Потом, перед рейсом, папа вспоминает, что у него есть семья, занимается сыном, делается ласковым со мной, и, когда я снова его начинаю любить, уходит в очередной рейс, а мы с тобой остаёмся на берегу, тосковать о муже и отце и ждать его… Я так больше не могу… - мама тихо заплакала. Я молчал, глядя на маму, и не мог взять в толк, о чём идёт речь. Мы же любим нашего папу!
- Коля, я встретила мужчину, мы решили пожениться. Когда папа придёт из рейса, мы с ним разведёмся, и я выйду замуж за этого человека. А у тебя будет старший брат, и, надеюсь, маленькая сестричка…
В моей голове что-то щёлкнуло.
- А это, случайно, не Ковалёвы? – спросил я.
- Ты умный и догадливый мальчик, - подтвердила мама, вздохнув. – Будешь Ковалёвым, Саша будет тебе братом, будем вместе жить, и…
- Меня своя фамилия устраивает! – резко сказал я. – И где вы собрались жить? В их квартиру я не поеду, мне здесь нравится!
- Мы поговорим с папой. Думаю, он согласится обменяться. Зачем ему, одному, дом? А там двухкомнатная квартира…
- Что?! – нервно хохотнул я. – Это, между прочим, его дом! Его родителей! Ты хочешь выгнать папу из его собственного дома?!
- Почему же выгнать? – растерялась мама. – Ты же его сын, он уступит…
И тут до меня начало доходить, что это по-настоящему, а не просто пустой разговор. Мир для меня вдруг сузился до одной светлой точки, я сжал челюсти до хруста, а когда опять смог видеть, мама стояла в углу, испуганно глядя на меня, а в руках у меня была вилка. Кулак, до белизны сжавший её, даже заныл от судороги.
Глянув на вилку, я бросил её на стол и ушёл в свою комнату, даже не посмотрев на маму, почему-то вжавшуюся в угол возле печки.
В своей комнате я улёгся на свою кровать, поверх одеяла. В голове было пусто, только стоял какой-то звон. Я боялся думать. В один момент всё, что казалось незыблемым, рухнуло.
Мне казалось диким, что место папы заменит какой-то незнакомый дядька.
Я его не знаю, может, он на самом деле хороший, непьющий и некурящий. Может, он любит маму, а мама любит его. Но я-то люблю своего папу!
А мама? Я смогу её уговорить? Я даже приподнялся на локте. Уговорить?! Я усмехнулся. Не такой уже маленький, чтобы не понять, для чего мама забеременела. Чтобы отрезать себе путь назад.
Папа может даже простить, и принять чужого ребёнка, как своего, ведь он на самом деле почти не бывает дома. А когда приходит из рейса? Я с ним общаюсь, от силы, неделю в год. Но эта неделя для меня очень много значит. Папа по-настоящему любит меня… Я не удержался, зарылся лицом в подушку и разрыдался, как не рыдал с далёкого детства.
Наплакавшись, я, наверное, заснул, а, встав с кровати и протерев глаза, увидел, что уже наступил вечер.
Надо было сбегать на двор, да и умыться не мешало.
Сделав свои дела, я заметил, как на летней кухне включили свет. Сердце стукануло: мама!
И тут же вспомнил, что мама уже не совсем моя мама…
Но на кухне не было мамы. Там хозяйничал Сашка.
- А ты что здесь делаешь? – хмуро спросил я, встав в дверях.
- Как, что? – опешил Сашка. – Мы же друзья!
- Уже нет, - ответил я. – Уходи.
- Коль, не горячись, - попытался урезонить меня Сашка. – Потом тебе самому будет стыдно!
- Не будет, - буркнул я.
- Я пришёл, потому что твоя мама не придёт, - сказал Сашка, не двигаясь. – Ты её напугал, и ей стало плохо. Она попросила меня приглядеть за тобой.
- Не надо за мной приглядывать, - проворчал я. – Не маленький.
- Твоя мама рассердится на меня, я не могу…
- Это ваше дело, - хмуро перебил я Сашку и отодвинулся в сторону, освобождая проход, - Уходи!
Сашка положил на место ложку, которой что-то перемешивал в кастрюле, и вышел. Я дождался, когда звякнет засов на калитке и вошёл на кухню.
Медленно прошёл на своё место, сел, бездумно глядя на пустующий мамин табурет и тихо заплакал.
Я остался один, никому не нужный.
Перестав плакать, я налил себе в тарелку борща, который разогрел для нас Сашка, поел, не чувствуя вкуса и отправился к себе. Разделся и залез под одеяло, закутавшись и отгородившись от всех проблем. Вот придёт с рейса папа, пусть решает свои взрослые проблемы, а я…
А я почувствовал острую боль в сердце, будто там ковырнули шилом. Папа! Милый папа! Ты ещё не знаешь, что тебя ждёт на берегу? Или уже знаешь? Забравшись в тёплую духоту постели, я тихо всхлипывал, всё не в силах успокоиться, пока не забылся тяжёлым сном.
***
Колька заснул. Я открыл глаза и уставился в потолок. Мне было тяжело. Я не знал, как помочь мальчику. скорее всего, помочь ему было невозможно, ведь мама сделала всё, чтобы уйти от папы.
А Коля очень любит маму. вот сейчас позлится, и затоскует по маме. А папа?
Неужели ему не нужен сын? Горько, но так на самом деле бывает, встречал я моряков, которые проводили большую часть своей жизни в море, зарабатывая на квартиру, машину, дачу, а потом оказывались никому не нужными. Ни выросшим детям, ни жёнам, привыкшим жить без мужа.
Может быть. попробовать оставить Колькиного папу на берегу? А что? Хорошая идея, будут они с Колькой жить вдвоём, а там, глядишь, и найдёт хорошую девушку…
И Коля сможет видеться с мамой, сколько угодно, тем более, скоро маме будет не до старшего сына.
Попробую сводить мальчика в одно место, узнаю, как там с работой.
Успокоившись, я тоже заснул.
А пока спал здесь, в своём мире я вызвал наладчика электронных систем, и он помог мне с капризным лифтом. Теперь я знаю, в чём была моя ошибка.
***
Утром, умывшись и почистив зубы в ванной. я вышел во двор и удивился. На кухне кто-то был, там что-то происходило, какая-то возня, слышался чей-то смех.
Нерешительно заглянув внутрь, остолбенел. там было тесно от моих друзей. здесь были Оля, Валя и Толик!
А у плиты что-то готовил… Сёма Фицман!
- Бррр! – потряс я головой. – я сплю и вижу сон?
- А! заметил меня Толька. – проснулся, засоня!
- А что здесь происходит? – забыл закрыть я рот, потому что Сёма у плиты – это что-то запредельное.
- Санька сказал, что у тебя мамка приболела! – прогудел Сёма от плиты. – Вот, мы пришли тебе на помощь. Сейчас ты попробуешь настоящие макароны по-флотски!
- Спасибо, конечно, - пробормотал я, с радостью понимая, что сегодня не останусь в одиночестве, что со мной будут Оля, Толька с Валей. Особенно Оля! Я даже зажмурился от счастья.
Не успел я порадоваться, как был усажен за стол, а неугомонный Сёма наложил нам по полной тарелке макарон по-флотски.
- Ешьте! – радовался он. – На службе чему только не научишься! За мои макароны чуть не дрались, за добавкой приходили!
Макароны были на самом деле очень вкусными. Я ел, и поражался превратностям судьбы.
Вот, мама, самый любимый мой человек, сейчас где-то у чужого человека, забыла о сыне, а бывший враг вместо мамы, кормит вкусными макаронами и развлекает вполне приличными байками из армейской службы.
Вспоминая маму, конечно, грустил, но распускаться не мог, когда на меня смотрели девочки и друзья.
Да, теперь можно было присоединить к друзьям и Семёна.
- если боишься оставаться один, Колян, я могу пока пожить у тебя, - великодушно предложил Сёма. – Помогу с готовкой, а то ты ещё пожар тут устроишь… - я чуть не подавился, закашлявшись.
- Семён! – возмутилась за меня Оля. – Коля с детства печку сам топит! Даже в доме доверяют!
- А я что? – смутился Сёма. – У нас, в армии, тоже печка на дровах была, умею обращаться, и с продуктами помогу, если что!
Я не успел ответить, меня опередил Толька:
- Коль, я с тобой останусь? Я у мамы отпросился, ты не переживай.
- Мы бы тоже хотели! – вздохнула Оля. – Только нас не отпустят.
- Почему? – удивился я. – Дом большой, мы с Толькой на моей кровати обычно спим, если он остаётся. Ещё диван в зале есть, большой… - я замолчал, под насмешливым взглядом Семёна.
- А что? – не понял я.
- Да ничего, - усмехнулся Семён. – Мне здесь разрешишь ночевать?
- Ночуй, если хочешь, - пожал я плечами.
- Вот и хорошо! – облегчённо вздохнул Семён. Я подумал, будет он ночью водить подруг, или нет.
После завтрака девочки прошли в дом и занялись уборкой, выгнав нас с Толькой.
Я ничего не объяснял, все думали, что моя мама плохо себя чувствует.
На самом деле плохо чувствовал себя я. Наконец кое-что вспомнил:
- Толь! Сходим завтра со мной в одно место?
-Сходим, конечно! А что за место? – я замялся, а потом неохотно сказал:
- Я тебе вечером скажу, когда спать ляжем. Ладно?
- Как скажешь, - настороженно ответил Толька.
В этот день мы никуда не ходили, на пляж ещё рано, а на другие развлечения у нас не было денег.
Семён сказал, что продукты он будет покупать сам, отрезав мне доступ к финансам.
- Я завтра у мамы попрошу, - сказала Оля, - куда-нибудь сходим.
Они пропылесосили весь дом, даже вытащили на двор покрывала и заставили нас с Толькой их выбивать. Толька был ещё слаб, а Семён сбежал. Сказал, что у него масса дел.
А я даже забыл сказать, чтобы привёл Борьку. Сейчас, вспоминая наши стычки, показалось всё таким пустяковым!
Нет, с девочками тоже хорошо, если бы ещё мама… Но я держался, мы и у меня дома не заскучали, нашли занятие. Просто сидели на лавочке и разговаривали. О прошедшем учебном годе, планами на лето.
К моему облегчению, пока никто не собирался уезжать ни в лагерь, ни к родственникам.
К обеду девочки засобирались домой. Договорились встретиться с ними на футбольном поле.
Я предложил их проводить, но они отказались, хихикая. Потом сказали, что они хотят поболтать друг с дружкой.
Проводив их до калитки, мы с Толькой пообедали вчерашним супом и сегодняшними макаронами и решили продолжить отложенную игру. Мы сами придумали одну страну, нарисовали карту и играли там, придумывая сказки. Несмотря на то, что были мы уже почти взрослые, игра увлекала, приключения двух друзей продолжались. Нас брали в плен пираты, и мы, с невероятными усилиями, освобождались, и сбегали на тропический остров, где сегодня нашли в пещере… двух девчонок! Девчонок предложил ввести в игру, конечно, я. Толька слегка поморщился, но ничего не сказал.
- Тебе что, не нравится Валька? – удивился я.
- Нравится, - буркнул Толька, - только почему ты решил, что они и здесь уместны? Может, ты хочешь им рассказать о нашей игре?
- Толь, если не хочешь, давай, не будем. А об игре, конечно, не скажу. Ещё засмеют.
- Не, Колька, пусть здесь будут, а про игру ни слова, это наше. Ладно? – попросил мой лучший друг.
- Хорошо! – улыбнулся я. – Пойдём, освобождать девчонок?
***
Вечером, наигравшись в футбол, мы вернулись домой, проводив девчонок. По-моему, Толька притворяется. Сегодня они с Валькой шли, держась за руки. Мы с Олькой переглянулись, и тоже взялись за руки. Хорошо хоть, девчонки сегодня не нарядились, как принцессы. Валька оделась, как мальчишка, потому что в футбол тоже любит поиграть, а Олька в кофточку и юбку, не забыв надеть джемпер и чулки. Ну, может, не чулки, а колготки. Что я, разглядывал?
Зато видел там Сашку. Сашка усиленно делал вид, что не замечает меня. Что, обиделся? А мне каково? Мне стало грустно. Мне всё равно придётся с ним общаться, а, может быть, даже жить в одной комнате. Я же не смогу без мамы, как бы ни хорохорился.
Поужинали с Толькой, посмотрели телевизор. Разговор не клеился. Толька спросил один раз:
- Ты не ходил к маме. Не хочешь знать, как она там? – я покачал головой, и меня больше не беспокоили.
Легли мы на мою кровать, вдвоём, как раньше. Хоть и было место. всё равно, вдвоём теплей и веселей. Нет, я не боюсь темноты, просто, когда у тебя есть друг, с ним не хочется расставаться даже ночью.
Немного помолчав, я обнял друга, прижался к нему, и вдруг зашмыгал носом, а потом и вовсе тихонько расплакался, вытирая нос и глаза простынёй.
Толька напрягся, ничего не понимая, потом крепче меня прижал к себе, и прошептал:
- Ты чего? По маме соскучился? Переживаешь?
Я сначала притих, потом решил ничего не скрывать от лучшего друга и сказал:
- От нас мама ушла…
Толька будто закаменел весь.
- То есть, как «ушла»?
- Как бывает? Насовсем.
- Коль… Так же не бывает! А ты?!
- Я сказал, что у меня есть папа, - слёзы текли и текли из моих глаз.
- Колька… - только и смог выговорить мой друг, гладя меня по голове. Мне показалось, что он тоже готов разреветься.
Так мы и уснули, обнявшись, и всхлипывая.
***
На другой день к нам опять пришли девочки.
С утра на кухне мы обнаружили бодрого Семёна, готовящего нам завтрак. Семён был весел и не понимал нашего грустного настроения таким солнечным утром.
- Вы что, пацаны? Какие ваши годы, носы повесили?
Мы, конечно, промолчали, поедая утреннюю жареную картошку со шкварками.
- В армии жареная картошка – деликатес! – поучал нас бывалый армеец. – И неважно, мусульманин ты, или еврей, будешь наворачивать за обе щёки картошку с салом! Ешьте веселее! Какие из вас солдаты, если будет ветром валять?
- Может, мы в армию не пойдём, - пробубнил с полным ртом Толька.
- Пойдёшь! – усмехнулся Сёма. – Или ты больной?
- Почему больной? – проглотил кусок Толька. – Я в Политен поступлю, там военная кафедра, папа сказал.
- А если не поступишь? – просил хитрый Сёма.
- Почему это не поступлю?! – вскинулся мой друг.
- Ну, всякое бывает! Я вот, не поступил, конкурс там…
- Подготовлюсь, как следует, и поступлю! – упрямо заявил Толька. – Правда, Коль? – обратился он ко мне. Я пожал плечами, не поднимая глаз.
- Вот Колька поступит! – уверенно сказал Сёма. – Борька говорит, здорово по математике и физике шарит.
Вот нашли тему! Нам ещё четыре года учиться! А если через два, то только техникум, а там военки нет! Или в мореходку… От мысли о мореходке у меня резко упало настроение. Я вспомнил, что скоро приходит папа. Что я ему скажу?
Я отложил вилку в сторону и задумался, положив голову на руки.
- Коль! – осторожно позвал меня Толька.
- Не волнуйся, Колян, - жизнерадостно сказал Семён. – Я был вчера у Саньки. Он говорит, скоро твою мамку выпишут! – я вздрогнул и вскинул голову, в недоумении глядя на гостя.
- Правда, правда, - засмеялся Семён. – Не волнуйся!
Ага, не волнуйся! Это я, получается, загнал свою маму в больницу?
- В какой она больнице? – непослушными губами спросил я, чувствуя на себе взгляд Тольки.
- В роддоме, на сохранении, - ответил Сёма, удивлённо глядя на меня. – Тебя всё равно к ней не пустят. Я же говорю, скоро выпишут.
Тут как раз пришли девчонки и спасли меня от неловкости. Я сидел, дурак дураком, и не знал, что сказать.
Попросив Сёму встретить девчонок, мы с Толькой побежали одеваться. Мы же не знали, что они придут к нам с утра!
Несмотря на смятение в душе, после новости, рассказанной Сёмой. при виде Оли у меня в груди и животе разлилось приятное тепло, и губы сами разъехались в глупой улыбке.
Поговорив о пустяках и попив чай, мы собрались гулять. Сёма предупредил, что к обеду он что-нибудь сготовит и будет готовиться к экзаменам.
Когда вышли на улицу, я вспомнил!
- Ребята! – воскликнул я. – Мне надо сходить в одно место! Вы со мной?
- Конечно, с тобой! – сразу согласилась Оля. – А куда?
- Я хочу для папы подыскать место на берегу. Вчера узнал, где есть хорошая работа для него. Поехали?
Приехав на место, я немного заробел: Надо было войти в подъезд, потом спуститься в полуподвал…
Я робко оглянулся на друзей, и Оля крепко взяла меня за руку:
- Ну что, пойдём?
- Вы тоже? – удивился я.
- А как же? – фыркнула Оля. – Или ты думаешь, мы на улице тебя ждать будем?
- Ну, пошли, - обречённо вздохнул я, и мы пошли по ступеням вниз. Незнакомый, и как будто знакомый полуподвал, вот эта дверь…
Я потянул за ручку и дверь отворилась. Пахнуло лёгкой затхлостью, запахом табака и ещё чем-то, присущим помещениям, где собирается мужской коллектив, имеющий отношение к технике.