— Они совсем рядом. — После видения я чувствовала себя так, будто пробежала марафон, поэтому мой голос был едва слышен. — Берен серьезно ранен.
Эльфы удивленно воззрились на меня, а Ангрод спросил:
— Ты обладаешь даром предвидения?
От необходимости отвечать я была спасена вопросом Аэгнора:
— Но как мы найдем их?
— Я помню запах человека Берена, думаю, смогу найти, — раздался вдруг хриплый голос. Это медленно, с трудом справляясь с эльфийской речью, заговорил Миримон.
Эльфы, кажется, впали в ступор, и я рассмеялась бы, если бы на этот раз сама не была в таком же шоке.
— Ты можешь говорить? — ахнула я.
— Здесь могу. Только раньше не приходилось по-эльфийски, — пояснил волк и, пригнув голову, стал описывать все расширяющиеся круги. Эльфы отошли куда-то и вернулись, ведя с собой коней. Животные нервничали, всхрапывали и косились на волка, но эльфы быстро успокоили их. Аэгнор уступил своего коня старшему брату, а сам сел позади Ангрода. Не успела я и слова сказать, как оказалась на коне перед Фелагундом. Какое-то время мы следовали за Миримоном. Стоило нам пересечь реку Сирион, разделявшую леса Бретиль и Нелдорет, волк остановился, словно наткнувшись на стену, в то время как эльфы свободно проезжали. Я поняла, что здесь начинается Завеса Мелиан.
— Езжайте прямо, они совсем близко, — произнес зверь.
Я решила остаться с Миримоном, не хотелось экспериментировать с местной магией… Нехотя, Финрод все же согласился оставить меня.
***
Спустя некоторое время, Финрод с отрядом достигли небольшой лощины. Там они увидели Лютиэн и Хуана рядом с распростертым телом Берена. Правая рука Барахириона была перемотана куском материи, которую принцесса оторвала от подола своего платья.
— Он не двигается, не приходит в сознание, яд Кархарота убивает его, — прошептала Лютиэн, умоляюще глядя на владыку Нарготронда. Сама она потратила слишком много сил, поэтому все ее старания оказывались тщетными.
Финрод, размотав повязку, хмуро взглянул на руку. Действительно, дела обстояли очень плохо. Эльф был искусным целителем. Положив руки на грудь человека, он прикрыл глаза, сосредоточившись на исцелении, и очень скоро Берен очнулся. Первым он увидел Фелагунда и даже вздрогнул:
— Владыка? — Эльф мягко улыбнулся ему и взглядом указал на сидящую рядом принцессу. Резко сев, Берен обнял возлюбленную и зарылся лицом в ее волосы.
— Как это возможно? — прошептал сын Барахира. — Признаться, мне казалось, что я умираю… Но как спаслись вы, мой Государь? Мы ведь видели, как вы, порвав цепи, схватились с волколаком и исчезли с ним во тьме, даже звуков не доносилось более…
— Долго объяснять, — снова улыбнулся Финрод.
Вместе Берен и Лютиэн коротко рассказали о своем походе.
— Что же дальше? Получается, я не сдержал клятвы и лишь напрасно подвергал опасности всех вас? — простонал Берен. — Я клялся, что, когда мы встретимся вновь, в моей руке будет Сильмарилл…
— А где он теперь? — спросил Фелагунд.
— В брюхе Кархарота… — Помедлив, Барахирион криво усмехнулся и добавил: — Хотя… Формально, я сдержал клятву — Сильмарилл в моей руке.
Пришлось эльфам потесниться и выделить коня для влюбленных, после чего отряд, сопровождаемый Хуаном, поскакал в Менегрот.
***
Мы с Миримоном сидели на поляне, совсем рядом с Завесой Мелиан. Только сейчас до меня окончательно дошло, что я оказалась черт знает где, без возможности связаться с близкими и без гарантии на возвращение. А как же родные? Как же Ксюша? Этого не может быть! Этого просто не может быть! Я даже ущипнула себя, чтобы убедиться, что не сплю, и вскрикнула от боли, а на глаза навернулись слезы.
«Все будет хорошо», — волк подтолкнул меня, видимо, выражая сочувствие.
— Это ты толкнул меня? — вдруг вспомнила я.
«Когда?» — притворно удивился он.
— У меня дома, перед тем, как мы оказались здесь!
«Ну, разве что случайно задел, проходя мимо» — ответил Миримон с очень уж хитрым выражением на морде. — «А зачем ты отвечаешь вслух?»
— Я не умею по другому. Забыл — я человек.
«О-о-о, тебя ждет сюрприз!»
— В каком смысле? — Вместо ответа я увидела созданный им мыслеобраз черноволосой эльфийки, закутанной в плащ. — Не может быть!
Я ощупала свои уши, убедившись в том, что неведомо как стала эльфом, и услышала фырканье волка, видимо, означавшее смех.
Так, чем дальше в лес, тем больше дров…
***
Тингол и Мелиан только получили вести от Маблунга о Кархароте, прорвавшегося сквозь Завесу, когда им доложили об отряде.
— Приветствую вас, родичи, — обратился Тингол к Финроду и его братьям, игнорируя Берена. — До нас дошли слухи о вашей гибели, и я рад, что они оказались ложью. Благодарю, что вернули мою непокорную дочь!
— Я вернулся и хочу получить, что было обещано. — Берен выступил вперед и преклонил колени.
— А что же твоя клятва? — язвительно спросил король Дориата. Вот незадача, он-то надеялся больше никогда не увидеть этого наглого смертного.
— Сильмарилл в моей руке, — ответил Берен. Сперва он протянул вперед левую руку, но она оказалась пуста. Следом он показал изувеченную правую.
— Расскажите мне все, — попросил Тингол, кажется, смягчившись.
Берен и Лютиэн подошли к подножию его трона и собирались начать рассказ, но тут заговорил Финрод:
— Двое наших спутников остались у Завесы. Я прошу тебя пропустить их.
— Спутники? Мы не препятствовали проходу никого из твоих подданных, — удивилась Мелиан.
— Наши спутники не из Нарготронда… Это эльфийка, которая спасла меня, и с ней… — Фелагунд замешкался, подбирая слова. — С ней волк.
— Волк? Не припомню, чтоб тут они водились, разве что твари Саурона, — перебил удивленный Тингол.
— Это волколак, но он не несет зла и он друг Эруанны.
— Волколак? Друг? А ты уверен, что это не происки Темного? — насторожился Эльвэ.
— Уверен, — твердо ответил Артафинде.
— Я пошлю отряд встретить их, — нехотя согласился владыка Дориата.
========== Часть 4 ==========
Наступил вечер, становилось прохладно. Волк лежал на траве, а я сидела рядом, прислонившись к его теплому боку. Вдруг Миримон напрягся, а через мгновение и я увидела эльфов Дориата, чья зеленая одежда делала их практически невидимыми на фоне леса. Надо сказать, весьма немаленький отряд. Через мгновение мы оказались на прицеле у трех десятков лучников. Их кони нервничали в присутствии волка, а потому пафосность появления была несколько испорчена. Эльфы явно удивились, увидев столь необычную картину.
— Следуйте за нами, Владыки ждут! — приказал предводитель отряда, очень высокий и темноволосый. Среди других он выделялся могучим телосложением, а за его спиной висел огромный черный лук. Неужели сам Белег Куталион?
«Повеселимся? Садись!» — усмехнулся мой лохматый друг.
Повеселимся? Садись? Я на пони-то ездила один раз, лет в десять. Ох, плохая это идея… Тем не менее я уселась на спину волка, лучше уж так, чем ехать на лошади с одним из эльфов, настроенных явно недружелюбно. Он, поднявшись, чинно зашагал в нужном направлении. Завеса пропустила нас. Я, чтобы не упасть, изо всех сил вцепилась в жесткую шерсть, благо, она была достаточно длинной.
«Полегче, а то выдернешь!» — недовольно проворчал Миримон.
Всю дорогу я ловила изумленные, хотя и неприязненные, взгляды сопровождавших нас эльфов. Несмотря на довольно холодный ветер, мне было относительно комфортно, не считая мерзнущих ног и рук, закоченевших в мертвой хватке.
***
Не знаю, сколько времени занял путь, но до моста через Эсгалдуин мы добрались уже в кромешной темноте, лишь едва разгоняемой голубоватым светом нескольких светильников.
Спешившись, эльфы под конвоем повели нас в тронный зал Менегрота.
Вертеться по сторонам я не могла — боялась упасть, поэтому смотрела прямо перед собой, но даже так смогла оценить окружавшие красоты. Колонны, напоминающие огромные деревья, обвитые цветущей лозой, освещались множеством золотых светильников; серебряные фонтаны мелодично звенели; высеченные фигуры зверей и птиц казались живыми; деревья и цветы так же были запечатлены в камне с потрясающей натуральностью; тканые ковры и гобелены поражали яркостью красок. Все это было настолько невероятно прекрасным, что описать не хватало слов. Хотелось смотреть и восхищаться, а потом взять альбом, карандаши и рисовать.
В зале, куда нас привели, стояло два высоких резных трона. На одном восседал высокий эльф с серебряными волосами в роскошных, расшитых золотом, серебром и камнями зеленых одеждах и серебристо-сером плаще. На голове его был сияющий венец, усыпанный драгоценностями, выполненный в виде двух переплетающихся ветвей: золотой и серебряной. Каждый листик, каждый цветочек были выполнен с таким мастерством, что казалось, кто-то взял живые растения и окунул в драгоценный металл.
На другом сидела ослепительная в своей красоте эльфийка. Ее темно-синее платье было вышито столь же роскошно, как и одежда ее супруга. Тонкий серебряный обруч с золотыми цветами венчал ее голову. Длинные волосы цвета воронова крыла были собраны в затейливые косы, а темные глаза на фоне светлой кожи сияли невероятно ярко.
Рядом с ее троном стояла весьма необычная пара. Девушка была очень похожа на королеву: та же белоснежная кожа, темные сияющие глаза и волосы чернее ночи. Рядом с ней стоял высокий широкоплечий мужчина с золотисто-каштановыми волосами. Поза его была напряженной, будто он готовился в любую секунду броситься в бой, защищая любимую. Серые глаза смотрели пристально и сурово. Когда он пошевелился, я заметила, что его правая рука изувечена — на ней отсутствовала кисть. Конечно же это были Берен и Лютиэн.
У подножия тронов лежал белоснежный пес, внешне похожий на ирландского волкодава из нашего мира. Размером он пожалуй не уступал моему мохнатому другу.
Увидев меня, восседающую на Миримоне, Финрод улыбнулся, а его братья с трудом сдерживали смех, глядя на весьма удивленных Владык и эльфов Дориата. Даже Хуан по-моему слегка обалдел.
«Видели бы вы себя со стороны на той поляне», — вспомнилось мне, и я не сдержала усмешки. Волк, видимо услышавший мою мысль, фыркнул.
Я как-то не подумала, что Тингол примет это на свой счет…
— Кто ты, что смеешь притащить в Дориат это порождение Тьмы, да еще и насмехаться надо мной? — взревел Эльвэ, когда я с облегчением сползла со спины Миримона на многоцветные каменные полы зала.
— Меня зовут… Эруанна и я никого не притаскивала. Нас пригласили ваши лучники, надо сказать, не очень любезно, — возразила я, чувствуя, что начинаю злиться. Тингол раздражал меня даже в книге, а уж беседа с этим самовлюбленным… э-э-э… эльфом была удовольствием весьма сомнительным.
— Она что, сумасшедшая? — шепотом спросил Ангрод у старшего брата.
— Радуйся, что они оставили тебя в живых! — Владыка Дориата смерил меня пренебрежительно-брезгливым взглядом, видимо, мои «теплые» чувства оказались взаимными. — Но это как раз поправимо!
Тут Мелиан, прошептав что-то королю, отчего он, кажется, поостыл и слегка растерялся, обратилась ко мне:
— Мы просим у тебя прощения за такой прием. Надеюсь, ты понимаешь, что времена ныне неспокойные и никто даже не слышал о том, что можно подчинить себе страшные порождения Гортхаура.
Такой я ее и представляла: величественной и мудрой, ведь Лютиэн явно не в отца пошла.
— Я не подчиняла его. Он мой друг, его имя Миримон.
Мелиан выразительно посмотрела на супруга.
— Я прошу прощения за свою вспыльчивость, — процедил Тингол. — Тебе будут отведены отдельные покои, где ты сможешь отдохнуть, а завтра мы будем рады видеть тебя на пиру в честь возвращения дочери.
Интересно, я правильно поняла, что «отдельные» на самом деле означает «хорошо охраняемые»?
Меня проводили в покои, где я, умывшись, тут же заснула. Кстати, мою догадку про охрану волк подтвердил.
***
Меня разбудил тихий стук в дверь. Я впустила Тинувиэль, с опаской поглядывавшую на не отходившего от меня Миримона. Оказывается, я опять проспала остаток ночи и большую часть дня. Видимо, сказались нервы и усталость от непривычной езды верхом.
— Он правда тебя слушается? Как такое возможно?
— Мы с ним хорошие друзья, не бойся, — подбодрила я принцессу.
— Я принесла тебе одно из своих платьев и обувь, мы с мамой подумали, что ты захочешь переодеться, — предложила Лютиэн.
— Спасибо! Было бы здорово! — улыбнулась я. Платья я недолюбливала, но перспектива оказаться на эльфийском пиру в джинсах была еще хуже. Приняв почти невесомое платье небесного цвета и туфли, больше похожие на наши тапочки, я ушла за ширму. Одев платье, я поняла, насколько далеко было тканям нашего мира до эльфийских. Вот только платье было длинновато и велико в груди, Тинувиэль была выше меня больше чем на голову, а уж моя, почти по-мальчишески худая, фигура всегда была одним из комплексов. Хотя по словам Ксюши, были и плюсы, можно было есть сладости, не боясь поправиться, что я и делала…
При этой мысли я усмехнулась, правда, усмешка вышла невеселой — воспоминание о потерянных семье и подруге царапнуло душу болью.
Когда я вышла, Лютиэн рассмеялась:
— А я думала, что все нолдэ высокие, как Галадриэль! Нужно подшить и будет отлично! Хотя нет, надо еще что-то сделать с твоей ужасной прической, можно? — Я не сдержала улыбки, видя ее энтузиазм, и согласно кивнула.
— Я сама подошью? А то боюсь, никого больше не удастся уговорить прийти, меня саму Берен и папа не хотели отпускать. Если бы не мама и Финрод… Мама сказала, что почувствовала в тебе какую-то силу, но не темную… Папа очень рассердился, кажется, ты ему не понравилась.
Что такого могла почувствовать майэ Мелиан во мне? Разве только то, что я чужая в этом мире. А по поводу Тингола — это очень даже взаимно.
— Я и сама могу… — попыталась спорить я, решив не озвучивать своих мыслей.
— Самой тебе будет неудобно, — возразила принцесса и в несколько незаметных стежков подогнала платье. Я почувствовала легкий укол зависти — несмотря на умение шить, я бы не смогла справиться, не снимая платья, да еще и так быстро и незаметно. Да и, что греха таить, без швейной машинки.
Тем временем она распустила мою косу, не переставая удивляться тому, как я могла ходить с такой безобразной прической.
Через пару минут Лютиэн подвела меня к зеркалу. Она заплела несколько тонких косичек, убрав волосы от лица, а остальные оставила распущенными. Я смотрела на свое отражение. Кардинальных изменений не было, разве что кожа стала чище и белее, глаза ярче, а волосы мягче. Ну, и форма ушей изменилась. То ли дело Тинувиэль — с потрясающей фигурой и темно-синими бездонными глазами. Даже коротко и не очень ровно обрезанные волосы не портили ее красоту. Не удивительно, что на нее западают все подряд, включая Мелькора… Хотя на то она и прекраснейшая из всех Детей Илуватара.
«Обидно… Нет бы, если уж стала эльфом, сразу бы р-раз и превратилась в высокую, полногрудую красотку, а так впору в хоббиты записываться».
Судя по выражению на морде волка, он опять подслушал мой внутренний монолог. Хорошо хоть никто другой не слышит. Хотя интересно, почему слышит он?
«Я, пожалуй, останусь тут, не буду нервировать бедных эльфов Дориата».
Принцесса, по моей просьбе, принесла волку еду, так как, видимо, никто другой не желал приближаться к покоям, и мы, оставив Миримона трапезничать, отправились на пир.
По настоянию Финрода меня усадили рядом с ним.
— Тебе идет, — с улыбкой прокомментировал он мои наряд и прическу.
Тихо играли арфы, лютни и свирели, огоньки светильников отбрасывали на стены причудливые узоры. Белоснежные ажурные скатерти покрывали столы, а каждый предмет эльфийской посуды был истинным произведением искусства, за которое любой коллекционер нашего мира продал бы душу дьяволу. Вдруг я поняла, что ужасно проголодалась. Чего тут только не было: мясо, птица и рыба, всевозможные овощи и фрукты. Ангрод и Аэгнор, сидевшие рядом, прятали усмешки, глядя, как я с наслаждением уплетаю мясо и салат, но, из-за сидевшего с другой стороны старшего брата сказать ничего не решались.
Фелагунд, улыбнувшись, положил что-то на мою тарелку. Это было воздушное, нежнейшее ягодное суфле. Восторг! Блаженство! Лакомство таяло во рту, вытесняя из головы все мысли и печали. Я, конечно, пробовала ягодные суфле раньше, но до этого им было как до Луны пешком.