— Раз вы пришли, налейте мне вина.
Очень медленно ступая, Рейчел подошла к секретеру и достала две бутылки «Черной крови», налила вино в специальный кувшин. У нее дрожали руки, но пока совладать с собой девушка не могла, как не старалась, и в результате чуть не выронила сосуд. Раздраженно вздохнув, Алва взял кувшин у нее из рук и поставил на стол, а потом снова сел к камину.
— На вас лица нет. Что за письмо? Вас проклинает матушка?
— Нет, — с трудом произнесла Рейчел, осторожно усаживаясь рядом с ним. Пусть это слишком большая вольность для оруженосца — неважно! Теперь ничто не имеет значения… — Я под угрозой разоблачения.
— Да? — Рокэ ненадолго задумался. — И не знаешь, кто заподозрил?
— Нет.
Он легко выхватил у нее из рук конверт, встряхнул, перевернув, подхватил выпавший лист, развернул и стал читать. Рейчел все это время молчала, уткнув лицо во влажные ладони. Она так устала. Она не должна была сюда приходить.
— Знаешь, — очень задумчиво и спокойно произнес Рокэ, — я никогда не думал, что скажу это во второй раз в своей жизни. Рейчел Окделл, — тут он повернул голову и пристально взглянул на нее, — ты станешь моей женой?
Он не издевался, не был пьян, но, наверное, Ворона захлестнуло его родовое безумие. Как он смог такое сказать?! Примирения не произошло, он все еще любовник Катарины и враг Людей Чести, о каком браке может идти речь?! Рейчел прерывисто сглотнула, пытаясь успокоиться и не допустить приступа надорского недуга. Она — не слабая девчонка, нуждающаяся в покровителе, она — Повелительница Скал!
Поэтому ответа Рейчел дать не смогла, так же, как не смогла дать его Штанцлеру, по крайней мере, сразу. Рокэ понял ее замешательство и, не став повторять вопрос, пожал плечами, сказал коротко и устало, что она может подумать. Но, Святой Алан, у нее нет времени! Рокэ Алва не шутил и не смеялся над ней наверное впервые, и почему от осознания этого так больно? Она вновь закрыла ладонями лицо и почувствовала, как Алва встал. Тепло его плеча рядом исчезло. Любимый человек разочаровался в ней, а она… Что она могла сделать сейчас, раздираемая настолько сильными противоречиями? Рокэ, усевшись в кресло, молча протянул руку с бокалом, Рейчел наклонила кувшин, и вино полилось черной струей. Действительно, как черная кровь…
— Подумайте, а подумав, не жалейте о выборе.
— Да, мон… Да, Рокэ.
Если из двух Раканов предстоит выбирать, то лучше она выберет смерть — это будет честнее по отношению к обоим. А за Альдо пусть выходит Айрис, не стесненная никакими противоречивыми обязательствами, и пусть их второй сын станет владельцем Надора. Рейчел налила вина в чистый бокал и легко открыла кольцо, нажав на молнию; одна крупинка утонула в темной жидкости. Так будет куда быстрее и проще, потому что плыть против течения девушка слишком устала.
Но надо посмотреть в последний раз на любимого… Алва посмотрел полный бокал на свет, поставил его на инкрустированный сталью столик, Рейчел поставила свой рядом и, чувствуя, как ее душат слезы, увидела безупречный профиль, озаряемый непоседливым огнем. Сердце отчего-то сильно заколотилось и едва не выпрыгнуло из груди.
— Почему ты так боишься замужества с кем-либо?
— Потому что меня воспитали Повелителем Скал.
— Ты слышала камни?
— Да. Дома и в Сагранне…
Печально улыбнувшись, герцог Алва взял один из бокалов и пригубил вино. Рейчел не следила за движениями его руки, ее занимали волнующие, но теперь становившиеся спокойными и ровными, мысли. За окном чернело ночное небо, догорал постепенно огонь в камине, а девушка понимала, что скоро умрет и считала последние минуты. Она сдалась, пусть не быстро и не сразу, но, возможно, Надор будет в надежных руках. Второй сын Альдо и Айрис… Талигойя…
Пусть все идет к закатным тварям! Тяжелый хрусталь бокала холодил пальцы.
— Я люблю тебя, — произнес Рокэ, вдруг повернувшись к ней. Синие глаза потемнели, взгляд стал мутным и больным. — Но я тебе ничего не обещал. Я жду Излома и своей смерти.
— Я знаю, — просто ответила Рейчел. В ее груди уже не было той боли, что терзала девичье сердце совсем недавно, вместо нее внутри сосредоточилась ледяная пустота. — Но разве ты способен любить?
— К сожалению, да. После Винной — все еще способен. Ты знаешь про Винную?
— Нет…
— И правильно. Ни к чему знать о чужих предательствах, если сам способен ударить гораздо больнее и незаметнее. Но это я так, к слову…
Рейчел вяло дернула плечом, посмотрела на нетронутое вино в своем бокале, и ее осенила страшная мысль. Бокалы были абсолютно одинаковые, а она не обращала внимания, с какой стороны стояло ее отравленное вино. Справа или слева? Теперь уже и не вспомнить, но важно то, что сейчас Рокэ Алва уже покойник — он лениво прихлебывает яд и изредка отпускает только для него смешные шутки. А если нет…
Поздно думать! Надо действовать!
Выждав, пока Рокэ поставит полупустой бокал, возьмет в руки гитару, девушка бросила в свой бокал последнюю крупинку яда. Если все хорошо, то она умрет одна и быстрее, чем следует, если же нет, то шагнут в Закат вдвоем. Им не дожить до следующего вечера, зато и жалкий Фердинанд будет обезглавлен после возвращения Альдо Ракана. Так обещал кансилльер.
— Необычный букет, — проговорил Рокэ, встав и вороша носком сапога угли. А потом сел, взял снова выпущенную из рук гитару, и заиграл медленную, неторопливо текущую и оттого жуткую мелодию.
Я — одинокий ворон в бездне света,
Где каждый взмах крыла отмечен болью,
Но если плата за спасенье — воля,
То я спасенье отвергаю это.
И я готов упрямо спорить с ветром,
Вкусить всех мук и бед земной юдоли.
Я не предам своей безумной доли,
Я, одинокий ворон в бездне света.
Не всем стоять в толпе у Светлых врат,
Мне ближе тот, кто бережет Закат,
Я не приемлю вашу блажь святую.
Вы рветесь в рай, а я спускаюсь в ад.
Для всех чужой, я не вернусь назад
И вечности клинком отсалютую…
Не глядя на оруженосца, Рокэ налил себе чистого от возможного яда вина в опустевший стакан, а она внезапно словно очнулась и поняла, что еще не успела отпить даже глотка. Надо собраться с силами и забыть заповеди Создателя, которым уже нет веры. Рейчел Окделл верит Четверым, но она не успела поговорить с Нэн об этом. Как грустно…
— Я пью за жизнь, а за что пьешь ты?
Рейчел не сразу смогла дать ответ. Она смотрела на последние языки рыжего пламени, думала о том, как Алан заколол кинжалом Рамиро, а их дети подружились и Рамиро-Вешатель спас лже-Ричарда Горика от позора. А она повторила поступок Алана и перечеркнула все заслуги дальней прабабушки.
— За справедливость.
Сейчас она выпьет и умрет. И это справедливо. Убийца должен умереть раньше убитого.
— Еще один фантом, — задумчиво произнес Ворон, и вдруг произнес железным, не терпящим возражения тоном: — Поставь бокал!
Ничего не ответив, Рейчел поднесла край хрусталя к губам и к ним прикоснулась прохладная темная горечь, но сделать первый глоток она все-таки не успела. Надо было раньше, но останавливали мысли и разговоры.
— Поставь, я сказал!
Таким страшным голосом с ней не разговаривала даже мать… Рейчел машинально подчинилась, отчаянно желая, чтобы яд, попавший на губы, оказался смертоносным и уничтожил ее прямо здесь и сейчас. Но Рокэ ничего не сказал, значит все в порядке. Или нет… Как он успел оказаться возле нее, схватить за плечи, толкнуть на мягкие шкуры? Девушка успела только сдавленно ойкнуть, прежде чем герцог накрыл ее губы своими, и ждать, мучительно надеявшись на лучшее, пока поцелуй прервется. Она любила Рокэ Алву, но не понимала, зачем он пытается убрать с ее губ мельчайшие частицы яда? Ведь уже все кончено…
— Отпусти! — крикнула она, когда сильные руки скользнули под ее колет, и рванулась. Ей это почти удалось. — Немедленно!
— Спокойно, я проверял тебя на наличие прочего яда, — жестко ответил он, после чего убрал руки и сел. — Скажи, если ты намерена и дальше притворяться мужчиной, почему я должен жалеть юнца?
Потому что Надору нужен герцог. Потому что на Изломе нужен Повелитель Скал, кем бы он ни был. Рейчел знала это, но не смогла ответить, от всей души презирая собственную слабость и глупость. Сейчас она возьмет кинжал и одним ударом ответит на этот вопрос Ворона, потому что слишком долго себя жалела.
— Вы выпили яд?
— Да. И не стану спрашивать, кто снабдил тебя этой гадостью, потому что знаю и так.
— Не надо было спасать меня! — крикнула она, ослепленная внезапным гневом, и рука метнулась к кинжалу.
— Я сам решу, когда мне перестать бороться с проклятием! — повысил Алва голос, а потом резко ударил ее по запястью.
Пальцы мгновенно разжались, и клинок беззвучно упал на блестящие шкуры, Рейчел рванулась за ним, однако Ворон схватил ее за руки, вскочил, увлекая за собой. Теперь они стояли лицом к лицу, пронзая друг друга яростными взглядами. О, Абвении, как многого может стоить неверно выбранный бокал! Девушка хотела сказать что-нибудь, резкое, меткое и точное, но герцог Алва толкнул ее назад, и пришлось пролететь через комнату, чтобы рухнуть в глубокое кресло. Кружилась голова, била дрожь, и, чувствуя себя угодившим в простую ловушку кроликом, Рейчел затравленно смотрела, как ее эр поднимает упавший кинжал.
— Хорошая работа и хорошая сталь… Такие клинки из-за клейма называются «поросятами». Ты думаешь, что на нем твой фамильный герб?
— Я сама достала яд! — последняя попытка уничтожить себя. — Вы… ты…
— Я — мерзавец и негодяй, убивший твоего отца, совративший тебя и позорящий Великую Талигойю множеством неблаговидных дел. Но ты врешь. Окделлы по своей воле не травят даже врагов.
— Рокэ, да выслушай же! — она зло ударила кулаком по подлокотнику. В голове прояснилось, им нужно объясниться друг с другом!
— Помолчите, девушка, — взяв бокал Рейчел, герцог выплеснул вино в огонь и дернул за витой шнур. — Что бы вы ни задумывали изначально, задачу своих нанимателей, выполнить вам удалось. Но вы не беспокойтесь. С благородными спасителями отечества, снабдившими вас отравой, я сумею разобраться. Или успею… Как повезет.
========== Глава 49. Путь в никуда ==========
Когда раздались почти бесшумные шаги Хуана возле двери, а он всегда ходил очень тихо, наверное, так умеют многие кэналлийцы, Рейчел исподлобья посмотрела на вставшего ему навстречу, страшно покачнувшегося Рокэ. Они обменялись парой фраз на родном языке, а потом Алва небрежно махнул рукой в ее сторону, и девушку внезапно охватил несвойственный ей липкий страх. Что с ней теперь сделают? Убьют, продадут, бросят в Багерлее? Но сильнее ее беспокоило то, сможет ли выжить Ворон…
— И принесите противоядие — то, что хранится в моей спальне, — распорядился напоследок Рокэ. — Я знаю, что это за яд.
— Да, соберано.
Одна крупинка в бутылке способна убить, а одна крупинка в бокале убивает мгновенно — конечно, если верить словам эра Августа. Рейчел сглотнула, внезапно ощутив навалившийся на ее измученную душу груз собственной оплошности. Может, встать и помочь чем-нибудь? Но сейчас она бессильна, если не считать бестолкового топтания рядом и причитания в духе тетушки Аурелии, значит остается сидеть и помалкивать. Или бежать?
Хорошо бы. Только здесь слишком много сильных мужчин, способных ее схватить или просто пристрелить на бегу, ведь кэналлийцы отличные стрелки, но если бы не они, Рейчел все равно бы осталась. Ей важно знать, что с Рокэ Алвой все будет в порядке. Минуты текли медленно, каждая из них была дорога, почти бесценна, и Рейчел продолжала сидеть, крепко стиснув ладони в замок. На нее никто не обращал внимания.
— Вот, соберано, выпейте, — вбежавший и запыхавшийся Антонио протянул стакан с мутно-бурой жидкостью.
— Ты хорошо размешал?
— Да.
— Отлично.
Взяв стакан, Рокэ опустошил ему, и Рейчел внезапно подумала, что эр Август лгал ей — потому что Алва совсем не стремится к смерти. Он ждет чего-то непонятного, иначе бы не стал пить противоядие. Не стал бы ничего делать вообще — лишь напиваться и смеяться над грядущей гибелью. Нет, Рокэ не так уж и безумен.
— Вот и все, — с кривой усмешкой проговорил маршал, со стуком поставив опустевший стакан на тускло сверкнувший темной сталью столик. Он еще был способен смеяться! Смеяться смерти в лицо…
А потом упал в кресло без сознания, уронив голову на грудь, и больше не говорил ни слова; сердце Рейчел предательски пропустило удар. Попытавшуюся вскочить девушку остановил ледяной взгляд Хуана, и, сев снова в кресло, она принялась мысленно молиться Четверым. Это было глупо, жизнь медленно покидала тело Алвы, с этим вряд ли можно теперь что-либо поделать, и потому ее душили слезы. Рейчел даже не сразу обратила внимание на двух кэналлийцев, по приказу домоправителя быстро шагнувших к ее креслу.
Пока они ничего не делали, видимо, в их задачу входила охрана преступника, дабы он не мог вставать и передвигаться по комнате. Рейчел Окделл и не собиралась — слишком была раздавлена для этого. Ссутулив плечи, она наблюдала, как Антонио, стоя на коленях, хлопает Ворона по щекам и с тревогой лопочет что-то на родном языке. Кэналлийский девушка так и не выучила толком, но по интонации понимала: слуга просит господина не удаляться в Закат.
Вошел горбоносый пожилой лекарь — тот самый, что лечил ей руку год назад, и Хуан, пропуская его, посторонился. Снова полилась незнакомая каркающая речь, вперемешку с кэналлийскими ругательствами, которые девушка порой слышала от эра, иногда даже в избытке, и встревоженное лицо бывшего работорговца стало спокойнее, как и голос.
— Соберано будет жить? — голос Антонио, который и не думал прекращать волноваться, дрожал, а сам он перешел на талиг.
— Есть все шансы, — ответил лекарь, — но многое зависит от него.
— Отлично… Хуан, этого куда?
— Куда соберано велел, — ответил Суавес, перед этим окинув Рейчел долгим и внимательным взглядом. — Не бить, еду приносить раз в день. Заберите кольца.
А что приказал Рокэ? Девушка попыталась предположить, но не успела: двое прямо стоявших по обе стороны кресла, словно почетная стража во дворце, угрюмых кэналлийских молодчиков, резко заставили ее встать. Инициативу перехватил Антонио и, не успели они скрутить ей руки, как он широкими шагами пересек комнату и схватил Рейчел за шиворот. Перстни девушка сняла и отдала сама — и родовое кольцо, и то, на котором красовалась золотая молния, оказались бережно положенными рядом с пустым стаканом, на столик.
— Я сам, — примирительно пояснил молодой кэналлиец. — Охраняйте соберано, чтобы еще какая-нибудь тварь не вздумала… Пшел! — с нажимом и злостью добавил Антонио, толкнув оруженосца Алвы вперед.
За шиворот таскают провинившихся котят, почему вспомнила об этом именно сейчас, девушка не помнила, наверное, разумная память пытается отвлечь свою владелицу. Возможно, Антонио знал, что Алве служит не юноша, а потому буквально выхватил ее из рук солдат, чтобы избежать большой беды. За сохранность невинности Рейчел он, разумеется, не переживает, но вот если с ней что-нибудь случится до предполагаемого наказания, Рокэ оторвет слуге голову. Иначе бы не велел приносить ей еду перед тем, как свалиться без сознания. Или кормить велел лично Хуан? Как же все это сложно!
Между тем Антонио толкнул пленницу направо, заставляя свернуть за угол, молча протащил по еще двум длинным и темным коридорам, и наконец, остановился перед одной из дверей. Когда привыкли к густому мраку глаза, Рейчел сумела разглядеть, что комната, в которую ее вот-вот втолкнут, расположена в самом конце коридора. Тихо скрипнула дверь, слуга толкнул девушку в спину, заставляя войти, а потом щелкнула задвигаемая щеколда.
До забранного решеткой окна, через которое можно было увидеть темное звездное небо и бледно-желтую луну, Рейчел добралась на ощупь, зато найти после этого стул, стоявший возле кровати, оказалось гораздо проще. Что это за комната и кто в ней жил раньше, неизвестно, непонятно, да кошки возьми, слишком много странного происходит здесь! Рейчел очень хотелось вырваться отсюда, вернуться в кабинет Алвы и узнать о его самочувствии, чувствуя, как страх, наполняющий ее, обжигает до глубины души, заставляя от этого метаться по комнате. Как раненый вепрь… Она усмехнулась, поймала себя на том, что действительно, вскочив со стула, ходит из угла в угол, а потом заставила себя остановиться и лечь на излишне жесткую кровать.