— О Иблис, я теперь на сладкое смотреть не смогу до самой смерти…
Тамр принял истинный облик и свернулся клубком подальше от терпко пахнущей стекляшки.
— До завтра — улыбнувшись, поправил Ликс, — знаем мы тебя, лакомку.
***
Если Тамр отреагировал на ссору орка с эльфом спокойно, то Омнио слова Карага напугали не на шутку. Выходит, что для эльфа такой риск — ежедневная рутина. Долго ли проживет тот, кто специально раз за разом ставит себя на край?
Поначалу свободные существа казались суккубу всемогущими. Но теперь он понимал, что они так же хрупки, как и он сам. Тысячи опасностей подстерегали жителей хищника-Ирема. Каждый день и каждую ночь темное чрево города переваривало десятки жертв. Пока что Ликсу везло. Но сплетение старых и новых шрамов показывало, что на каждого сильного, будь он каким угодно везунчиком, всегда найдется кто-то сильнее и удачливее…
Суккуб быстро шагал по ночному городу. С гостиницы снимали вывеску, цветные неоновые плети сияли под ногами. Заискрились концы проводов, и искусственная звезда погасла.
Скоро Ликс поправится окончательно. Еще несколько дней, а может, и часов, и он снова уйдет. И может быть, уже не вернется. От этой мысли так похолодело в груди, что следующий вдох Омнио смог сделать далеко не сразу.
«Почему?»
Наверное, просто интуитивная тяга к хозяину, давшему кровь. Следование утвержденным схемам магии, кружево верно наложенных заклятий… вот и все, из чего состоит суккуб. У него нет своего мнения, нет сердца. Поэтому во время работы под вывеской с веселым гномом Омнио не чувствовал ничего, кроме усталости. Физические ощущения оставались, но и только. Потому что у качественного суккуба нет своих чувств, только заложенные создателем реакции.
Эльфов называли Народом Звезд. Может, оттого, что они были первыми, кто прибыл из космоса. Или из-за богатств, удерживаемых кланами высоких эльфов. А может, потому, что среди иных народов и рас представители Народа Звезд сами походили на звезды — существа прекрасные, неуловимые и холодные.
Омнио знал, что звезды существуют — видел на вивографиях в доме мага и в рекламе услуг по межпланетным перелетам, что крутились на рекламных щитах Ирема. Звезд над городом нельзя было увидеть и в самую ясную ночь — слишком ярко сияли искусственные огни, не говоря о трех лунах. Суккуб напрасно вглядывался в небо, пытаясь найти хоть одну звездочку. Даже в тот единственный раз, когда выброс магической энергии вылупляющегося яйца техноската погрузил мегаполис во тьму, за несколько секунд глаза просто не успели привыкнуть, и ночное небо для суккуба так и осталось темным. Теперь еще и цветные лучи поднимались из-за ломаного горизонта, отмечая место Великих Игр…
Смена окончилась. Мороз накрыл город ладонями, милосердно даруя вечный сон тем, кто не имел теплого угла, покрывая сверкающим инеем лица. Снег в Иреме не выпадал, приход зимы знаменовал лишь колючий холод.
Нижний лифт снова заклинило, Омнио поднимался по бесконечной лестнице. Изо рта шел пар. Киберпауки мигали своими лампочками, огоньки складывались в линии, квадраты, многоугольники. Когда-то они были просто роботами, но обрели свою волю.
Суккуб поднимался по ступеням и боялся сделать следующий шаг. Еще триста шагов, и он увидит пустоту под железной крышей. Двести. Сто.
Маленький шар огня в силовом поле горел прямо под навесом. Караг храпел, отвернувшись к стене, полупрозрачное тело марида привычно создавало преграду для мороза. Омнио прикоснулся к широкой голубой спине. Тамр на миг открыл глаза, позволил парню войти и вновь уснул. Под крышей оказалось теплее, пар изо рта больше не шел.
Фиолетовые пряди казались малиновыми в свете пламени. Подперев голову рукой, эльф смотрел в огонь, повисший посередине укрытия.
— Ты не спишь? — одними губами спросил Омнио, опускаясь рядом на колени.
— Холодно, — просто ответил Ликс, не отрывая взгляда от танцующих языков, — Иди к Карагу, с ним теплее.
Суккуб замешкался на мгновение.
— Если тебе холодно, я бы мог…
Ликс перевел взгляд на Омнио, и тот вновь почувствовал то странное, непонятное. Страх, будто сделал что-то не то, внутри жгло и кололо, и вместе с тем почему-то хотелось еще. Щеки загорелись, будто суккуб прижался к огненному шару лицом.
— Я делал это тогда, чтобы согреть тебя, — поспешно прошептал он. — Меня Караг просил, лечь рядом для… для регенерации.
Эльф смотрел и молчал, заставив парня окончательно смешаться. Ликс явно видел суккуба насквозь и наверняка мог дать имя тому чувству, которое никак не мог назвать сам Омнио.
Наконец эльф проговорил тихо и серьезно:
— «Бери, пока дают», — помнишь? Давать или нет — выбор за тобой. Только на сегодня и только потому, что мы оба замерзли. Ты уверен, что хочешь этого?
Омнио сначала не понял, зачем говорить так много о такой малости, как лечь рядом и поделиться теплом. Он понял это позже, когда, заменив кудри, по жесткой подстилке зазмеилась длинная коса, а платье и сапожки исчезли.
Она поняла это, когда, юркнув под нехитрое покрывало, прикоснулась обнаженной кожей к коже. Когда сиреневые пряди плеснули по плечам, а зеленые глаза засветились зарницами. Когда безымянные чувства вдруг вспыхнули, затмив весь мир. Когда ощущения заставили потеряться, забыв все, что знала до этого момента. Они накатывали одно за другим, не оставляя возможности не только вспомнить о чем-то, но даже глотнуть воздуха. И не осталось никаких заложенных реакций, потому что Омнио вовсе забыла, кто она есть. Она была — сама земля, а другой — гроза над нею. Тяжелые мягкие тучи, громкий частый стук сердца, горячие тугие струи, жаркий стонущий ветер…
На грани между теплым усталым сном и явью Омнио подумала о том, что если держишь в объятиях звезду, других уже не надо.
Комментарий к Гроза
* юрэй - безногие духи из японской мифологии
* считаю нужным пояснить - я читала источники, где говорится о том, что джинны могут есть все, включая навоз и падаль, потому перед каждой трапезой мусульмане сотворяют молитву, отваживающую джиннов.
========== Кража ==========
Первые зимние ночи очистили Ирем от тех, кто не сумел защититься от мороза. Улицы Окраины стали просторнее без отребья, дремлющего по углам, в Центре вдоль бульваров плавали цветные огоньки в честь приближающегося дня Перерождения. По вечерам на главных улицах включалась иллюзия падающего снега — прекрасное напоминание о далекой родине эльфов.
Казалось, над Пятой Окраиной взорвался амулет на удачу, а может, просто уставший от осенней тьмы мегаполис решился показать свои светлые стороны. Вельва, исправно снабжавшая местных жителей горячей свежей едой на вынос, выиграла, поставив деньги на одного из участников Игр, и на радостях насыпала покупателям двойную порцию. Главной проблемой было донести колышущуюся над бортами коробки гору еды до места. Но даже если покупатель и терял часть удачи, споткнувшись о неровности мостовой, это становилось радостью для брауни, горгулий и прочей мелюзги, вечно толкущейся под ногами, не говоря уж о василисках.
Тамра на улице остановил гоблин, знакомый из далекой прошлой жизни. Узнав о нынешнем положении довольно известного когда-то ученого, он пришел в ужас. Не слушая возражений, всучил мариду только что подаренный коллегами на Перерождение небольшой медальон — зачарованный домик. Заклинание оказалось рассчитано на полгода, с ограничением массы, в которое укладывались Ликс с Омнио либо один Караг. Тамр, не обладая весом, конечно, мог присоединиться к любому из них, однако не ощущавшему холода, жары и твердости камня мариду домик пригодился бы разве что в качестве места уединения. А одиночества Тамр не любил.
По меркам гоблина, владеющего небольшой компанией туристических услуг, жилище было весьма скромным, но для выросших на улице комнатка казалась настоящим дворцом. Горячий душ с ароматной водой, всегда свежее белье на просторной кровати, окно-экран во всю стену и цветной пушистый ковер под ногами.
Орк с усмешкой уступил царские покои эльфу и суккубу, чтобы экономить по ночам на заклятии огня, а также чтобы «эти два мерзляка больше не будили его среди ночи стуком зубов».
Ликс вновь стал пропадать, в такие ночи Омнио не использовал медальон, боясь пропустить возвращение эльфа, и изо всех сил старался не выдать своего беспокойства. Одна ночь превратилась в череду ночей и дней, полных щемящего счастья. Впервые в жизни суккуб на собственном опыте понял, что означает это слово.
Эльф сразу обозначил свои позиции: делить ложе без обещаний, лишних вопросов и планов на завтра. Часто Ликс возвращался на вершину скалы хмурым, и тогда лучше было проглотить радостное приветствие и не подходить, пока он сам не захочет присоединиться к компании у огня. Иногда этого не случалось, и эльф вновь скрывался в темноте, провожаемый обеспокоенным взглядом Омнио.
Но порой Ликс сразу шел к костру, устраивался на своем любимом месте — перевернутой бочке, шутил и смеялся, небрежно запуская пальцы в волосы суккуба, притулившегося у ног. В такие моменты тот даже забирался к Ликсу на колени, перебирал яркие лиловые пряди, нежился в его руках. Когда Ликсу надоедало, он просто ссаживал Омнио на землю и продолжал разговор с остальными, не обращая на суккуба внимания. Омнио понимал, что эльф всего лишь позволяет ему быть рядом с собой. Относится к суккубу, как бывший хозяин Омнио — к ласковому грифону, что жил в доме.
Несмотря на это, Омнио ощущал счастье. От сознания, что оно не сможет продлиться долго, чувство становилось до слез ярким и острым, как осколок тонкого радужного стекла.
***
Сумерки наполнили воздух серовато-неоновой радугой. В те дни, когда небо заволакивалось тучами, в Иреме становилось теплее, будто город укрывался одеялом, спасаясь от колючего звездного мороза.
Частенько Тамр впадал в черную меланхолию и повторял затертую до дыр истину, что чем меньше знаешь — тем спокойнее на душе, и лишь клинический идиот может быть абсолютно счастлив. Однако периодически в нем просыпалась жажда делиться оставшимися в памяти знаниями. Этим вечером он учил Омнио шить. На синем платье появилась прореха: усталость, обледенелая лестница и торчащие из вытертых ступеней железки сыграли свою роль. Простые нитки не годились для одежды с несколькими материализациями, заговоренные стоили столько же, сколько заклятие восстановления. Однако, по мнению марида, никакое умение не могло считаться лишним, и монеты были потрачены на синий моток с маленькой магической печатью.
Теперь Омнио сидел на перевернутой бочке и, шепотом повторяя услышанные от Карага проклятья, колол себе пальцы иглой. Тамр, ползая по ткани в виде светящейся голубой нитки, показывал суккубу механизм действий.
Ликс появился неожиданно рано, добравшись по выщербленной стене к своему тайнику, сунул туда звякнувший кошель, затем подошел к огню и бросил на колени Омнио серебряную драхму. Тот поднял на эльфа недоуменный взгляд.
— Завтра Перерождение. Купи себе что-нибудь.
— Мне… не надо. И у меня есть свои деньги, — возразил суккуб.
Эльф уселся рядом.
— Зачем они тебе? — улыбнулся он.
— На еду, — пожал плечами Омнио, — ну и разное… Нитки вот…
— А остальное куда?
— Караг говорит, нужно откладывать на всякий случай.
Сварливый тон орка забавно прозвучал из уст Омнио. Ликс рассмеялся. Тамр принял свой обычный вид и тоже улыбнулся.
— Откуда? — спросил он, кивнув на монетку.
На вершине скалы действовал негласный закон: нельзя требовать ответа, а спрашивать можно о чем угодно.
— Меня нашел один чудак-картограф, — дернул плечом Ликс. — Сказал, что без тайных переходов Окраины книжка будет неполной. А дроны его не устраивают — хочется «колорита». Ну и приперся сюда в своем паланкине с киборгами, искал знатоков. Трое назвали мое имя.
Эльф не скрыл довольной усмешки.
— Хочет, чтобы я показал ему «изнанку Ирема». Сначала Пятую, потом остальные.
Слушая его, Омнио затаил дыхание. По словам Карага, Ликс ненавидел рутину и никогда не соглашался на работу, длящуюся более суток. Но это… Это подходило эльфу как ничто другое. И могло стать постоянным занятием, давая необходимую Ликсу свободу, деньги и возможность гулять по ночам безо всякого риска. И возвращаться домой.
— Ты согласился? — уточнил Тамр.
Ликс сладко потянулся и откинулся на локти.
— Пока все равно делать нечего… Там посмотрим.
Омнио закусил щеку, справляясь с безудержно разъезжающимися в улыбке губами. Он старательно закрепил последний стежок, нырнув за пластиковую занавесь, быстро переоделся и вышел к огню уже в женской ипостаси.
На лестнице раздались тяжелые шаги и знакомое побрякивание. Улыбающийся Караг сгрузил ловушку под навес и, молча подойдя к друзьям, достал и бросил на жестяной стол три золотые драхмы. Ликс присвистнул, Тамр картинно уронил челюсть на пол. Омнио осторожно тронула золото пальцем. В последний раз такие монеты она видела еще у господина, на улицах Окраины даже серебро встречалось нечасто.
— Домой иду себе, — усевшись и потирая руки, начал Караг, — а на нижней улице какой-то толстячок меня увидал, глаза вытаращил. Бордель искал, а может, гадалку. Заплутал маленько. Нездешний, по всему видать — пуговки на брюхе шелковые, крюк ему в глотку… — Караг задумчиво поковырял когтем в зубах. — Неужто я такой страшный, а? Орков, он, что ли не видел? Ну и прилип к стене. Там, где под аркой, узкое место, знаете?
Ликс кивнул и сел, подперев рукой подбородок.
— Так вот, иду себе, а он, бедняга, побелел весь, клешни трясутся, сумку достал и мне протягивает-пищит: «Все берите, прошу, только не убивайте меня!»
Караг широко ухмыльнулся.
— Ну, я и взял. Чего не взять, если просят?! Порычал на него немного, для виду. Чтоб, значит, было что потом вспомнить.
Ликс расхохотался и хлопнул его по плечу, потом сгреб монеты и сунул за пояс, обернулся к Омнио и подмигнул:
— Идем. Хоть посмотришь, для чего деньги нужны.
Караг достал два лепестка заклятья очищения и отдал один Ликсу. Затем натянул свою лучшую куртку, расшитую каменными зубками горгулий, и надел на левый клык узорчатое медное кольцо. Тамр обернулся представительным мужчиной во фраке и чалме, Ликс накинул плащ и приколол к плечу маленький значок секты огнепоклонников. Перед адептами богатого древнего ордена открывались многие двери, а главное, им опасались задавать вопросы. Значок эльф как-то на спор украл у диакона храма Седьмой Окраины прямо во время служения. Лепестки растворились в воздухе, волосы Ликса засияли в свете закатного солнца, руки орка выглядели непривычно без пятен машинного масла и копоти.
Дойдя до границы района, друзья сели в большой ионобус и устроились на заднем сидении. Омнио с любопытством разглядывала проплывающий внизу город. Ярусы улиц становились все чище и светлее по мере приближения к Центру. Увидев крышу знакомой виллы, где началась ее жизнь, суккуб вздрогнула и отвела взгляд.
Еще две пересадки и телепорт, и они оказались на одном из центральных бульваров. Карагу приходилось тащить Омнио за руку, девушку ослепило обилие света, разукрашенные витрины и наряды прохожих, она застревала на каждом углу. У магазина бижутерии Омнио уперлась ногами в пенолит и зачарованно уставилась на стоящий на улице столик с товарами для распродажи. Суккубы не носили украшений, они сами служили украшением… В гладких кабошонах мерцали переливающиеся звезды, кометы и даже целые галактики.
— Видишь, деньги бывают нужны и для другого, — заметил эльф.
Суккуб выбрала себе колечко. В шарике вокруг голубоватой звезды вращалась небольшая планета. Под ворчание Карага целая серебряная драхма была потрачена на ерунду, не стоящую и обола, и Ликс вновь уверенно повел компанию за собой. Свернув в боковую улицу, он остановился у скромной, но дорогой кованой вывески. Внутри оказался элитный ресторан с пабом на крыше. Увидев значок, его обладателя-эльфа и блеснувшие в руке золотые монеты, их беспрепятственно пропустили в двери. В прозрачном кубе посреди зала плясали русалки, каждый стол закрывало поле, поглощающее шум. Омнио казалось, будто она попала в сон. Раскрыв меню, девушка увидела цены и обомлела.