Два человека поднимались по ровным красивым ступеням, выдолбленным в высокой горе. Они устали. Один из них был уже возраста близкого к преклонному, однако только по морщинам да начавшейся седине это можно было понять, сам он напротив был полон энергии и жизни, что читалось в его добром и мудром взгляде. Он был одет в балахон, с правой стороны бывший черным, а с левой - белым. Его же спутник также был силен и весел, хотя более от молодого возраста, нежели от взгляда на жизнь. Одетый в простую одежду, юноша весь покрылся потом, пока они поднимались на вершину, и лицо его было перекошено от усталости.
Наконец они поднялись, и перед ними предстал темный замок из камня той горы, с остроконечными башнями и малым числом небольших бойниц. Старший из пары подошел к высоким воротам, поклонился им и уверенно сказал:
- Алибердиум, правом Арк"иско я желаю войти!
Ворота тут же беззвучно отворились, и их встретили два комплекта блестящих доспехов, вооруженных большими алебардами. Из-под металла виднелись голубые сияющие силуэты людей. Один из стражников обратился к прибывшим голосом, лишенным каких-либо эмоций:
- Приветствуем Вас в Алибердиуме, жрец Великих Ткачей. Цель визита?
- Мы хотим посмотреть великую тюрьму и пообщаться с заключенными.
- Закон позволяет Арк"иско пройти куда они пожелают и с кем пожелают, но запрещает использовать это право во вред, и при нарушении любых прочих законов они караются так же, как и любой гражданин Империи Драконов.
- Я знаю и готов к этому. А теперь проведите нас к камерам.
Шлем кивнул и повел двух путников за собой. Они шли через ярко освещенные коридоры с приятным прохладным воздухом. Молодой путник по пути стал благодарить своего напарника:
- Благодарю, благодарю Вас! Но все же, почему Вы решились провести меня сюда? Я до сих пор не могу понять.
- Все просто, друг мой. В познании неизбежно наступает тот этап, когда им предстоит делиться.
- Да, это я уже много раз слышал. Но почему я?
- Ты просто везучий, смирись уже.
Скоро они дошли до узкой лестницы, бывшей уже не такой освещенной, как прочие помещения до нее. Они спустились в темный коридор, в стенах которого были клетки с толстыми плоскими прутьями крест-накрест, где были заперты люди. Страж встал у лестницы и замер. Гости же тюрьмы прошлись вдоль камер, ловя на себе удивленные взгляды. Юноша вновь покрылся потом, глядя на их бледные, вымученные лица с застывшими тоской и безразличием. Они остановились у одной из камер, где заключенный сидел на кровати и смотрел в боковую стену клетки. С кивка жреца юноша подозвал того человека. Тот медленно перевел взгляд на пришельцев и спросил отрешенно:
- Чего вам?
- Извините, пожалуйста. Я не со злом пришел к Вам. Не могли бы Вы рассказать, как здесь оказались?
- Как-как, как все! Ко мне пришли, меня схватили, связали и привезли сюда.
- Но из-за чего?
- Грифон вознесется, вот из-за чего. Империя и так уже знает все мои дела, пытки были хороши, убирайтесь!
- Простите меня. Я, видно, очень оскорбил Вас, простите, что заставил Вас обозлиться.
- Не ты меня обозлил, а вся наша треклятая страна!
- Извините, - юноша весь согнулся. - Мы, пойдем, всего Вам хорошего!
- Да постой, - заключенный встал и подошел к прутьям. - Чего ты хотел?
- Я просто хотел послушать Вас, не более того. Мне выдался шанс увидеть самых несчастных людей империи, и я надеялся Вас послушать. Но если Вы не хотите, то мы пойдем.
- Ты такой ранимый, - он повернул голову к стражу тюрьмы, и тихо спросил: - Он мне ничего не сделает?
- Нет.
- Ладно. Я вообще не очень везучий просто. Несколько лет назад я связался с грифонцами, вернее как, связался-то я с ними уже очень давно, но только тогда меня пригласили полноценно действовать. Тогда у меня были некоторые проблемы с деньгами, не сказать, что я совсем нищим был, нет, но так сложилось, что общаться с такими людьми я все же начал. И был у меня один знакомый, работяга, всю жизнь он был самым честным человеком из всех, кого я видел, и такой приятный был мужичок, ему лет сорок было, когда его вдруг схватила хворь какая-то жуткая. Он не мог ходить, весь бледный был, и все время что-то бормотал. Я все еще помню, как дрожали его руки, которые раньше были крепче камня даже под самым жутким пойлом. Но вот он заболел ужасно, а у нас ведь как в империи? Бедному проще помереть, чем до лекаря добраться, так он и... Ну да. Друзья мои грифонцы меня и втянули в это дело, они хотели как-то помочь им, упростить дело. Они пришли тогда ко мне...
Юноша не перебивая слушал историю этого человека, глядя ему прямо в глаза. Заключенный смущался от той искренности, бывшей во взгляде путника, и он не скупился на подробности того, как они сперва устроили это через богатых друзей, как позже они всеми способами договаривались с местным магистром, и как тот их в конечном счете сдал экзарху. Когда преступник все же выдохся, молодой человек горячо его поблагодарил и пошел к следующей камере. Лишь на рассвете двое покинули стены Алибердиума, и в лучах рассвета, стоя у обрыва, старший сказал:
- Ну что, друг мой, понравилось ли тебе?
- Да! Благодарю Вас от всего сердца! Я напишу поэму об их мучениях, люди должны прочувствовать это!
- Я очень рад за тебя.
- Скажите, мудрейший, Вы можете мне оказать еще одну услугу? - спросил юноша осторожно.
- Конечно, друг мой, поведай мне свою просьбу.
- Вы можете помочь мне добраться до столицы?
- Что? Ты собираешься ехать в Примовиум? Зачем тебе это?
- Понимаете, мои стихи, которые Вам так нравятся, нужно как-то... разнести по свету. И мне говорили про одного экзарха в Примовиуме, который очень ценит поэзию, и возможно через него мне удастся... как бы это сказать...
- Продать их, - выдержав паузу, сказал жрец. - Не думай обо мне так низко, что я не способен понять желания богатств, в нем самом нет ничего злого. Но более меня пугает то, что ты собираешься в столицу, да еще и к экзарху. Друг мой, откуда в тебе столько алчности?
- Дело не в алчности. Просто я могу это сделать, так почему бы мне этого и не сделать?
Арк"иско прищурился.
- Друг мой, что-то ты явно скрываешь, и очень напрасно.
- Ну пожалуйста! - испуганно воскликнул юноша. - Что мне сделать, чтобы Вы мне поверили?
- Как бы не было губительно для человека лицемерие, я не осуждаю тебя за него. Но я много видел на свете, и мне правда жаль твою натуру. Я не советую тебе ехать туда, друг мой, ибо Примовиум не то место, куда хочется возвращаться. Там возможно всякое, и я попросту боюсь за тебя. В столице и правда не сложно взлететь, но поверь, этот полет не стоит себя.
- Я все же хочу попробовать.
- Глупость молодости обращается либо мудростью в старости, либо скорой гибелью. Но каждый сам решат. Я делюсь мудростью, а не наставляю, так что почему бы и нет?
Путники направились вниз, где их ждал дорогой экипаж. Жрец повелел вознице направиться в главный город империи, после чего удобно уселся на обитую бархатом лавку. Его спутник тут же выудил из кармана небольшую записную книжку, чернильницу с пером и принялся писать. Арк"иско некоторое время просто молча наблюдал за ним, а затем спросил:
- А откуда ты прознал про того экзарха?
- А, что? - быстро заговорил юноша. - Ой, это долгая история на самом деле, давайте я Вам в другой раз расскажу, у меня пока вдохновение.
Жрец усмехнулся и перевел взгляд в окно. Всю дорогу он более не спрашивал своего спутника об этом, но много размышлял о том, к чему была та ложь.
В полдень очередного дня перед ними предстал Примовиум во всей своей красе. Весь город был построен из камня песчаного цвета, и был безупречен. Широкие проспекты проходили ровными прямыми рядами среди невысоких аккуратных зданий, сиявших роскошью, все здания не скупились на богатства. Каждый дом, будь то отдельный или многоквартирный, имел по три этажа, кончавшихся разноцветными конусами крыш, их стены покрывали драгоценные металлы или благородные камни с барельефами, изображавшими хозяев мира - драконов, входом в них служили резные гранитные крыльца с дверьми из дорогих пород дерева, а через окна виднелись драгоценности и шелка внутренних убранств. Каждый дом словно старался задавить все вокруг величием хозяина, теряясь среди безупречно чистых улочек и аккуратных парков правильной формы. Но их величие меркло на фоне императорского дворца, расположенного на холме у сапфирных вод моря. Он словно насмехался над земным богатством, сделанный из только из темного песчаникового камня без украшений. Он был многократно выше любого здания в городе, громадный, подобный горе, он стоял как вечный страж мироздания, отрешенный и величественный, с круглыми башнями и огромной лестницей, по бокам от которой стояли монолитные каменные плиты, подобные подлокотникам трона, а сам дворец как будто служил тому спинкой.
Когда двое путников вышли из экипажа, юноша долгое время просто молча стоял, разинув рот, и почти не дышал. Жрец долго ждал, пока тот придет в себя, и спросил:
- Как продвигается поэма?
- Неплохо. Она практически готова, только никак не могу начало к ней придумать.
- Ничего, успеется. Где же нам искать твоего экзарха?
- Ой, а Вы правы. То есть... Дело в том, что я договорился с одним человеком, что он меня отведет к нему. Сами понимаете, прийти к магу такого уровня для простого человека - это сумасбродство.
- Я же Арк"иско, - хитро усмехнулся жрец. - Для нас открыты все дороги.
- И правда, - молодой поэт стал быстро метать взгляд в разные стороны. - Но я ведь уже договорился, Вы знаете, не очень хорошо получится, если я так просто пройду мимо него, он все же ждет меня. Давайте я все же к нему схожу. Я знаю, куда идти, мне хорошо объяснили, я Вы, ну...
Жрец прервал его смехом.
- Что ж, я только делюсь с тобой мудростью, потому ты волен делать как захочешь. Иди, сколько тебе времени потребуется?
- Около часа.
- Хорошо. Через два часа встретимся на главном проспекте, в пяти кварталах от дворца, идет?
- Конечно. Но как я Вас найду в толпе?
- Ох, друг мой, это Примовиум. Этот город не такой, как прочие крупные города, и толпы людей здесь не в цене. Мы легко найдемся.
- Как скажете. Тогда до встречи!
- Удачной дороги.
Они тут же разошлись. Юноша умчал прочь, а жрец направился на спокойную прогулку. Ему нравился этот город тем, что он был непомерно тихим, словно у людей в этом оплоте богатства пропали все бурные страсти жизни, все прохожие шли неторопливо и вели тихие беседы, не превращаясь в гвалт толпы. Это странное чувство тишины большого города заслоняло собой даже всю его однотипность, где даже нищие жили в сухих и теплых подвалах, ведя свою отдельную жизнь практически целиком под землей. Многие прохожие учтиво кланялись жрецу, им он лишь кивал в ответ и продолжал спокойное путешествие, умиротворенный морским ветром, не испорченным никакими запахами, типичными для города. Он словно шел в картине, город был неестественным, но при том чарующим, однако попрошайка у дороги здорово оживил путь Арк"иско. Мужчина подошел к нищему и сразу услышал обычный вопрос:
- Не подаст ли благородный господин монетку страдальцу?