— Ты не можешь говорить…
— Это обычно немало времени занимает — заново научиться, когда ты умер, — ехидно прокомментировал из-за спины знакомый голос.
Аори обернулась за доли мгновения, но Тарги двигался куда быстрее — одним движением он оказался впереди, готовый защищать ее от всего, что может предложить взбесившаяся Грань. Тьма сгустилась вокруг его рук, стекла вниз и превратилась в то ли мечи, то ли кинжалы… они так и не приобрели определенной формы, но Аори не сомневалась, что Тень убьет даже демона. В его руках жила воплощенная ненависть.
Тысячу лет назад Тар упомянул, что прекрасно владеет парным оружием.
— О, ты тоже меня помнишь! — Веррейн радостно взвизгнул и развел руки в шутовском поклоне. — А ну-ка, дай сюда оленяшку. У меня диета, сыроедение, между прочим. А она тут в отбивную превратиться пытается…
— Не смешно, — буркнула Аори и попыталась обойти капитана, но он рукой перегородил ей путь.
— Очень даже смешно, — что-то изменилось в Веррейне. Усмешка пропала с морды, алые буркала неотрывно следили за Тенью, а рычание в голосе совершенно противоречило словам. Волколак медленно двинулся по широкому кругу. Тарги не шевелился, только лезвие в свободной руке поворачивалось вслед за демоном, будто стрелка компаса.
— Веррейн, не надо!
— У тебя три шага, следи за мной, — прорычал волколак, не обращая внимания на Аори, и опустился на все лапы. — Потом я заберу девчонку, а от тебя на этот раз и лужицы не останется!
Она не видела лица капитана, но поняла неведомо как, что он улыбнулся.
В следующее мгновение его уже не было рядом. Веррейн, не сделав еще ни шага, недоуменно поднял морду, и тут же метнулся вбок. Черное лезвие мелькнуло там, где только что стоял волколак. Он развернулся в кувырке, высекая когтями искры из камней, взъерошился и с вечной безумной радостью бросился в бой.
Они сцепились, как два диких зверя, как два демона. Как две души, которым больше не на что надеяться, но еще есть, за что сражаться. А причина стояла, сжимая кулаки, и смотрела, не отводя взгляда. На то, как вспыхивает сталь, которая никогда не была сталью. Как блестит длинная шерсть в слабом свете сияющего неба. Как вздрагивает земля, когда, оттолкнувшись от отвесной скалы, на нее рушится волколак. Как смазываются черты любимого человека, когда он с непостижимой скоростью уходит от удара и наносит в ответ свой, и кинжал высекает искры то из камня, то из когтей, каждый из которых — такое же оружие.
И ни слова, ни вздоха, но вместо того — шквал образов, полных первобытной, темной ярости. Они обрушились на Аори сверху, как водопад из теплых голышей, прибивая к земле, принуждая закрыть глаза, упасть, сжаться и встать лишь тогда, когда останется тот, кто не ошибется.
Или не останется никого их тех, кто пытается ее спасти.
Водопад остановился. Замер, как замерло все вокруг. И пришел в движение, когда Аори закричала.
Противников разбросало в стороны, как большие игрушки. Плюшевого волка и безликого солдатика из потерянного набора. Земля и скалы дрожали, едва удерживая поток звенящей силы. Тьма вырывалась из тела и неслась прочь, и тысячи бликов, словно инвертированные тени, плясали на камнях.
Аори пришла в себя, стоя на коленях. Тар обнимал ее за плечи, изо всех сил прижимая к себе. И он тоже встал на колени. Для нее, снова. Он, который никогда и ни перед кем не склонялся.
Оказывается, и на Грани можно рыдать. Горько, взахлеб, вцепившись обеими руками в черную куртку и не оставляя на ней следов. Тени не меняются, когда нечему светить.
— Что вообще происходит? — волколак приблизился, заметно припадая на задние лапы. — Чем он так тебе важен, что ты готова убить и меня, и себя, и всех вокруг? И чем ты так важна, что он готов сдохнуть?
— А ты бы не умер ради Калли? — Аори, всхлипывая, высвободилась из объятий Тарги. В этот раз он не стал ее удерживать.
— Ну…
— Вот и он… Уже…
Она не нашла в себе сил продолжить, но Веррейн понял. Молча смотрел, как она пытается подняться — не с первой попытки и цепляясь за чужое плечо.
— Я первый раз видел, чтобы демоны по своей воле совались в центр взрыва. Аорь, а как же твой маяк?
Слезы и непонятные силы кончились, остались лишь горечь и бессилие.
— Будет жить долго и счастливо, станет Главой рода. Женится, заведет детей. Забудет меня, как страшный сон. Что хорошего я ему принесла?
— Жизнь, как минимум, если мне память не изменяет, — Веррейн почесал за ухом, и Аори только теперь заметила, что он рассечено почти до основания.
— Которую потерял из-за меня?
— Ты переоцениваешь свою роль в последних событиях, — поморщился волколак.
Тарги, похоже, временно смирился с его присутствием. И, догадавшись, что Аори и дальше будет игнорировать его немые вопросы, развернул девушку к себе лицом и заглянул в глаза, выразительно приподняв брови.
Она представила, что ей предстоит рассказать, и отвела взгляд.
— Тар, пожалуйста…
Капитан молчал, такой же немой, как камни под ногами, как небо, как кривое ущелье, в котором они оказались. Скалы расступались вдали, пропуская мерцающий свет. Они оказались не сплошными стенами, а, скорее, изломанными гребнями спящих чудовищ.
— Арргх, поддерживаю. Тар, пожалуйста!
— Веррейн!
— Да-да?
— Можно тебя попросить?
— Можно!
— Исчезни, а? Что ты ко мне привязался?
— С каких пор ты справляешься без моей помощи? — расхохотался Веррейн.
— С чем? — рот Аори зло искривился, когда она подскочила к волколаку, сжимая кулаки. Откуда только силы взялись. — С чем мне справляться? Что тебе от меня надо?
— С возвращением, дурочка. Или ты снова придумала, что умерла?
Она поперхнулась и застыла, хлопая глазами.
— Ой, не могу! — Веррейн хохотал так, что аж слезы на глазах выступили. Или он старательно изображал, как их вытирает. — У тебя вообще нет фантазии, оленяшка!
— Но… Но…
Сгибаясь от смеха, волколак протянул лапу и похлопал Аори по плечу. В следующее мгновение он сдавленно хрюкнул, отдернул конечность и выпрямился, оборвав смех.
Тарги стоял рядом, и взгляд затянутых чернотой глаз обещал Веррейну все самое нехорошее. Кинжал медленно истаял, и капитан разжал кулак.
— Драный демон, — буркнул Веррейн и засунул в пасть украсившийся длинным порезом палец. — Уже и пожмеяжжа нежжя… Ждо ты пожьеднее помнижж?
— Что?
Вздохнув, волколак в последний раз облизнул пострадавшую конечность и сложил лапы на груди.
— Что ты последнее помнишь?
— Мы были в Северном храме. Я, жрец, король… и другие. Кто-то бросил кинжал в короля.
— Кто-то?
— Тройн. Он показывал мне этот кинжал.
— И ты подставилась.
— Но я не хотела, я даже не заметила, что случилось! Подожди, откуда ты знаешь?
— Храмы строят не на пустырях, — глухо отозвался Веррейн. — И гармонии посвящают не просто ради красивого слова. Все, что в них происходит, — должно произойти. Назови это судьбой или волей мира, как больше нравится. Мир использовал тебя потому, что король не должен был умереть в тот день. Как и любой другой, кто был в храме.
— А я?
— А ты — изменяющая на пороге инициации. На Грань отправили ту, что так и так должна была на ней оказаться. И вернуться. Ты вернешься, поняла? Вернешься, чего бы мне это ни стоило!
— Чего бы мне это ни стоило, — эхом отозвалась Аори. И Тарги беззвучно пообещал вслед за ними.
— Люблю, когда ты говоришь глупости, — ухмыльнулся Веррейн. — Кстати, на будущее, хех. Если в очередной раз решишь, что навеки переместилась в нашу скорбную обитель, внезапная немота будет тому подтверждением. Какое замечательное, спокойное, тихое время наступит… Жаль, ненадолго. С твоими успехами в изменении общаться ты сможешь прискорбно быстро.
— Не знаю, как это получилось.
— Да, да, да… Замечательная формулировка вместо "Дорогой Веррейн, расскажи, как изменять?".
— Дорогой Веррейн, — Аори с сомнением оглянулась на Тарги и сделала несколько осторожных шагов к выходу из ущелья. Ноги дрожали, и как она так лихо допрыгала до волколака? — Расскажи, пожалуйста, как изменять. И как вернуться.
— Я буду предельно серьезен, — пообещал капитану Веррейн, тараща глаза для пущей убедительности. Явно в ответ на беззвучную просьбу, лишь чуть отличную от угрозы. — На Грани ты сможешь изменять мир легко, порой — неосознанно. Она сама будет отзываться и меняться, и чаще всего — наперекор.
— Наперекор чему?
— Сказки вспоминаешь? Стоит только пожелать, и вода станет вином, мертвые — живыми, а будущее — счастливым? Нет, Аорька.
— Я не понимаю. Что тогда нужно, жесты, слова?
— Эмоции. Ты — инструмент, а не источник силы. Первый камень, который поведет за собой горную лавину. Дай начало потоку, стань вратами, и сама пройди через них. Возвращайся, пока есть, куда вернуться. Без маяка ты останешься на Грани, затеряешься в бесконечном изменении.
— Как переход на "Химере", да, Тар?
Капитан кивнул, не отводя взгляда от хрупкой девушки. Она медленно, осторожно пробиралась к выходу из ущелья, босые ноги скользили по крощащимся камням, но Аори не касалась предложенной руки. Тарги каждую секунду готовился подхватить ее, поймать, не дать снова упасть. Но она не упала, научившись жить без него.
Волколак трусил рядом на четырех лапах, изредка насмешливо косясь на безмолвную Тень.
— У тебя отлично получилось с разрушением. Не думал, что в тебе это есть. Самые сильные, самые яркие переживания. Тебе оставалось совсем немного, Аорька, поверь. Не знаю, почему ты не научилась этому раньше… все было бы иначе.
— Чему — этому?
Он грустно, долго, несколько вздохов, смотрел в ее глаза.
— Ненавидеть.
— Владыка как-то сказал, что люди делятся на две части. Те, кто сначала научился ненавидеть, и те, кто научился любить.
— Зависит от точки зрения, — волколак ехидно ухмыльнулся.
— И что с твоей?
— С моей — люди делятся на очень много частей.
Аори рассмеялась нервно и немного истерично, но с души словно камень упал.
— Нельзя стать изменяющей, если ничего в жизни не приключилось, да?
— Можно. Но нам недолго позволяют наслаждаться этой роскошью.
— Арканиум презирают справедливо.
— Да. И больше всего — сами изменяющие. Мы, как никто, умеем ненавидеть.
Аори кивнула. Слова не нужны, стоит лишь вспомнить ночь и жар тусклого бра, и то, как оплывают черты рыжеволосой измененной с льдистыми глазами, и то, как серые змеи вгрызаются в Лейта, а он все не разжимает руки, и то, как улыбается тьма под капюшоном Владыки Арканиума.
— Погоди… Как-то это сильно просто. Я видела, как Эвин ставит щиты, как Сиэ изменяет хайритто, как… — она не смогла произнести имя. — Как измененные превращаются в других людей.
— Для этого и создали Арканиум — учиться влиять на ткань мира так, как тебе необходимо. Использовать свободные потоки и изменять мир. Потому магия и называется изменением, что невозможно создать что-то из ничего, но можно изменить то, что есть. Не, можно выплескивать чистую силу… А потом лапки еле-еле переставлять. Кстати, куда ты их переставляешь?
— Тут много вариантов? — она мотнула головой в сторону выхода.
Встряхнувшись, Веррейн умчался вперед, отталкиваясь мощными лапами то от земли, то, откровенно рисуясь, от отвесных скал. Шорох камней затих, оставив вместо себя густую, давящую тишину.
О чем говорить, спрашивать, как он тут? Видно ведь — как. Спокойные, выполнившие свой долг души просто уходят, растворяются, чтобы когда-нибудь родиться. Они не становятся демонами, не учатся заново ходить, драться, говорить. Не превращают самих себя в безмолвное и бесчувственное оружие.
Сколько же времени для него прошло с тех пор, как…
Сердце остановилось на мгновение, когда она обернулась и успела заметить, какая боль поселилась в глазах капитана.
Тарги отступил на шаг, опустил голову, пытаясь скрыть свои мысли, но Аори чувствовала его так, словно они снова делили один эрг. И там не нужны были слова.
Несколько шагов, и пусть камни больно впиваются в ноги. Она бы прошла этот путь даже по ножам. Чтобы, наконец, поверить.
Все, что было, все, что с ней сделали, все, к чему привели… Пусть. Раз есть этот день, раз есть что-то, кроме бесконечных потерь.
Белая прядь, упавшая на лоб. Непроглядно черные и бесконечно живые глаза. Сжатые губы и затянутая в перчатку ладонь.
— Я думала, что никогда больше тебя не увижу!
Накладка на его плече больно врезалась в скулу. И, не успела Аори удивиться, как поняла, что изменилось. Она сама, она выросла за этот год. Для нее время не остановилось.
И Тар понял. Он обнял ее за плечи, чуть отстранил так, чтобы видеть лицо. И чуть улыбнулся — "я тоже".
— Ты смотришь так, будто мы видимся в последний раз, — прошептала Аори. Только для того, чтобы это не оказалось правдой.
"В первый".
— Ты ведь не станешь таким противным, как Веррейн? — она улыбнулась сквозь непрошеные слезы. Мыслеобразы становились все четче, да и как могло быть иначе? Тарги всегда добивался того… нет, не чего хотел. Что считал необходимым.
"Противнее."
— На себя посмотри!
Веррейн, как обычно, появился из ниоткуда. Словно один из валунов приподнялся, отряхнул с себя пыль и превратился в ехидного, злого, беспардонного волколака.
— Так и знал, что стоит на минуту тебя оставить — сразу полезешь обниматься с каждым встречным-поперечным демоном, — Веррейн плюхнулся на ляжки рядом с ними и принялся яростно чесать бок когтями. — Кстати, оленяшка, зная тебя… Ближайшие пару лет советую с демонами не трахаться, а то у нас половину Грани снесет.
— Что? — возмутилась Аори. — Что за намеки? Что значит — зная меня?!
— Ну мало ли, девочка ты любопытная, а в Арканиуме даже в мои времена было ой как весело, собственно, почему бы и нет?
— Веррейн…
— Если что, отличная идея, до сих пор не могу поверить, что в прошлый раз отказался, замечательный вышел бы вечер зоофилии, особенно учитывая рыжую…
— Заткнись!
Он вытянулся по струнке и вывалил ярко-алый язык, став похожим на огромного лохматого пса.
"М-да, я много пропустил."
Аори рассмеялась вслед за Тарги. Желание пнуть преданно размахивающего хвостом волколака никуда не делось, но она решила немного отложить реализацию.
— Ты нашел выход? — Аори прижалась к капитану спиной. Нет уж, на этот раз никакой волколак между ними не влезет.
— Тут понимаешь, какое дело, — язык заходил ходуном, будто Веррейну внезапно стало жарко. — Выхода, его, как бы, и нет.
— Почему? Ты же меня выводил…
— Душу, — подтвердил он. — Сознание. Но сейчас ты можешь вернуться только по маяку.
— И где он?
— Это не ко мне вопрос, — он, наконец, перестал выделываться. — Грань отзывается и меняется из-за тебя, помнишь?
— Ну?
— Маяк неподвластен ни тебе, ни этому миру. И он всегда будет чем-то неправильным, диссонирующим. Но только ты сможешь понять, чего не должно быть на Грани.
Аори в растерянности осмотрелась.
Чего не должно быть там, где может быть, что угодно?
Тень за спиной, беззвучная и преданная. Волколак, пытливо заглядывающий в глаза. Гребни скал, исчезающие в туманной дымке. Мелкие, острые камни под ногами, пыль, танцующая в воздухе. Светящееся без солнца небо далеко вверху, будто шрам на теле скалы.
И одинокая звезда на фоне облаков. Звезда перед облаками.
— Как жаль, что я так и не научилась летать, — пробормотала Аори.
Веррейн и Тарги проследили за ее взглядом. Потом капитан прижал ее к себе покрепче, а волколак фыркнул и нервно оглянулся, будто ждал кого-то еще.
"Если не можешь добраться к эргу, вызови его к себе."
— Слушай умного демона, — посоветовал Веррейн. — Что-то он слишком умный.
"На себя посмотри."
Они обменялись ехидными ухмылками, словно и не пытались недавно убить друг друга.
— Я лучше останусь. — Аори едва не захныкала от беспомощности.
— Нет! — два мыслеобраза хлестнули, как пощечины.
— И на твоем месте я бы не задерживался, — Веррейн бросил короткий взгляд на звезду. Она подмигивала все чаще, исчезала и появлялась, и даже Аори заметила, что периоды свечения становятся все более короткими.