<p>
— Оскорбление должностного лица при исполнении, — отчеканил он, — прошу проследовать за мной в отделение.</p>
<p>
Он аккуратно опустил коробочку с чаем туда, откуда взял, и положил одну руку на кобуру, а другую на наручники, пристёгнутые к ремню.</p>
<p>
Секунду корсиканец оставался неподвижен, затем лицо его исказила злость. Он рванулся бы вперёд, если бы один из спутников не положил руку ему на плечо.</p>
<p>
Потянув капо на себя, он что-то торопливо зашептал ему на ухо. Стефано расслышал только «шеф» и «домой».</p>
<p>
Лицо корсиканца стало похоже на профиль хищной птицы, пикирующей на добычу, но он вытянул руки перед собой.</p>
<p>
Стефано вообще-то не видел необходимости в наручниках — но при виде плоских аккуратных запястий с выпирающим бугорком косточки не устоял. Определённо, наручники на корсиканце должны были смотреться очень хорошо.</p>
<p>
Он ловким движением защёлкнул замок — напоследок, не удержавшись, скользнул пальцами по бугорку и невольно отметил, что кожа корсиканца была ледяной.</p>
<p>
— Следуйте за мной, — повторил он и подтолкнул корсиканца в бок.</p>
<p>
Габино, стоявший поодаль с двумя пластиковыми стаканами, подал знак, что его можно не ждать.</p>
<p>
«Трус», — отметил Стефано и двинулся вперёд.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
** небольшое быстроходное судно</p>
<p>
*** сукин сын</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 2</p>
<p>
Капо Таскони нервничал.</p>
<p>
Не столько потому, что опасался за себя и свою судьбу, сколько потому, что всё происходящее напоминало фарс.</p>
<p>
В десятке миль, на окраине Сартена, его ждал человек, который знал, где находится Эван Аргайл. Ещё час назад ничего, кроме лица отставного князя, не было у капо в голове. Он живо представлял, как выдавит глаза этому скотту, который нарушил состоявшийся между ними уговор.</p>
<p>
Аргайл должен был улететь из Манахатты. Аргайл должен был исчезнуть из жизни Доминико Таскони навсегда. И, наконец, Аргайл должен был благодарить Доминико за то, что тот не пришил эту шлюху, которая создавала столько проблем.</p>
<p>
Всё время дороги в полицейский участок Таскони почти инстинктивно прижимал к груди пальто там, где находился внутренний карман — там, где лежало фото сына. Единственное, что он позволил себе взять в дорогу в напоминание о нём.</p>
<p>
От Пьетро осталось немного вещей. Дома тот бывал редко и с тех пор, как завёл новых друзей, казалось, напрочь потерял интерес к семье. Могло показаться — но Доминико знал, что это не так.</p>
<p>
Пьетро любил отца. Любил двоюродных братьев и сестёр. Любил всё, что было связано с именем Таскони.</p>
<p>
Он всю жизнь просил отца, чтобы тот взял его в дело, позволил учиться у него. Он хотел быть личным эмиссаром отца — каким когда-то сам капо Таскони был для дона Порнаццо. Пьетро грезил этой судьбой. Но Доминико не хотел, чтобы его сын провёл жизнь так же, как он.</p>
<p>
Сейчас Доминико не мог не винить себя в том, что оттолкнул сына, которого так любил.</p>
<p>
— Povero, povero ragazzo*… — прошептал он и вздрогнул, услышав голос копа, сидевшего за рулём:</p>
<p>
— Ещё раз назовёшь меня так — и я сделаю из тебя решето, а в участке скажу, что таким и нашёл.</p>
<p>
Доминико рассеянно посмотрел на сержанта.</p>
<p>
Коп в самом деле был ещё мальчишкой. Конечно, он был старше Пьетро, и Доминико, которому едва исполнилось сорок, вряд ли годился бы в сыновья. Но Доминико он казался глупым и молодым. Таскони догадывался, что творится у чёртова молокососа в голове. Другой на его месте мог решить, что коп попросту хочет отличиться — но Доминико достаточно хорошо знал подобный тип людей, чтобы понимать — стремление к славе ни при чём. У мальчишки, сидевшего за рулём, зудело в голове. Он хотел навести порядок во всём. Хотел справедливости для всех.</p>
<p>
Из таких выходили неплохие убийцы — если они выучивались служить, делать, что им говорят. Чаще такие умирали, так и не добившись ничего.</p>
<p>
Работа в полиции была для них тупиком. Разумеется, Доминико не собирался обсуждать это с копом, которого едва знал. Сейчас ему было попросту не до того.</p>
<p>
«Мариано обещал адвоката», — напоминал себе Доминико, — нужно просто подождать, пока он предупредит Сартенских родных».</p>
<p>
Капо откинулся на спинку кресла и равнодушно задрал нос.</p>
<p>
Он не видел, как Стефано прищурился — высокомерие было одной из черт, которые в корсах раздражали его особенно. Здесь, на планетах с жарким климатом, обилием гор и морей, где селились беженцы из стран южной Европы, даже он, урождённый сицилиец, иногда чувствовал себя как — второй сорт.</p>
<p>
Корсы заправляли всем. И сицилийцы, как и все, прогнулись под них в конце концов. А Стефано никак не хотел быть в собственном городе дерьмом. Не для того он надевал значок.</p>
<p>
Он крепче стиснул руль, и какое-то время они ехали молча — корсиканец не испытывал потребности заводить разговор. Стефано выжидал, когда, наконец, ситуация окажется в его руках.</p>
<p>
Ждать оставалось недолго — лишь до тех пор, пока они не переступили порог участка.</p>
<p>
Никто не обернулся к вошедшим — корсиканец прилетел издалека. Если что-то и могло выдать в нём принадлежность к мафиозной семье, то только бронированный додж, оставшийся стоять на посадочной полосе.</p>
<p>
— Сюда, — Стефано без особой вежливости подтолкнул задержанного в плечо, и дверь кабинета закрылась у них за спиной.</p>
<p>
Таскони задумчиво разглядывал кирпичные стены, не знавшие штукатурки, и лампочку, висевшую над потрескавшимся столом.</p>
<p>
— Первый раз в наших краях? — поинтересовался коп.</p>
<p>
Доминико опустил задумчиво-равнодушный взгляд на него.</p>
<p>
— Что тебе надо от меня? Я ничего не совершал. Плациус не мой, это ты знаешь, как никто другой.</p>
<p>
— Продолжаете хамить, сеньор Таскони, — Стефано усмехнулся и, по дуге обогнув арестанта, толкнул его вперёд так, что тот от неожиданности чуть не рухнул на пол, едва успев опереться о стол.</p>
<p>
Тихонько выругавшись, Доминико замер в той позе, которая требовалась от него — слегка наклонившись вперёд. Стефано ударил ногой ему под бедро, заставляя чуть расставить ноги, и принялся методично ощупывать сверху донизу.</p>
<p>
— Не поздновато для обыска?</p>
<p>
Стефано не собирался отвечать. Самоуверенная наглость корсиканца продолжала его раздражать, и в то же время прикосновения к поджарому телу, мгновенно напрягавшемуся под тонкой тканью плаща, доставляли ему кайф.</p>
<p>
Он провёл руками по бокам Таскони и подумал, что неплохо было бы содрать с него плащ. Снял наручники с арестованного и поколебался — это не совсем разрешал устав — а потом рванул верхнюю одежду корсиканца на себя.</p>
<p>
Корсиканец выругался ещё раз. Вместе с тканью полетело на пол содержимое карманов — пачка дорогих сигарет, золотая зажигалка и фото какого-то мальчишки, плескавшегося в морских волнах в одних трусах.</p>
<p>
Стефано вдруг накрыла такая злость, какой он не испытывал уже давно. Он не помнил, когда приближался к морю без мигалки в последний раз.</p>
<p>
— Любишь потрахать мелких шлюшек в зад?</p>
<p>
Доминико вздрогнул. Взгляд его упал на фото, и рука инстинктивно потянулась поднять его с пола.</p>
<p>
В следующую секунду по локтю пришёлся такой удар, что Таскони едва не взвыл.</p>
<p>
— Двигаться не разрешал! — рявкнул сержант.</p>
<p>
— Faccia di stronzo**, — выплюнул Таскони, но ответом ему был ещё один удар — дубинкой под зад.</p>
<p>
Коп был прав. Никогда ещё с Доминико Таскони не обращались так. Злость заполнила его целиком. Он рванулся, намереваясь вывернуться и нанести ответный удар, но сержант легко перехватил его руку и вывернул так, что Таскони все-таки взвыл.</p>
<p>
— Ты, корсиканская дрянь, — прошипел коп в самое его ухо, — будешь жрать моё дерьмо. Хочешь, научу тебя сосать?</p>
<p>
Дубинка Стефано прошлась по внутренней стороне бедра Таскони и уткнулась ему под самые яйца. На секунду оба замерли, совершив два удивительных открытия — причём каждый совершил своё.</p>
<p>
Доминико с удивлением обнаружил, что член копа упирается в его откляченный зад. К тому же этот самый член ёщё и агрессивно подрагивал, явно требуя, чтобы хозяин сделал что-нибудь для него.</p>
<p>
Однако и Стефано открыл кое-что новое для себя — корсиканец тоже был возбуждён.</p>
<p>
Оба молчали.</p>
<p>
Стефано облизнул губы. Он представил вдруг, как это будет сладко — насадить на себя проклятого члена корсиканской семьи. Унизить его, втоптать в дерьмо — как он только что и обещал. Дыхание его стало быстрей. Ухо Таскони оказалось так близко, что казалось: достаточно качнуться вперёд — и можно будет коснуться его губами. Сам не зная зачем, Стефано так и поступил — зубы его впились в маленький кусочек белой плоти, и корсиканец издал стон, больше похожий на рык.</p>
<p>
— Я трахну твой труп, долбаный коп… — выпалил он и тут же заорал, когда пальцы Стефано стиснули его член.</p>
<p>
— Сначала вылижешь меня с ног до головы, — прошипел сержант и подцепил зубами кожу чуть ниже мочки.</p>
<p>
Корс тяжело дышал.</p>
<p>
— Сука… — процедил он, но от этого жар в паху у Стефано стал только сильней.</p>
<p>
Коп рванул ремень корсиканца, так что свободные брюки сползли по тощим ногам. Зад у Таскони был поджарый — и белый. Стефано предпочитал покруглей. Но когда он задрал вверх чёрный свитер, то вид мускулистого треугольника спины компенсировал всё.</p>
<p>
— Давай, детка, поплачь для меня, — прошипел он.</p>
<p>
Двумя руками Стефано взялся за половинки белой задницы. Развёл их в стороны и, прицелившись, плюнул на щель. Подхватил дубинку, брошенную рядом на стол — на секунду в его голове проскользнула мысль, как только корс не дотянулся до неё — и провёл её кончиком по маленькой щёлке, наверняка не знавшей прикосновения мужчин.</p>