<p>
— Позвольте предположить, — Орлов снова улыбнулся, — что имя графов Орловых пока что ещё стоит достаточно дорого, чтобы подождать годик-другой.</p>
<p>
— Подождать? — раздался голос от порога, и оба разом повернули голову на звук. В дверях, украшенных позолоченными наличниками, стоял Леон, и в руках его был маленький букетик цветов: красные лепестки амаранта перекрывали своим ярким цветом бледные бутоны анемона и барской спеси.</p>
<p>
— Леон! — Орлов моментально поднялся на ноги и шагнул к нему. — Вы сегодня особенно прекрасны, — Орлов поймал маленькие пальчики юноши, в самом деле не слишком пригодные для войны, и коснулся поцелуем сначала одной, потом другой руки, — и эти цветы так украшают вас!</p>
<p>
— Вы могли бы догадаться, что они приготовлены для вас.</p>
<p>
Теперь только Орлов разглядел в букете бледно-алый анемон.</p>
<p>
— Ваше постоянство делает вам честь, — заметил он, но цветов не взял. Вместо этого обернулся к князю Ростову и спросил: — Вы позволите нам остаться вдвоём?</p>
<p>
— Само собой… — Ростов вздохнул и, чуть покряхтев, встал, — я буду в кабинете, если что-нибудь вдруг произойдёт.</p>
<p>
Он откланялся, и граф ответил на его поклон, а как только отец покинул комнату, Леон, перехватив руки Орлова, повёл его к окну.</p>
<p>
— Вы не предупредили о своём приезде, я был немножко не готов. А в бальную ночь даже не поздоровались со мной.</p>
<p>
— Я был занят. Император вызывал меня к себе.</p>
<p>
— Но, я надеюсь, вы приехали загладить вину?</p>
<p>
Орлов забрал руки из пальцев юноши и откашлялся.</p>
<p>
— Прежде всего я приехал сказать, что вы необыкновенно хороши. Вы знаете, мадемуазель Ленорман тоже хотела подарить мне цветы. Но я не взял — потому что у меня есть вы.</p>
<p>
— Но вы не приняли и мои!</p>
<p>
— Это не значит, что я не хочу их принять.</p>
<p>
— Если хотите — просто примите. По-моему, это очень легко.</p>
<p>
Орлов молчал.</p>
<p>
— Ну же, по лицу вижу, вы хотите сказать мне что-то ещё.</p>
<p>
— Да, это так. Видите ли… — на секунду он снова замолк, но потом продолжил, понимая, что всё равно должен будет сказать, — император принял решение отправить экспедицию к новым мирам. Помните, я говорил вам, что она сейчас очень нужна?</p>
<p>
— Да, кажется… Это те, что открыли только сейчас?</p>
<p>
— Именно так.</p>
<p>
— Значит, вы довольны?</p>
<p>
— Я бы так не сказал. Видите ли… Экспедицию поведу я.</p>
<p>
— Экспедицию. Поведёте. Вы, — повторил Леон медленно. Аккуратно опустил букет на столик и встал.</p>
<p>
Орлов с любопытством наблюдал за тем, как юноша делает по комнате круг. Останавливается, глядя на него сквозь зеркало в золотой раме, висящее на дальней стене, видимо, думая, что Орлов не замечает ни этого взгляда, ни выражения его лица, вмиг потерявшего всю свою нежность и сходство с молодым цветком.</p>
<p>
— Вы это хотели мне сказать? — повторил он.</p>
<p>
Орлов молчал.</p>
<p>
— Что вы собираетесь отправиться в дальний космос на год.</p>
<p>
Ответом ему была тишина.</p>
<p>
— Что я слишком мало ждал?! — Леон резко развернулся и вперил в Орлова взгляд, в котором, уже не скрываясь, пылала злость, — ну что вы молчите, ответьте хоть что-нибудь!</p>
<p>
— Я всё сказал. Император отдал приказ. Я могу только…</p>
<p>
— Только, только, только…! Я только и слышу, что вы чего-то не можете. Или, может быть, просто не хотите? Ах, как я ненавижу вас! Мне двадцать три года! Я мог бы уже четыре раза вступить в брак, но я ждал только вас! Чего вы хотите, Орлов, чтобы я оставался на службе до сорока лет? Пока не скукожусь и не стану противным, как старый пень? Время идёт! Но оно не волнует вас! И теперь вы говорите мне, что собираетесь улететь ещё на один год! За этот год вас, может быть, убьют — а может быть, на границу отправят меня! Вам всё равно, если убьют меня?!</p>
<p>
— Прекратите! — Орлов поднялся и, шагнув к юноше, взял его за плечи, чтобы встряхнуть. Зубы Леона лязгнули, и он тут же замолк. — Я буду служить до сорока лет. И не вижу в этом никакой трагедии.</p>
<p>
— Вы — другое дело!.. Вы сами хотели на флот!</p>
<p>
— Меня никто не спрашивал, чего я хотел. Вы понимаете, что за этот год я могу потерять всё — всё, к чему так стремился здесь? Влияние, связи, друзей. Меня, может быть, забудут, а может быть — убьют. А вас волнует только…</p>
<p>
— Константин!.. — Леон шагнул вперёд и поймал щёку графа в свою ладонь. — Меня волнуете вы! Я боюсь, что больше не увижу вас! Неужели вы не видите этого в моих глазах?..</p>
<p>
Орлов глубоко вздохнул.</p>
<p>
— Если бы только мы с вами заключили брак прямо сейчас — то я бы знал, что Ветра связали нас. Что вы вернётесь ко мне. Я бы ждал вас здесь — и вы могли бы быть уверены, что я хранил бы ваш очаг.</p>
<p>
Орлов молчал. У него не было возражений. Он сам не знал, почему его так пугает этот брак. Он знал Леона достаточно давно, чтобы ему доверять. Леон был красив — его лицо светилось матовым полумесяцем в обрамлении светлых волос, а ручки были нежнее, чем у любой красавицы при дворе. Он был богат — вернее, конечно, богат был его отец, и этот брак решил бы для Орлова множество проблем. Наконец, его род был таким же древним, как у него самого — если Ростовы вели родословную от первых губернаторов Шлиссельбурга, то первый из Орловых был капитаном флагманского корабля, выигравшего с захватчиками первый бой.</p>
<p>
Но самое главное — с Леоном было хорошо. Его присутствие было как аромат садовых цветов — ненавязчивым и успокаивающим, как дуновение летнего ветерка.</p>
<p>
— Нужно получить разрешение у императора, — наконец сказал он, — а сейчас Александр его не даст.</p>
<p>
— Мой отец…</p>
<p>
— Ваш отец здесь не сможет сделать ничего. Только после полёта, иначе никак. Впрочем, он может попытаться, почему бы и нет?</p>
<p>
Леон сделал глубокий вдох.</p>
<p>
— Ну хорошо. Но тогда вам самому придётся говорить с моим отцом. И я надеюсь, хотя бы помолвку вы мне можете обещать?</p>
<p>
Орлов помолчал.</p>
<p>
— Мы объявим о помолвке, — наконец сказал он, — весной, — и, предчувствуя возражения, накрыл губы Леона рукой. — Я хочу, чтобы всё было всерьёз. Мне нужно подготовить бал. Такой, чтобы целый год помнили о нас.</p>
<p>
Леон привстал на цыпочки и легко коснулся губами его губ.</p>
<p>
— Тогда я буду ждать, — пообещал он. — И прикажу готовить фрак.</p>
<p>
</p>
<p>
Покинув дом Ростовых, граф отправился к себе и в самом деле распорядился готовить бал. Управляющему, который попытался было заикнуться о деньгах, он только сказал:</p>
<p>
— Ты ничего не понимаешь. Чем больше денег будет вложено в бал, тем больше людей будут говорить о нас. А значит, тем больше выиграем и мы.</p>
<p>
Усадьба его, такая же древняя, как и особняк Ростовых, располагалась тем не менее куда дальше от центральных улиц, у самого моря — в том месте, где Основатель когда-то — по пути от одной крепости к другой — останавливался и подолгу смотрел на остров и на дельту реки.</p>
<p>
Дворец Орлова располагался на высоком холме, поросшем лесом, террасами сбегавшим к побережью залива. Окна смотрели на гладь северного моря и проступающие в зыбкой дымке очертания города на другом берегу.</p>
<p>
Центральное здание сливалось в единое целое со склонами зелёного хребта, откуда вниз спускались лестницы, декорированные, как и сам дворец, бесчисленным количеством скульптур, а по ступеням лестниц бежали, переливаясь, струи воды.</p>
<p>
Первый из графов Орловых сам составлял проекты парка и его дворцов. Множество фонтанов, испещрявших склоны, требовали такое количество воды, что внутри холма пришлось создать систему труб и насосов в разы более совершенную, чем та, что имел весь остальной Шлиссельбург. В парк же были завезены деревья, которые на сотню километров вокруг нигде не росли — каштаны, можжевельник и тис.</p>
<p>
Фонтаны били всё время — останавливаясь лишь зимой, когда в прудах замерзала вода. Каскады украшали статуи из мрамора и бронзы, которые появились здесь ещё тогда, когда большая часть города была выстроена из дерева.</p>
<p>
Всего усадьба включала в себя три дворца, оперный театр, грот, два десятка каскадов и фонтанов, а кроме того спрятанные в глубине регулярных аллей вольеры для птиц, где содержались павлины, аисты, сокола и бойцовые петухи, зверинцы с дикими козами, оленями, зубрами и кабанами, фруктовые сады и цветники. Особенной любовью теперешнего владельца усадьбы и его гостей пользовался манеж, где в день помолвки была устроена «карусель» — гости, приехавшие задолго до начала торжества, соревновались во владении шпагой, револьвером, копьём и мечом.</p>
<p>
Леон, не знавший равных в грациозности на бальном паркете, проявил себя и здесь: на полном скаку он легко выдёргивал копьём ввёрнутые в стену манежа кольца и срубал картонные головы кочевников в чалмах мечом.</p>
<p>
С падением сумерек все дворцовые здания, дорожки парков и стоявшие у пристани корабли осветились затейливой иллюминацией из фонарей всех возможных цветов.</p>
<p>
В восемь вечера начался основной приток гостей. В девять часов присутствовали уже цесаревичи и великие князья. В половине десятого прибыл и сам государь. Как только он вышел из кареты, загремела музыка у крыльца, сам Орлов встретил его и проводил в зал Ассамблеи.</p>
<p>
Церемониальная лестница вела туда с первого этажа дворца. Стены её сверху украшали родовые гербы Орловых. Нижнюю же часть стены испещряла золочёная деревянная резьба.</p>
<p>
Между верхними маршами Церемониальной лестницы стояли две статуи, изображавшие Ветра.</p>
<p>
Вход в зал Ассамблеи представлял собой высокую, богато украшенную арку с парными колоннами и треугольной надстройкой, над которой с обоих боков от родового герба стояли статуи «Честь» и «Верность».</p>
<p>
Вдоль восточной и южной стен зала Ассамблеи были установлены в два ряда один над другим огромные зеркала, имитировавшие окна, в обрамлении резных рам с золочёным узором. Все свободные места по стенам занимали такие же рамы. Свободное пространство заполняли изысканные орнаменты из вьющихся растений, лепных узоров и виньеток. На вогнутых переходах от стен к потолку висели овальные картины кисти корсиканских живописцев, а под потолком сверкал красками плафон, изображавший сияющий звездами космос. Пол зала устилал мозаичный паркет, фрагменты орнаментов которого были собраны из акации, сливы, дымчатого дуба и вишни тремо.</p>