— Ты сам сюда пришел, — почти шёпотом говорит он, и наклоняясь над парнем, прижимает его к кровати, накрывая своим телом. Пальцы грубо впились в тазовую кость, горячее сильное тело прижалось вплотную к Джону, и тот забывает, как дышать. Беллами впился зубами в шею растерянного парня, меняя укус на поцелуй, и снова прикусывая бледную шею. Он усмехнулся от того, что Джон вздрагивал всем телом от подобных ласк. Сам Джон не мог отойти от замешательства, ему казалось, что он потерял рассудок. Он оставался безучастным и даже не прикасался к настойчивому парню.
Джон боялся, что Беллами лишь издевается над ним, что если он хоть как-то выразит своё согласие, то тот сразу оттолкнёт его и выпустит язвительную жестокую шутку в его адрес. Хотя то, что Мерфи не сопротивляется, уже говорит о его согласии, но это не отменяло того, что он не может доверить свои чувства этому красивому и импульсивному парню. Он хорошо знает его. Тот скорее бы набил ему морду, чем пригласил в свою постель. Но долго Джон сопротивляться своему желанию не мог. Случилось непоправимое — у него встал. Беллами продолжал исследовать шею Джона губами и языком, а пальцами безжалостно впиваться в тело. Мерфи простонал от очередного укуса и перехватил руками широкие плечи Блейка. И когда Белл раздвинул ему ноги, а рука скользнула по его ягодицам, Джона охватил страх с безумным желанием вперемешку. Он закрыл глаза, впивался пальцами в спину Беллами, прижимаясь ещё плотнее, хватал воздух губами и жалобно простонал его имя в ухо парню.
Резкий толчок от сильной руки заставил Джона проснуться. Беллами с непониманием смотрел на парня, сидя на корточках перед ним.
— Ты в порядке, Мёрфи? — обеспокоено спросил парень.
Утреннее солнце освещало комнату через окна и открытую дверь. Джон лежал в углу комнаты. Чёрт! Он уснул здесь вчера, пока смотрел на спящего Блейка и размышлял. Как он мог совершить такую оплошность? Но вдруг злость на себя сменилась на невероятной величины чувство стыда, подступающей краской до ушей и щёк Джона. У него стояк! Всё из-за сна. Из-за чертового Беллами. Джон прижал плотнее к себе колени, чтобы скрыть эрекцию. Тело его заныло в каждом суставе от неудобной позы, в которой он провел всю ночь на твёрдом полу полулёжа.
— Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? — повторял свой вопрос растерянный Блейк. — Ты звал меня во сне.
Какой ужас! С Джоном не происходило более нелепой ситуации за всю жизнь. Он не знал куда себя деть и отрешённо произнес, забив свои эмоции поглубже:
— Всё нормально. Выйди, пожалуйста, и я уйду. — Джон просто не знал, как свалить из этого дома, пока Блейк находился рядом.
— Но это мой дом, — нахмурившись отозвался Беллами, удивлённый непонятной просьбой.
— Пожалуйста, — умоляюще произнёс Джон и закатил глаза из-за чувства неловкости в этой ситуации.
В ответ он получил лишь молчаливое замешательство парня, который послушно вышел из дома, не пытаясь больше ничего понять в поведении Джона. Затёкшее тело отказывалось слушаться, и Мёрфи пришлось приложить усилия, чтобы подняться. Убедившись, что на улице никого нет, он максимально быстро перебрался в свой дом. Повезло то, что его дом находился в нескольких метрах от дома Блейка. Хотя понятно уже, что это не просто везение. Джон не случайно выбрал именно это место. Тогда он парировал тем, что отсюда ближе к «Кухне».
***
Джон какое-то время не выходил из дома, стараясь избежать встречи с объектом своих мучений. Но пока он с ним на одном острове, совсем избежать его невозможно. Теперь Мерфи не сможет придумать себе оправдание, в попытках обмануть свои чувства. Сказать, что к Беллами у него лишь дружеские чувства, ему не даст его утренний стояк и этот реалистичный сон. Он вызвал реальные эмоции, как будто это было наяву. Но реальность жестока, и Джону придётся мириться с тем, что чёртов Беллами теперь ему не безразличен.
Мёрфи сидел на лавке, на выступающей над городом террасе, на которой находилось место для их сборов. Там же находился дом со всей техникой, необходимой для жизни на этом острове. Впрочем, этот дом напоминал личный кабинет Монти, из которого он практически не вылазил. Но вот сейчас он вышел на террасу, встретил Беллами с Октавией и подозвал обоих к себе.
— Я связался с Аркадией, — начал Монти, в начале обратившись к Октавии. — Ты можешь поговорить с Линкольном.
Девушка, с загоревшимися от счастья глазами, упорхала в дом. После Монти обратился к Беллами:
— Кларк подойдёт к рации после Линкольна.
Блейк кивнул в ответ и направился в сторону Джона. Мёрфи хотелось в этот момент куда-нибудь сбежать, но и это бы пришлось потом объяснять.
Он вспомнил прошлый разговор Беллами с Кларк в Джипе, и его уколола ревность. Оказалось, не очень приятное чувство. Эта тошнотворно-приторно сладкая парочка теперь раздражала его. У этой Кларк было куда больше шансов, чем у него. И парень был очень рад, что её сейчас здесь нет.
— Ты как? В порядке? — вернул его из неприятных воспоминаний в реальность голос Беллами.
— И чем обязан таким вниманием к своей персоне? — произнес Джон, без присущей ему ухмылки.
— Может расскажешь, почему ты проснулся в моей комнате?
Джон так и не придумал, как себя оправдать и решил, сказать первое что, пришло в голову:
— Не знаю. Может я лунатик. Хожу во сне.
— И пришёл именно ко мне?
— Конечно. Я же в тебя влюблен! Ты не знал?! Снишься мне по ночам, вот и зову тебя во сне, — слегка раздражённо отозвался Мёрфи.
— Очень смешно, — безэмоционально произнёс Беллами и увёл взгляд в сторону дома, где предстоял разговор с Кларк.
«Ни хрена не смешно. Совсем, » — подумалось Джону.
Молчание ему сейчас доставляло дискомфорт, и он решил начать хоть какой-нибудь разговор:
— Хорошо, что Линкольна и Кларк нет с нами, а то здесь бы был настоящий «Остров любви».
Джон решил быть таким же, как обычно.
— Мы с Кларк друзья, — голос Беллами был спокойным и не выдающим каких-либо эмоций по этому поводу.
— А выглядите, как парочка.
— Тебе-то какая разница, Мёрфи?
«Мёрфи». Кроме родителей, никто не звал его по имени. Наверное, потому, что он сам так хотел — оставаться чужим для всех, представляясь как Мёрфи. И сейчас ему первый раз это режет слух. Интересно, как бы звучало его имя с губ Беллами. Сейчас Джон прекрасно понял то, что не хотел быть чужим для этого человека. Хотел бы, быть для него Джоном.
— А как же любовь? — внешне усмехаясь, спросил парень, а внутри почувствовал тяжёлую тоску, которая казалась сейчас ему непосильной ношей. Эта тяжесть ощущалась даже на физическом уровне, словно его тело наполнили свинцом до краёв.
— Ты неисправимый идиот, — широко улыбаясь и хмыкнув от смеха, ответил Беллами.
Знал бы он, что Джон сейчас не шутит. И что тогда? Подарил бы свои объятия, как в том дурацком сне? На это так же глупо рассчитывать, как и на то, что земляне с их людьми начнут жить в мире.
Когда вышла Октавия, Беллами сразу же направился к радиопередатчику. Джон проводил его недовольным взглядом. Вдруг он заметил Харпер, которая уставилась на него, странно улыбаясь. Джон, чувствуя, как его накрывает волна эмоций, резко встал с места и рванул к берегу, подальше от лагеря и от этих чокнутых людей.
Как бы он был сейчас рад, если бы произошёл какой-нибудь хаос, от которого он когда-то пытался сбежать. Например, нагрянули земляне со своей войной, произошёл бы очередной атомный взрыв или что угодно, лишь бы переключиться от этих скоблящих чувств. Джон всю жизнь успешно подавлял в себе потребность быть кому-нибудь нужным, а сейчас она неудержимо прорвалась на поверхность. И он захлёбывался в незнакомых ему чувствах, не имея иммунитета и хоть какого-то опыта сопротивляться им. Ему хотелось кричать на весь мир, биться головой об стену, хоть что-нибудь, что заглушит в нём эти неприятные давящие ощущения внутри него, которые нарастали с новой силой, словно в попытках окончательно сломать его. Где сейчас Джаспер со своей травой? Почему самого нужного человека оставили на Аркадии? Или почему
Монти взял проклятые лимоны вместо самогона?
***
Джону пришлось смотреть несколько часов на море, чтобы снова вернуть себя в состояние покоя и безразличия. После бурного эмоционального торнадо в нём началось затишье с ноющей пустотой внутри. Возвращаться в лагерь жутко не хотелось, чтобы не побеспокоить внутренний антиэмоциональный, хоть и дискомфортный, покой. В нём Джон чувствовал себя более уверенно: с пустотой он научился мириться, а то, как действует на него Беллами — было ужасной, бесконтрольной и непредсказуемой пыткой. Но рано или поздно вернуться в лагерь всё-таки пришлось.
Как только Джон показался в лагере, ему послышался голос Беллами, который появился внезапно и из ниоткуда. От неожиданности Джон даже резко дёрнулся в сторону звука.
— Мёрфи, пошли с нами. Нам понадобится помощь.
Блейк не потрудился ничего объяснить или хотя бы дождаться ответа, а просто поставил Джона перед фактом и скрылся. Джона взбесила такая заносчивость парня, тем более, что его внезапное появление вновь ударило по нервной системе. Но Мёрфи лишь скривился и пошёл за Беллами, как тот ему и сказал.
— В одном из сохранившихся помещений я наткнулся на морозильную камеру с целым, но уже не рабочим компрессором. Если у меня получится починить его, то у нас будет, где хранить продукты. Это лучше, чем подвал, — говорил Монти, ведя Беллами и Мёрфи по узкой полуразрушенной улице.
— Наша задача притащить её в лагерь? — оборвал его Джон.
— Да, — коротко ответил Монти.
— Это всё, что меня интересует.
Монти завёл их в дом с целыми стенами и крышей, внутри валялось много хлама и старых испорченных предметов, одна из, которых запыленная длинная морозильная камера. Монти начал проверять её внутреннее содержимое со слегка сумасшедшей улыбкой:
— Рейвен бы сейчас позавидовала мне.
Беллами улыбнулся ему в ответ:
— Возьмём её сюда как-нибудь в отпуск.
— Если он у нас когда-нибудь будет, — обречённо отозвался Монти.
Джон подошёл к окну, снова уставясь на море. Оно успокаивало и словно помогало отвлечься от мыслей. Ещё один невероятный плюс этого острова. Он был бы идеален, если бы на нём Джону не приходилось бороться с самим собой.
— На этом месте до взрыва был курортный город, — начал Беллами. — Здесь не мало бывших ресторанов. Наверняка можно найти много разной техники.
— Только всё это груда бесполезного железа. Мало что из этого можно починить, — выдохнул Монти в ответ.
Пока ребята вели беседу, Мёрфи молча созерцал море, что на него было совершенно не похоже. Джон не влазил в диалог со своими комментариями и, понятными только ему, шуточками. Морская гладь блестела под солнечными лучами и это всё, что хотелось видеть Джону, а чувствовать только это спокойствие, отражающееся от прекрасного пейзажа в его душе. Никакого вируса в виде Беллами быть не должно. Но вирус был другого мнения.
— Мёрфи, ты слышишь? — голос Беллами вернул Джона в реальность.
— Что? — Джон сделал заинтересованное лицо, хотя его вообще не волновало, что здесь происходит, ему хотелось поскорее оказаться подальше от Блейка.
Беллами указал взглядом на морозильную камеру.
Ребята втроем понесли нелёгкие 200 килограмм металла. Самым сложным было вынести эту громадину из дверного проёма, а в дальнейшем пути им мешала неровная дорога, покрытая сотнями трещин.
— Ты сегодня какой-то странный, — подметил Беллами, обращаясь к Джону.
— Удивительно то, что ты только сегодня обо мне так думаешь, — безразлично отозвался Джон.
Хотя это безразличие было обманчивым, и обмануть в данной ситуации Джон больше хотел себя, чем кого-либо. Он лишь надеялся, что это странное наваждение пройдёт, что на самом деле он не испытывает никаких тёплых чувств к Беллами. Что нужно просто держаться от него подальше, чтобы не чувствовать эту тяжесть и подлое вздрагивание тела, когда Джон слышал низкий притягательный голос парня.
Когда морозильную камеру принесли в лагерь, Октавия с Харпер подошли рассмотреть её поближе, а Джон выдохнул и громко спросил:
— От меня больше ничего не требуется?
Монти отрицательно покачал головой. Джон с фальшивым энтузиазмом произнёс «Отлично» и двинулся обратно в сторону города.
— Ты куда собрался? — требовательно спросил Блейк.
— А с какого хрена я должен перед тобой отчитываться? — не оборачиваясь, ответил Джон.
— Ладно тебе, никуда он не денется. Чтобы к ужину был дома, Мёрфи! Не зли папочку! — послышался насмешливый голос Октавии.
«Слишком много Блейков для одного острова», — подумал Джон, оставив девушку без ответа.
Он был рад вырваться из общества Беллами и двинуться туда, куда ему угодно, вдыхая полной грудью иллюзорную свободу. Джон забрёл на малознакомые улицы подальше от лагеря, устроился на выступающей террасе наблюдать за закатом. Даже это прекрасное зрелище сейчас не восхищало Джона. Он думал только о том, что ему теперь с этим всем делать? Как уничтожить в себе эту хрень, которую он чувствует к Беллами, которую он не должен чувствовать — он не может себе это позволить. Пусть он влюбится в кого угодно, но только не в него.
Джон долгое время сидел без движения и был настолько погружён в себя, что не заметил как ночь опустилась на остров. Единственным желанием парня было свалить ото всех подальше. Украсть как можно больше еды и сбежать из города, найти себе одинокое пристанище и не думать больше об этом Беллами. Он никак не сможет больше воздействовать на Джона, ибо его не будет рядом, словно его и нет на острове. В этот момент, под действием эмоций Джону показалось это единственным решением. Он, полный решимости, направился в лагерь. Все уже спят, уйти незамеченным будет проще простого.
Как только Джон ступил на территорию их лагеря, он внезапно вспомнил про караул. Сегодня их с Беллами дежурство. И Блейк давно уже там, а Джон совершенно забыл про него. В общем-то, он мог бы совершить задуманное, главное не попасться Блейку на глаза или же сделать всё достаточно быстро, чтобы тот не успел догнать его. Но до осознания Джона уже начало доходить, что один он здесь не выживет, да и жизнь отшельника совсем не для него — это он понял ещё тогда, когда Беллами изгнал его.
Но проводить целую ночь с Блейком он ужасно не хотел, всё его нутро было против. Он, конечно, мог пойти спать, прикрываясь тем, что забыл про дежурство. Но Джон, поборов своё отрицание, пошёл к напарнику. Он не должен оставлять Блейка на всю ночь в карауле одного. Неужели совесть? Хоть эта ночь обещает быть мучительной для Джона, он уверенно идёт на дежурство.
***
Прошло некоторое время, пока Джон смог принять себя новым. Когда он понял, что сопротивления не дают плодов, что этим он лишь сильнее мучает себя, он позволил себе окончательно влюбиться. Скорее даже, признаться себе в этом. Теперь он не пытался избегать Беллами, а наоборот искал повод провести с ним время: ждал их совместного дежурства; пялился на его волосы на закате; смотрел на веснушки на его губах, когда тот улыбался; с вниманием слушал его приятный голос, когда тот рассказывал что-то в тихой ночи во время их дежурства.
Джону повезло, что подобные сны с парнем он больше не видел, но всё равно последней его мыслью перед тем, как уснуть, был Беллами. Он понимал, что является наименее важным человеком для Блейка на этом острове. И что тот, хоть и стал лучше общаться с ним, по-прежнему не доверяет Джону, и вряд ли даже думает стать ему другом. Всё-таки прошлый неудачный опыт их взаимоотношений не стереть на совсем. Но Джон надеялся, что со временем Блейк увидит в нём друга и, может, даже перестанет сомневаться в нём. Это, в общем, и есть вся взаимность, на которую рассчитывал Джон.
В один из приятных тёплых вечеров, часа за два пока сядет солнце, ветер доносил морской воздух и окутывал Джона, который был увлечён готовкой ужина. Он и сам не знал откуда в нём такой талант сочетать продукты и делать из них удивительно вкусные блюда, но он был рад, что мог сделать хоть что-то удивительное, в общем-то, понятно для кого. Приходилось, конечно, готовить на всех, но сам процесс был изначально задуман ради одного человека. Улов был богатым в этот день, и Джону было на чём разгуляться. Когда он закончил колдовать над пастой с коктейлем из морепродуктов, на запах набежали голодающие.