<p>
Корс тяжело дышал. Он больше не пытался сопротивляться и даже перестал хамить, когда Стефано с усилием надавил на сжавшееся очко.</p>
<p>
— Хочешь о чём-то меня попросить? — спросил Стефано, зачарованно глядя, как неохотно расступаются стенки и тут же смыкаются вновь.</p>
<p>
— Урод.</p>
<p>
— Окей, детка, — Стефано убрал дубинку и одним резким движением вошёл. Самого его пронзила боль, и на секунду он почти пожалел о том, что только что натворил — но затем стенки ануса запульсировали, принимая его, и Стефано прогнулся, наслаждаясь телом, оказавшимся под ним. Он провёл ладонью по гибкой спине корсиканца, а затем резко надавил, заставляя того уткнуться носом в стол.</p>
<p>
Корсиканец дёрнулся, пытаясь вырваться, но не смог — не давая ему опомниться, Стефано бешено задвигался в нём.</p>
<p>
Доминико закусил губу. Лицо его раскраснелось. Он чувствовал себя растоптанным, уничтоженным, полным дерьмом — и в то же время ему вдруг стало легко.</p>
<p>
Ничего больше не зависело от него. Раскалённый поршень таранил его зад, вызывая волны боли, перемежавшейся с удовольствием. Само по себе это было бы не так уж приятно — если бы не примешивающееся к этому чувство, что он не решает ничего. Если бы не горячая рука, гулявшая по его спине, то и дело оглаживающая ягодицы — и тут же выдававшая увесистый шлепок. Доминико уносил ураган, которого он никогда раньше не знал — ураган унижения и сладкого восхищения, ураган оскорблённого достоинства и разгоравшейся страсти, наслаждения и боли, ненависти и презрения, и — желания ощутить ещё один толчок.</p>
<p>
Он задвигался навстречу — но понял это лишь тогда, когда услышал голос копа у себя за спиной:</p>
<p>
— Корсиканская шлюшка. Всегда мечтал вставить такому в рот.</p>
<p>
— Дрянь… — выдохнул Доминико и тут же вскрикнул, почувствовав особенно острый удар.</p>
<p>
Рука его скользнула вниз и принялась ласкать стоящий колом член, но коп тут же остановил его — и дёрнул руку назад, заставляя прогнуться и почти что приникнуть к его груди спиной. Новый болезненно-сладкий толчок выбил все мысли у корсиканца из головы, а затем он увидел голову копа у себя над плечом.</p>
<p>
— Ты же не думал, что отделаешься так легко?</p>
<p>
Коп дёрнул другую его руку назад, и Доминико услышал щелчок наручников — руки его оказались заведены высоко над головой и пристёгнуты одна к другой.</p>
<p>
Стефано толкнулся ещё раз, а затем накрыл член корсиканца рукой — но даже не думал радовать его. Он сгрёб его вместе с яичками и стиснул до боли, так что тот начал стремительно опадать.</p>
<p>
— Выродок… — вырвалось у Таскони.</p>
<p>
— О да, — Стефано толкнулся ещё раз и кончил в него.</p>
<p>
Оба замерли, тяжело дыша. Таскони чувствовал, как ярость неудовлетворённого желания заполняет его. До него ещё не дошло целиком, что только что произошло.</p>
<p>
Стефано продолжал стоять у него за спиной. Он-то как раз начинал понимать. Понимать, что на этот раз — по любым меркам — слишком далеко зашёл. И в то же время о том, что ждёт его впереди, думалось с трудом. Тело в его руках было горячим, и его не хотелось отпускать. Он необычайно остро осознавал, что удерживает корса — и от этого наполнявший его жар ощущался только острей.</p>
<p>
— Хочу тебя ещё… — прошептал он в самое ухо корсиканца, продолжая все так же удерживать того под живот.</p>
<p>
У Доминико не было ответа. Он пытался выдавить из себя ругательство, пытался вспомнить какую-нибудь угрозу — но в то же время и сам понимал, что любые слова сейчас будут ложью. Он хотел. Тоже хотел испытать это ещё раз.</p>
<p>
— Ублюдочный коп… — это было все, что он смог сказать.</p>
<p>
— О да… — Стефано выпустил его и отступил назад. Он рывком натянул брюки обратно на поджарый зад, затем накинул на плечи корсиканца плащ. Двумя быстрыми движениями привёл в порядок себя и подтолкнул Таскони к выходу — заниматься допросом он сейчас не мог. Нужно было разобраться в том, что только что произошло.</p>
<p>
Молча они миновали общий зал. Стефано захлопнул дверь камеры у Таскони за спиной и поспешно скрылся за поворотом коридора.</p>
<p>
Таскони попытался сесть — но не смог. Изнутри всё тело раздирала боль. И до него тоже понемногу начинало доходить, что только что произошло. А ещё — впервые за тот год, что прошёл после гибели Пьетро — ему показалось, что он живой.</p>
<p>
</p>
<p>
* Бедный, бедный мальчик</p>
<p>
** Ублюдок, говнюк</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 3</p>
<p>
Тюрьма города Сартена — столицы провинции Земного Содружества Корсики — стояла на самой обочине городской черты, зажатая широкой массивной магистралью, ведущей к бетонной автостраде, и рядами плохоньких домишек, где ютились те, кто не мог платить за хорошую квартиру, и фасадом обращённых к отвесному карнизу, уходящему в море.</p>
<p>
Такой дом и снимал Стефано Бинзотти.</p>
<p>
Стефано, прибывший в город не так уж давно, не знал другого места, где наравне с морем можно было бы встретить столько рек и озер — и другого города, где можно было увидеть столько космопортов, аэропортов, морских гаваней и железнодорожных путей, он не знал. Сартен походил на гигантский клубок перепутанных транспортных жил, покрывавших Корсику и ближайшие планеты, связывавший этот пучок с линиями Ветров.</p>
<p>
В самой южной точке этого клубка — на юго-западном побережье озера Гарда — располагался железнодорожный вокзал, от которого город разрастался на протяжении двух веков, чтобы в конце концов стать самим собой.</p>
<p>
Деловой центр клубка находился в восточной части, и с лёгкой руки первых корсиканских семей, обосновавшихся в Сартене, получил название «Луп». Как и первый, земной Луп, от остальной части города он был отделён линией наземного метрополитена, двумя концами упиравшейся в озеро. А к югу от Лупа располагался один из самых неприглядных районов Сартена — район скотобоен и мясокомбинатов, распространявших запах свежего и не очень мяса далеко вокруг. Земля здесь пропиталась кровью и нечистотами на несколько метров вглубь — причём каждый работник Управления хорошо знал, что резали на ней не только свиней.</p>
<p>
В южной части Сартена вырос промышленный район — самый крупный на Корсике центр чёрной металлургии. Тут же было сосредоточено большинство предприятий машиностроительной и химической индустрии. Здесь стоял и самый старый на Корсике тракторный завод «МакКормик».</p>
<p>
Луп вобрал в себя крупнейшие банки, правления трестов и корпораций. Те, кто владел Лупом, жили к северу — за рекой Потенцей, на «Золотом берегу». Здесь Стефано бывал по работе так же часто, как в районе скотобоен — хотя эти два места так мало походили друг на друга, что трудно было поверить, что находятся они в одном городе. Здесь, на Золотом Берегу, располагался один из самых богатых районов не только Сартена, но и Корсики вообще.</p>
<p>
Насыпное побережье озера занимал прекрасный парк, параллельно озеру тянулся Гарда-Авеню, широкий проспект, а далее шли многочисленные улицы, с востока на запад пересекаемые другими, перпендикулярными им, точно отмеренными по линейке.</p>
<p>
Юг города облюбовали различные национальные общины — начиная от ирландцев, которые по большей части не желали возвращаться на Альбион, и заканчивая выходцами из Латинской Америки старой Земли.</p>
<p>
Когда девять недель назад Стефано выбирал себе жильё, перед ним лежали три варианта домов, которые он мог позволить себе оплатить: дюплексы у скотобоен, которые предстояло делить с какой-нибудь жизнерадостной китайской семьёй, комнаты на вторых этажах малодоходных магазинчиков в Саутсайде — или небольшой и вполне чистенький домик рядом с тюрьмой. До участка от него ехать было не слишком далеко — и после недолгих колебаний вопрос был решён.</p>
<p>
Теперь Стефано, едва успевший на несколько часов прилечь на кровать, чтобы снова проснуться по звонку будильника ближе к девяти утра, сидел на небольшой веранде, потягивая водянистый кофе, и смотрел на тюрьму.</p>
<p>
Её корпуса тянулись с севера на юг и выглядели уныло, как всё вокруг. За высокими стенами располагались три грязных, обшарпанных тюремных блока. Посреди центрального двора из-за стены виднелись обломки, бывшие некогда статуей Мадонны. Со всех сторон их окружали смоковницы, за которыми никто никогда не ухаживал, но которые, тем не менее, слегка оживляли серый каменистый пейзаж.</p>
<p>
Стефано находил некое извращённое удовольствие в том, чтобы каждое утро смотреть на тюрьму, в которой, он точно знал, у него было нескольких знакомых — не слишком, впрочем, любивших его. Ему нравилось думать, что несколько мешков, набитых дерьмом, считавших ещё недавно, что они могут вершить чужую судьбу, теперь спят на нарах, а по утрам выходят во двор в полосатых робах — и, может быть, видят его.</p>
<p>
Со стихией нельзя бороться — он понимал. Но каждый новый преступник, оказавшийся здесь, в тюрьме, был маленьким кирпичиком, который Стефано закладывал в здание своей неосуществимой мечты.</p>
<p>
Стефано поморщился, сделав очередной глоток безвкусной дряни, которую бакалейщик, должно быть, разбавлял песком. Не глядя опустил руку на стол и подцепил двумя пальцами свежий выпуск газеты, которую ему почти бесплатно приносил мальчишка по утрам — «Illustrated Daily News». Газета была уже и короче, тех, к которым Стефано привык в Сардинии, но мальчишка говорил, что за такими будущее. «Таблоиды» — так он их называл. Газета изобиловала фотографиями знаменитостей, трупов, едва одетых молодых женщин — и потому, видимо, имела большой успех. На первой полосе красовалось фото девушки, стоящей в зале суда в блузе, расстёгнутой до самого живота. Заголовок рядом гласил: «Наследница без копейки в тюрьме за мошенничество».</p>
<p>
Стефано поморщился и перевёл взгляд на другую полосу. Здесь новости были не лучше: «Полицейский убит, четыре бандита пристрелены», «Очаровательная девушка имела трёх любовников», «Глава мафиозного клана арестован за провоз несанкционированного багажа».</p>
<p>
Стефано поперхнулся и выплюнул кофе на стол.</p>
<p>
«Доминико Таскони задержан в космопорту. Причиной ареста стал груз плациуса, который Таскони якобы провозил в личном багаже. Доказать вину подозреваемого не удалось. Связь с мафиозными группировками Манахаты отпущенный утром корсиканец отрицает — впрочем, как и всегда. Ведь все мы знаем — мафии нет и не было никогда!»</p>
<p>
Стефано дважды пробежал глазами короткую заметку. Небольшой текст подействовал на него лучше кофе. Он вскочил, едва не расплескав остатки остывшего напитка, и бросился к двери — но добежать не успел.</p>
<p>
— Сеньор Бинзотти! — окликнули его из-за спины.</p>
<p>
Стефано дёрнулся и заледенел, затем медленно обернулся на звук. Перед ним стояла Марта, пышногрудая финка, которая убиралась у него раз в неделю и готовила ужин по вечерам.</p>
<p>
— Как хорошо, что я вас застала! Я забыла ключи!</p>
<p>
Мгновение Стефано непонимающе смотрел на Марту, затем моргнул.</p>
<p>
— Вы уже собирались уходить? — размахивая сумками, Марта взбиралась по лестнице, а Стефано судорожно искал повод ответить «да». Вообще-то, ему никуда не нужно было идти — вчера работа не клеилась (ещё бы после такого), но домой уходить Стефано не хотел, так что в начале шестого начальник управления выгнал его взашей. Но и тратить весь день на пустую болтовню он не собирался — по-другому рядом с Мартой время проводить было нельзя.</p>