По камням шуршит толстый змеиный хвост.
Ну же, игрок, давай, покажи, что можешь…
Рыжий легко взбегает по валуну, поднимает меч и прыгает на нага сверху. Ликс досадливо шипит и переключается на следующего участника.
Оскаленная рожа нага распадается пополам, эльф приземляется, на первый взгляд все прошло гладко. Вот только нужно было думать не об эффектности приема, а лучше смотреть под ноги — на камне рос черный ошадский вьюн. Где-то на просторах котлована Великих Игр рыжий эльф изумленно смотрит на то, как его нога, а за ней и все остальное, распадается темной пылью…
***
День поблек и уступил место привычным неоновым огням. В это время Ликс обычно уходил. Теперь же эльф сидел, наблюдая за гаснущим закатом и с каждой минутой мрачнел все больше. Омнио робко спросила, не нужно ли вновь приготовить еду или дать то лекарство, что орк вводил эльфу перед уходом. Но Ликс лишь качал головой, а когда Ирем залила тьма, и вовсе перестал отвечать, прижавшись затылком к стене и закрыв глаза.
На лестнице послышались тяжелые шаги орка, Омнио облегченно вздохнула и вышла из-под навеса. Караг молча кивнул ей, зажег огонь и поставил на него котелок. Суккуб присела рядом.
— Марид может упасть? — задала она вопрос, мучивший ее со вчерашнего дня.
— Нет, конечно, — фыркнул орк. — Они рождены из воздуха, пламени и еще какой-то хрени, которая дает им живую душу… Вечная жизнь и самокопания прилагаются, — проворчал он.
— Вечная? — задумчиво прошептала девушка.
— Ну, почти, — пожал плечами Караг, бросая в кипяток крупно порубленные овощи и какую-то страшную на вид сушеную тварь с рыбьим хвостом. — Орки живут сотню лет, мариды — две-три тыщи, ифриты и того больше. У этих огненных сволочей еще и гонора выше крыши… Все никак не могут забыть прошлое. Лет пятьсот назад джинны тут заправляли, а не эльфы. Звали себя «повелителями душ». Тела меняли, как газеты в отхожем месте. Теперь-то законы сменились, да и оружия магического прибавилось, а тогда беспредел был. Если джинну поиграться с телом охота — вселяйся в кого хошь, делай что хошь… Носитель наскучил или свихнулся — цепляешь следующего.
— А Тамр…
Орк уселся рядом с Омнио и с видимым удовольствием втянул ноздрями запах похлебки.
— Тамр это Тамр. Вот уж кого тут и правда не должно быть. Видишь голубой небокол во-он там? — Караг вытянул руку и показал на переливающийся Центр. — Здание уни… универ… тьфу, пропасть! Учатся, короче, где. А еще пишут всякую заумную херь и с важной рожей рассказывают, отчего снег холодный. Марид там работал раньше.
Пригасив огонь, орк поставил котелок на жестяной лист.
— На работу тебе когда?
— Как Сова поднимется, — отозвалась Омнио.
Караг протянул суккубу вторую ложку и пододвинул похлебку ближе к суккубу. Та нерешительно попробовала густое варево, оказавшееся неожиданно вкусным и сытным. Поев, Омнио вспомнила об эльфе и оглянулась. Ликс сидел в той же позе, что и час назад, глядя прямо перед собой. Заметив обеспокоенный взгляд девушки, Караг повернул ее голову к себе и понизил голос:
— Это всегда так. Не может он просто на месте сидеть, это для Ликса хуже смерти. Не лезь лучше. Я сам потом…
Девушка материализовала курточку и застегнула замок, обернув длинные волосы вокруг шеи вместо шарфа — становилось холодно.
— Когда мы с Тамром сидели на трубах, он рассказал мне. Про вас. И я хотела…
Орк шепотом выругался, плеснул из бутылки в котелок, поскреб стенки и выплеснул грязную воду подальше.
— Вот уж ветер! Что в башке, что на языке.
Суккуб съежилась, видя его недовольство.
— Я не должна была спрашивать? Это… невежливо?
Караг усмехнулся.
— Ты на улице, малышка. Не больно-то подходящее местечко для таких слов. Ну, чего ты там хотела?
— Узнать про марида. Только он не стал рассказывать.
— Так я расскажу, все равно сейчас спать рано, а делать нечего… Он тебе про нас, я — про него. Зуб за зуб, — оскалился Караг.
— Может, не надо? — неуверенно возразила девушка, — Если ему будет неприятно?
Орк махнул рукой.
— На самом деле Тамру все равно. Просто для него рассказать — значит вспомнить… У джиннов память — не дай Одноглазый… А клятвы молчать здесь никто ни с кого не брал.
========== Гроза ==========
В прошлом Марид обладал немалым состоянием, но все до копейки ушло в глубокие карманы продавцов кайфа, но и того не хватило, чтобы расплатиться. Убить джинна непросто, но есть не менее страшные способы отомстить за неотданный долг. Они просто заперли его в банку, а на следующее утро жестянку погребла под собой очередная лавина мусора из окон многоэтажки в Пятой Окраине… Он провел там три года. Пустяк для почти бессмертного, но этот срок кажется вечностью, когда сидишь взаперти и мучительно пытаешься забыть…
Когда-то Тамр выбрал для себя путь знаний. Он успел побывать учеником и учителем множество раз. В Новое время границы непознанного отодвинулись в недосягаемые дали, что не могло не радовать марида. Он много лет работал в Центральном Университете Ирема, преподавал на факультете магической химии и вел собственные скромные исследования возможностей применения маны. Это была популярная тема, с момента открытия первого источника маны мир изменился навсегда. Современные дети уже не могли представить себе жизнь без белой крови, без существ, в ком она течет, без новинок магии, науки и технологии. Но ученые так и не пришли к единому мнению о том, что мана из себя представляет, откуда берется и есть ли ей предел. Мана казалась энергией самой земли, мира, в котором существовала.
Когда первый источник вдруг поразила темная крошка, это стало катастрофой. Болезнь передавалась буквально по воздуху, от одного источника к другому, поражала киберсуществ. Все, что работало на белой энергии, становилось непригодным для использования. Очаги эпидемий гасились безжалостно, однако причина болезни оставалась загадкой.
Вампир-полукровка Ивлин, ученый, работавший с Тамром в одной лаборатории, был его другом. А еще он был гением. Белокожий, большеглазый, он вечно витал где-то далеко, помимо воли выключаясь из разговора. А когда понимал, что снова увлекся собственными мыслями, вспыхивал смущенным румянцем, как человек. Забыв о времени, он мог просидеть за опытами неделю без перерывов на отдых и еду. Марид оставался почти единственным, с кем Ивлин разговаривал вслух. Тамр старался хоть иногда вытаскивать коллегу из здания университета. Зная о страхе Ивлина перед толпой, марид выискивал уединенные местечки, чтобы расслабиться и сменить обстановку, не рискуя ни с кем столкнуться. Вампир делился с Тамром самым сокровенным — недоказанными гипотезами и позволял ему пробовать их на прочность. С остальным миром Ивлин общался односторонне — своими научными трудами.
Именно Ивлину удалось найти и выделить основную частицу белой крови. Согласно теории вампира, магическое изменение одной из частиц могло повлиять и на остальные. Он показал Тамру результаты исследования и предложил соавторство, ведь марид довольно хорошо разбирался в макромагии. Тамр загорелся идеей, это должно было решить проблему темной крошки раз и навсегда.
Друзья попробовали работать вместе — Ивлин позволил Тамру вселиться и объединить знания обоих во имя большей продуктивности. Несмотря на социофобию вампира, это неожиданно сработало — уйдя в работу, Ивлин на короткое время забывал о временном неудобстве от столь близкого присутствия другого и наслаждался открывшимися возможностями.
Ученые не делали большой тайны из своей разработки. Слухи просочились и достигли ушей совершенно неподходящих… Кое-кто увидел в открытии не шанс на избавление, а средство обретения власти.
Приближение сильного мага марид ощутил издалека, но пока не открылась дверь в лабораторию, он не предполагал, что два гостя явились именно к ним. Одним из посетителей был бледный тщедушный эльф, похожий на белую моль — младший племянник короля. Охраняющий высокородную особу маг остался стоять у порога, а эльф сразу перешел к делу. Его интересовал ход работы над столь многообещающим проектом, а слияние двух великих умов привело в восторг. Обрадованные ученые уже незаметно делились друг с другом планами на будущий грант от правительства. Но королевского племянника занимала несколько иная сторона вопроса… Если ману можно излечить, то можно и заразить. Такая угроза могла положить весь мир к ногам того, кто обладал секретом. Друзьям предлагалось тайно продолжить исследование этой темы, получив в распоряжение неограниченные ресурсы. Услышав предложение, Ивлин сразу ответил отказом, и тут все померкло…
Открыв глаза все еще в теле вампира, джинн сразу ощутил: что-то не так. Попытка выхода завершилась приступом острой боли, полоснувшим обоих. Маг отбросил маску безмолвного охранника и вышел вперед. Бледный эльф с ухмылкой пояснил истинное положение вещей. Коллеги будут заперты в одном теле и в лаборатории, пока секрет влияния на частицы маны не будет передан племяннику короля. Любая попытка разъединения уничтожит обоих.
У дверей снаружи поставили дюжего киборга. Раз в два дня в помещении материализовалась бутыль со свежей кровью.
Любое заключение для марида — пытка. Духи воздуха и огня рождены свободными… Но когда-то были рабами. Память об этом и страх перед новым пленением передавалась на генетическом уровне. Но Тамр поначалу старался сдерживать собственные эмоции, видя, как трудно приходится вампиру, оставленному без малейшей возможности остаться одному. Связь между джинном и носителем ближе, чем отношения близнецов, интимнее, чем связь супругов. Ивлин не сомневался, что если секрет попадет в руки в руки эльфа, это приведет к глобальной катастрофе. Несколько раз вампир срывался и безуспешно пытался убить собственное тело. Это невозможно было сделать, не выходя из лаборатории, без доступа к живому огню и смертельным заклятьям… Голод убил бы вампира за несколько лет, это было мучительно много. Слишком много. Глядя на мгновенно затягивающиеся порезы и ощущая боль, Тамр утешал друга, как мог, и превращался в безмолвного созерцателя, чтобы хоть ненадолго создать для Ивлина иллюзию одиночества.
Через какое-то время марид ощутил, что и сам сходит с ума, и стал умолять Ивлина продолжить работу. Оставшееся время оба посвящали попыткам найти способ разорвать заклятье. Пока один пытался отдохнуть, отключая сознание, другой продолжал работу, благо тело полукровки позволяло выносить подобную нагрузку… Ни один из них не был сведущ в подобном роде магии, однако отчаяние в связке с гениальностью все же принесли плоды. Через шесть месяцев, когда опыт по изменению частиц почти удался, Ивлин сказал, что нашел в заклятии лазейку, и дал мариду точные инструкции. Тамр обезумел от радости и даже не сообразил расспросить друга поподробнее… Ощутив, что свободен и воплотившись в привычный облик, джинн обернулся и увидел на полу лаборатории безжизненное тело. Все же одно смертельное заклятье было заключено в лаборатории вместе с ними… Ивлин сумел изменить связывающие чары и выбрал свободу для друга и вечный покой для себя.
Тамр ринулся во дворец. Магические барьеры не подпустили его к тронному залу, но само по себе появление разъяренного, готового на все, марида, привлекло внимание короля. Бледный королевский племянник побледнел еще больше, однако сумел выкрутиться и отделаться строгим выговором. Ход работы над открытием Ивлина король взял под личный контроль, перекрыв хитроумному родственнику доступ к власти. Исследования завершила группа ученых, еще через несколько лет эпидемии темной крошки был положен конец. Продолжить работу предлагали Тамру. И он знал, что вампир желал бы именно этого, но заставить себя вернуться не смог.
Каждое использованное заклятие оставляло в мироздании след. Сплетаясь, они образовывали спонтанные магические потоки, изменяющие саму ткань измерений. В прошлом из-за этого погибали либо становились недоступны для связи целые миры. Поэтому в Новое время утечки магии фиксировались, в каждом предприятии, связанном с волшебством, стояли поглотители, маркированные Верховной Службой. Такие же агрегаты стояли в густонаселенных местах, притягивая мелкие следы волшебства. Однако нелегальные конторы и маги-одиночки без лицензии все равно процветали — запретить использование магии было невозможно. Поэтому Служба занималась неустанным поиском утечек. Ей противодействовали владельцы притонов для существ вроде юрей и джиннов, на которых подобный поток магии влиял, как наркотик. Частенько в подвале подпольного предприятия открывалось заведение для бесплотных, жаждущих забыться в цветных снах, навеянных магическим мусором. Потоки постепенно расщепляли сознание, ослабляя связь с мирозданием, конец для бестелесных был предсказуемо плачевным.
Сгусток цветного тумана умещался в ладони. Орк даже не сразу понял, что это. Просто закупоренная банка мясных консервов, найденная в дальнем углу помойки на третьем уровне показалась ему чересчур легкой. Караг сдавил ее в кулаке, жесть треснула, и в воздух выплыл комок радуги.
Прошло две недели, прежде чем джинн воссоздал свою душу, и еще две — прежде чем он заговорил. Так марид стал третьим обитателем пика черной скалы на Пятой Окраине Ирема. Годы поисков забвения не прошли для него даром — марид лишился и прежнего могущества, и части памяти. Он забыл многое, но не то, что хотел бы забыть. Так что периодически Тамр срывался и исчезал надолго, желая вновь ощутить себя бездумным легким облаком без прошлого и будущего.
***
Осенние грозы, казалось, желали разбить скалу на части и обрушить на ненавистный природе город. Омнио боялся. Хотелось спрятаться, а то и вовсе сбежать куда-то. Ему снилось, что скала падает вместе с ними, медленно и неотвратимо заваливаясь на бок.
Раньше он не видел снов и не сразу понял, что это такое. Эльф объяснил, что скорее всего в доме мага стояла блокировка — так делали многие богачи, чтобы не оказаться жертвами внушения во снах. Осознав, что сон и реальность — разные вещи, суккуб все равно часто просыпался и долго не мог прийти в себя. Но глядя на то, как орк добродушно морщится, провожая проклятьем Одноглазого очередной раскат грома, Омнио заставлял себя успокоиться. В конце концов, черная скала стояла тут давным-давно, еще до того, как внизу вырос город.
Тамр вернулся вовремя. За несколько дней вынужденного безделья эльф успел достичь таких глубин тоски, что стал совершенно невыносим. Сначала Омнио вполуха слушал их с Карагом перебранки. Но с каждым разом перебранки все больше напоминали ссоры, после которых остается только подраться, потому что разумные доводы давно кончились, как и варианты многоэтажных конструкций из бранных слов.
— … да найди себе нормальное занятие! Так и будешь всю жизнь по помойкам шариться?!
— Тебе какое дело?! — Ликс шипел, как разъяренный грифон. — Я тебе ничего не должен! Я не просил меня спасать!
От рыка орка Омнио зажал уши.
— В другой раз хоть упросись, сволочь неблагодарная! Убил бы!
— Так убей, не тяни, — рявкнул эльф во всю мощь легких, и тут же закашлявшись, сплюнул кровь. — Кто ты мне? Никто!
— О, погасшая звезда! — взревел Караг и саданул кулаком по стене.
На пол брызнула каменная крошка.
— Мне и руки марать не надо, сам себя угробишь!
— Опять собачитесь?
Спокойный голос марида подействовал на приятелей, как ушат холодной воды. Тамр выплыл из темноты и уселся на бочонке у костра, будто отсутствовал пару часов, а не целую неделю.
— Вкусненькое есть? — склонив голову набок, улыбнулся джинн.
— В углу банка с костным джемом, — буркнул Караг, усаживаясь у огня спиной к эльфу.
— Да там всего капля осталась, — робко вставил Омнио, — Я могу купить по дороге на работу…
Марид поднял руку.
— Мне хватит.
Джинны не нуждались в пище так, как телесные существа, но могли оценить ее вкус. Один из известных в Иреме поваров, чье заведение бесконечно расхваливали все газеты, был ифритом*.
Подплыв к Ликсу, Тамр отыскал банку, облизнулся и юркнул внутрь, трансформируясь в голубого светлячка. Ухмыльнувшись, эльф прикрыл банку крышкой и на испуганный взгляд суккуба подмигнул и приложил палец к губам. Через некоторое время банка подала голос.
— Выпустите меня, идиоты!
Ликс рассмеялся.
— Крышка-то не завинчена. Вылезай.
— Не могу, — простонал марид. — Быстрее, дурья башка, меня от одного запаха сейчас стошнит…
— Джиннов не тошнит, — не оборачиваясь, усмехнулся орк.
— Хочешь, чтобы я доказал обратное прямо на твою наглую рожу? — разозлился Тамр.
Эльф перевернул банку и вытряхнул из нее марида, плюхнувшегося на землю со вполне различимым звуком.