Кайсай задумчиво, как бы сам себе пробурчал:
– Иль они тебя…
Друзья замолчали да стали смотреть на снующих туда-сюда воинов, готовивших место для боёв потешных, как официально обзывались испытания. Те, освободив да утащив с поляны всё лишнее, стали таскать небольшие плотики деревянные, размером по грудь человеку взрослому, связанные из стволов осинок толщиной в руку мужицкую да принялись их по кругу раскладывать.
– А, понятно, – высказал свои догадки рыжий консультант по мордобитию, – тебя в центр загонят, да те щиты по кругу выставят. Вот и будешь там, словно в клетке диким зверем бесится да куражиться.
– Да это-то понятно, – нервно махнул Кулик, как от мухи отмахиваясь, – непонятно с кем биться-то. Кого супротив меня выставят.
– Да что ты всё заладил кого да с кем. Какая тебе разница. Ты посмотри на эти рожи бандитские. Думаешь, тебя пожалеет здесь кто-нибудь? Или вокруг друзья с родственниками, со стариками да бабами?
Тут вдруг Кайсай завёлся не на шутку, вспомнив, наконец, что он воин обученный, да в голове всплыли наставления дедовы. Он тут же отметил, что дружба с этим белобрысым пагубно на него подействовала. Из безжалостного расчётливого убийцы, коим он привык считать себя с детства раннего, превратился в рохлю слюни пузырящего, при этом сопли на кулак наматывая.
– Вспомни берсерк, что я тебе уже однажды сказывал. Любая драка – на смерть бой. По-другому у тебя ничего не получится. И коли ты теперь ни окрысишься, да ни порубишь их на поленья мелкие, то порубят тебя, и никто им слово поперёк не выскажет. Здесь нужны только сильные да умелые, а люди, что ты так защищаешь, здесь не водятся. Тут лишь воины, жалости незнающие. Ты понял меня, берсерк недоделанный?
Кайсай злобно глянул на Кулика, играя роль злого наставника да с облегчением выдохнул, осознав по свирепой физиономии белобрысого, что тот понял всё как должное.
С ареной для состязанья Кайсай угадал правильно. Кулика вызвали в центр, поинтересовались ненавязчиво, почему воин без щита да в простой рубахе без брони хоть какой-нибудь. Пожали плечами, мол тебе видней и следом за Куликом с разных сторон как на представлении в круг вошли шестеро громил с толстыми щитами круглыми да вместо боевого оружия по дубине крепкой под руку отёсанной. Кайсай облегчённо выдохнул: «ну хоть не убьют, кажись, а так лишь, отлупят, как следует».
Подняли щиты наружные по всему периметру да с той стороны, где Кайсай стоял, ничего не стало видно, загородили зрители, поэтому он опять сел на травку да прислушался. Ничего не происходило. Тишина стояла полная. Гости для просмотра допущенные облепили щиты как мухи навозные, заглядывая поверх них на поле боя потешного, а атаман с гостями застольными, просто на столы повыскакивали да весело переговариваясь, продолжили пиршество.
Кайсай к своему великому сожалению ничего не увидел и не услышал из того, что на площадке делалось. Потому что с началом боя всё вокруг взорвалось таким диким ором нескончаемым, что хоть уши зажимай, голова раскалывалась. Орали, свистели, улюлюкали. Единственное что Кайсая успокаивало так только то, что это сразу не закончилось, а продолжалось, да продолжалось время долго, и не намекая на концовку испытания, а это говорило, что Кулик всё же держится. И это не только успокаивало, но и радовало.
Наконец со стороны Кайсая щиты раздвинулись на короткое мгновение, и оттуда выскочил здоровяк, как ошпаренный. В одной руке у него была измочаленная половинка щита изрубленного, в другой палки вообще не было. Видно, потерял уже. Выглядел он ошалело да взъерошено и при этом тяжело дышал словно загнанный.
Кайсай улыбнулся, осознав с гордостью, что его друг не только держится, но даёт там мужикам жара, помогая от запора избавиться. Затем чуть погодя ближе к выходу выскочил ещё один не менее потрёпанный, но при этом разгорячённо злой да ругающийся. Пока Кайсай со злорадной улыбкой наблюдал за ним, вдруг боковым зрением уловил движение, что прямо с атаманского стола через щиты выставленные, в круг запрыгнул кто-то. Рыжий вскочил на ноги. Шею вытянул, но ничего через плотное кольцо воинов разглядеть не смог.
Народ взревел в едином порыве и тут же замолк, словно разом выдохся. Щиты попадали, а кольцо зрителей сжалось к центру побоища, продолжая буйствовать радостно. Наконец толпа зашевелилась и все начали расходиться в стороны, меж собой ведя беседы бурные да руками размахивая.
Кайсай лишь мельком увидел, как Кулика мокрого, обняв за плечи крепкие, сам Агар Непобедимый ведёт к столу царскому. Только тут он облегчённо выдохнул. Странно. Он абсолютно не переживал за поединок собственный, а вот за белобрысого переживал как красна девка за любимого. Теперь отлегло, и бердник молодой вновь на травку брякнулся да стал ждать своей очереди.
Но произошло что-то не понятное. Зрители, что стояли за щитами, все как один гуськом потянулись к выходу, захватив с собой всё ограждение. Кайсай сидел с глазами закрытыми, настраиваясь на боевой лад сознанием, а когда понял, что вокруг стало тихо, открыл глаза да замер в изумлении.
Поляна перед ним была пустая да чистая. И он на ней, по сути дела, сидел в полном одиночестве! Атаман с приближёнными продолжал пировать, за столом устроившись, а на поляне пред столом никого не было. Рыжий воин внимательно всмотрелся в гостей стола. Кулика за ним тоже не нашёл!
На какое-то мгновение он поймал взгляд атамана пирующего, но тот тут же повернулся к Царице Райс, сидевшей по руку правую да о чём-то с ней заговорил, ни на кого более не обращая внимания. «Ну ладно», – подумал рыжий, себя успокаивая, – «он меня видит, к столу не зовёт, но от стола не гонит. Значит, посидим, подождём. Интересно, что они для меня приготовили. А ведь приготовили какую-то пакость, нутром чувствую».
Ждать пришлось долго. Очень долго. Кайсай даже начал подумывать, что его испытывают на терпение. Он усмехнулся мысленно. Так сидеть бердник мог хоть до позеленения всех присутствующих. Гости напились, наелись, а вскоре вообще из-за стола пошли да стали кучками туда-сюда прохаживаться и тогда Кайсай понял, что они кото-то ждут, по всей видимости.
Наконец из-за кибиток послышался конский топот отряда целого, и гости оживились, собравшись в центре пред столом пиршества, даже в ряд выстроились. Каково же было Кайсая изумление, когда в проходе он опять увидел вездесущую Золотце, а вслед за ней вошли с десяток девок малолеток. И тут его накрыло озарение. Он понял, что за потеху хотят устроить с ним.
– Твою ж мать! – ругнулся в голос бердник, но тихо, не обращая на себя внимание.
Он разгадал их план каверзный. В верхах решили совместить, что называется приятное для глаза с полезным действием. Испытать новоявленного самозванца-бердника да устроить экзамен «муже резкам», их молодому пополнению.
И он оказался прав в своих предположениях. Гости тут же, не скрывая азарта от представления, вернулись за свои столы да приготовились. С обратной стороны стола к царице подошла Золотце, и отчаянно жестикулируя, толи докладывала что-то, толи оправдывалась. В общем, они как-то однобоко беседовали. Лица Золотца Кайсай не видел, та спиной к нему встала сознательно, но по лицу царицы, бердник сделал вывод обоснованный, что разговор для Матёрой был не из приятных, коли не сказать большего.
Матерь злилась на неё, что-то резко высказывая. Наконец махнула рукой на Золотце, что, наверное, значило «да хрен с тобой дева, делай что хочешь» да отвернулась к Агару, демонстративно показывая, что больше говорить с ней не намерена.
Золотце вернулась к девочкам и что-то им сказала коротко, от чего те хищно заулыбались, оскалились да на Кайсая все разом уставились. Какие-то не хорошие мысли закрались берднику в голову. Что за подвох его ожидал на испытании? После того как Золотые Груди дала наставления своим подопечным «муже резкам» начинающим, что в ответ головами кивали, мол всё поняли, она неожиданно направилась к молодому берднику, при этом уж очень наиграно, лучась радушием. Это рыжему тоже не понравилось. Он поднялся с травы при её приближении да взаимно растянулся в улыбке неестественной.
– Кайсай, – начала она тихо, как бы подчёркивая, что не желательно, чтоб разговор был услышан сторонними, – понимаю, это не совсем то испытание к чему ты готовился и ожидал, по-видимому. Но я уговорила Матерь дать девочкам урок поучительный, поэтому уж постарайся не очень сильно детей калечить в назидание.
– Ты что издеваешься, Золотце, – ответил он в той же манере издевательской, при этом продолжая лыбиться, – ты глянь на глазки этих «муже резок» недоделанных. Они же будут биться на смерть как минимум, а ты мне предлагаешь их по голове гладить, чтоб не расплакались?
– Я просто прошу не калечить и всё, – не унималась настырная Матёрая, – это вполне в твоих силах. Ну, что тебе стоит, в конце концов?
«Ах ты, стерва хитрозадая», – подумал Кайсай, но вслух высказал:
– Постараюсь… коли поцелуешь опять.
Улыбку с её лица как ветром сдуло порывистым, и она ошарашено прошипела, сузив глазки до щёлочек:
– Ты что, совсем дурак, рыжий? Вообще берега потерял, такое требовать?
– А что тебе стоит? – в самом деле, дурачком прикидываясь, передразнил он золотоволосую её же словами один в один. Та ничего не ответила, лишь злобно сверкнув глазами зелёными да резко развернувшись, быстрым шагом прочь пошла к своим подопечным девочкам. Вот тут Кайсай задумался.
Противник был не только неведомый, но для него и непредсказуемый. Он совершенно не знал, чего ждать от этих бестий бронированных. Не знал их уровень подготовки, их манеры вести бой на оружии. Он вообще о них ничего не знал. Они для него из другого мира создания. Их хрупкий вид обманчив, это он прекрасно понимал, и биться они будут в силу полную по-настоящему, а может так случиться и насмерть действительно.
Кайсай прекрасно понимал, да он уверен был в своём предположении, что это непростой урок, а такое же для них испытание и какие последствия будет иметь для девочек проигрыш для него оставалось загадкой неразгаданной. А ведь может действительно они на кон свои жизни поставили. Но он-то тоже не мог проиграть. У него на кону жизнь была изначально поставлена!
Дев было девять и шанс единственный не дать себя порвать на лоскутки тонкие – это его подвижность и внимательность, против их психической горячности да судя по настрою – самоуверенности. Да надежда его уповала на то, что девы не обучены биться с высокоподвижным противником, хотя последнее всё же поставил под сомнение. А вдруг обучены?
Какой-то воин вынес на поляну палки тренировочные да сложил их на траву в центре поля потешного. Второй вынес стопку щитов круглых да положил рядом с палками. Кайсай тут же сообразил, что бронь в бою на деревяшках лишь помеха ненужная, что будет красть подвижность да лёгкость движения. Поэтому недолго думая скинул шапку, косу выпустив, ослабил завязки на броне да вылез из неё, как змея из кожи, отжившей своё. Сложил у ног защиту, снятое одеяние, оставшись в одной рубахе тонко тканой не первой свежести. Но он об этом даже не задумался. Отстегнул меч, вынул кинжал, ножи за сапожные да всё это аккуратно уложил на бронь, чтоб на земле не валялось оружие.
Пояс снимать не стал, вспомнив об обещании данным лешему. В грязной рубашонке с большими заплатами он смотрелся очень жалко даже, пожалуй, дитём несмышлёным выглядел. Издалека пацан пацаном для битья поставленный.
Вперёд вышла Золотце злая, недовольная да жестом руки по-царски, давая разрешение, предоставила воину первому выбрать оружие. Кайсай поклонился и направился в центр поля потешного. Но для начала бердник подошёл к гостевому столу царскому да показал зрителям простой фокус, но эффектный по исполнению. Он заключался в том, что, поклонившись в пояс уважительно да выпуская косу вперёд себя, он резко выпрямился и коса, как живая, взметнувшись в воздухе, самостоятельно обмоталась вокруг шеи, превратившись в некое подобие ошейника.
Конец её впился хитрой застёжкой в косу намотанную, да там замер, зацепившись намертво. При этом Кайсай ни руками её не касался, ни телом не дёргался, замерев словно статуя, а коса сама по себе вокруг него летала да закручивалась. Выглядело это действительно очень броско, и зрители за столом, судя по бурной реакции, оценили фокус по достоинству.
Затем он прошёл к оружию, выбрал палку. Щита брать не стал. Не зачем. Отошёл обратно к столу и таким же знаком руки предложил противникам выбирать оружие. Сам же опёршись на меч деревянный, как на клюку переходную, опустил голову да стал ждать начала действия.
Молодые девы-воины по очереди разобрав мечи да щиты маленькие, вновь выстраиваясь в ряд на прежнем месте в ожидании. На поляне остался лежать один щит, что Кайсай не взял. Он уже было в голове начал прикидывать, как бы использовать эту помеху по ходу сражения, но тут вышел воин и щит унёс. «Никак», – тут же констатировал бердник и приготовился. Из-за спины раздалась команда атамана верховного:
– Начинайте бой!
Кайсай ожидал движение всех девяти соперниц одновременно, внимательно следя за их тактикой боковым зрением, но как же он был удивлён нескончаемо, когда в центр вышла лишь одна девочка да там остановилась, принимая позицию оборонительную да ожидая подхода противника. А Кайсай с места не тронулся. Как стоял, опёршись на клюку, так и остался стоять даже не дёрнулся. Девочка ждала. Кайсай не шевелился. Пауза затягивалась.
– Я сказал, начинайте! – повторил Агар уже с ноткой раздражения, давя на психику дерущихся.
Молодая «муже резка» колыхнулась от окрика да двинулась на странного не желающего драться противника. Но даже когда она подошла и запрыгала из стороны в сторону, вызывая его на ответные действия, пытаясь предугадать его замыслы, как учили наставницы, противник всё равно ни шелохнулся, ни дёрнулся.
Он по-прежнему стоял, низко опустив голову, и казалось даже не смотрел на деву скачущую. Наверное, у молодой «муже резки» создалось такое впечатление, что это просто мальчик для битья и его за что-то наказывают. Она ещё пару раз в разные стороны прыгнула, а потом подскочила да со всего маха врезала.
Вот только ни в кого не попала воительница. Кайсай, вместо того чтобы отражать удар иль на худой конец уклоняться, как предписывалось по всем боевым наукам, чему дев обучали наставницы, неожиданно резко вперёд бросился, но не обниматься, а проскальзывая ей под руку да захватывая её косу толстую. Тут же крутанулся синхронно с её поворотом, ловя девчонку на инерции её же маха мощного, перехватил косу девичью на уровне шеи тоненькой.
Одно мгновение полной дезориентации, и вот она уже ничего ни понимая, задыхается, повесившись на косе собственной. Бердник вновь замер в той же позе «побитого мальчика», что и раньше стоял до этого, только теперь одной рукой держал крепко «муже резку» трепыхавшуюся, за косу чёрную, превратившуюся в удавку, обмотавшись вокруг шеи девицы, а второй рукой, как ни в чём не бывало опирался на меч игрушечный.
Он постепенно стягивал поводок-косу и душил деву беспомощную. Та и палку уже выбросила, и щит уронила себе на ногу, схватившись руками обеими за косу в районе горла стиснутого. Только когда почуял, что дева обмякать начинает, выпустил. Она грохнулась на траву, тяжело горлом посвистывая, захватывая воздух да кое-как отползая на четвереньках в сторону.
Кайсай не обращая на неё никакого внимания, застыл в первоначальной позиции да принялся ждать следующую. Тут до него донеслось недовольное шипение Золотца:
– Что я вам говорила, бестолочи? Кому ещё не понятно, дуры набитые?
Дальше она заговорила тише, а рыжий не стал прислушиваться.
Вышла вторая. Высокая. Почитай с Кайсая ростом вымахала. Походка мягкая, осторожная, в любой момент к прыжку готовая. В стойку не встала, как это сделала первая, а принялась заходить на бердника с боку со стороны солнышка.
Кайсай стоял статуей, никак не реагируя на противника. Дева зашла ещё глубже, почитай за спину. Он не шевелился, всё также низко опустив голову. Подошла вплотную на расстояние палки вытянутой. Нет реакции. Будто он её не видит и не чувствует. Памятуя о предыдущем поражении своей подруги по сестричеству, она не стала махать да размахивать, а решила уколоть его в спину широкую с последующим отскоком, но это действие тоже оказалось ошибочным.