— Все хорошо, монсеньор. Граф Штанцлер уехал. Ему назначена аудиенция у Ее Величества.
— Понятно… — удивленно протянула Рейчел. Эр Август знал, что находится под домашним арестом, так зачем он это сделал? Но старик — не маленький ребенок и вполне может отвечать за свои поступки, если его заметит Карваль, а Катарина, выходит, может принимать посетителей. Они поговорят, причем сегодня… — Он просил что-нибудь передать?
— Граф Штанцлер оставил письмо, — чинно ответил Нокс.
— Принесите.
В кабинет проходить не хотелось, дабы избежать промедления, и Рейчел развернула желтоватую шершавую бумагу прямо на пороге.
«Моя девочка, я вынужден нарушить данное тебе слово и поспешить на зов моей королевы. Я никогда не усомнюсь в ее сердце и буду счастлив отдать ей те силы, что у меня еще остались, но я слишком много знаю о некоей графине и слишком не доверяю некоему генералу, чтобы уехать, не простившись с тобой, как если б я покидал твой кров навсегда.
Я не сомневаюсь, что письмо Ее Величества подлинное, я, слава Создателю, еще не разучился распознавать подделки, иначе ни меня, ни Катарины Ариго давно не было бы на свете. В том, что мы поймем и простим друг друга, я тоже не сомневаюсь, но обратно я могу не вернуться. Не думаю, что упомянутые мной генерал или графиня, которая прибывает уже завтра, пойдут на убийство, но они достаточно влиятельны, чтобы вернуть меня в Багерлее или же вывезти из города, заручившись приказом кого-либо из будущих регентов. Я опасаюсь, что аудиенция связана с подобным требованием. Однажды Ее Величество уже спасла мне жизнь, было бы слишком самонадеянно рассчитывать на это вновь, тем более что тайного выхода из апартаментов королевы нет.
Если я внезапно скончаюсь или же бесследно исчезну, знай: все, чем я еще владею, переходит к тебе. Это немного. Единственная из принадлежащих мне вещей, что завещана не тебе, это шкатулка с монограммой «А», которую тебе передаст один из моих друзей, ныне находящийся в отъезде. Это память о великой женщине, и она должна перейти к ее соотечественникам. Мне следовало передать ее раньше, но к старости мы не только начинаем бояться смерти, но и становимся сентиментальными. Перечитываю свое письмо и убеждаюсь в этом еще раз. Надеюсь, девочка моя, что я вернусь и сожгу его, если же нет, прими мое благословение. Будь счастлива и не оставляй Ее Величество одну, ей больше некому довериться.
Твой эр Август…»
Рейчел пожала плечами и вздохнула, побрякушки ее интересовали меньше всего, если не держат в себе древнюю силу, но к Катарине отправиться просто обязательно. Забравшись в седло, она торопливо погнала уставшую Сону галопом, в сторону дворца, время от времени подбадривая добрым словом.
В Парадной приемной находились две придворные дамы, охранники и Карваль. Что ему тут нужно? Почему не исполняет те обязанности, что передал Робер? Неужели Штанцлер не ошибается и коротышка действительно соглядатай Дорака? Все указывало на то, что так и есть, потому что в отсутствие Первого маршала он вместо своих дел отирался в приемной. Рейчел досадливо поморщилась — с ним было омерзительно даже стоять, после того, как он увидел ее слабой и униженной, а не то, что разговаривать.
Взяв у девицы Дрюс-Карлион «Книгу аудиенций», Рейчел вписала туда свое имя, а потом решила немного подождать, но позже прислушалась к негромкому разговору девицы Дрюс-Карлион и Карваля.
— Ее величество сегодня дурно себя чувствует. Я не уверена, что она примет кого-нибудь, кроме графа Штанцлера. Ему было назначено заранее, но ее величество едва не отменила аудиенцию.
— Прошу прощения, — Рейчел решила вмешаться, ведь она не будет долго разговаривать, лишь спросит о Слове и уйдет, — вы не могли бы спросить, когда герцог Окделл может поговорить с Ее Величеством о некоем важном деле?
— Конечно, сударь, — незнакомая дама пришла на выручку. — Вы будете у виконта Мевена?
— Благодарю вас, сударыня, — уклончиво ответила Рейчел.
Свернув к лестнице, она торопливо направилась к Весеннему садику, стараясь не обращать внимания на снующих изредка туда-сюда слуг, но стоило девушке спуститься вниз, как дворцовая стража преградила дорогу.
— Дайте пройти.
— Только с разрешения виконта Мевена или в сопровождении кого-либо из свитских ее величества.
А может быть, сейчас действительно не самое подходящее время, если Катарина неважно себя чувствует? Но нет, они должны поговорить до приезда Робера, который теперь старательно отрицает «абвениатские глупости», значит нужно спешить, лгать и изворачиваться. Рейчел попросила вызвать графиню Рокслей — кажется, женщина благосклонна к ней, и неважно, что на самом деле к Ричарду.
— Мы не ждали вас так рано, Ричард, — произнесла Дженнифер, едва увидев гостя.
— Эрэа, я приехала совсем недавно, — объяснила девушка. — Как Ее Величество?
— Не слишком хорошо, — графиня подтвердила слова Розалины Дрюс-Карлион. — Отеки, дурное пищеварение… Четвертый ребенок и к тому же мальчик, а мальчики отбирают у матерей красоту. Но мы удивились, когда она согласилась принять графа Штанцлера после трех отказов. Наверное, дело в суевериях…
Тем временем они прошли в Малую гостиную и, в окружении камеристок и незнакомых дам Рейчел почувствовала себя неловко. Неужели однажды ей предстоит стать такой же: спокойной, смеющейся, беззаботной, одетой в платье? Думать об этом не хотелось, Рейчел прерывисто вздохнула, и, заметив смятение герцога Окделла, Дженнифер велела принести фруктов и вина.
— Не стоит, — смутилась девушка. — Совсем не стоит.
— Бросьте, — весело проговорила вдова Генри, — не стоит стесняться. — Смотрите, кто к нам вернулся! Сейчас герцог Окделл расскажет о своих приключениях.
— Благодарю, но нет, — решительно отказалась Рейчел. Еще не хватала, чтобы с ней заигрывали разрумянившиеся от радостного волнения девицы! — Скалы доложат о себе сами.
— Но Ее Величество запретили… — растерялась какая-то полная родственница Лаптона. — У Ее Величества очень важный разговор…
— У меня к Ее Величеству не менее важный разговор, — коротко сказала Рейчел. — Я знаю дорогу, не волнуйтесь.
Чуть улыбнувшись, Дженнифер дала ей пройти и девушка без колебания открыла дверь, за которой были прихожая и приемная. Сюда она вошла год назад — и потерпела жесточайшее разочарование, но сейчас же этого не будет, просто не должно быть! У хозяина Круга перед Изломом все наладится, и никак иначе, ведь недаром Шарль Эпинэ выжил в прошлом Круге.
Девушку встретили пустота, плотно прикрытые двери, чересчур яркие цвета портьер и лент, на цветы в вазах она не обратила внимания. Нужно подождать, пока Штанцлер уйдет и пройти к Ее Величеству, нужно ждать, пока завершится разговор. В кабинет не пройти, потому что заперта дверь, но Рейчел быстро сообразила, что пройти можно через будуар, и решительно вошла в него. Застыв на месте, она глубоко вдохнула, рассматривая инкрустированный перламутром столик, на котором лежали две книги, на алевшие в вазе маки, на черную с длинными кистями шаль. Вот, какие безделицы ждали бы ее, стань она королевой Талигойи, вместо шпаги и родового перстня, но пока еще ничего не решено окончательно, ведь Рокэ — настоящий король, какой бы титул он не носил. По праву крови и завещанию…
Поправив воротник, девушка направилась вперед по пушистому ковру и вскоре смогла нажать на хрустальный шар в золоченой лапе. Сверкнула, больно ударяя по глазам, фальшивая позолота, растрепал волосы игривый сквозняк, ворвавшийся в узкую щелку, но Рейчел не могла идти вперед, пока не закончится разговор, оставалось невольно стоять и слушать.
========== Глава 99. Убийство королевы ==========
— Графиня Савиньяк прибудет завтра в столице, вам следует поторопиться, — произнесла Катарина. — Передайте имеющиеся у вас документы мэтру Инголсу. Он их оценит с точки зрения законника и подготовит к оглашению.
Рейчел не считала подслушивание достойным занятием, но пару раз им с Айрис случайно приходилось слышать разговоры, не предназначенные для чужих ушей, и если легкомысленная сестренка сразу забывала об их сути, то Рейчел помнила. Собеседники разговаривали достаточно громко, а уходить к фрейлинам не хотелось, так что оставалось стоять и слушать. Эр Август говорил достаточно громко, чуть тише Катарина, но этого ей хватало.
— Вице-супрем не пройдет мимо подобных секретов. Они вызовут оживление, особенно у тех, кто раньше не сталкивался со столь чудовищными вещами, — старик тихо вздохнул.
— Рассмотрение этого казуса, скорее всего, затянется, но когда регентом станет Алва, графиня Савиньяк ничего не потеряет. Все решится раз и навсегда.
Дальнейшие слова хитро и быстро проскользнули мимо ее слуха, но проблемы Савиньяков сейчас беспокоили девушку меньше всего, особенно если у нее потом не будет доказательств подслушанного разговора.
— Не понимаю причину твоего упорства. Если бы я тебя не знал, я бы, пожалуй, поверил…
— Вы слишком привыкли ко лжи.
Юноша пошел бы защищать лучших друзей своего эра, девушка же не решилась. Она слишком устала от интриг и проблем, от Талигойи, от фальшивого столичного блеска, что режет глаза своей уродливой яркостью. Обязательства Повелителя Скал — вот, что ей необходимо исполнить. Отдать долг уходящему Кругу…
— Да, я пыталась лгать Алве, — Катарина говорила грустно, а у Рейчел заколотилось сердце. — Ему не понравилось, особенно после того, как девчонка…
— Ты думаешь, правда ему понравится больше? — перебил эр Август.
— Во всяком случае он своевременно узнал о фамильном кольце Ариго и остался доволен.
— Но не о молодом Придде. Старшем из молодых Приддов…
Они говорили что-то еще о Приддах и о Нохе, но Рейчел не смогла слушать, чувствуя, как пылают щеки от ужаса. На покойном Джастине лежит клеймо любовника Алвы, а что, если младшие братья Спрута тоже пострадают от ложного навета? Что тогда будет с Эдит и Дейдри?!
— Создатель, граф Штанцлер, хочет правды! Обратитесь в ведомство супрема, там ее вдосталь, — сказала Катарина, смеясь.
— Моя девочка, что такое ты говоришь?
— Ангелика Придд сохранила ваши письма. Написанное и перехваченное… Одно из них досталось Манрикам, это прекрасная улика против опальной королевы, на второе, обращенное от одной северной заговорщицы к другой, они не обратили внимания. На ваше счастье. Я не знаю, кто отправил второе, потому что в ваших интересах было его уничтожить, может кто-то намеренно перепутал почту…
— Я не писал Ангелике Придд.
— Вы писали ее сыну, к несчастью от моего имени, и это стоило графу Васспарду жизни. Утайка второго письма произошла значительно позже, скорее всего, оно попало не в те руки, но нынешний герцог Придд знал о том, что Окделл — не тот, за кого себя выдает. Так или иначе письмо, к счастью для вас, прошло мимо Манриков.
— Это я понял, но Катарина, ты говоришь не с Феншо и не с Окделлами. Я видел, когда ты заканчивала письмо, а потом доставил запечатанную тобой смерть.
— Вы ошибаетесь или забыли. Первое письмо написали вы, потому что перед самым выездом в Тарнику Фердинанд обварил мне руку отваром из лепестков роз. Писать я не могла больше недели, а в письме указаны время и место — указаны вами, как и написано само письмо.
— Чудовище, — охнул старик. — Ты — чудовище…
— Я талигойская святая, граф Штанцлер, и мать короля.
Слушать дальше не получалось, слезы лились по щекам сами собой и Рейчел зажимала ладонью рот, чтобы не всхлипывать. Находясь при смерти, Мирабелла писала ей в Олларию, чтобы рассказать о важном, может об отце или дальней прабабке, а письмо перехватили, и… Но она же получила письмо, неужели… Нет, не может быть! Она не хочет слушать эти громкие предательские слова, она не будет! Какой бы не была Мирабелла Окделльская суровой при жизни, для старшей дочери эта женщина все равно осталась любящей матерью, что пыталась защитить ее при смерти, и даже после, поэтому скорбь нахлынула с новой силой.
Глотая слезы, Рейчел села на пол и прижала ладони к разгоряченному и мокрому лицу. Так нельзя. Поддаваться гневу и горести — слабость, и она до такого не опустится. Нужно слушать все, что скажут еще, нельзя обнаруживать себя… Так Валентин перехватил утерянное подлинное письмо от Мирабеллы, и, выходит, всегда знал о ее тайне. И молчал!
— Вы свободны, у вас на посылках Окделл, но вы решили замахнуться на Арлетту Савиньяк, тогда… Готовьте бумаги или бегите, если Создатель захочет. Он сохранит вас, а я прощаю. Извольте меня оставить. Ваш Карваль вас проводит.
— Я не уйду! — закричал эр Август. — Ты не осмелишься… Я оставил письмо…
— Еще одно письмо… Оно ненадежно, Окделл знает, как находить и красть завещания, жаль, что предсмертное письмо матери, полученное ей, оказалось подделкой…
Письмо? То, что она получила в тот роковой вечер, оказалось не запоздалым письмом, а подделкой?! Но как… Матушка была достаточно умна и расчетлива…
— Вы зря избегали пить в моем присутствии, даже присвоив кольцо моей матери. Королева Талига с ядом — это… непристойно.
— Моя девочка, королевой Талига нельзя родиться. Королевами становятся герцогини и иностранные принцессы, но порой они не внушают доверия, а те, что внушают, могут умереть. Внезапно. Если бы Рейчел Окделл стала королевой Талигойи, она не прожила бы и недели. Но я отвлекся… Тогда вспоминают о графинях, чья родословная безупречна. Савиньяки, Рафиано, Ариго…
Она, Рейчел, не воровка, шкатулку вскрыл Альдо! Но лучше, если его палец проткнула все-таки та страшная игла в замке, лучше бы она не давала ему совет и кинжал, чтобы вскрыть петли. Абвении, как же она была глупа!
— Ты называешь это помощью?
— Неужели вы так боитесь Карваля? — раздался смешок. — Карваля? Капитана самого Анри-Гийома? Великого человека и вашего друга… Теньент Карваль хотел служить, а его вышвырнули из армии. Вы заставляли Ги обвинять толковых офицеров и играли на их обидах. Вы готовили мятеж, а тут вернулся Робер. Не вовремя. Вам был нужен мертвый Эпинэ, но Карваль его почему-то не убил… И не дал ему убить вас. Святой человек…
— Я не жду от тебя благодарности, в наше время люди на нее не способны…
— Не подменяйте людей Окделлами и Штанцлерами, сударь.
— Ты можешь отдать меня Карвалю, ты можешь толкнуть Окделл в объятия Дэвида Рокслея, чтобы она не сходилась с Алвой, но…
Рейчел судорожно вздохнула и резким движением вытерла рукавом слезы. Так не было, так не должно быть!
— Не судите об Ариго по Окделлам. И не пугайте леопарда.
Нет! Хватит!
— Леопарда?!
— Леопарда, мерзавец!
— Под Алвой ты больше напоминала похотливую кошку. Это видел я, это видела Окделл, странно, что она не поняла ничего…
— Что может понять герцогиня, выросшая в монастыре, у которой вместо кукол были шпаги и Эсператия? А что касается Ворона, то вам не понять, что он может быть просто другом.
— Расскажи это девочке, Катарина, расскажи обо всех тонкостях плотской любви.
— Не имеет смысла, она уже все знает, иначе бы не надавала Алве пощечин. Глупая влюбленная кукла… Уходите, Штанцлер, мне нет до вас никакого дела.
— Как же ты хочешь, чтобы я исчез… Но я покину столицу только вместе с тобой.
— Если продолжите со мной спорить, то ее вообще не покинете.
— Ваше Величество!
— Я не могу уделить вам больше времени. Делайте, что хотите — оставайтесь, удирайте… Один, с вашей надорской куклой. Мне все равно, что вы сделаете, и что сделают с вами.
— Девочка моя…
— Вон.
Оставалось идти вперед, гордо расправив плечи и сжимая кулаки от злого бессилия. Штанцлер ушел, но скользнула в комнаты Рейчел, глядя прямо перед собой. На знакомое бледное лицо, на маленькую ладонь, оттягивающую воротник. Эта Изначальная тварь пришла на Закате дома Окделлов, на Закате Круга Скал, чтобы посмеяться и посодействовать красочному концу…
— Рейчел, что ты здесь делаешь?
— Я слышала все, Ваше Величество. Все… Я не позволю называть себя воровкой и шлюхой.
— Тебе опять посоветовали переехать к Рокслеям и выйти замуж за Дэвида? Не знаю, кто, но он прав, даже девушку в твоем положении не красят такие вещи.
— Ты все время лгала! — выпалила Рейчел. — Ты — воплощение лжи и похоти, тебе нравилось спать с Алвой! Нравилось лгать про его детей… Я думала, что мы с тобой подруги!