========== Акт 3. Пролог. Приказ ==========
Катар-талах медленно шёл по тёмному коридору. Мягкие подошвы его сапог едва касались неровного пола.
Лязг оружия. Замер на секунду. Хруст костей в тонких руках. Тело энтари оседает на пол и остаётся лежать неподвижно. Эдайн переступает гору тряпок и продолжает идти вперёд.
Вот она. Замок навесной, примитивный. И засов. Как можно удержать его таким замком… его, который двенадцать лет шёл по следу.
Он достаёт из складок плаща электронную пластинку и прикладывает к замку. Всё сложнее искать источники энергии, приходится беречь такие мелочи как зеницу ока. Щелчок, и замок соскальзывает с дуги. Убийца убирает в сторону дубовую задвижку и открывает дверь.
***
В камере было темно. Всегда темно. Но время можно было считать по щелчкам замка. Они приходили трижды. По крайней мере, раньше. Первые пять тысяч дней или около того. Утром приносили еду. Днём забирали на допрос. Вечером приходили развлекаться.
Потом, где-то в начале седьмой тысячи, палач приходить перестал. Он всё думал, что же это значит. В душе он догадывался, что его тайны больше никому не нужны. Но поверить в это означало сдаться, и он снова и снова изобретал объяснения того, что допросы прекратились.
Ещё через тысячу дней или около того они стали забывать приносить пищу. Он тешил себя надеждой, что война не даёт им сосредоточиться на таких мелочах, как полумёртвый пленник, хоть и знал, что это самообман.
Ночные гости приходили всё так же регулярно, так что он продолжал считать. Им нравились его волосы и лицо, так что они не были излишне жестокими. Редко применяли плеть и не калечили его, только унижали. И всё же - он уже начал сбиваться со счёта – через пару тысяч дней они стали приходить реже. Он догадывался, что виной тому то ли шрамы, то ли покорность.
Один раз никто не приходил долго… Он бы сказал, что дней шесть или семь. И еду никто не приносил. Он уже не хотел гадать, что случилось наверху. Только сидел в самом углу, обхватив колени руками, и смотрел на темноту. Он видел эти стены так долго, что мог бы и не открывать глаз. А когда они наконец пришли – конечно, не для того, чтобы накормить его, - он готов был броситься им в ноги и целовать грязные сапоги, только чтобы упросить их не оставлять его одного так надолго.
Кажется, это понравилось им, и на какое-то время их игры обрели новый смысл.
И всё же время шло. Не только душа его, но и тело понемногу старело. Эдайн живут долго, если соблюдают элементарные правила – правильное питание, здоровый сон. Их бессмертие не той природы, что у демонов и их потомков.
Они стали приходить всё реже, и приходили теперь другие. Эти, новые, не знали его имени и называли его просто «раб». Это, конечно, было некорректно, ведь он был военнопленным, а военнопленный заслуживает другого обращения. Но он не спорил. Они были жестоки и уже не щадили его.
И всё же последнее время редкостью стали и они. Он не видел себя в зеркало, но предполагал, что стал уже слишком стар и уродлив, чтобы заинтересовать даже этих.
Они не приходили… он не знал… десять дней?... еду приносили семь раз, но он был уверен, что пару раз её принести забыли. Итак. Они не приходили десять дней, когда дверь открылась. На пороге стоял человек в голубовато-сером плаще. Слишком стройный для местных энтари. Слишком гордый для местных эдайн.
Он вошёл в комнату и, немного привыкнув к темноте, посмотрел на него. Человек протянул руку. Рука ощутимо дрожала.
Ларэ не шевелился, не уверенный в том, чего от него хотят. Тогда человек свободной рукой сбросил с головы капюшон, и Ларэ задохнулся. Чувства накрыли его водопадом, стремительной лавиной. Он схватил руку и, прижав к губам, принялся её целовать.
***
- Ларэ… - он произнёс имя, которое не называл в слух никогда, но столько лет произносил во сне, и тут же поправился, - намэ…
Дайне упал на одно колено как тридцать три года назад, когда увидел своего повелителя впервые. Он изменился. Постарел сильнее, чем может постареть эдайн. Лицо будто ссохлось, и свет в глазах… Дайнэ не был уверен, что от него остались хотя бы угли. Он смотрел в лицо – такое чужое и такое родное, и не мог оторвать взгляда, вопреки этикету, вопреки инструкциям. Ларэ должен был приказать встать. Он должен был стоять так, пока намэ не прикажет встать, но он видел, что Ларэ совсем не в состоянии принимать решения.
- Они сейчас придут. Отдайте приказ.
Глаза Ларэ заметались по комнате.
- Намэ…- лицо Дайнэ озарила счастливая улыбка.
- Бежать… ты пришёл, чтобы мы бежали? Или ты тоже пленник? Или… или мы победили?.. – в последнем вопросе надежда - слепая, как тьма вокруг.
Дайнэ покачал головой.
- Как вы приказали. Пришёл за вами. Прикажите встать. Прикажите убить их всех.
Ларэ улыбнулся – совсем не весело, одними губами.
- Ты же не любишь убивать.
- Прикажите.
Ларэ опёрся на руку, протянутую к нему, и попытался встать. Он был слишком слаб, и, не дожидаясь разрешения, Дайнэ вскочил и подхватил на руки падающего талах-ар.
Ларэ лежал в его объятиях и смотрел снизу вверх поблёкшими, почти серыми глазами.
- Уведи меня, - прошептал он, - прочь отсюда. И мы будем говорить.
Дайнэ кивнул и поднял голову к выходу, туда, откуда уже доносился топот ног.
***
Когда в проёме двери показалась фигура, закутанная в алый гербовой плащ, Дайнэ осторожно опустил пленника на землю и отвернулся. Перед глазами всё ещё стояло лицо с выцветшими ресницами, сухой, как папирус, кожей, бледными губами. Нет, перед глазами стояло другое лицо, молодое, освещённое улыбкой, поймавшей очарование солнечного луча.
Ему не требовалось думать, чтобы рука легка на саркар и пальцы нажали кнопку до предела. Из небольшого цилиндра, не занимавшего много места, выскочили с обоих концов такие же продолжения, ещё раз и ещё раз, пока на концах их не появились обоюдоострые лезвия. С некоторых пор Дайнэ смазывал их ядом.
Ему не требовалось думать, чтобы один за другим нанести серию молниеносных ударов, которые не оставили противнику шанса приблизиться на расстояние удара меча, зато в лохмотья распороли его руки и щёку.
Ему не требовалось думать. Кровавые всполохи неслись перед глазами не останавливаясь, но настоящие его глаза видели только одно лицо, окутанное золотыми волосами, растрёпанными после бессонной ночи.
Он бил, бил и бил, пока не услышал крик, и голос, кричавший совсем рядом, не принадлежал энтари.
- Хватит! – тонкая рука легла на его предплечье, и он в ярости отбросил её, но в ту же секунду замер, осознав, что сделал.
Аран-тал упал на колени и прикоснулся губами к только что отброшенной руке. Ларэ тоже тяжело дышал.
- Уведи меня отсюда. Просто уведи. Уведи.
- Принято.
Он встал и, сложив окровавленное оружие, снова пристегнул его к поясу. Затем взял намэ на руки – нежно, будто девушку, - и пошёл прочь, не глядя на то, что осталось от стражи.
========== Акт 3. Глава 1. Сделка ==========
Авель замер в полумраке под стеной и осторожно оглянулся. Оставалось дождаться, пока посланник Флавия отправится к советнику. Этого не было в поручении командора, но он предпочитал делать работу до конца. Не разгибаясь, так, чтобы не шелохнулась ни одна тень, он стал ждать.
Времени потребовалось немного - раньше, чем затекли руки убийцы, упёртые в землю, маленькая дверца меж двух колон открылась, и оттуда появился мужчина, закутанный в серо-голубой плащ. На руках он нёс свёрток размером с тело подростка. Последнее показалось Авелю странным и не относящимся к их с Вендером делу, но тем больше интриговала его ситуация. Он подождал, пока незнакомец исчезнет за поворотом, и отправился следом.
Он двигался бесшумно и был уверен, что ни позади, ни впереди никто не обнаружил его присутствия, когда за очередным поворотом замер, ощутив у горла холодную сталь.
Авель плавно повёл рукой, приближая её к ножу, уверенный в том, что человек не может заметить этого движения. Лезвие сильнее впилось в горло, и он осознал очевидный факт – в руках противника был саркар. В груди что-то дрогнуло, легко отклонившись назад, он провёл рукой, не пытаясь заблокировать удар, а всего лишь срывая с противника капюшон. Саркар тут же взлетел в воздух, так что он едва успел уйти от удара и только вскрикнул коротко:
- Мастер Инаро!
***
Дайнэ остановился. Неведомый преследователь говорил на языке эдайн и называл его именем эдайн, что само по себе ничего не значило. И всё же… Он привык убивать энтари. Эдайн он не убивал никогда.
Противник молниеносно уклонился от удара и тут же сдёрнул собственный капюшон. Дайнэ всматривался в лицо, высохшее и суровое, как и лицо Ларэ теперь.
Видимо, эдайн надеялся, что Дайнэ узнает его, но он не узнавал.