– У тебя есть прокладка? – неожиданно прошептала подруга.
Я повернула голову в сторону Кауфы.
– Две штуки. Одну дать?
– Выручи, да.
Я открыла сумочку и, протянув желаемое, спросила, указав пальцем на висящий шкафчик около двери:
– Этими не пользуешься?
– Дешевка, – брезгливо фыркнула Кауфа, будто уловила безвкусный парфюм.
– Спасают, когда деваться некуда.
– Да «спасалась» я ими однажды.
– И как?
– Как? – Голос Кауфы едва заметно изменился: слышалось напряжение, внутри которого зарождался смех.
– Все, молчу. Не носила бы я их с собой, если бы все было так чудесно. – Я повернула вентили в обратную сторону и оторвала пару бумажных салфеток. – Подожду тебя в гардеробе.
– Спасибо.
– Пожалуйста, – прошептала я еле слышно.
Вышла в коридор. Оставила туалет позади себя. «И она ничего не заметила? – размышляла я. – Так долго смотрела на меня и даже не заикнулась?». Я хотела кричать, сорваться и выбежать из школы, мимо дома, вдаль, к Монойке. Чувствуя дрожь, которая овладела моим новым телом, я мысленно перенеслась на семь часов вперед.
– Ты дома? – сказала я в пустое пространство. – Если ты окажешься здесь, то я не отпущу тебя и останусь с тобой навечно.
В дверь постучались.
– Монойка? – отозвалась я.
– Я потеряла ключ! – послышался крик за дверью.
Осторожно переступая с ноги на ногу, я медленно приближалась к входной двери. Первый шаг – поиск места для ямы, второй – укладка, третий – тяжелые листья. За створкой глазка были четкие контуры, плавные движения, хронометражная линейность.
Приблизившись к створке дверного глазка, я сконцентрировалась на его маленькой ручке. Крохотная, неприметная, больше похожая на плохо срезанную ветку дерева. Другими словами – нелепый сучок для невесомой дверцы в мир скрытного наблюдения.
– Там есть кто-то? – продолжала кричать Монойка. – Фина, это ты? Мне говорили, что больше никого не будет.
Пошел отсчет времени. За стеклом рыхлый, сыпучий песок. Одна песчинка среди тысяч других – подмена деталей.
– Слышал! – кричали за дверью. – Я ведь все слышал!
Я отодвинула глазок и не поверила своим глазам.
– Не откроешь сейчас и я мигом достану ключ!
За дверью никого не было. Насколько это возможно, я вертела глазами из стороны в сторону, но тот, кто пытался попасть в комнату, здорово маскировался.
– Что за день! – завопил некто. – Вечно я все забываю!
Мне стало не по себе и я села на пол, прислонившись спиной о стену. Повернула голову в противоположную сторону от двери и уставилась в абсолютный ноль. Ни света, ни красок, ни темноты. Движения отсутствовали, статичностью растворилась.
– Вы меня не видите? – поинтересовался незнакомец. – Меня нет, но голос доносится до ваших ушей. Я угадал?
В дверь еще раз постучали.
Я не реагировала.
– Больше я стучать не буду! Я вовсе не удивлен, нет, что вы! – разговаривал кто-то, пока я медленно тянулась к ручке двери. Что-то подсказывало мне, интуиция или другое чувство, функционирующее без анализа – незнакомца нужно впустить.
– Ответьте мне! – настаивал голос, будто от меня зависела его жизнь. – Спите вы сейчас или бодрствуете? Чувствуете боль или безразличны к ней? Способны к размышлению или же ваша реальность кем-то уже задана?
Я повернула ручку и оказалась в другом помещении. Надпись «Danke», камера с зеленым огоньком – все на месте.
Мнимое или реально существующее. Вызывающее сомнение или неоспоримое. Осязаемое, а значит несущее в себе качества твердости, растяжимости, упругости или же иллюзорное, наводящее ложные представления и дурман, сбивающий с толку.
– Давно я хотел уходить отсюда! – раздался голос, идущий из другого помещения. – Все это скучно, даже противно, без уважения и будущего!
Сделав пару шагов, я поняла, что на мне все те же бледно-розовые ботинки. Нога в них сидит плотно, чувствуется защищенность, но при этом они легки и проворны, особенно, когда дело касается быстрых перебежек. Плаща на мне не было. Остался один вязаный свитер, завернутый до груди. Встав около большого зеркала, края которого уходили далеко вниз и вверх, а по краям были украшены желтой рамкой, я стояла и рассматривала свое лицо, тело, волосы.
Большие зеленые глаза с короткими ресницами. Утопленная спинка носа с множеством веснушек. Малиновые губы, широкие скулы и круглые уши под прядью рыжих волос. Небольшая грудь. Крепкие объемные бедра, компенсирующие отсутствующую талию. Вздернутый, смешно выпирающий пупок. Конические пальцы рук, мясистые предплечья, нелепо выпирающие колени и широкие ступни ног.
– Никаких модификаций, что вы! – продолжил свой монолог незнакомый голос.
Я села на рядом стоящий стул и посмотрела в окно. За стеклом расположилось огромное помещение с различными приборами и машинами, кранами и конвейерами.
Отделаться от мысли, что я нахожусь в неизвестном помещении, где изредка появляется загадочный голос, получалось с трудом. Можно было встать и спуститься вниз, по крутой лестнице, где хаотично моргал свет. «Даже и в этом мире неполадки со светом», – подумала я.
За моей спиной находилась приборная панель. Доступ к ней, на удивление, был открыт. Встав со стула, я подошла и начала разглядывать ее. По бокам множество кнопок, отмеченных вырезными табличками. Несколько переключателей и круглые отверстия, похожие на розетки. Центр панели был выделен для размещения какого-то модуля, судя по контактам в глубоких пазах. Мне захотелось навредить, отомстить миру за то, что творится в моей голове, дать сдачи, выбраться из этой системы и вернуться в привычный мир. Я нашла кнопку с надписью «Сброс» и с силой нажала ее.
– Экспонат! – вновь послышался крик.
Я обернулась на источник голоса.
– Какой еще экспонат? – разозлилась я. – Что это за место? Выпустите меня!
Я захлопнула дверь панели и, взяв стул, на котором недавно сидела, швырнула его изо всех сил в окно. Не долетев до цели, стул повис в воздухе, а потом опустился обратно, на прежнее место.
– Наклоните голову вниз! – прокричал голос. – Тот, кто с вами разговаривает, совсем мал!
Замерев на месте, я опустила взгляд на пол и еще долго не могла поверить своим глазам. На полу стоял маленький человечек, совсем как в сказках, в книгах, в истории о путешествиях Гулливера.
– Только не падайте, прошу вас! – улыбнулся человечек.
Подпрыгнув на месте, он добавил:
– Мне вас трудно будет поднять!
Затем осекся.
– Не поднять вовсе! Слышите? Совсем не поднять!
Рукой нащупав стул, я села и вдохнула полной грудью. Свитер мягко заскрипел от поднявшейся грудной клетки.
– Я вам сейчас все расскажу! – засуетился человечек. – Это хорошо, что вы на стул сели!
Глазами впившись в коротышку, я выдохнула, но рот закрыть уже не могла.
– Слышно? – кричал человечек. – Вам слышно?
Почесав голову, он махнул рукой и продолжил:
– Кричать приходится! Знаете, как это тяжело? Дело ведь в том, что я забыл рупор! Я бежал сюда и обронил его в другом помещении! Он укатился и застрял между трубами, тут, недалеко!
Человечек изобразил руками трубы, затем рупор. Потом встал со своего маленького стула и замахал руками, изображая быстрый бег.
– Да я смеюсь, что вы! – заметив мой ошеломленный взгляд, засмеялся человечек. – Зовите меня Пять!
Я нахмурила брови в недоумении.
– Меня так зовут, представляете? – ответил Пять. – Мой сундук вам попался первым, вы помните? С длинной ручкой и выпуклостью посередине!
Человечек показал пальцем на свой нос. Длинный и с выпуклостью посередине.
– Да, я помню, – наконец ответила я.
Пять улыбнулся.
– Чудно! – в ответ крикнул он.
Мне стало грустно, и я тихо сказала:
– Хочу домой. Вы поможете мне попасть домой?
Человечек несколько раз кивнул и начал свой длинный рассказ:
– Сейчас вы находитесь во сне. Да, вы спите. Я не шучу и даже мыслей таких не было, но все же это ваш сон. Тело ваше дома, под одеялом, голова на подушке, а в животе кусочки груши. Вы приняли душ, почистили зубы и легли спать. За окном ночь.
Набрав воздуха, Пять продолжил:
– Но ведь странно все это, не так ли? Сон такой ясный и четкий! Вы можете разглядывать детали, нажимать кнопки, кидать стулья и разговаривать с другими людьми!
Успокоившись, я поймала себя на мысли, что коротышка излишне устает, напрасно повышая голос. Перед тем, как взять его на руки и переместить на стол, я задала ему логичный вопрос, от страха чуть заикаясь:
– Как я сюда попала? Ведь я была в школе! Закрыла дверь в туалет и вышла в коридор!
Человечек вскочил со стула и завопил:
– Пожалуйста, нет! Уберите руки!
Я и не заметила, как ловко схватила его за рубашку, с желанием усадить на ладонь.
– Вновь! Ко мне вновь тянут руки! – кричал Пять. – Был тут один мальчишка, видал я его! Сжал меня крепко и даже не извинился!
– Мальчишка? – удивилась я. – Какой мальчишка?
Тут человечек пристукнул ногой и скрылся. Он растворился в стенах комнаты, свет в которой на мгновенье ослаб, вызвав за собой противный сигнал тревоги. «Р-р-ринь!» – пронесся механический гул по низкому потолку. От испугу пригнувшись, я уловила в дали коридора звук открывшейся двери. Вслед за вторым сигналом послышались шаги. Нарастающие, неспешные, несущие в себе непреодолимый страх, отзывающийся в содрогающейся челюсти. «Надо бежать!» – пронеслось у меня в голове. Не разгибая ног, я огляделась, и, не найдя ничего лучше, приняла решение открыть ту самую дверь, войдя в которую, я оказалась здесь, в механическом помещении с коротышкой по имени Пять. Собравшись, я разогнулась и подалась вперед, но тут же почувствовала сильную боль в затылке, будто кто-то схватил меня за волосы.
– Нет! – закричала я. – Отпустите меня!
В моей голове что-то булькнуло. Вырвалось наружу и упало на твердую поверхность, словно это был желток, медленно вытекший из трещины в скорлупе яйца, а затем упавший на диск сковородки. Сновидение встретилось с реальностью, пролетев сквозь дрему.
– Фина! Любимая моя! – слышался ласковый голос. – Бабушка сообщила, что тебе нездоровится, поэтому мы с папой приехали раньше. Взяли билеты на ближайшее число, и, что не может быть чудесным, завтра воскресенье! Соберемся всей семьей и поедем в парк развлечений, как ты хотела. Помнишь?
– Воскресенье? – сонным голосом ответила я.
Я почувствовала мамины губы на своей щеке. Мягкие и теплые.
– Ты ничего не помнишь? – улыбалась мама, сквозь слезы нашептывая ласковые слова. – Папа рядом, все в порядке. Сейчас я принесу тебе молока. Ты хочешь пить?
Я кивнула.
– Где чего болит? – услышала папин голос. – Коленки? Ноги? Живот?
Протянув руки, я обняла папу и уткнулась в его плечо. Крепкое и уютное.
– Вновь приснилось пианино? – спросил меня отец.
Мотнув головой, я ответила:
– Пианино исчезло. Вернее, отошло на второй план. Была бы я рада, но, увы, на смену моей прилежной подружки пришло другое существо. Небольшого размера, точнее даже, крохотное. Безобидное, но тревожное. Мне трудно сейчас подбирать слова, папа, могу только сказать, что сегодняшний сон был на удивление подробным. Я никогда не ощущала нечто подобное. Вот ты, папа, вел диалог во сне?
– Скорее нет.
– Не помнишь?
Папа метнул взгляд в окно и раскрыл рот. Этим он напомнил мне саму себя. Взгляд рассеянный, словно танец сонной балерины. Крылья носа слегка раздуваются, будто от волнения.
– Фетула вел диалог.
– Этот мальчишка?
Папа чуть усмехнулся.
– Ему пятнадцать.
– Все равно мальчишка, – отрезала я.
Невольно задержав взгляд на папиной руке, я продолжила:
– При чем здесь Фет?
– Он мне встретился сегодня.
После этих слов папа погрузился в молчание.
– Неужели он выходит на улицу? – спросила я папу.
– Чаще, чем ты думаешь.
– Да ну.
– Перестань, – начал отец. – Он тебе нравится.
– Хватит! – резко оборвала я папу, толкнув его в бок.
Спустя пять минут в дверь постучались. Тихо, но неуклюже, кажется, ногой.
– Я принесла теплое молоко, – сказала мама, поставив поднос на табурет возле моей кровати. – Еще печенье и дольки мандарина.
Мама присела рядом со мной, поправила одеяло и обратилась к папе:
– Милый, оставь нас на минутку.
– Нужен буду, меня найдете, – ответил Марлотий, тихо закрыв за собой дверь.
– Где папа поранился? – тут же шепнула я маме.
Мама протянула мне руку и показала точно такую же рану.
– Вы играете так? – удивилась я.
– Это лечение.
– Кто же так лечится?
– Бабушка и дедушка тоже наносили себе такие ранки, – объяснила мама.
– И мне сделают? – поморщилась я.
– Ты пока маленькая.
– Вовсе не маленькая! – оборвала я маму.
Я еще долго разговаривала с мамой. Обсудила с ней учебу и тот день, когда осталась у Кауфы из-за сильно дождя. Рассказала ей про странные ощущения, которые начали одолевать меня в последнее время. Старалась передать то, что чувствую. Как сон наполнился деталями, а реальность накрылась пеленой. Не забыла про пианино, сказав, что оно отошло на второй план. Мама, конечно, тут же обрадовалась, но затем ее взгляд вновь потускнел, когда я описала крошечного человечка.
– Он такой же ужасный? – спросила мама.
– Вовсе нет, – покрутила я головой.
Выпив кружку молока, я подвинулась и пустила маму к себе. Забравшись с ней под одеяло, мы шутили и щекотали друг друга. После очередной шутки у меня заурчало в животе, и я поинтересовалась:
– Что у нас на обед?
– Индейка, – улыбнулась мама, оголив верхний ряд белоснежных зубов.
Заправив постель, я взяла чистое белье и отправилась в душ. Пока мылась, вспоминала папины слова о Фетуле. «Неужели он бывал в таком сне, – думала я. – Завтра спрошу у него».
Прошла уже, наверное, вечность, а я все стояла под теплым потоком воды, гладила живот, смывала остатки геля между пальцами ног, выравнивала полоску рыжих волос и всячески предавалась неспешному пению. Игриво мычала или хихикала, вспомнив что-то забавное. Переступала с ноги на ногу, корча из себя бравого солдата морского флота. Мне стало скучно, и я развернулась, отдав граду воды поясницу. Капли с легким постукиванием омывали мое тело. Затем, одна за другой, как рыбы в нерест, стекали по ягодицам и коленям. Я стояла в образовавшейся луже и подбрасывала мыльную воду пальцами ног. «Пора выходить», – подумала я. Опустила кран, смахнула с себя капли, отодвинула штору и встала на коврик. Не найдя своего полотенца, стянула с трубы мамино и тщательно вытерлась. Сполоснула под краном бритву, почистила зубы, осторожно подравняла брови и, надев чистое белье и сверху накинув халат, вышла из ванной.
– Фетула? – сказала я неосознанно.
– Хорошо помылась? – послышалось в ответ.
Взгляд расфокусировался и начал биться между картинами моего дома и столиками кафе «Булочки на пару». Фетула вышел на первый план, мама на второй. Чтобы не упасть в обморок, я закрыла глаза и присела. Стула подо мной не было, поэтому я здорово шмякнулась об пол.
– Фина! – закричала мама, будто увидела меня при смерти.
С кухни послышался дедушкин голос:
– Куда ты мчишься? Тебе нельзя так быстро бегать!
Фетула крепко схватил меня за руку и начал повторять следующие слова, словно читал молитву:
– Маме скажи, чтобы плеснула в тебя водой.
– Фина!
– Пусть мама плеснет в тебя водой! – не переставал кричать Фетула. – Слышишь? Это сон! Ты сейчас дома, Фина, не в кафе!
Он схватил меня за руку и не отпускал.
– Слышу! – отозвалась я. – Плесни в меня водой!
Через секунду я оказалась в гигантском океане. Мои волосы промокли, с кончика носа капала вода, глаза щепало, горло извергало остатки теплой воды. «Не промокаю под водой, – пронеслось у меня в голове. – Как такое возможно?».
Меня уложили обратно в постель и принесли горячего чая с медом. До своей кровати я добралась на крепких папиных руках. Казалось даже, что меня несет могучий великан, руки которого налиты сталью, глаза которого огнем пылают, но это был всего лишь мой папа. «Фантазерка», – сказала я сама себе.