<p>
ГЛАВА 1</p>
<p>
Anche quando hai tute le carte in mano, la vita inaspettatamente può cominciare a giocare a scacchi.*</p>
<p>
*Даже когда у тебя все карты на руках, жизнь вдруг может начать играть в шахматы.</p>
<p>
</p>
<p>
За окнами яхты проносился величественный в своей красоте вид на северный берег Сартена. Высокие прибрежные скалы оголёнными клыками взмывали над беснующимся океаном. Под днищем звездолёта, дул сильный бриз — крылья корриеры** едва не срывали бешеные порывы.</p>
<p>
— Босс, до приземления пятнадцать минут.</p>
<p>
Доминико Таскони не шевельнулся. Взгляд его ещё какое-то время был устремлён на потрёпанную бумажную фотографию, на которой улыбчивый мальчишка в широких голубых плавках плескался в волнах. Неторопливо убрал фото во внутренний карман пиджака и, нажал кнопку на стеклянном столике перед собой:</p>
<p>
— Я готов, — ровно произнёс он, — запускай шасси.</p>
<p>
Последние месяцы капо Таскони пребывал в странном оцепенении. Не чувствовал вкуса еды, не мог заставить себя растянуть губы в улыбке. Весь окружающий мир виделся Доминико точно через мутное стекло. Он видел себя самого, выполняющего рутинные наборы действий, будто со стороны.</p>
<p>
Доминико не мог сказать, что ему было безразлично абсолютно всё. Он достаточно привык принимать решения, которые не доставляли никакой радости, чтобы не прерывать работу и продолжать добиваться того, к чему стремился день за днём. В момент, когда жизнь Доминико надломилась как сухой тростник, он стоял в шаге от места в Капитуле — и вовсе не собирался отказываться от того, чего почти достиг.</p>
<p>
Чувства и разум разделились в нём. Чувства уснули, подёрнулись льдом. Разум продолжал механически просчитывать лучший вариант и единственный правильный ход.</p>
<p>
Так было, пока ещё одна сторона жизни, которой Доминико не позволял касаться никому, не дала о себе знать.</p>
<p>
Награда за голову Аргайла была назначена почти машинально. Просто потому, что никто не смел убивать Таскони — даже Аргайл. Однако князь вырвал возможность отомстить из рук Доминико — ускользнул, отправившись на тот свет. Доминико, возможно, остался бы существовать в странном полусне, если бы полусумасшедший ромей не прибежал к его людям с известием, что Эван Аргайл ещё жив — и что он напал на след.</p>
<p>
Доминико не хотел впутывать в дело кого-то ещё. Аргайл — Эван Аргайл — был мишенью только для него. Он отправился решать волновавший его вопрос сам. Доминико взял с собой только троих самых верных ребят.</p>
<p>
</p>
<p>
Стефано Бинзотти приехал в город не так давно. Кое-кто из коллег регулярно намекал, что он и из Академии выпустился только что — но это было преувеличением. Стефано проработал в полиции уже десять лет. К тому же, Стефано академий не заканчивал никогда — из своего опыта работы в департаменте правоохранения Сардинии он был уверен, что они ему не нужны.</p>
<p>
В Сартене Стефано провёл девять недель — и за эти девять недель успел опостылеть руководству так, что начальник департамента потихоньку начинал изыскивать способ списать его в расход.</p>
<p>
Трудно сказать, это ли стало причиной того, что в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое июля его отправили дежурить в космопорт на Семнадцатой авеню, куда пребывал кортеж капо из Манахаты — Доминико Таскони.</p>
<p>
Стефано о Доминико Таскони не знал ничего. Не знал и не хотел знать. Он не любил всех без исключения представителей так называемых «корсиканских семей» — члены которых ещё во времена исхода имели между собой весьма условное родство, но все прошедшие две сотни лет старались его возродить, сохранить и укрепить.</p>
<p>
Стефано не был романтиком и не верил в то, что полиция может что-то существенно изменить. Большая часть департаментов давно уже знала членов Капитула в лицо. Был даже прецедент — правда, один-единственный — когда у секретаря Сардинской семьи пытались конфисковать картотеку, где значились имена тех, с кем он торговал. На третий день картотеку вернули назад — а полицейский, инициировавший обыск, получил новое, внеочередное звание — лейтенантские погоны сменил на сержантские, место службы поблизости от дома — на более далёкий Сартен.</p>
<p>
И всё же Стефано корсиканцев не любил. Не любил в основном за то, что слишком много брали на себя. За то, что считали, что порядок на Корсике и в близлежащих провинциях могут и должны навести именно они.</p>
<p>
Корсиканцы считали себя кем-то вроде Робин Гудов, тех, кто мог отбирать неправедно нажитое и распределять, как считает правильным. «Люди чести» — так они называли себя, и так же называли их в полиции с корсиканской лёгкой руки.</p>
<p>
Стефано не поддерживал обычая и — называл корсиканцев просто бандитами. Впрочем, он был достаточно осмотрителен, чтобы вслух подобного не говорить.</p>
<p>
Стефано стоял и курил у выхода из космопорта, прислонившись к патрульному авто, и издалека разглядывал, как заходит на посадку новенький серебристый Додж. Звездолётов, за которыми прочно закрепилась репутация корсиканских, Стефано тоже не любил — не только потому, что они корсиканские, но и потому, что они несли на себе двадцатимиллиметровую броню, которую было трудно прострелить.</p>
<p>
— Кофе или чай? — поинтересовался, высовываясь из авто, его напарник — Габино Рамирез. Габино не повезло работать с Бинзотти ровно девять недель назад, но постепенно он начинал привыкать. Прошлый его напарник был старше самого Габино на добрых три десятка лет и ушёл на пенсию. Тот был осмотрителен и предпочитал не спешить, так что Рамирез большую часть времени проводил в отделении, разбирая бумаги — и изредка в осторожной слежке за не очень опасными преступниками.</p>
<p>
Стефано, во-первых, такого подхода к профессии не разделял. Во-вторых, напрочь отказался признавать сержанта Рамиреза главным в паре только потому, что тот носил рядом со званием приставку «старший» и служил в Сартене на Корсике пять лет.</p>
<p>
Рамирез пытался противостоять его напору, но выбросил белый флаг к концу четвёртой недели, однако экстремальных пристрастий Стефано не разделял и предпочитал оставаться на вторых ролях.</p>
<p>
— Чёрный, — ответил Стефано невпопад, продолжая посасывать сигарету, огонёк которой давно погас. — Карлеоне, Капоне… Таскони… — что-то знакомое, я не прав?</p>
<p>
Рамирез тихонько застонал.</p>
<p>
— Я за кофе, — ответил он и, хлопнув дверью, двинулся прочь.</p>
<p>
Стефано молча проследил взглядом за удаляющейся спиной. Он почти не сомневался, что прав. Таскони были одной из самых крупных Манахатских семей. И её представители пожаловали на Корсику на блестящем звездолёте — дело определённо не могло закончиться добром.</p>
<p>
Заметив, что пассажиры корриеры покинули борт и направляются к таможенному порту, Стефано выплюнул сигаретку и двинулся вперёд.</p>
<p>
Было их четверо. Шедший впереди, был одет в длинный чёрный плащ, который мог скрыть как старый добрый смит и вессон, так и не менее старую, но менее добрую австралийскую винтовку.</p>
<p>
Конечно, Стефано понимал, что никто не станет носить такие вещи под плащом в аэропорту — но подобные небольшие детальки за милю выдавали людей этой опасной профессии с головой.</p>
<p>
Сам владелец Доджа — то, что он был в команде главным, Стефано мог установить по тому, что тот держался на две головы впереди от остальных — был тощим, как жердь. Лицо его было чисто выбрито, а волосы, похоже, давно не стриженные, забраны в маленький куцый хвостик на затылке.</p>
<p>
Стефано подумал, что ему пошла бы серьга — в правом ухе, само собой. Он выглядел бы как отъявленный испанский пират. При мысли об этом от живота к паху сержанта пробежала дрожь. Он торопливо отвёл взгляд и, чтобы прогнать несвоевременные мысли, представил финку Марту, которая следила за его домом и готовила ужин по вечерам. Пыл мгновенно угас.</p>
<p>
Трое помощников корсиканца были шире в плечах. Пиджаки их были такими же бесформенными, а шляпы — низко нахлобучены на лоб.</p>
<p>
— Так, так, так… — протянул Стефано, пристраиваясь у девушки из таможенного досмотра за спиной. Одна из сумок, которые несли корсиканцы, заползла в камеру с рентгеном — девушка, без сомнения, видела, что лежало внутри. Ноутбук, какие-то мелочи, ключи. — Что это у вас? — Стефано ткнул пальцем в небольшое уплотнение на самом дне.</p>
<p>
Корсиканец оглянулся на коллег и пожал плечами.</p>
<p>
— Понятия не имею. Чай?</p>
<p>
— Надо посмотреть.</p>
<p>
Стефано поднял взгляд и встретился с пристальным взглядом чёрными углями, глаз пригвоздивших его к стене.</p>
<p>
— Не надо ничего смотреть, — ровно произнёс гость.</p>
<p>
Стефано поднял брови. От взгляда незнакомца кровь его побежала быстрей, он почувствовал, как пах напрягается второй раз.</p>
<p>
«Вот чёрт», — подумал он, пытаясь унять начавшийся шум в ушах.</p>
<p>
— Проходите, капо, — произнесла тем временем девушка, сидевшая на стуле перед Стефано — ей, видимо, тоже было трудно дышать.</p>
<p>
Это «капо» отрезвило Стефано в миг.</p>
<p>
— Будьте любезны, откройте багаж.</p>
<p>
Корсиканец продолжал смотреть на Стефано. Какое-то время он молчал.</p>
<p>
— Вы не поняли? — наконец произнёс гость. — Я сказал, что пройду так.</p>
<p>
— Да, сэ…</p>
<p>
— А я сказал — вы откроете багаж, — Стефано положил руку на кобуру.</p>
<p>
Не обращая внимания на корсиканца, леденящее презрение на лице которого понемногу сменялось растерянностью, Стефано шагнул к конвейеру и дёрнул молнию на сумке.</p>
<p>
Корсиканец подавил мгновенный порыв рвануться вперёд и заехать ошалевшему копу по зубам — но даже теперь его эмоции читались на лице.</p>
<p>
Стефано, стараясь не показать удовольствия, которое доставляла ему эта ярость, неторопливо перебирал вещи, оказавшиеся перед ним. То, что в сумке не было ничего криминального, он понял сразу, увидев ряды аккуратно разложенных вещей. Корсиканец небрежностью явно не страдал — даже носки лежали в отдельном пакетике в самом уголке.</p>
<p>
Стефано вынул из сумки небольшую жестяную коробочку и, открыв, принюхался к лежавшим внутри ароматным листочкам — корсиканец определённо любил хороший чай.</p>
<p>
Пальцы сержанта жестом фокусника скользнули за манжет рубашки и уронили внутрь коробочки пакетик зеленоватого порошка — популярного в последние годы наркотика, который Стефано всегда таскал с собой на всякий случай. Случай предоставлялся не так уж и редко...</p>
<p>
— Плациус! — провозгласил он, торжествующе оглядывая собравшихся кругом коллег. — Все видели, что он привёз?</p>
<p>
На несколько секунд воцарилась тишина. Затем воздух прорезал по-змеиному шипящий голос корсиканца:</p>
<p>
— Пиччотто! Ты в своём уме? Ты знаешь, с кем ты связался, figlio di puttana***?</p>
<p>
Брови Стефано поползли вверх.</p>