и знал» и ушел.
Как только его шаги стихли в отдалении, Бьякуя резво сполз с койки, с помощью Ичиго натянул куртку и ретировался из лазарета. У него тоже было много дел. Ему просто жизненно необходимо было увидеть Рукию, убедиться, что масштаб трагедии не преуменьшают и все действительно поправимо, найти Абарая и отвесить ему люлей за то, что плохо присматривает за женой. Также надо было наведаться в поместье, посмотреть, что от него осталось — и осталось ли хоть что-нибудь, — и удостовериться в сохранности Хранилища. А еще неплохо было бы поесть, умыться и найти уборную.
========== Часть 11 ==========
Сой Фон была права: первым делом имущество пропавшего Кучики-тайчо конфисковали, а счета арестовали и обчистили, причем неизвестно, в какой последовательности. Новое правительство, на скорую руку состряпанное Сопротивлением из бывших капитанов, генералов и прочих королевских служащих, устами Урахары пообещало все вернуть, но Бьякуя хорошо представлял себе, сколько на это уйдет времени. Если они до сих пор не смогли решить, кто же будет вещать по общественным каналам для народа… Пока эту невиданную честь перекидывали друг на друга Ямамото и Айзен. Попытались приспособить Баррагана, но тот повертел пальцем у виска и спросил, с какой радости арранкар должен стать лицом нихонского правительства и чем он тогда будет отличаться от Яхве Баха? К разумному пожилому вояке прислушались и обратили внимание на Унохану Рецу, освобожденную из дворцовой темницы. Бывший лейб-медик королевской семьи и, по слухам, официальная фаворитка последнего Короля Душ проделала тот же жест — пальцем у виска — и попросту послала гениев по всем известному адресу. Урахара отбрехивался тем, что у него несолидные манеры, уж лучше тогда Ичимару… Услышавший это Гин с такой скоростью закопался в глубокое подполье, то есть в дебри правительственных электронных систем, и завязал на себя столько узлов, что снять его хоть с одного направления было равносильно новому Падению. А между тем обращение к нации было жизненно необходимо: Яхве Баха надо было хоронить, новых руководителей государства представлять народу, объявлять об изменениях… Короче говоря, не до финансовых проблем простых смертных.
Тем временем весна расцвечивала Сейретей в яркие краски и ослепительное солнце. Старые сакуры в саду были усыпаны нежными бледно-розовыми лепестками, промытый дождями воздух наполнял легкие радостной, будоражащей свежестью. В кронах, невидимые за буйным цветением, звонко и как-то оптимистично гомонили птицы. Бьякуя закрыл глаза и запрокинул голову. Так, не видя того, что стало с домом, можно было хотя бы на миг насладиться ханами.
— Твою ма-а-ать, — протянули сбоку, и Бьякуе пришлось снова смотреть на этот мир. Он недовольно покосился на Ичиго, который замер рядом с ним на границе газона и песочной площадки, и в растерянности тёр затылок. — Ну ни хрена ж себе!
— Не выражайся, — проворчал Кучики.
Куросаки перестал чесать в затылке, внимательно посмотрел на Бьякую и тихо спросил:
— Ты очень расстроился?
Вопрос был дурацкий. Как должен чувствовать себя человек, который вернулся домой, а дома нет? В прямом смысле — нет. Ограда, сад, даже клумбы и искусственный прудик есть, а вместо дома — та самая песчаная площадка, на краю которой они сейчас стояли. Кое-где из утоптанного песка торчали коммуникационные выводы, с противоположной стороны скромненько ютился канализационный люк, но больше о жилье ничто не напоминало. Впрочем, Бьякуя знал, что Ичиго понимает его, а вопрос — это такое завуалированное сочувствие. Поэтому он коротко пожал плечами и глухо произнес:
— Библиотеку жалко.
— Что, хорошая была?
— Двадцать восемь поколений собирали.
Ичиго уважительно присвистнул и отстал. Побрел по периметру площадки, изредка попинывая камешки.
— Слушай, — вскоре донесся его голос, и Бьякуя снова вынырнул из задумчивости. — А подвал у тебя был? И этот… как его?.. фундамент? Их чего, тоже срыли?
Кучики вздохнул. Похоже было, что дом не разнесли, как он сначала подумал, а куда-то телепортировали, чтобы спокойно изучить его жизнь, не привлекая внимания соседей и прохожих. Хотя Ичиго был прав — на месте дома должен был остаться солидный котлован, а тут ровненькая площадка, заботливо присыпанная песочком. В таком случае был даже шанс, что со временем удастся вернуть кое-что ценное или памятное. Вопрос только в том, будет ли куда возвращать. Хорошо еще, что он отдал многие личные вещи слугам, когда «выгонял» их. Уж Шимару-сан и Марико-сан точно ничего не потеряли, не выкинули, не позволили отнять. Надо будет только хорошенько попросить у них прощения, чтобы не держали зла на глупого хозяина, не обижались на хамство. И взять у них фотографии родителей, дедушки, Хисаны… Бьякуя повернул голову туда, где бродил Ичиго. Еще надо будет рассказать Куросаки о погибшей матери Рукии. Да и самой девочке тоже не помешает узнать больше. Отвлекшись от размышлений, Бьякуя вдруг обнаружил, что воспоминания не причиняют той глухой боли, что терзала сердце столько лет. Ее место заняло теплое, почти приятное ощущение легкой ностальгии и трепетной памяти. Улыбнувшись, он побрел через песочный участок вслед за рыжиком.
И ближе к противоположному краю провалился почти по пояс. Чертыхнувшись, Бьякуя попытался ухватиться руками за поверхность, но песок подло осыпался вниз, грозя похоронить невнимательного пешехода заживо.
— Ах ты ж твою мать! — раздалось сверху, за руку крепко схватили, потянули вверх… Далее, отплевываясь и изрыгая ругательства, рядом с Бьякуей барахтался уже и Куросаки.
— Не трепыхайся! — потребовал Бьякуя, придержав Ичиго за плечо. — Только хуже сделаешь. Видишь, песок куда-то уходит? Я не знаю куда и сколько там места. Еще засыплет нас совсем.
— Да демоны!.. — Ичиго перестал дергаться и потер пока еще свободной рукой лицо. — Ты как? В рану не попало?
Не ответив, Бьякуя задрал голову и осмотрелся. Где-то в саду бродил Ренджи, но Кучики сильно подозревал, что спасательные меры со стороны Абарая закончатся еще одним увязшим в песке. Значит, звать его не имеет смысла. Самим можно попробовать выбраться с помощью кидо, вот только знаний Бьякуи пока может на это не хватить, а Куросаки совершенно не способен рассчитать силу приложения энергии.
Видимо, что-то такое же прокручивал в голове и Ичиго. Он провинтился сквозь песок к Бьякуе, обнял его, прижав голову к своему плечу, и сказал:
— Глаза закрой.
Возражать было некогда: у Куросаки слово с делом не расходилось. Скрипнув зубами, Бьякуя зажмурился, и вовремя — поднятый духовным давлением юного героя песок волнами и фонтанами раскидало во все стороны. Через полминуты они стояли на дне довольно глубокого котлована. Ичиго фыркал и плевался. Бьякуя степенно вытер лицо рукавом, посмотрел наверх и поджал губы.
— Ты мне весь сад песком засыпал, — сказал он.
— Да? Кхе-кхе… тьфу! Подумаешь! Разровняем, семенами присыплем — газончик будет. Тьфу, зараза!
— Садовод, — с сарказмом протянул Бьякуя, вытрясая песок из волос. — Аграрий нашелся! Тьфу! Действительно, везде залезло… тьфу… кхе-кхе…
— Тайчо?! — взволнованно заорали сверху. — Тайчо, вы где? Куросаки, придурок, что ты там натворил?!
Бьякуя усмехнулся, Ичиго скорчил жалобную рожицу.
— Вы с ним даже мыслите одинаково, — поплакался он, — чуть что — сразу «Куросаки»!
— Наверное, в этом что-то есть, — Бьякуя отвернулся, чтобы не обижать парня ироничной улыбкой, и присмотрелся к утоптанной земле под ногами. Интересно, куда же все-таки утекал песок, когда они потревожили эту шаткую систему? Ага, вот оно — дополнительный отвод рядом с канализационной трубой, заборная решетка на самом нижнем уровне бывшего подвала. Та-ак, значит, отсюда можно рассчитать…
— Я ревную, — сообщил из-за спины Ичиго. Бьякуя на это только угукнул, отмеряя шаги. Заинтригованный Куросаки умолк и топтался сзади, с любопытством вытягивая шею.
Когда Бьякуя остановился практически вплотную к западной стене котлована и стал закатывать правый рукав, у Ичиго сделались круглые-круглые глаза и даже, кажется, нос вытянулся, так ему было интересно. Лукаво улыбнувшись, Бьякуя подмигнул, надавил на зашитый под кожу чип и пустил по предплечью слабенький импульс реацу. Наконец-то он понял, зачем его, еще совсем маленького, дедушка заставил зазубрить два непонятных слова. Конечно, Гинрей обещал со временем объяснить их значение и то, для чего они нужны, но то ли не успел, то ли в чем-то засомневался. Зато теперь Бьякуя с легким сердцем мог управлять своей духовной энергией, зная вербальный компонент, необходимый для полного контроля.
— Чире, Сенбонзакура!
У самых носков его ботинок дрогнул грунт, задрожал контур потайного люка — и с почти человеческим кряхтением открылся проход в святая святых поместья Кучики.
— Не нашли, — с удовлетворением констатировал Бьякуя, отпинывая в сторонку комок земли.
— А что там? — благоговейным шепотом уточнил Ичиго, подходя ближе и укладывая подбородок на плечо Бьякуи.
— Хранилище, — просто сказал тот.
— Хранилище? Чего храним?
Кучики фыркнул, легонько ткнул оболтуса локтем в живот и сделал строгое лицо, поворачиваясь.
— Мудрость веков, — важно проговорил он и одарил Куросаки нарочито гордым взором. Тот свел брови над переносицей, шмыгнул носом и с сомнением покосился на дыру в земле.
— Там? — недоверчиво уточнил он.
Бьякуя только покивал. Сомнения мальчишки, написанные на лице крупными каллиграфическими иероглифами, было легко понять. Технологии так давно и так надежно увели человечество от хранения информации на старинных носителях, что юные поколения уже и не знали, как это — большие пространства для книг, свитков, художественных полотен…
— Ничего, — тщательно скрывая добродушную насмешку в голосе, произнес Кучики, — я тебе все покажу и объясню.
— А оно мне надо? — едва слышно проворчал Ичиго.
Бьякуя ухватил его за ворот куртки, дернул вниз — Куросаки был немного выше — и прищурился.
— Ладно-ладно! — быстро заговорил рыжий, торопясь успокоить нервного возлюбленного. — Как скажешь! Только не злись!
— Так-то лучше, — все еще изображая сурового аристократа, снисходительно вымолвил Бьякуя. И, шкодливо улыбнувшись, коротко мазнул губами по щеке Куросаки.
— Целуетесь? — ехидно вопросили сверху. Бьякуя затрясся от смеха, уткнувшись в плечо Ичиго, а тот задрал голову и грозно объяснил Ренджи, что именно с ним сделает, когда выберется из этой ямы. — Да ладно тебе, — отмахнулся Абараи, — можно подумать, я чего-то не видел! Выбирайтесь уже. Стемнеет скоро, а нам еще ночлег искать.
При этих словах Бьякуя тяжко вздохнул и отлепился от своего альфы. Ренджи был прав: найти место для ночлега еще только предстояло. Он-то надеялся, что эту ночь его новая семья проведет в его доме, но не судьба…
— Чего тут думать? — отозвался Ичиго. — На Саян вернемся. Там же никто ничего не разрушил, думаю.
— О! — задумчиво изрек Абараи. — Мысль! — и медленно ушел в сад, видимо, мысль эту обдумывая.
Они действительно отправились ночевать на Саян, где встретили таких же бездомных Шиффера с Орихиме и Укитаке с Кёраку, которого Джууширо просто не мог отпустить от себя после многолетней разлуки. А еще ему очень хотелось показать любимому, как он жил все эти годы. Наблюдая за тем, как Укитаке таскает капитана по пещерам, увлеченно рассказывает, что вот эту шкуру добыли вместе Мугурума и Джируга, а вот этот ковер плели девочки Тии Харрибел, а вон тот голопроектор для просмотра фильмов из разобранной гладильной машины и досингулярного кинескопа соорудил Соуске-тян, Бьякуя вдруг подумал, что горный хребет стал для большинства нихонцев настоящим домом и расстаться с ним будет очень тяжело.
К слову, жилой комплекс внутри скального массива не выглядел ни покинутым, ни даже замершим. В столовой пещере пахло выпечкой и жареным мясом, между столами сновали совсем мелкие дети — Кучики узнал зеленые волосы и картонную маску капризной Нелл, — в ожидании ужина уже расселись несколько арранкар, сегодня не занятых на дежурствах на улицах Сейретея и во дворце. Строгая и очень серьезная Юзу давала ценные указания невысокому юноше, груженому бадейками, контейнерами и термосами: для тех, кто оставался на Нихоне, паёк готовили здесь и передавали через сенкаймон.
Ни короткий миг у Бьякуи мелькнула подленькая мыслишка не заморачиваться восстановлением дома, а остаться жить здесь, каждый день мотаясь на службу с помощью духовной энергии. Однако позволить себе подобную слабость он не мог, а потому и всерьез задуматься о такой возможности себе не дал. Тем временем Юзу без лишних разговоров накрыла стол для новой группы голодающих, и всякие мысли надолго покинули голову Бьякуи — готовила сестренка Ичиго отменно.
Они и ночевали в своих прежних комнатах, и разумеется, Ичиго пришел к Бьякуе, не очень-то интересуясь мнением хозяина. Бьякуя всерьез вознамерился было дать отпор, рассказать о беспримерной наглости, напомнить о таком понятии, как личное пространство, но его так бережно устроили на твердом и все же удобном плече, так заботились, чтобы не потревожить рану, что возмущаться и возражать было попросту глупо. Задремывая, Бьякуя сонно думал, что в его жизнь вломились без спросу, обосновались там достаточно бесцеремонно, но не натоптали и удрали, а наоборот — как-то расставили все по местам. Придали унылому течению дней некую пикантность, наполнили их смыслом. Отделить Ичиго от Рукии и Ренджи было совершенно невозможно, а дочь с мужем от себя — просто смерти подобно. А надо ли? — было последней мыслью перед тем, как сон окончательно сморил уставших мужчин.
Тела Императора и Эс Нодта кремировали без лишнего шума и пафоса, особо упорствующих в верности Яхве Баху оставили пока в застенках, погибших бойцов с обеих сторон похоронили по всем правилам, с почестями и салютом, и жизнь на Нихоне потекла своим чередом. Айзен, которому таки всучили управление государством, наотрез отказался начинать новую королевскую династию, и пришлось правительству в темпе свадебного марша изобретать конституцию для Республики. Бьякуя, как представитель старинной аристократии, тоже не отвертелся от общественно полезной должности и совмещал руководство своим же шестым следственным отделом с кураторством над группой юристов, формулировавших законопроектную базу в секторе социальной защиты. Если бы тем же не занимались Укитаке, Харрибел и Оторибаши, он бы точно свихнулся, а так — просто уставал, как собака.
Имущество ему вернули очень быстро: вдохновленный пинком от любимой супруги, Урахара отложил все дела и раскопал нужные документы, а уж отыграть конфискацию обратно было делом техники. Но если кто-то считал, что возврат утраченного облегчил Кучики жизнь, то он глубоко заблуждался. К счастью — или к ужасу, смотря с чем сравнивать, — строительством нового дома с энтузиазмом занялась Рукия. Ей было интересно проявить себя хорошим организатором, хотелось показать отцу, что она может справиться с любой задачей, но больше всего девушку тянуло обустроить собственное семейное гнездышко. Бьякуя не стал отказывать ребенку в этой естественной потребности, и его даже не волновало, что неопытная во многом Рукия может наворотить дел. Он выдал ей сохранившиеся чертежи старого дома и с чистой совестью занялся рабочими вопросами. Когда дочь приходила к нему, чтобы испросить разрешение на дополнительные траты, Бьякуя только улыбался, целовал ее в лоб и просил не опустошать все счета. В конце концов, рано или поздно у нее появятся дети, их надо будет на что-то растить. Рукия краснела, благодарила и скорее убегала, охваченная какими-то новыми задумками.