«Герцогиня Рейчел Окделл»
Я чувствую, что моя жизнь неумолимо подходит к своему завершению, и надеюсь только, что Создатель все это время внимал моим молитвам. Что я достойна ступить за ворота Рассветных Садов, которые откроет передо мною талигойский святой. Увы, ваш стремительный отъезд, без материнского благословения, а потом еще и беспричинный побег вашей сестры, которого я никак не ожидала, сильно подорвали мое здоровье. Но вам не следует терзать себя из-за этого. Видит Создатель, вы были хорошей дочерью. И вы должны знать, что это я положила бумаги Рейчел Горик в вашу комнату, потому что благодаря вашей дальней прабабушке наш род жив до сих пор.
Смерть Вашего отца искупила его вину, в том числе и перед Вами, но Эгмонт Окделл не был безупречен. Тем не менее, Создатель велит нам прощать, и я простила своего супруга, положив жизнь на то, чтобы Эгмонта Окделла вспоминали как истинного Повелителя Скал, достойного потомка святого Алана и мученика Истины. Мне это удалось, но я не намерена и далее скрывать правду от вас. Надеюсь, Вы встретите этот удар со свойственным Окделлам мужеством, ведь Вы — глава Дома и скоро на Ваши плечи ляжет ответственность за судьбы Ваших сестер и Ваших вассалов.
То, в чем повинен ваш отец, знают многие. Знает и Айрис. Я рассказала ей, смягчившись, о его ошибках и проступках, а она, вспылив, сбежала. У третьей моей дочери тяжелый характер, и я даже по-своему люблю ее. Берегите же ее, Рейчел.
Да благословит и да сохранит Вас Создатель.
Любящая Вас мать».
Дальше стояла дата отправления письма, но Катарина не смотрела на нее. До того, что болезненную женщину подкосил побег двух дочерей, королеве не было никакого дела, но теперь стало ясным, что письмо можно и не уничтожать, поэтому она протянула листы кансилльеру.
— Возьмите, передадите потом Рейчел Окделл, — не глядя, велела она. — Когда настанет время. Вы мастер рассказывать красивые талигойские сказки, соврете что-нибудь.
Кивнув, Штанцлер молча сложил листы, убрал в пустой ящик бюро и запер. Его морщинистое лицо ничего не выражало — он пребывал в состоянии ступора, едва ли не впервые.
— А теперь записывайте слова и найдите нужного человека, который за хорошие деньги подделает почерк Мирабеллы Окделльской, полагаю, образцы найдутся. Не смотрите на меня взглядом Создателя на освященных образах, эр Август, я знаю, что некоторые письма герцогиня отправляла вам, пока ее… сын учился в Лаик.
Катарина разгладила ладонями складки на коленях, выпрямилась и ненадолго задумалась, а потом стала диктовать то, что Рейчел Окделл должна была прочесть в скором времени, получив анонимное письмо. Слушая ее слова, Штанцлер молча записывал, но когда она замолчала, вздохнул и покачал головой.
— Чудовище… Ты…
— Не я, — с нажимом поправила его Катарина, — а Рокэ Алва. Но вы не переживайте. Девчонка сослужит нам последнюю службу; в скором времени она получит письмо, а вы — кольцо. И вы знаете, что надо делать.
========== Глава 47. Соблазнение ангца ==========
«Катарина-Леони Оллар, урожденная графиня Ариго, герцог Анри-Гийом Эпинэ, маркиза Антуанетта-Жозефина Эр-При, герцог Вальтер-Эрик-Александр Придд, герцогиня Ангелика, граф Валентин-Отто Васспард, граф Штефан Фердинанд Гирке-ур-Приддхен, граф Эктор-Мария-Максимилиан Ауэберг, виконт Иоганн-Йозеф Мевен, граф Людвиг Килеан-ур-Ломбах, виконт Теодор Килеан, граф Генри Рокслей, виконт Джеймс Рокслей, граф Ги Ариго, граф Иорам Энтраг, граф Август Штанцлер, виконт Фридрих Шуленвальд, граф Луи Феншо-Тримейн, барон Жан-Филип Феншо, его наследник Эдвар, барон Александр Горуа, его наследник Симон, барон Альфред Заль, его наследник Северин, барон Ангерран Карлион, барон Питер Джеймс Лоу, его наследник Роберт, барон Максимилиан Гайар, его наследник Жорж…»
Темные буквы, выведенные на белоснежном листе мелким убористым почерком, то становились четкими, то расплывались перед глазами Рейчел. И она все так же отчаянно не понимала как смысла в написанных именах, так и того, зачем Штанцлер позвал ее к себе. На душе застыла толстым слоем осадка тревожная грусть, потому что хотелось объясниться с Рокэ, а того последние несколько дней не было дома. И все же надо спросить…
— Эр Август, что это за список?
— Это люди, которые осенью умрут. Плаха, попытка к бегству, отравление… Квентин Дорак уже не считает необходимым прятаться за фанатиков и безумцев — они сыграли свою роль.
— Королева первая… — промолвила Рейчел. — Так странно…
— Ничего странного, Дикон. Катарина Оллар — не только Святая Роза всех Людей Чести и мать наследника, но и препятствие к заключению Фердинандом нового брака. Понимаешь, стране не хватает хлеба и золота после произошедшего в последние годы. Вараста еще не оправилась, иноземные купцы боятся после бунта торговать с нами, а агарисцы считают Дорака и Талиг проклятыми. И не без оснований, убийство Оноре — чудовищно.
— Священника, которого приютили Рокслеи? — Рейчел подняла на старика удивленный взгляд. — Но как…
— Мне бы не хотелось обсуждать, но я знаю, что это сделал Хуан. Стоит знать и тебе. Рокэ Алва послал с ними охрану — кэналлийцев. Вместе с ним убит еще один, Пьетро, а третий, Виктор, смог бежать, будучи раненым.
— Что вы знаете про Хуана? — голос предательски дрогнул.
— Он был работорговцем, осужденным за похищение людей. Пополнял гаремы багряноземельских шадов и был схвачен с поличным в Бордоне, но герцог Алваро выручил его и взял в услужение. Поэтому Хуан всему обязан роду Алва — неудивительно, что он выполнил приказ. Так вот, Дикон… Дораку нужно женить Фердинанда на фельпской купчихе, чтобы заключить союз с Фельпом. Золото, зерно, торговый флот… А им нужен меч Рокэ Алвы. Им тесно между Урготом и Бордоном, и им мешают мануфактуры Дриксена и Гайифы, а до Создателя им дела нет. Но сначала нужно убрать Катарину и тех, кто за нее заступится. Манрики и Колиньяры займутся Людьми Чести. Благодаря глупости Иорама и Людвига у Дорака есть козыри… Они из ничего слепят заговор, и им никто не помешает… После Кагеты, Дикон, мы остались одни.
— Понимаю, — тихо выдохнула Рейчел. Больше всего ей сейчас хотелось расплакаться, но следовало держать свою боль в тисках, подобно Катарине.
Некоторое время они оба молчали. Кансилльер смотрел в окно, на темнеющие крыши, а Рейчел — на носки своих сапог. Впервые за последние шесть лет она искренне пожалела о том, что была избрана герцогом — она, а не Айрис! Почему сложилось так? Сестренка умная и решительная, а ей такой дар неведом. И боль от этого казалась девушке неимоверно сильной.
— У нас лишь есть один выход, — кансилльер вздохнул, посмотрел ей в глаза долгим пристальным взглядом. — Создатель… Как бы мне хотелось избавить тебя от этого разговора и от этого выбора. Но мы должны спасти Ее Величество, иначе грош нам всем цена. Спасти королеву и не допустить превращения Талига в средоточие зла.
Спасти Катарину! Рейчел стало еще больнее, стоило вспомнить бледную женщину, пообещавшую защищать ее тайну, уже потом, после их разговора, когда девушка собралась уходить. И теперь стоило сделать выбор между Катариной и Рокэ. Человеком, который искренне хочет помочь и человеком любимым, но не любящим. Как же это сложно! Рейчел притихла и посмотрела, как кансилльер переставляет с места на место фигурки на каминной полке — это вырезанные из кости холтийцы на лошадях.
Можно было предложить побег Катарины, но Рейчел понимала, насколько это глупо, а потому не рискнула даже произнести свою идею вслух. То и дело раздавался глухой стук кости об камень — одна фигурка постоянно падала.
— Алва получил свою войну, — с горечью сказал кансилльер, — а больше ему ничего не нужно, — он бросил фигурку в потухший камин. — Но забудь… Есть вещи, о которых тебе лучше не знать. Прости, я задумался.
Рейчел поникла. Прежде она чувствовала себя способной убить любого врага, но только будучи точно уверенной в его враждебности, а теперь все стало так запутанно и неоднозначно! Штанцлер говорил что-то разумное про невозможность добраться до Квентина Дорака — девушка не слушала. Она позорно хотела обернуть время вспять.
— У нас остался один выход. Единственный. Уничтожить Ворона.
Сердце пропустило удар, и Рейчел сама не заметила, как подняла руку и прижала ее к щеке — словно получила пощечину. Больше всего на свете ей хотелось сейчас умереть самой, чтобы прекратились эти постоянные постановления перед невозможным выбором. Если бы только выпал шанс… Но убить Рокэ?.. Нет, только не это! Девушка молча смотрела на Штанцлера, продолжавшего невозмутимо говорить о политике и войне, о Дораке и защите, и пыталась заставить себя не плакать, хотя глаза уже налились слезами.
Даже в день известия о смерти отца ей не было настолько больно. Какой позор.
Штанцлер смотрел в глаза Рейчел, ожидая ответа, но Рейчел не могла дать его. Не могла и все! Словно лишилась дара речи.
— Ричард Окделл, я надеюсь, ты все понял, — теперь она отлично понимала слова. — Убить предстоит тебе.
— Убить своего эра? — едва выдавила из себя она, а потом судорожно сглотнула. — Которому приносил клятву? Вы всерьез считаете, что я на это способен?
— Что же, — Штанцлер попытался улыбнуться, но тут же стал хмурым и невеселым, — тогда не о чем и говорить. Надеюсь, ты сохранишь наш разговор в тайне, хотя оруженосца обязывает тебя раскрыть заговор.
— Я буду молчать, — буркнула девушка, опустив голову.
— Ты сделал выбор, наверное, правильный. Сколько можно плыть против течения… Я не удивлен, что ты привязался к Ворону, твоей вины в этом точно нет… Как бы то ни было, ты выбрал, а теперь, пожалуйста, уйди. Я должен подумать.
— Но эр Штанцлер…
— Я не могу тебе приказывать и даже просить… В этом списке есть я, есть мой племянник и наследник, есть мои друзья, есть моя королева, но Окделлов на этот раз решено помиловать. Рокэ Алва — хороший покровитель, он сказал «нет», и Дорак вычеркнул и герцога Окделла, и его мать, и его родичей Лараков. Но за Катарину Ворон не просил.
Слабость и боль отступили на второй план, дав место внезапно нахлынувшей силе. Она не станет лить слезы понапрасну, она просто сделает то, что должна, то, что хочется именно ей. До Излома Оллария окрасится алым цветом — ярким багрянцем, вытекающим из груди короля Оллара. Фердинанд должен будет ответить за преступление своего предков, так же как Окделлы много лет отвечают за неразумный поступок Алана, ведь не зря говорят, что Олларам отпущен лишь один Круг.
Но не ей убить Фердинанда, Рейчел это понимала. Ее и не подпустят к толстяку близко, однако, если Альдо Ракан придет к власти…
— Эр Август, — выдохнула она, — я сделаю это. Но пообещайте, что Альдо Ракан займет трон.
Все станет справедливо. Когда казнят Фердинанда, Рокэ Алва смело сможет отправляться в Багряные Земли и жениться на дочери шада.
— Я сделаю все возможное, — пообещал старик с едва уловимым облегчением в голосе.
Откуда-то Штанцлер достал кольцо — на нем переливались оправленные в золото красные камни. Как похоже на яркий закат…
— Это кольцо принадлежало роду Эпинэ, — объяснил эр Август. — Когда-то женщины Великих Домов предпочитали позору смерть из рук мужей и братьев. Если дважды нажать ногтем молнию, кольцо откроется. Там две маленькие крупинки. Морис Эпинэ подарил мне это кольцо на случай заключения в Багерлее: наверное, я трус, но живым туда попадать не хочу.
— Да, — глухо сказала она, — да, конечно…
Протянуть руку и взять кольцо у девушки не хватило сил, и кансилльер положил его на стол. А потом сказал несколько излишне пафосных напутственных слов, после чего неуклюже повернулся и вышел из комнаты. Рейчел взглянула на золотую молнию. Убивать Рокэ Алву ей не хотелось даже ради Катарины, но ей нужно было оружие, которым не страшно прервать собственную жизнь, если вдруг наступит вероломное разоблачение. Пусть будет яд.
Кажется, кансилльер что-то сказал про Катарину. Та не может убить Алву, для нее это слишком тяжело. Рейчел тоже не решится. Значит придется спокойно жить дальше и смотреть, как гибнут люди вокруг — как смотрела Рейчел на известие о смерти невинного младшего брата.
«Вот и все», — сказал маршал. Ему не хотелось жить, а теперь не хотелось жить и Рейчел, внутри у нее словно что-то оборвалось. И золотой смертоносный перстень, на удивление, пришелся ей впору.
========== Глава 48. Грязная кровь ==========
— Дор Рикардо, вам принесли письмо, — огорошил девушку Хуан, едва та переступила порог дома.
Рейчел взяла в руки потрепанный конверт из толстой грубой бумаги — в Надоре пользовались именно такими, и вздохнула, глядя на гербовую печать. Если это от матушки, то ничего хорошего можно не ждать, потому что герцогиня Окделльская вряд ли простит беглянку сразу. И, не обращая внимания на присутствие старого слуги, она вскрыла конверт, сломав застывший сургуч родовым кинжалом.
Лист бумаги, в отличие от конверта, белоснежный и легкий, выпорхнул, спеша плавно опуститься на темный ковер, но Рейчел успела его поймать. В вестибюле было достаточно света, чтобы разобрать строгий и ровный текст, поэтому Рейчел принялась читать прямо здесь.
«Герцогиня Рейчел Окделл! Это послание будет коротким, но содержавшим большой смысл. Мне дорога ваша честь, пусть вы ею совсем не дорожите, а потому я прошу вас уезжать в Агарис — к вашему жениху. Вы просватаны за Альдо Ракана и, сыграв свою роль Ричарда Окделла, должны вновь стать Рейчел. Той самой Рейчел, которая по слухам пропала несколько лет назад. Наш с вами обман под угрозой разоблачения, дочь моя, а потому я передала это письмо через очень надежных и доверенных людей — лучше, если даже вы не будете знать их имен. Рокэ Алва сгубит вас, как сгубил вашего отца, а Альдо Ракан спасет. Отправляйтесь к нему и будьте счастливы. Ричард Окделл же исчезнет без вести — друг нашей семьи обещал помочь с этим. Да хранит вас Создатель».
И все! Рейчел еще с минуту, не веря своим глазам, вглядывалась в эти строки, и лишь, когда смогла все осознать, поняла: а ведь она еще в доме кансилльера хотела этого. Но тогда была слишком измучена раздирающими ее душу противоречивыми сомнениями. Все проще некуда: если нет любви, значит нужно исполнять долг, как Катарина Оллар. Если у Августа Штанцлера все получится, то еще до Излома Рейчел Окделл станет королевой Талигойи.
Нет, девушка никогда не мечтала о величии и власти, но она знала, что должна выполнить свой долг перед страной. А перед Талигом или Талигойей? Этот вопрос мучил ее все сильнее, пока Рейчел направлялась в кабинет Рокэ Алвы. Она должна поговорить с ним… спросить совета… потому что только Алва способен судить о ситуациях беспристрастно!
Но, подойдя к двери кабинета, Рейчел застыла перед дверью черного дерева, глядя на странные, похожие на вихри, завитки. Решение, страшное и внезапное, как падение снежной лавины с горы, пришло к ней слишком резко, чтобы успеть его обдумать. Ведь кольцо с золотой молнией было взято у кансилльера не зря — она решила убить себя, чтобы избежать позорного разоблачения. А именно таким оно и станет, когда все Люди Чести увидят, что под личиной Ричарда Окделла пряталась девица. А это означало, что жить ей осталось в лучшем случае несколько часов. Сделать это нужно быстро, ведь письмо могло пройти через чужие руки. Другого выхода нет.
За дверью раздались мягкие неторопливые шаги, Рейчел отшатнулась, как одичавшая кошка, но убежать не успела. В вязкой тишине бесшумно открылась дверь.
— Рейчел? Что стряслось? — спросил он спокойно и даже приветливо, словно никаких пощечин не было.
— Я…
— Проходи, — Алва посторонился и пропустил ее. — Вы смотрите так, словно у вас за пазухой парочка ызаргов. Вы проигрались? Получили письмо из дома? Ах да, вижу, что получили.
— Эр Рокэ… Как вы узнали, что я здесь?
— Услышал ваши шаги и громкое сопение.
Опять шутит… Ну что за человек… Девушка прошла в кабинет, посмотрела на разбросанные по полу бумаги, на шкуры у камина, на потрескивающий в камине огонь. Рокэ был совершенно трезв, что странно, но сейчас это не главное. А вот она чувствовала себя пьяной — опьяненной безысходностью и страхом. Подняв исписанные листки, Рокэ просмотрел их, усмехнулся, и бросил на стол — они разлетелись по темной гладкой поверхности кривым веером.