<p>
</p>
<p>
— Кто эти мальчики? — спросил он, когда оба уже покинули дом и двигались по посыпанным щебнем дорожкам парка.</p>
<p>
— Один — Джованни Молинари. Он мой. Другого зовут Матео Симонетти — его можешь забирать. Он здесь просто так.</p>
<p>
— А как же жена? — Доминико приподнял бровь, хоть и не был особенно удивлён.</p>
<p>
— Не стоит начинать, — Дель Маро махнул рукой. — Смотри. Это то, что мне привезли из Ромеи на днях.</p>
<p>
Доминико с неподдельным интересом посмотрел на белоснежного, словно сошедшего со страниц детской книги, коня.</p>
<p>
— Орловский боевой. Может вести трёхсотпудовый вес — в упряжи или верхом.</p>
<p>
— Хорош, — Доминико погладил скакуна по щеке, а про себя сделал закладку в голове — до сих пор он не знал, что Дель Маро любит лошадей.</p>
<p>
Дель Маро показал ему ещё трёх — Ганноверскую, Тракена и обычного на вид каштанового жеребца, который оказался представителем очень редкой породы.</p>
<p>
— Можешь себе представить — он не с Земли. Такую породу выращивают кочевники — и по качествам они не хуже лучших арабских скакунов.</p>
<p>
Доминико слушал его вполуха — стараясь в то же время отмечать всё, что Дель Маро мог ненароком рассказать о себе. Ночное происшествие всё ещё полностью занимало его мысли, так что даже когда он услышал, будто сквозь туман:</p>
<p>
— Этот паршивец сбежал.</p>
<p>
Не сразу понял:</p>
<p>
— Кто?</p>
<p>
— Этот ромей, Чеботарёв. Мне очень жаль — мы держали его у себя и так хорошо устроили допрос, но…</p>
<p>
Доминико молча смотрел на него.</p>
<p>
— Мне очень жаль, — повторил Дель Маро и развёл руками, как будто был здесь абсолютно ни при чём.</p>
<p>
— Тебе не следовало допрашивать его без меня, — очень тихо произнёс Доминико.</p>
<p>
— Да какая разница… Он всё равно всё врал. Если бы этот скотт был жив, Аргайлы давно бы нашли его.</p>
<p>
Доминико стиснул зубы.</p>
<p>
— Полагаю, мне лучше вернуться домой, — он развернулся к Дель Маро спиной, но тут же ощутил, как рука дона легла ему на плечо.</p>
<p>
— Завтра, — спокойно, но требовательно сказал тот. — Не могу позволить, чтобы ты обиженным ушёл от меня.</p>
<p>
Доминико скрипнул зубами, но спорить не стал.</p>
<p>
— Пойдём, — сказал Дель Маро и подтолкнул его вдоль дорожки назад, к дому, — нас уже ждут.</p>
<p>
</p>
<p>
На розовой веранде, обращённой к закату, в самом деле уже был накрыт стол. Четыре свечи горели на столе, и затихающий ветер, дувший с моря, едва заметно колебал их пламя.</p>
<p>
Оба мальчика уже сидели за столом — они подобрались и теперь казались драгоценными куколками, выточенными из алебастра и адаманта — один, темноволосый, был одет в белый смокинг. На другом, игравшем в теннис, был чёрный фрак. Аккуратные ручки лежали на столе, и когда Дель Маро потянулся к своему — тот прогнулся, подаваясь навстречу и послушно целуя корсиканца в ответ.</p>
<p>
Матео выжидающе смотрел на Доминико, но тот не спешил подходить к нему. Он и сам не знал, чего хотел. Сладкие мальчики всегда были лишь игрушками для него — впрочем, он никогда и не старался думать о них всерьёз.</p>
<p>
Доминик был женат — всего один раз. Этого брака ему хватило на долгие годы, последовавшие затем. Миранда умерла — потому что кое-кто хотел дотянуться до неё — и остался лишь Пьетро, сын, которого она успела Доминико подарить. Теперь не было и его.</p>
<p>
Доминико подавил рваный вздох и, отогнав от себя мрачные мысли, попытался сосредоточиться на разговоре.</p>
<p>
— Я люблю розы, — говорил Джованни, — роза — это… бриллиант среди цветов. Скажите, дон, это так?</p>
<p>
Дель Маро явно был погружён в свои мысли и потому просто погладил мальчика по голове. Джованни изогнулся и поцеловал его ладонь. Впрочем, взгляд его оставался так же далеко. Казалось, никто не смотрел ни на кого за этим столом, и Доминико вдруг задумался — что он делает здесь? «Ты здесь, чтобы не думать ни о чём», — тут же пришёл ответ, и он заставил себя перевести взгляд на Матео, который по-прежнему не отводил взгляда от него.</p>
<p>
Доминико нагнулся и на пробу коснулся губами виска мальчика, вдыхая запах его волос — терпкий запах дорогих духов.</p>
<p>
— Скажите, капо, а что любите вы? — мурлыкнул тот, как котёнок притираясь к его щеке.</p>
<p>
— Я ещё не решил, — ответил Доминико честно, — может быть, тебя, а может — хорошее вино.</p>
<p>
— Альберто! — крикнул Дель Маро. — Где вино? Настоящее корсиканское вино!</p>
<p>
Доминико не стал возражать. Только бросил косой взгляд на Мариано, стоявшего в тени.</p>
<p>
— Одну секунду, — сказал он и выпутался из рук Матео. Миновав спуск на следующую террасу, Доминико подошёл к своему бойцу и тихонько спросил: — Нашли этого отморозка?</p>
<p>
— Да, босс. Его зовут Стефано Бинзотти. Желаете, чтобы его доставили к вам?</p>
<p>
— Пока нет. Но скажи Луиджи, чтобы был готов.</p>
<p>
Мариано кивнул, а Доминико повернулся, помахал рукой следившему за ним взглядом Матео и так же тихо продолжил:</p>
<p>
— Думаю, я тут задержусь. На всякий случай подтяните людей. Но не больше, чем требуется — внимание не привлекать. Понял меня?</p>
<p>
— Да, босс.</p>
<p>
— Хорошо, — Доминико отвернулся и, приклеив улыбку к лицу, направился к столу.</p>
<p>
</p>
<p>
* Здравствуй, мой дорогой!</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 5</p>
<p>
По субботам на вилле Дель Маро звучала музыка. Мужские и женские тела извивались, точно змеи, в фиолетовом сумраке парка среди приглушённых голосов, шампанского и звёзд. Днём, когда море захлёстывало полосу прибоя почти целиком, Доминико видел сквозь окно, как гости развлекались, ныряя в волны с вышки, находившейся на понтоне у причала, или просто валялись на раскалённом пляже. Пара моторных лодок пролетала над прозрачной морской гладью, а за ними на гребне кружевной волны следовали аквапланы. После двенадцати дня роскошный бентли Дель Маро становился такси и целый день развозил гостей: в Сартен и назад, а двенадцатиместный форд капо по расписанию отправлялся на железнодорожную станцию и привозил гостей уже оттуда, точно чёрная проворная гусеница.</p>
<p>
К началу уикэнда десятки больших ящиков апельсинов и лимонов доставлялись в особняк из Сартена — а в начале следующей недели они выносились с чёрного входа уже в виде вороха бесполезной кожуры.</p>
<p>
Пару раз за то время, что Доминико гостил на вилле, ее посетила делегация оптовиков. Дель Маро доставили несколько огромных рулонов брезента и бессчетное количество разноцветных гирлянд — будто он собирался установить перед виллой огромную ёлку по старой земной традиции, принесенной и сюда. На столах, в окружении множества плато с канапе, тартинками и волованами каждый вечер стояли ряды окороков, маринованных в лучших винах и наборах пряных трав, салаты, напоминающие пестротой цветочные поляны в горах, сыры всевозможных сортов от нарезок до фондю, самые разнообразные десерты — с десяток разновидностей пана-коты, тирамису и парфе, и мороженое. В огромном холле виллы ставилась стойка с высокими стульями перед ней — как в настоящем баре — где можно было найти напиток на любой вкус — будь то вино из различных виноградников, граппа или что-то настолько старомодное, что мало кто из гостей вообще мог это опознать.</p>
<p>
Задолго до заката на террасах появлялся оркестр. Кларнеты, фаготы, саксофоны и скрипки, тамтамы и барабаны оглашали сад своей музыкой. Последние любители купаться под светом луны торопились с пляжа и бежали сменить наряд на второй этаж. У ограды парка аккуратными рядами выстраивались новенькие автомобили, а в холле, на дорожках сада и террасах, сияющих разноцветным блеском огней, уже показывали свою причастность к последней моде головы, стриженные и уложенные так, что приходилось завидовать фантазии парикмахеров. Шали и украшения в волосах и ушах дам были невероятны — такие и не снились сеньоритам с Альбиона.</p>
<p>
Бар работал с полной нагрузкой, официанты носились по аллеям с подносами, заставленными ликерами и коктейлями, аромат жаркой летней ночи стоял в воздухе, наполненном звоном смеха и разговоров, пересудов, только-только звучавших шепотом и внезапно замолкших на полуслове сплетен, знакомств, что завязывались прямо сейчас — и которые будут прерваны, как только новые друзья отойдут друг от друга, и пылких поцелуев дам, которые виделись в первый раз.</p>
<p>
Огни разгорались тем сильнее, чем дальше солнце уходило на другую сторону земли. Оркестр начинал играть старые песни той Италии, по которой плакало сердце каждого настоящего жителя Корсики, а хор оперных голосов звучал все громче. Смех становился все непринужденнее, всё выше. Небольшие группки гостей то и дело менялись, принимая новых людей — едва распадалась одна, как рядом уже формировалась другая.</p>
<p>
На сцену выходили новые актёры — самоуверенные молодые кокотки и изящные юноши в костюмах, призванных не столько показать шик, сколько подчеркнуть линию спины. Тут и там вырастали они — как грибы среди солидных мужчин, привлекали внимание и либо исчезали, либо прибивались к одному из них. Спешили дальше — сквозь сменяющиеся лица, сквозь оттенки красок и голосов, в беспрестанно меняющемся свете.</p>
<p>
</p>
<p>
— Добрый вечер, — Доминико, стоявший у бара среди шума и толкотни, услышал голос одного из молодых людей и вынужден был повернуться к нему, — меня зовут Ливи. Это значит связанный, — из-под кудрявой чёлки сверкнули голубые, как гладь залива, и такие же прозрачные глаза, — вы сегодня один?</p>
<p>
Доминико отвернулся. Он не хотел ни с кем говорить. Всё это веселье тяжестью отзывалось в груди, и он бы давно уже покинул парк, если бы ему было куда идти.</p>
<p>
— Я мог бы принести вам выпить и согреть вас, — юноша прильнул к его плечу.</p>
<p>
— Я хочу побыть один, — угрюмо процедил Доминико. Смутное чувство, что он где-то уже видел этого мальчика, посетило корсиканца. Он повернулся, вглядываясь юноше в глаза, но не нашёл ничего.</p>
<p>
Высвободив руку, Доминико направился прочь — к боковой веранде, где в относительной тиши и почти что полном одиночестве сидел Дель Маро.</p>
<p>
— Взгляни-ка сюда, — бросил Дель Маро, разглядев силуэт Доминико издалека, и с усмешкой протянул ему толстую газету, отпечатанную на свежих хрустящих листах. — «Ковчег Альбиона переполнен до краев. Он тонет под грузом заполнивших его нищих и сумасшедших. Нет ничего удивительного в том, что они стремятся к нам. Но наш любимый Альбион — не приют для головорезов и бездельников. Чем быстрее наши порты закроются для таких, как они, тем безопаснее будет для нас всех». А знаешь, что самое смешное? — Дель Маро убрал газету от лица.</p>