– Тебе бы книги писать, – сказал отец ласковым ироничным голосом.
– Это еще почему? – удивилась я. Затем повернула голову в бок и увидала маму. Она вцепилась в меня взглядом и спросила:
– Кто же заказывает блины на выходе из ванной?
– Блины? – совершенно растерялась я.
– С черникой, – добавила бабушка, похлопав меня по животу.
Я полностью накрылась одеялом и еще долго не вылезала из-под него. Вспомнила Фетулу и запах свежих пирогов в округе. Глубокое дыхание, озабоченный взгляд, пружинистые волосы. «Это и вправду был Фетула», – не могла поверить я.
– Это не я упала! – закричала я, вскочив с постели. – Фетула меня толкнул, а потом сказал, чтобы меня водой облили!
Папа, дедушка, бабушка и мама застыли, словно ожидали птичку перед фотографией.
– Смешно вам? – обозлилась я.
Бабушка охнула.
– Что? – удивленно спросил дедушка, поглядывая на свой живот.
– Уже давно отлетела, – сказала бабушка, кинув взгляд на отсутствующую пуговицу на рубашке дедушки.
– Куда? – забеспокоился дедушка.
– Довольно! – крикнула мама. – Нашей дочери нездоровится, а вы тут о пуговицах!
– Я позвоню Перистокраевым, – отчеканил папа, собравшись выйти из комнаты. – Вечером к тебе придет Фетула, дочь моя.
– Только если в кафе! – возразила я, вспомнив чудесный запах карамельных булок.
Я еще долго лежала, уткнувшись лицом в подушку. Когда запах кислорода иссяк, я поднялась и уставилась на недошитую куклу. В комнате больше никого не было.
– Эй, девчушка, – сказала я маленькой даме в красном наряде. – Ты как там?
Кукла молчала. Ее голубые глаза были широко распахнуты. Так, словно она очутилась на краю света. Ресницы у нее длинные, пушистые. «Вот бы мне такие», – мечтала я. Эта кукла лежала на столе уже месяц. Дни, недели, ночи, рассветы уходили на подбор тканей, ботиночек, пуговиц и крапинок для индивидуальности кожи. Рукодельный набор подарили мне еще в прошлом году, всей семьей. Не знаю, сколько было вложено в этот подарок, но количество деталей, где числились даже уши, было запредельным. Я представляла семя хирургом, затем модельером. За целый год я сшила около пятнадцати куколок. Хорошеньких и не очень, милых и угрюмых, модных и скромных.
– Обед стынет! – донесся голос с кухни.
Не ожидав привычного бабушкина зазывного, от которого даже у дедушки стучит в ушах, я мигом вскочила со стула и побежала на первый этаж, оставив голубоглазую куклу наедине с ужасным пианино. После долгожданного обеда я отправилась обратно в постель. Во рту еще оставался привкус жареной картошки, но даже полоскать зубы отчаянно не хотелось. Навалилась приятная усталость, живот довольно пробурчал и принялся за свое дело. Закрыв глаза, я постаралась уснуть.
Вечер сменил беспокойное утро и размеренный день. Мухи и бабочки уснули на окнах, лапками прицепившись к невидимому барьеру. Тень от моего спящего тела растворилась в общем полумраке отдохнувшей от солнца бесцветной природе. «Дэнс, Дэнс, Дэнс», – танцевало солнце. Оно раскрывало зелену молодых побегов, красоту алых листьев клена и наполняло красками плывущие по небу облака.
Спала я крепко и долго, будто сном руководил кто-то другой: отвел на высокую гору, постелил свежую постель, накрыл воздушным одеялом и сладко поцеловал. Некий волшебник создал атмосферу для упоительного отдыха.
– Пора, – шептал папин голос. – Он ждет тебя. Стоит за дверью и хочет войти, представляешь? Я говорил ему, что ты отдыхаешь, а он все твердил, что это не так.
– О ком ты говоришь? – сквозь сон спросила я папу. Затем осторожно открыла глаза. Даже от малейшего света ночной бра ужасно кололо в глазах. – Пора в кафе? Там Фетула?
Попросив папу подождать за дверью, я встала с кровати и сняла пижаму. Стоя возле шкафа с одеждой, я разглядывала себя в зеркало и поправляла волосы. «Вот растяпа! – подумала я про себя. – Расческа ведь в ванной!». Когда Фетула постучал в дверь, я стояла на пороге, одетая в летнее вечернее платье. Плечи у него закрыты, рукав моей любимой длины – чуть выше локтя. Коленки скрыты, на талии неброская лента. Цвет коричневый. Ради забавы понажимав на белые кружочки, которые расположились по всему платью, я медленно открыла дверь и тут же отозвалась:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – улыбнулся Фетула, угодив прямиком в краску.
Мы оба замолчали. Я приметила синюю бабочку на его шее.
– Идешь со мной в кафе? – вторгся в тишину Фет.
– Идешь, – шутливо ответила я.
Закрыв за собой дверь, я заглянула в ванную. Причесала волосы и быстро почистила зубы.
Папа отворил нам уличную дверь и завел песню про осторожность и внимательность. Он косо посматривал на Фетулу, словно меня здесь и вовсе не существовало.
– Марлотий Зенирович, – ответил Фетула, чуть запнувшись. – Мы с Финой идем в кафе. По кружке кофе выпьем.
Мой папа похлопал по плечу собеседника и откашлялся, пробубнив что-то.
– Кафе это здорово, – сказал он, погладив себя по щетине.
– Долго не гуляй, – услышала я мамин голос. – Тебе еще уроки делать.
– Завтра выходной! – крикнула я в ответ.
– Без разницы! – возразила мама, добавив мягкости в голос.
Фет хороший парень. Говорю это, потому что давно наблюдаю за ним. В школе его постоянно сравнивают с его братом – с Фиго. Быстрый, отзывчивый, как солнце горящий мальчуган. Фетула не такой. Совсем непохожий на своего брата.
– Есть новые куклы? – спросил Фетула, когда я в третий раз вопросительно посмотрела на него.
– Тебе правда интересно? – удивилась я.
– Конечно, – тут же отозвался Фет.
Я согнула руки и в предвкушении хорошего диалога растерла ладони.
– Моя голубоглазая осталась лежать в одиночестве, – сказала я, вспоминая очертания моей новой куклы.
– На этот раз глаза голубые?
– Решила, пусть будет так.
Фет сунул руки в карманы брюк и продолжил, будто чувствовал, что тишина нас погубит:
– Дала ей имя?
– Это просто кукла, – ответила я, отмахнувшись от надоедливой мухи. – Я ни одной не давала имя. Ты ведь помнишь это.
– Как на счет небесной девочки? – предложил Фетула, после долгих раздумий.
– Ты даже ее не видел!
– Покажешь?
– Ну уж нет, – оттолкнув Фета этими словами, я быстро зарылась в себя.
Одновременно показав друг другу язык, мы едко улыбнулись, по очереди закрыв глаза. Мелкие камушки под нашими ногами звонко перетирались между собой. Быть может, они точно так же обменивались впечатлениями, не вербально общаясь друг с другом. Соперничали, кто громче перекатится под каблуками туфель. Соревновались по структурным признакам. Твердые, но гладкие камушки Фетула обходил стороной. Мне же, как назло, в туфли залетали мелкие и рыхлые кусочки глины.
– Белое перышко! – вдруг закричал Фет, быстро побежав в сторону колодца.
Я замерла на секунду. Казалось, что кот подавился гигантской мышью. Изо рта его торчал длинный хвост и кружился по часовой стрелке. Фетула быстро схватил кота за шкирку и стащил его с лавки.
– Ну же! – кричал Фет. – Выплевывай этого дурацкого червяка!
Белое перышко когтями вцепился в грудь Фетулы и бурно срыгнул черную слизь. Лапы кота ослабли, живот содрогнулся и обмякшее тело его рухнуло вниз.
– Что с ним? – крикнула я, в ответ тут же услышав жалобное мяуканье.
– Уже который раз он пытается съесть землю, – поглаживая кота ответил Фет.
Я подошла ближе. Белое перышко крепко спал. Втянул живот и подогнул лапки.
– Так жутко, – подумала я вслух.
– Не то слово, – ответил Фетула, стряхивая с колен землю.
– Мы ведь не оставим его здесь?
– Оставим.
– Вдруг он погибнет? – озабоченно спросила я. – Этот кот столько жил. Повидал все на свете и мудростью своей делился с кошками других семей.
– Он ведь бездомный? – задал Фетула встречный вопрос.
Присев рядом с Фетом на лавку, я кивнула, ответив:
– Бездомный.
Огни вокруг города все усиливались. Зажегся свет возле дома культуры, где по тропинке гулял, сунув руки в карманы, пожилой охранник. С севера подул холодный ветер. Просочившись через мое платье, он нагнал мурашки и тут же согнал их, будто давно хотел прикоснуться ко мне.
– Как он? – спросила я Фетулу.
– Он еще поспит, а потом побежит дальше.
Я вспомнила о перышке кота.
– Ты видел, что у него на хвостике?
– Конечно, – улыбнулся Фет.
Затем он повернул ко мне лицо и попробовал меня поцеловать.
– Сюда можно, – быстро подставив щеку прошептала я.
Было тепло и мягко. Закрыв глаза, я еще долго сидела в одном положении. Коленки согнуты и прижаты друг к другу, спина выпрямлена, руки по обе стороны вжаты в скамейку.
Фетула вдруг промычал:
– Ммм, – сказал он.
Обернувшись в его сторону, я поинтересовалась:
– Что говоришь?
– Проснулся, – мягко прошептал Фет, будто не хотел разбудить кого-то. – Белое перышко проснулся.
Кот проводил нас до самого кафе. Вместе с ним мы прошлись по школьной тропинке, краями обуви задевая осоку. Поднялись на мост неприметного пруда, воды которого питали корни повислых берез. Играючи блуждая между нашими ногами, перышко то и дело откашливался и чихал, но держался крепко – жалобно не мяукал.
Не досчитав десяток шагов до входа в кофейню, кот игриво мяукнул и побежал в сторону лавки «Сосисочная».
– Сосиску захотел? – риторически спросила я Фетулу. – И гляди, как он хвостиком замахал. Не уж то аппетит проснулся.
– У меня он точно просунулся, – сказал Фет, поглаживая живот так, будто уже наелся.
Мы прошли в кафе и сели за стол.
– Что будем заказывать? – окликнула я Фетулу. Не поднимая глаз, я продолжила листать меню с горячими и холодными блюдами. Салатами, напитками и десертами.
– Заказывай, что хочешь, – ответил Фет. – Папа дал мне семьдесят пфеннигов. Сказал, чтобы я хоть раз в жизни от души погулял.
Я подняла брови и тут же поймала встречный взгляд Фетулы.
– Это он шутит так, – пояснил Фет.
– Уж поняла, – скромно улыбнувшись, ответила я.
Словно по команде, мы вновь уставились в меню и еще долго не подавали признаков жизни. Наш столик располагался в углу дальней комнаты, куда редко заходили официанты. Полноватая девушка высоченного роста ходила от гостя к гостю, добавляя в заказной лист всяческие пожелания. Кому льда добавить, кому подложить рис. Напротив нас, прямо за спиной Фетулы, сидела женщина с прожорливым ребенком. Маленькое дитя проворно уплетало гречу, запивая ее молоком. Девочка это была или мальчик, определить у меня так и не вышло. Волосы средней длины, щечки румяные. Одежда тонов спокойных. Голоса ребенок так и не подал.
– Ты хотела поговорить о снах? – в лоб спросил у меня Фетула. Он медленно резал котлету. Это был уже пятый кусочек. Сочная, пряная говядина.
Допив стакан морса, я, отдышавшись, ответила:
– Папа сказал, что видел тебя сегодня днем.
– Видел, – подтвердил Фет. – Я шел с прогулки. Неважно чувствовал себя, но все же остановился и рассказал, что знаю о твоем недомогании.
– Что знаешь?
– Ты не ходила в школу, – начал Фетула. Прожевав картошку, он смочил горло грушевым лимонадом и продолжил:
– В четверг и пятницу тебя не было в школе.
– Где же я была?
– Дома.
Подозрительно окинув Фета взглядом, я ответила:
– Шутки шутишь?
– Спала, может, я не знаю, – продолжил Фетула. – Люди иногда живут обыкновенной жизнью и даже не думают, что на свете есть другой мир.
– Ты себе спиртное не заказывал? – прервала я Фетулу. Увидев, как Фет опустил глаза, я тут же поправилась:
– Прости.
– Да брось, – понимающе ответил Фет.
Мы снова принялись за еду. Я наматывала спагетти на вилку и отправляла ее в рот. После каждого макаронного шарика нанизывала на зубочистку бекон и точно так же, тщательно прожевав, съедала его. Через пятнадцать минут нам должны были принести десерт.
– Навещал меня?
– Конечно.
Фетула случайно коснулся моей ноги. Я засмущалась и сделала вид, что ничего не было. Кажется, Фет вновь покраснел.
– Фина! – шепнул мне Фетула. Наклонившись, он уставился на бокал моего молочного коктейля. – Твой папа сказал, чтобы я избавил тебя от снов.
– Что ты о них знаешь? – шепнула я в ответ.
– Много всего, – произнес Фет. – Будет лучше, если ты сама меня спросишь. Я расскажу все, что знаю. О том мире, о слугах, о госпоже.
Я вспомнила свой первый сон с деталями нового мира. Проснувшись в гигантском пианино, я кубарем понеслась в сторону крышки. Там я и услышала эти слова: кто-то звал госпожу и просил свободы.
– Как ты сказал? – изумилась я. – Госпожа? Я вспомнила свой недавний сон.
– О чем он был? Расскажи поподробнее.
– Боюсь, ничего не выйдет. Поделилась бы, но что-то меня держит. Странное чувство.
Фетула взял в руки конфету и, медленно развернув фантик, положил ее в рот.
– Страшного ничего не произойдет. Поверь.
Доев спагетти, я отодвинула тарелку в сторону, положив на нее приборы.
– Той ночью, – начала я, тут же запнувшись. Оглядевшись по сторонам, я привела себя в чувства и продолжила. – Той ночью я оказалась в гигантском пианино. Повсюду был яркий свет, уши пронзал невыносимый скрип педалей, вращались детали механизма. Я машинально принялась искать выход, бегала в панике, пока, наконец, не отыскала верхнюю крышку. Стучала в нее руками и ногами, пока не услышала голос, доносившийся из-под рамы.
– Голос кричал? – вклинился Фетула.
Я несколько раз кивнула. Поняв, что продолжать стоит мне, я добавила:
– И звал госпожу.
Часы на стене кафе «Булочки на пару» пробили девять.
– Знаешь, кто она? – спросил Фетула.
– Ты мне скажи. Откуда мне знать?
– Попробуй догадаться. Ну же. В кругу твоих знакомых не так много странных людей.
– Я сейчас встану и уйду, если ты мне не скажешь.
– Она болеет и не может ходить.
– Женщина, значит?
– Бокья Потарофьевна, – сразу кивнул Фет. – Наша любезная библиотекарша.
Я вдруг заметила, как сильно дрожат мои руки.
– Зачем же так издеваться надо мной? – расплакалась я.
– Давай я тебе все расскажу, – начал успокаивать меня Фетула. Он протянул мне салфетку. – Бокья никогда бы не причинила тебе зла. Тактичный и добродушный человек. Однажды, тут уж я не знаю, как, она узнала, что ты любишь играть на пианино. Выходит, она посадила одного из своих слуг прямо под крышку рояля. Хотела утешить его, может, подарить ему музыку.
– Это пианино, – сквозь слезы ответила я.
Фетула кивнул головой.
– Слуга начал выделять токсин, когда понял, что выбраться из пианино ему не суждено, – продолжил Фетула. – Бокья до сих пор в больнице, кажется, без сознания.
– Что с ней случилось?
– Авария. Я слышал, что она не справилась с управлением и врезалась на своей машине в какой-то гараж.
Я взглянула на часы. 9:15. Почувствовав давление ниже пояса, я отлучилась в туалет, извинившись перед Фетулой. Зашла в одну из свободных кабинок и, сняв трусики, медленно стала мочиться. Под еле доносившуюся музыку я размышляла о последних снах. «Интересно, откуда Фетула все знает?» – ломала я голову. С минуту еще посидела и, поднявшись, нажала кнопку на бачке. Вода громко хлынула, и я отправилась в коридор. Стоя перед зеркалом и вытирая руки, я косо поглядывала на одну женщину. Лет сорок, волосы коротко подстрижены, блондинка. Мой взгляд остановился на ее колготках.
– Женщина, – осторожно сказала я.
– Да? – услышала в ответ.
– У вас порвано, – объяснила я, указав пальцем на коленку.
Женщина лишь наклонила голову и жалобно улыбнулась. Кажется, она знала это и без меня.
Я вышла из туалета и вернулась к Фетуле.
– Почему их называют слугами? – сразу спросила я Фета, еще не успев сесть на стул.
– Они делают всю грязную работу.
– Для кого?
– Тот мир огромен, – вздохнул Фетула. – Не такой большой, как наш, но людей в нем хватает. Для них и делают.
– Расскажешь про тот мир? – поинтересовалась я, улыбнувшись.
Мои слезы уже высохли. Стало легче.
– Обязательно. Пройдет год, может, и я напишу целый рассказ.
– Почему именно Бокья? – спросила я усталым голосом, решив слегка изменить тему.