– Послушай, командир, – нерешительно заговорил Сыроед, – если все так и есть, как говорит Кривоклюв, то нам, наверное, уже пора… того? Или ты думаешь, они пойдут в обход, а нас не тронут? Хотелось бы надеяться, но, знаешь, как в народе говорят: надейся на лучшее, а готовься…
– Молчать! – рявкнул Клуни. Его помощник поджал хвост и умолк.
– Ты что-то о них знаешь, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Маттиас.
Клуни пригвоздил его взглядом к месту. Но Маттиас не опускал глаз – и Клуни медленно кивнул.
– Много лет назад… я тогда плавал первым помощником у хромого Флитса. Мы встали на якорь в Гхаале. Это торговый порт на севере: там не смотрят, пират ты или кто – принимают всех, лишь бы золото в карманах звенело. Веселый городок… был. Все случилось у нас на глазах…
Он замолчал и задумался, погрузившись в воспоминания.
– И как вы с ними справились? – поторопила его Роза-Лилия.
Клуни бросил на нее такой взгляд, что у нее заалели уши.
– Выхватили мечи и порубили в капусту, само собой, – криво усмехнулся он. – Я же сказал: мы стояли на якоре у причала. Как только увидели, что происходит, со всех лап бросились на борт, обрубили канаты – и давай грести так, словно за нами черти гнались! И так несколько миль, пока не вышли в открытое море. А кто не успел вернуться на корабль, тем не повезло.
Наступило короткое молчание.
– Какие они? – робко спросил Питер.
– Раза в два больше дикого кота. Очень сильные лапы и челюсти. Зубами перемалывают железо и камень. На вид медлительные, но бегают не хуже зайца. Выносливые и упорные. Шкура толстая и косматая, защищает, как хорошая броня – очень трудно пробить мечом или стрелой.
– Да, такие они и есть! – подтвердил Кривоклюв.
– А главное, их очень много. Можно справиться с одним, с двумя, даже с тремя. Но когда их сотня…
– Ну, в Еловом Бору, положим, их не сотня!
– Все равно слишком много. Будь у меня даже прежняя армия в четыреста хвостов, я бы не рискнул вступить с ними в бой.
– А что, если попробовать их напугать? Отогнать? – предложил Маттиас.
– Пробовали. Я слыхал о сражениях, где их пытались отгонять: стрелами, камнями, огнем или как-то еще. Бесполезно. Они ничего не боятся – слишком тупы для этого. Тупые и упорные. Просто прут и прут вперед.
– Значит, нам определенно пора… – снова начал Сыроед – но Клуни хлестнул хвостом по земле у самых его ног, и Сыроед испуганно отпрянул.
– Напугать и отогнать их не выйдет, – медленно продолжал Клуни. – Вступать в открытый бой – самоубийство. А вот заманить их в ловушку мы, пожалуй, сможем. Но для этого мне понадобится…
Он обвел взором притихших зверей. Тяжелый взгляд его единственного глаза остановился на Питере Долгохвосте.
– Мне понадобишься ты! – сказал Клуни.
Солнце клонилось к закату. Лежа на побуревшей от крови траве, Серый Пес с довольным ворчанием обгладывал лапу какой-то злосчастной крольчихи. Рядом и поодаль заканчивали обед его сородичи. С отрывистым лаем и хриплым взрыкиванием обсуждали они важный вопрос: идти ли на Рэдволл прямо сейчас – или сначала поужинать.
Вдруг над головой Пса раздался чей-то звонкий голос:
– Эй, ты, блохастая шкура!
Пес вздернул голову. Мысли в его косматой башке ворочались медленно; сперва он даже не понял, что это к нему обращаются – просто подивился тому, что в этом лесу остался кто-то живой.
– Чего уставился, рожа лупоглазая?
С нижней ветки близстоящей ели свесился молодой крыс светло-серого окраса. Морда у него была наглая и ехидная – и теперь не оставалось сомнений, кого он имеет в виду.
– Х-х-р-ррр! – рыкнул пес, вскакивая на лапы. Тупые, как плошки, желтые глаза его загорелись яростью, из пасти закапала, смешиваясь с кровью его жертвы, обильная слюна.
– Ты бы хоть салфетку подвязывал, когда ешь! – продолжал наглец на дереве. – Кто только учил тебя хорошим манерам? Смотреть противно!
Голос у Питера слегка дрожал. Откровенно говоря, от кошмарного вида и запаха каннибальской трапезы его мутило, и слабели лапы; еще немного – и он, должно быть, свалился бы с ветки прямо в пасть Псу!
Если бы не помнил о своей задаче.
– Р-р-разор-р-рву! Загр-р-рызу! – пролаял Пес. С разных концов поляны начали откликаться лаем его товарищи.
– Сначала достань! – С этими словами Долгохвост соскользнул с ветки и повис на хвосте перед самым носом у врага.
Пес подпрыгнул, щелкнув мощными челюстями – но крыса перед ним уже не было: он сидел на соседней ветке и показывал противнику «нос».
Пес отчаянно залаял и принялся царапать ствол ели когтями. Другие, сгрудившись вокруг ели, вторили ему сердитым лаем и рычанием.
– Что, не можешь залезть на дерево? Ах ты, бедняжка! Ну, подожди, подожди, сейчас я сам к тебе спущусь!
С этими словами, не давая себе времени задуматься о том, что делает, и испугаться, Питер спрыгнул прямо чудовищу на голову! Пес растерянно гавкнул – а Питер уже перескочил на косматую серую спину его соседа, потом на следующую. Началась суматоха: Псы кидались друг на друга, пытаясь схватить наглого крысеныша, кое-кто получал укусы и кусал в ответ – а виновник всей этой неразберихи уже взбежал по стволу дерева на другой стороне поляны и насмехался над ними оттуда:
– Тоже мне, свирепые чудовища! Тупые, неуклюжие… Слушайте, почему вас вообще боятся?
Уже вся стая, бросив недообглоданные кости, собралась вокруг ели. Самый крупный Пес коротко гавкнул, словно отдавал команду – и мощные челюсти двух его собратьев впились в дерево с двух сторон! Послышался хруст и треск; дерево закачалось.
– Ну нет, так не пойдет! Хотите меня поймать – сначала догоните!
С этими словами Питер запустил ближайшему псу шишку в лоб – и ловко, словно белка, перепрыгнул со своей ели на соседнюю.
Псы бросились за ним.
В погоне за добычей они уже не лаяли, не ворчали друг на друга, не стремились друг друга опередить: они бежали ровным строем, в молчании, с одинаковым тупым упрямством на мордах – словно один-единственный зверь со множеством тел. И, казалось, могут бежать так и день, и два, и три дня без устали. В этом было что-то завораживающее и жуткое; но Питер не позволял себе об этом задумываться.
Он вел стаю к краю леса медленно, постепенно наращивая скорость. Иногда дразнил их, делая вид, что оступился и вот-вот упадет: Псы бросались вперед – а Питер перескакивал на следующую ветку, бросал им какое-нибудь обидное словцо и бежал дальше. Маршрут был ему известен: пару часов назад, пока крысы в замке готовили «гостям» теплый прием, он осторожно и бесшумно проделал несколько раз весь путь от опушки Елового Бора до лагеря Псов, туда и обратно – и точно знал, куда бежит. Только бы Бэзил оказался на месте!
Вот среди зелени начали появляться серые проплешины – следы давнего лесного пожара; их становилось все больше. Вот и край леса – а за ним расстилается Серая Пустошь, безжизненная равнина с торчащими кое-где обгорелыми пнями и корнями..
…и один серый пенек у самой опушки приподнимается и машет Питеру лапой!
Сделав большой прыжок, Питер приземлился Бэзилу на спину, схватил его за уши – и заяц с крысой на спине устремился вперед!
Псы мчались за ними по пятам. Медлительные на вид, они, как оказалось, могли бегать очень быстро. На твердой земле Питер бы от них не ушел – но Бэзилу пока удавалось держать дистанцию. Со всех ног мчался он через Пустошь к Лесу Цветущих Мхов.
– …Не вступайте в бой, пока большая их часть не окажется в ловушке, – торопливо говорил Маттиас Остроклюве. –И не пытайтесь драться с ними всерьез, ваши клювы не пробьют их шкуру. Ваша задача – не дать им выбраться из оврага.
– Можешь на меня положиться! – отвечала Остроклюва.
– А если не справитесь, Кривоклюв поможет! – бросил Клуни; он стоял рядом с Маттиасом у бойницы.
Остроклюва вернулась на крышу, где расположились в засаде ее крылатые бойцы. Повинуясь приказам Клуни, заняли свои места на стене разбойники с приготовленными боеприпасами. Подготовка была завершена; теперь оставалось только ждать.
Маттиас покосился на своего старого врага. Многое хотелось ему сказать, о многом спросить, но, подумав, он выбрал самый безобидный вопрос:
– Как вышло, что тебе служит стервятник?
Клуни резко обернулся, глядя на него подозрительно, словно ожидая какого-то подвоха. Но в глазах Маттиаса не было ни отвращения, ни насмешки – только чистосердечный интерес.
– Не то чтобы служит, – неохотно ответил Клуни. – Скорее, мы с ним приятели.
«Разве у Клуни Хлыста могут быть друзья?» – мелькнуло в голове у Маттиаса, но он благоразумно решил не говорить этого вслух.
– Познакомились, можно сказать, благодаря тебе, – добавил Клуни. – Семь лет назад – помнишь? – когда добрые монахи Рэдволла оттащили меня, вместе с прочими мертвецами, подальше от ворот и бросили в общую яму, чтобы как-нибудь потом засыпать землей. Кривоклюв спустился, чтобы выклевать мне глаз. Недурной повод для знакомства, верно? – усмехнулся он. – Но я зашевелился, и это его смутило: он с удовольствием жрет тех, кого убивают другие, но сам грязной работы не любит. Ну а потом… – он неопределенно пожал плечами. – В общем, я сумел его убедить, что живой пригожусь ему больше мертвого.
Помявшись еще, Маттиас выпалил тот вопрос, который все это время не давал ему покоя:
– Но как ты выжил? Ты же… я точно тебя убил! На тебе живого места не было! Я смотрел на тебя, даже щупал пульс – ты был мертв!
Клуни медленно повернулся к нему. Взгляды их встретились. Маттиасу показалось, что молчание длится долго, как-то очень долго; затем Клуни как-то странно скривился и медленно кивнул.
Сердце Маттиаса словно сжала чья-то ледяная лапа. Неужели зверь, стоящий перед ним, действительно побывал в Темном Лесу и вернулся?
– Но… как?
Клуни пожал плечами.
– Сам не знаю, как это вышло. Должно быть, просто не мог уйти побежденным.
Бэзил мчался так, что сердце едва не выскакивало из груди. Бывать в опасных переделках зайцу случалось не раз; но никогда еще он не бегал с такой скоростью.
И все же Псы его нагоняли. Передние уже щелкали зубами у его ляжек – приземистые, косматые серые тени с горящими глазами, словно сотканные из дыма или тумана, однако до ужаса материальные. Особенно жутким казалось то, что они не издавали ни звука: вся погоня проходила в молчании.
Вот впереди замаячил замок и веселая зеленая лужайка под его стенами. Все ближе, ближе… Бэзил бежал из последних сил, огромными скачками, до боли в глазах вглядываясь вперед. Где же, ну где?.. Но перед ним расстилалась все та же однотонная серая равнина. Святые небеса, он же был где-то здесь! Неужели они с Питером пропадут из-за того, что не догадались отметить свой путь к спасению?..
Но в этот миг впереди и немного справа прямо из земли – так показалось ему – высунулся прутик с нанизанным на него белым лоскутом.
С безмерным облегчением Бэзил свернул вправо, кубарем скатился по пригорку, едва не придавив Питера, и нырнул в подземный лаз – сначала почти вертикальный и довольно узкий, но скоро расширяющийся в просторную пещеру: как видно, Овражный Лют копал его под свой размер.
Здесь ждала их Роза-Лилия с сигнальным прутиком в лапке.
– Слава небесам! – воскликнула она. Питер, измученный, но счастливый, крепко обнял сестру.
– Пойдемте, пойдемте! Быстро в замок! –торопил их Бэзил. Он задыхался, при каждом вдохе кололо в боку – но понимал, что оставаться здесь опасно.
Где-то наверху, у них над головами, прогремел слитный топот множества лап, а затем –грохот, и лай, и рычание, и душераздирающий вой.
– Есть! – воскликнули хором Питер и Рози.
– Попались! – добавил Бэзил. – Наконец-то прорезался голосок у проклятых тварей!
Маттиас вдруг схватил Клуни за лапу.
– Отдай мне Меч! – задыхающимся от волнения голосом проговорил он. – Прошу тебя, отдай!
Клуни смерил его удивленным и насмешливым взглядом.
– Если кто-то из них прорвется в замок… если придется драться… – словно в лихорадке, восклицал Маттиас. – Ты не понимаешь! Я же Защитник Рэдволла – а это Меч Рэдволла! Мы должны быть вместе!
– Черта с два! – бросил Клуни. – Не у тебя одного бывают видения! – И, погладив рукоять Меча, добавил уже спокойнее: – Не переживай, драться нам не придется. Птицы, камни и огонь справятся без нас.
В самом деле, похоже было, что до схватки дело не дойдет.
Тонкий слой дерна с зеленой травкой, замаскировавший дыру в земле, провалился под лапами Псов, и зверюги полетели в глубокий овраг. А там, на дне, ждали их сухие ветки и валежник, пропитанные горючим составом, а также вкопанные в землю острые колья. Не зря крысы во главе с самим Клуни трудились, не покладая лап, с утра до вечера! Несколько Псов погибли сразу, напоровшись на колья горлом или брюхом; другие, воя и рыча, пытались вылезти по крутым, почти отвесным стенкам. Но сверху, со стены обрушился на них град камней, выпущенных крысами-пращниками, а затем в овраг полетели стрелы и дротики, обмотанные горящей паклей. Пожар занялся мгновенно, и ловушка превратилась в огненный ад. Тех тварей, что, скуля и рыча, пытались все-таки выбраться наружу, встречали воробьи: десятками налетали на них и, долбя по головам острыми клювами, загоняли обратно в яму.
Обезумевшие твари выли, метались, рвали друг друга, задыхаясь в дыму… через час с небольшим все было кончено.
Двоих бойцов потеряла воробьиная армия: одного из них какому-то Псу удалось схватить зубами, другого сбить наземь лапой и раздавить. Среди крыс потерь не было. Из Псов не выбрался из ловушки ни один.
Над оврагом плыл черный дым и стоял густой тяжелый запах горелой шерсти и мяса. Но Край Цветущих Мхов мог спать спокойно.
Победители собрались во внутреннем дворе замка, делясь впечатлениями. Сыроед притащил пару бутылок кислого вина и разлил угощение по разнокалиберным щербатым кружкам.
– …И кто бы мог догадаться, – говорил Бэзил, энергично жестикулируя своей кружкой, – что подземный ход выходит на Пустошь! Мне и в голову не пришло. Хотя, если вдуматься, это ведь естественно: во времена Овражного Люта, сто с лишним лет назад, никакой Пустоши здесь не было, а был дремучий лес… А ты, Питер, настоящий герой! Вот вернемся домой – клянусь своими ушами, непременно вытребую у аббата Мордальфуса для тебя медаль!
Питер блаженно улыбался, думая о том, что скажет папа, когда увидит сына с медалью на груди. Теперь-то он поймет, зачем нужны все эти «дурацкие прыжки»!
– А ты? Если бы не ты, они бы меня разорвали!
– Да я-то что, – скромно отозвался Бэзил. – Я, можно сказать, ничего не сделал. Как увидал эти жуткие морды, душа в пятки ушла, ну и поскакал как ошпаренный. Да и медалей у меня уже хватает…
– Служили бы вы у меня в армии – после сегодняшнего дня пошли бы на повышение оба! – откликнулся Клуни; он стоял к ним вполоборота с кружкой в руке. – Кстати, Долгохвост, это предложение.
– Вы… ты… серьезно? – пролепетал Питер.
– Серьезнее некуда. Чтобы махать мечом или пускать камни из пращи, много ума не надо. А таких, как ты, на свете раз, два и обчелся. У тебя действительно талант. И очень полезный талант.
– Спасибо, – багровея до ушей, отозвался Питер, – я… спасибо большое, я подумаю.
Клуни помрачнел и отвернулся, видимо, справедливо расценив такой ответ как вежливый отказ.
– А вот кто еще молодчина, так это твоя сестренка, – продолжал Бэзил. – Не подай она нам знак – нам не жить!
Роза-Лилия вздрогнула, услышав, что говорят о ней. В ушах у нее еще звучал лай и вой гибнущих Псов, и запах горелой плоти не давал забыть о том, какой ценой достигнута победа.
– Как все-таки это все… жестоко, – тихо проговорила она.
– Это война, – коротко ответил Клуни.
И как-то самой собой вышло, что она уткнулась ему в плечо, а он обнял ее, наполовину укрыв своим плащом.
Почти невидимая в сгущающихся сумерках, на край оврага выползла тень, темнее самой ночи.
Этому Псу, единственному из всех, повезло остаться в живых. Он упал на дно оврага одним из первых, не задев колья, а от огня и вонючего дыма его защитили своими телами сородичи. Звериная хитрость подсказала ему не лезть наверх, не бороться за свою жизнь, а затаиться и ждать. Пожар опалил ему бок, и кто-то из сородичей, лягаясь в предсмертных судорогах, задел когтем правый глаз; но в остальном Пес не пострадал.