Когда от него шарахнулась замершая на выходе стража, Лорканн решил, что жизнь в принципе прожита не зря — один из них попытался подпалить придворного мага огненным языком. Хорошим таки огненным языком, под стать дракону. По счастью, грифону хватило одной свободной руки, чтобы выставить щит и отвесить по ходу движения воспитательный подзатыльник: «Глаза разуй, дубина!»
Оба стражника замерли так же, как чуть раньше сам Лорканн перед зеркалом, но атаковать больше не пытались, и то ладно. По мере путешествия по дворцу к главной, тронной зале, где собирались для королевского приветствия и благословления все высшие ши, стража попыталась Лорканна последовательно утопить, рассечь, зарезать, напугать и удушить. Ни одна попытка цели, разумеется, не достигла, Лив ничего не заметил, а сам придворный маг уверился, что мрачные тона к его настроению как нельзя кстати.
Очень хотелось всех этих остолопов догнать и приласкать кулаком в челюсть.
Лив, однако, руку не отпускал, не без оснований полагая, что если Лорканна не держать, он быстренько испарится из поля зрения. Поэтому король-удав отпустил грифона только на пороге тронной залы, лишь на этот раз заметив, как недвусмысленно на разукрашенного грифона реагирует стража.
— Эй, эй, вы чего? Это же наш придворный маг! — и малость не рассчитав сил, впечатал обоих стражников каменным щитом в пол. Тут же извинился и бросился их поднимать. — Это же Лорканн, вы что, не узнаете?
Стражники поочередно встретились с ним глазами, поежились и негромко сознались, что да, признают, однако господин придворный маг выглядит уж больно необычно, поэтому они просят прощения и надеются на снисхождение. Лив их тут же душевно простил, а Лорканн, поправивший крутанувшийся на шее воротник, посмотрел на каждого стража крайне неласково, заставляя понять разницу между королем и собой.
Да-да, черный грифон никогда не был особенно сочувственен или снисходителен.
Но сегодня, так или иначе, был праздник! Поэтому Лорканн не стал уж совсем пугать собеседников, прокашлялся, отвлекая Лива от бледных стражников и напоминая, что праздник сам себя не откроет.
Счастливчик тут же заторопился, отряхнулся, поправил воротник и браслеты, величественно нахмурился — дела государственные, как-никак! Махнул стражам, и те поспешили открыть высокие двери в тронный зал.
Огромная дворцовая комната была заполнена гомонящим народом: сюда собирались все высшие неблагие, проживающие в столице, а зайти могли все — и те, кто приезжали с разных концов страны специально на праздник. Толпа была воистину огромной, разноголосой, разноликой, пестрой и праздничной, почти везде виднелись вычурные наряды аристократов…
И весь этот зал затих, когда на порог вслед за Ливом шагнул, как будто собираясь из самых мрачных теней, сам Лорканн. Придворный маг, про которого ходили жуткие байки. Черный грифон, персонаж сказочный и преувеличенно ужасный. Вместе с королем — победитель древнего бога.
Лорканна узнавали и тут же сомневались, он ли это; по залу зашуршал шепот, неблагие явно строили догадки и предположения, однако грифон был слишком страшен, чтобы они осмеливались говорить в голос.
Одним словом, незамеченным просочиться не удалось.
Лорканн медленно шел позади Лива, отставая от короля на полшага, выпрямившись и взирая на застывшее собрание сколь возможно равнодушно. Кто-то на задних рядах вскрикнул и потерял сознание. Лорканн едва удержал себя, чтобы тут же не метнуться выяснять — кто и по какой причине. Лив как-то странно хмыкнул, гордо и шаловливо одновременно. Прошептал, не оборачиваясь, так, чтобы слышал только Лорканн:
— Я же говорил! Ты производишь впечатление!
Верить, что в обморок упали от его боевой раскраски, Лорканн не собирался, но коротко согласился и немного расслабился. Вместе с ним расслабился и задышал свободно как будто весь зал. Это заставило грифона вспомнить, что он не зря зовется теперь еще королем воздуха — ветер распахнул оконца и окна, зашелестел по залу легким бризом, изгоняя духоту, принося свежесть неблагой ночи.
Лив дошел до трона, встал перед ним — высоким и впечатляющим, а Лорканн занял место за спиной короля, не рискуя приваливаться к королевскому креслу, существовал риск какую-нибудь ерунду на себе размазать. Толпа неблагих ши внимала заговорившему Счастливчику, призывавшему силы всех Домов благословить столицу, праздник — подарить благоденствие еще на год вперед, а самих ши — не забывать своих корней.
Лорканн подивился, до чего складно Лив приплел сюда необходимость следовать традициям предков, и еле успел перехватить руку на полпути к зачесавшемуся глазу. Пока вся краска была нетронута и симметрична, не следовало размазывать ее легким движением кулака по глазнице!
Когда король договорил, был официально объявлен праздник Дня Золотого города, Лорканн расцветил небо первыми фейерверками в долгой заготовленной череде, давая старт прочим традиционным возлияниям. Ши разбрелись по залу, общаясь стайками, то и дело перетекая от кружка к кружку, оркестр фей затянул мелодию — и выстроились в ряд несколько пар танцующих. К тому же, как Лорканн точно знал, разглядевшие салют низшие неблагие точно так же выставили столы с угощениями прямо на Дворцовый проспект Золотого города и радовались вместе со всеми.
Такая рассеченность общества надвое Лорканна раздражала, маленьких неблагих он отказывался признавать низшими — да взять хоть тех же фей! Особенности размножения от поцелуев или ритм бодрствования в зависимости от рода не делали их глупыми или какими-нибудь менее неблагими! Впрочем, и тут традиции были сильны в той степени, какую грифон пока был не в состоянии превозмочь, и единственное, что оставалось придворному магу — узаконить их работу, обеспечивая «низших» неблагих правами и уважаемым статусом.
Вспомнивший опять о своих неудачах — совсем уравнять низших в правах с высшими не получилось — грифон поклялся себе, что потерпит всю свистопляску лишь до полуночи, а потом смоет всю эту жуткую краску и спустится в город, там тоже должно быть интересно! Лив на праздниках справляется и без придворного мага прекрасно!
Чтобы не стоять памятником самому себе, уж больно этот памятник был привлекателен для самого разного рода взглядов, Лорканн двинулся внутри толпы, по ходу движения проверив столик с яствами на отсутствие отравы и испепелив одну подсунутую под нос тарелку с хрустальными мидиями. Лакомство с любой стороны смертельное.
Изловленный тут же за руку разносчик пронзительно верещал про свободы выбора и возможность попробовать удивительное блюдо! Пусть всего раз в жизни! И с летальным исходом!
Лорканн одобрительно хмыкнул: логика ему нравилась. Что, впрочем, не помешало подозвать ближайших стражников и сдать им излишне ретивого в плане чужих свобод молодца. Лив разберется с ним завтра. Лорканн отряхнул руки, прошел дальше, к следующим столикам, выискивая самые очевидные и неочевидные угрозы. На третьем столике оказались отравлены вина, по счастью, вина еще не открытые; снизившаяся и потемневшая оркестровая феечка намекнула поискать — а потом и снять паутину пустоты, натянутую в очень удобной нише за портьерой окна. Пол в дальнем конце зала тоже скрипел довольно странно, и Лорканну выпал шанс сразиться в ментальном поединке с обезумевшим духом дерева, перенесенном сюда с целью убийства конкретных ши, его самого и Счастливчика.
На вопрос, почему этого духа пришлось активно доискиваться и дозываться еще самому, ответил мимо идущий отец короля-удава, походя назвавший Лорканна в спину «милочкой». Дух дерева стремительно скончался в корчах, и грифон развеял его пепельный прах по новому порыву ветра. Складывая этот порыв в своеобразный черный ком и запуская его непосредственно в затылок доставучему удаву-отцу!
Лорканн дал себе труд прислушаться, что о нем шепчут окружающие, и выяснилось, что некоторые не готовы признать в нем придворного мага. Эти сомневающиеся полагали грифона странной и новой фавориткой короля, в чем им нисколько не мешал отчетливо мужской костюм. Лорканн поморщился и выкинул все глупости из головы. Свобода на то и свобода, чтобы предоставлять варианты, во всеуслышанье грифона никто ни в чем не обвинял, а прочее его не трогало.
Ну, не должно было трогать!
Ганеллонн вскрикнул оскорбленно, озираясь уже на другой половине зала, чем погрел душу, а Лорканн еще раз обошел помещение по периметру, глянул на Лива, окруженного прелестницами из Дома Первой стихии, накрыл их на всякий случай куполом отторжения ядов, выставляя его центр на Лива. Друг почесал макушку, куда пришелся якорь заклинания, прелестницы не отреагировали никак, Лорканн успокоился, практически умиротворился и покинул праздник.
Впрочем, как оказалось, покинуть праздник раньше утра, похоже, ему не грозило: трижды проклятая краска не желала смываться, размазываться, отскребаться или отпадать! Лорканн нервно растер все лицо, уже не боясь повредить рисунок, дернул на пробу ободок с перьями, но и он сидел, как гвоздями прибитый! Грифон зашипел, расколотил какую-то вазу, попавшуюся под руку, и смирился со своей участью провести праздник в окружении аристократов.
Заявляться к низшим неблагим в подобном расфуфыренном виде не сулило душевности и простоты в общении.
Опять входя в зал, Лорканн понял также: со смирением он поторопился. Кузены Лива хохотали в уголке, и ветер донес, что прическу грифону Кёрли сотворил наполовину женскую. Лорканна затрясло, это был плохой со всех сторон признак. Ему еще фейерверки запускать!
Пришлось пробиться в толпу прелестниц, невежливо оттолкнув кое-кого из них локтем, и похитить на время оттуда Лива. Иного способа успокоиться сейчас, способа вернее, чем беседа с другом, Лорканн не знал.
Лив сразу заметил, что Лорканна слегка потряхивает, но со свойственной себе безмятежностью отнес это проявление беспокойства к менее ужасным причинам.
— Ой, Лорканн, тебе холодно? Я могу принести тебе платок! Я совсем не подумал, что в этом костюме тебе будет прохладно! А окна все открыты как назло! — и исчез, видимо, за платком.
Лорканн не успел сказать, что окна он может в любой момент закрыть самостоятельно! Судя по звукам, опять же, Лив вернулся в покинутое общество прелестниц Дома земли, чтобы взять платок там, где это будет проще всего! Лорканн почувствовал подступающую безысходность: сбежать ему отсюда не грозило, зато грозило светиться дальше в дамском платке. Под испепеляющими взглядами ущемленных прелестниц.
Впрочем, какая разница, действительно, если прическа у него уже наполовину женская и неистребимая, как эти проклятые краски! А Лив, судя по его счастливому виду, очень старался!
И действительно принес платок, накинул более высокому грифону на плечи, ради чего потрудился специально подняться на приступочку трона. Бешенство понемногу отступало, безысходность испарилась как и не было, Лорканн улыбнулся сияющему Ливу в ответ и сказал, что побудет на балконе, пока не настанет время основного ночного салюта.
Король-удав попытался уговорить грифона остаться, но Лорканну претило ловить на себе теперь вдвойне убийственные взгляды прелестниц из Дома Первой стихии — потому что ни одна из них не могла рассчитывать на подобное внимание со стороны Счастливчика. А Лорканн мог. Просто потому, что ни одна из них не была Ливу другом, а Лорканн был! Но доказывать это всем грифон не нанимался, а потому просто развернулся и вышел на балкон.
Тут было спокойно: зала шумела позади, галдели внизу низшие неблагие, видимые на площади перед дворцом и по всему проспекту, однако все звуки отходили на второй план, свежий ветер трепал упорядоченные в прическу пряди грифона, звенел зажимами, остужал ярость, уносил тревоги и заботы…
Звезды на небосклоне даже, вроде бы, не обещали черному грифону ничего своеобычно гадкого, смотрелись яркими блестками на праздничном покрывале Неба, высокого, бескрайнего, дотягивавшегося до четырех миров и все равно особенного для каждого мира. Лорканн закутался в белый платок поплотнее, полюбовался на праздничную столицу еще, не спеша следуя прихотливым извивам собственной мысли. Тут было хорошо.
Ровно до тех пор, пока за спиной не прокашлялся Ганеллонн.
Лорканн медленно и угрожающе повернул голову. С намеком, что не жаждет общества вовсе, а удава-старшего так и подавно! Впрочем, серьезный испепеляющий взгляд не возымел эффекта. Лорканн грешил на слишком хорошо подведенные глаза, красота вокруг них скрадывала, кажется, любые выражения и безмолвные интонации.
— Хороший вечерок, не правда ли? — как мог непосредственно, удав приблизился и оперся на перила рядом. — Теплынь такая, милсдарыня фаворитка!
И вот тут Лорканн понял, что его раскраска скрадывает не только интонации. По крайней мере для Ганеллонна.
— Что?! — голос от волнения еще возвысился, Лорканн дал петуха, и это, разумеется, подкрепило подозрения удава-отца.
— Я говорю, тепло! А что вы с моим сыном в отношениях, так это и слепому видно! — покивал значительно. — Так вот, знайте, мы, его семья! И на нас он всегда может положиться, ведь так? А на вас так еще и в буквальном смысле!
Ганеллонн аж засиял, считая себя чрезвычайно остроумным. Лорканн глубоко вздохнул, не представляя, как отшить доставучего и неприятного родственника короля.
— Правда, я бы на месте Лива к девушкам более выразительным присмотрелся, вон сколько вокруг него вьется!
И вытянул шею, чтобы заглянуть под обвитый вокруг груди платок, полагая, очевидно, что там скрывается «невыразительный» женский бюст. Лорканн рефлекторно запахнулся поплотнее, лихорадочно выискивая повод не прибить ползучего гада прямо сейчас — еще даже не запускали основную массу фейерверков! Лив расстроится!
— Ну да ничего, главное, совет да любовь! А то мы всем Домом уж ка-ак заждались наследников! Так вы просто не представляете! — поцокал языком. — Да-да, и дня не проходит, чтоб мы не посетовали, что вокруг нашего Счастливчика, нашего красавца-Лива вьется один только подлый воздушник! Вьется и отгоняет всех дев с самыми чистыми сердцами! С самыми благими намерениями!
Лорканн зажмурился и досчитал до десяти. «Подлый воздушник», надо полагать — он сам. Хотя когда он там успевал отгонять дев, оставалось для Лорканна загадкой.
— Так вот, чтобы он и вас не отогнал своими мерзкими манерами, вот вам, милсдарыня фаворитка, малый пузырек! — впихнул в выглаженную припарками руку склянку. — Теперь понимаю, за что вас Лив выбрал!
И заподмигивал глазом со страшной скоростью.
— Если вы вся такая нежная…
Лорканну стало дурно, и он потряс склянкой в руке, возвращая Ганеллонна к предмету основной тревоги.
— Ах да, так вот, когда завидите этого воздушника, это легко, он тоже, как вы, высокий, так вот, едва завидите, плесните эту жидкость на пол, чтобы испарялась, испарится она быстро, а там уж и мы с кузенами Лива подоспеем! Не дадим мерзкой птице загубить опять всю семейную жизнь Лива!
Лорканн задумчиво покивал, мол, конечно, не дадим! И припрятал пузырек в край платка: что это за яд, следовало разобраться в мастерской.
— Ну вот, с этим разобрались! И еще совет примите от старика-отца! Иногда Лив бывает страсть просто какой несговорчивый, это он в меня! — опять подмигнул с намеком, который грифон понимать не хотел. — Ну вот, а раз в меня, так я и знаю, как с этим делом бороться!
Извлек другой пузырек еще поменьше первого откуда-то из-за воротника такой же туники, как у Лива, только зеленой.
— Ежели он где несговорчивый будет, так вы ему капельку в чашку питья или тарелку еды капните, а потом Лив сразу станет сговорчивый! А уж если он вас разозлит, так вы ему прям полсклянки налейте! И в момент станет как шелковый!
Лорканна пробил холодный пот, достаточно было представить этот «действенный способ»! Наверняка тоже яд! Просто медленный!
— Ну и, конечно, вы это вдали от мерзкого воздушника делайте, птица моя! — подмигнул почти похабно, поставил пузырек на перила перед Лорканном. — Я же вижу, вы тоже птица, но поверьте старику-отцу, я знаю, что для сына и Дома лучше! Кто знал, что мальчишку так на пернатых потянет? М, милсдарыня-фаворитка! Да не вешайте нос, не вешайте! Главное, капните воворемя, а там вдруг и окажется, что вы полновластная королева!