Время тянулось медленно. Я старался подбодрить себя простой мыслью, что каждая минута приближает меня к тому моменту, когда Белла простит меня и вернет в прекрасный мир счастья. Но очень трудно верить в то, что ничем не подкреплено.
Я перестал выходить из дома. На улице кто-нибудь мог меня узнать и попытаться завязать разговор, а попытка соврать, что я все еще телеведущий причинила бы мне много боли. Курьер привозил еду, а журналы новости из жизни известных людей. У меня сохранились пригласительные на вечеринки и кинопремьеры, но я не стал ими пользоваться. Они предназначались другому человеку.
Я не строил планов на будущее, не думал о прошлом. Даже когда позвонил мой агент из Сенчери Сити и сообщил, что из кандидатов остались только я и еще один парень, мне не принесло это никакой радости. В свете последних событий, я решил, что тешить себя надеждой попасть на какое-нибудь значимое место пустая трата времени. Я погрузился в новости телеиндустрии, заживо похоронил себя под огромным слоем сплетен, надеялся, что это поможет мне забыть, кем я был, и кем в итоге стал.
Однажды я целый час крутил рекламную заставку компании «Тристар», где конь летит навстречу зрителю сквозь облака. Я хотел быть там, в облаках полных золотого света – квинтэссенции самой Калифорнийской киномечты. Наверняка где-то там парили Джонни Депп и Кейт Мосс, а вокруг них и все остальные, окруженные любовью и популярностью. В одной из статей писали, что Джонни Депп купил дом, где раньше жил Бела Лугоши. Я бы с удовольствием установил там камеры, мне хотелось увидеть, чем они занимаются, пока их не снимают и не фотографируют. Я не особо горел желанием смотреть, как они трахаются, хотя было бы забавно. Куда больше меня интересовало, что происходит у них за завтраком или в просто в обычное время, время, которое большинство пытается заполнить бесполезными действиями. Мысль о том, что даже знаменитые люди с большими деньгами тоже иногда занимаются банальщиной. Но я был уверен, что это не так. Я полагал, что вся их жизнь особая, они все делают необычно: даже готовят тосты, нарезают хлеб и выбрасывают мусор не так, как все.
Иногда меня посещала мысль, может мне стоит вообще прекратить все эти размышления о Голливуде. Может мне стоит просто жить размеренной жизнью, например, жарить бургеры, и не желать чего-то большего. Мелко, зато счастливо. Ну или не счастливо, но и не мучаясь каждую минуту каждого дня, мечтая стать тем, кем не являюсь. Но когда совсем нет мечты...
Так промчались три недели, никаких новостей от Беллы. Я надеялся, что она позвонит гораздо раньше. Лорн тоже молчала. Я постоянно звонил ей домой, но никто не отвечал. Я знал, просто знал, что Лорн развлекается с Беллой в Малибу.
Однажды ночью они вдвоем появились на экране телевизора. Я засек их где-то в стороне, на съемках какого-то любительского шоу, там показывали выходящих в свет кинозвезд. Белла и Лорн держались за руки, мать их. Похоже сначала оператор заинтересовался ведущей «Двадцати восьми кадров», но потом показался некто более известный и угол съемки поменялся. Я смотрел шоу по телевизору, потому не мог отмотать его назад, но мне хватило и нескольких секунд, чтобы увидеть насколько Белла была увлечена своей партнершей.
Мне это не понравилось. Совсем не понравилось. На следующий вечер, распаленный образом Беллы и Лорн, мило прижавшихся друг к другу, и измученный долгим одиночеством, я сел в «Мустанг» и поехал вниз по шоссе Санта-Моника.
Мне повезло. В морге никого не было, только японец дежурил. Он с опаской посмотрел на меня, словно решил, что я стану приходить слишком часто и его застукают. Но у меня было много денег, его лицо сразу смягчилось, когда я показал ему пачку банкнот. В уголке рта у него засохли остатки пищи, образовав небольшую корку. Она упала, как только японец заговорил.
− Сейчас не стоит их вытаскивать. Сделай все прямо тут. Я запру дверь, только не долго, ладно? Какую хочешь, волосатую, как в тот раз? У меня выбор большой.
Он запер дверь и выдвинул контейнеры. Я указал на трех молодых женщин. Японец отнюдь не обрадовался тому, что я хотел их всех, но я кидал ему деньги, пока он не согласился.
На полу. Три обнаженных тела лежали в ряд. Я разделся и залез на ту, что в середине и вошел в нее. Она оказалась гораздо холоднее мертвого тела, которое трахали мы с Райаном, ведь ее достали прямо из холоильника. Но это не помеха. Все они были одинаковыми, постель из серого холодного мяса. Толстяк хотел уйти и вернуться к своей работе, но сначала ему пришлось отработать денежки. Я велел ему подтащить два других тела и положить мне на спину. Я почувствовал жесткие лобковые волосы промеж ягодиц, а сиськи и ребра легли мне на плечи. Японец отошел к двери, я тихо лежал, чувствуя на себе вес трупов.
У той, в которую я вошел, были хуевые зубы, у нее ужасно воняло изо рта. Я повернул голову мертвой девушки вбок и прижался лицом к основанию ее шеи. Я просунул руки ей подмышки и обхватил плечи. Я чувствовал защищенность и умиротворение, но в таком положении было тяжело двигаться, мне пришлось скорее тереться, чем долбить ее, чтобы другое тело с меня не скатилось. Но под конец я все же задергался и труп, лежавший на моей заднице, соскользнул на мои подколенные сгибы. Голова мертвой ударилась об пол с гулким звуком, он казался таким пустым, таким…мертвым, осознание того, что я делал, нахлынуло с новой силой, и я бурно кончил в холодные потроха.
Мне хотелось остаться здесь, чувствовать, как мой член ходит внутри мертвого мяса, вдыхать запах тел – влажный словно застоявшаяся вода в размороженном холодильнике. Если бы кто-нибудь в тот момент спросил меня, как я себя чувствую, я бы ответил «очень хорошо». Когда-то эти женщины были людьми. Они жили, обладали возможностями. Но теперь они ничего не могли делать.
Не опасные.
Безобидная оболочка человека.
Но когда японец увидел, что я перестал ее долбить, то начал оттаскивать трупы и складывать их обратно.
Глава сорок пятая
Лорн села за столом в кафе «Олимпик». Я следовал за ней от Бербанка сквозь вечерние пробки. После устроенных ранее гонок на шоссе и выкуренной марихуаной, я чувствовал себя полностью разбитым. Эта незапланированная встреча не сулила мне ничего хорошего. Совсем. Я понимал это, но ничего не мог с собой поделать. Мне нужно было выяснить, что вообще происходит. Выяснить, остались ли у меня шансы.
Я вошел в это блестящее вычурное заведение и остановился в дверях. Лорн подняла голову, на ее лице читалась обеспокоенность. Не слишком воодушевляюще, от самого лучшего варианта, о котором я мечтал прошлой ночью, было далеко. Но мое желание во всем разобраться, было сильнее страха перед таким холодным приветствием. Я прошел мимо рядов литой пластмассы и сел напротив Лорн. Она уже сделала заказ, пока я садился, быстро подошла официантка и положила на стол превосходную еду из хорошо сбалансированных протеинов и углеводов. Лорн подождала пока она уйдет.
− Чего тебе надо?
− Ты не отвечала на мои звонки.
− А чего ты…ожидал?
− Ну не можешь же ты и теперь злиться из-за места обозревателя.
− Ты ничего мне не рассказывал про Беллу. Мы спали в одной постели, а ты нихрена не сказал.
− Она не велела.
− М-м-м, какой послушный мальчик.
− Дай мне шанс, я из-за тебя потерял все.
− Из-за меня…Ты все потерял из-за того, что не способен держать член в штанах при виде известной персоны. Неважно кто это, главное, чтобы он стал для тебя доступен. Ты думал, она не узнает? Да ей, блядь, пол студии принадлежит.
− Не знаю, тогда я не придал этому значения.
− Даже не думай применять ко мне свои жалкие манипуляции. Чего ты хочешь? Она взбесится, если узнает, что я вообще с тобой говорила.
− Она велела тебе не разговаривать со мной?
− Не надо быть Эйнштейном, чтобы догадаться.
− Звучит знакомо.
− Она собирается протолкнуть меня в ведущие коммерческих программ через них.
Услышав такое, я понял, что бесполезно спрашивать Лорн о том, сколько она еще собирается встречаться с Беллой, и уж тем более бесполезно убеждать ее порвать с нею. Я уже не смогу вернуться в Малибу. Вещать сразу на несколько программ – это золотой приз, который жаждет получить любой телеведущий. И Лорн будет там зажигать до самого судного дня.
Она немного поела. Когда Лорн снова заговорила, ее голос звучал мягче.
− Я знаю, то, что с тобой произошло, ужасно, но это только между тобой и Беллой. Я ничего не могу поделать. И уж совсем неприлично просить меня.
− Я и не просил.
− Но ведь именно поэтому ты здесь.
− Я думаю…Послушай, Лорн, будь осторожнее с Беллой. Я знаю гораздо лучше тебя, она совсем не такая, какой кажется на первый взгляд. Ты думаешь, что используешь ее, но все совсем не так.
Лорн положила вилку, ее лицо посуровело.
− Ты думаешь, я совсем тупая?
− Поверь, она попросит у тебя гораздо больше, чем ты сможешь дать. Она опасна.
− Господи, ну должен же у тебя остаться хоть грамм достоинства.
− Я просто предупреждаю. У нее полно темных делишек. Ты можешь пострадать, и вовсе не душевно. Поверь мне.
Лорн недоверчиво посмотрела на меня, затем встала и ловко выскользнула из-за стола.
− Это так жалко звучит. Держись от меня подальше, Джек.
Лорн вышла из ресторана, ни разу не оглянувшись. После я долго сидел и корил себя за оплошность, я боялся даже подумать, что произойдет, если она расскажет об этом разговоре Белле.
Наконец, ко мне подошла официантка и спросила, чего я хотел бы попробовать. У меня не осталось сил даже на ответ.
Глава сорок шестая
На следующий день случилось то, что должно было случиться. Вот она верность Лорн. Адвокат и парочка громил нагрянули ко мне в Уиллоу Глен как раз в тот момент, когда по телевизору шли «Спасатели Малибу», а я отчаянно пытался представить, каково это быть популярным, как Памела Андерсон. Адвокат показал мне подпись Беллы на каких-то бумажках и сообщил, что у меня есть полчаса, чтобы покинуть помещение. Я попытался для виду возразить, но это ни к чему не привело. Белла владела всем, и мои права здесь равнялись нулю.
Я принялся собирать вещи, троица ходила за мной повсюду, следила за тем, чтобы я не взял чего-нибудь, что можно классифицировать как личный подарок. К такому типу относились: кое-что из одежды, фотографии, видеокассета от Райана, мои часы и бумажник. Из карт они разрешили мне оставить только банкоматную – дающую доступ только к моему счету, но не предоставляющую возможности кредита.
Я находился в ступоре. Я чувствовал себя пленником, идущим к расстрельной яме на кадрах нацистской кинохроники. Но даже в таком разъебаном состоянии, когда мороз бежал по кишкам, я не ожидал удара, который они приберегли напоследок.
На улице перед домом. Я уже собирался закинуть вещи в багажник «Мустанга», но адвокат покачал головой и вытянул вперед руку, требуя ключи. До боли обидно. Но разве могло быть по-другому? Они позволили мне вызвать такси, а потом забрали мобильник.
Мне было очень неуютно ждать такси у них на глазах. Адвокат достал еще одну кипу бумаг, и листал ее, явно думая, чтобы еще изъять. Громилы молча смотрели на меня. Когда подъехало такси, один из них открыл дверь, а другой аккуратным движением затолкал меня внутрь.
Дорога от Лорел Каньон до Голливуда была достаточно долгой, у меня, наконец, заработала голова. Вот только легче от этого не стало. Рекс мертв, Лорн отлизывает пизду у Беллы, из успокоительных средств в Лос-Анджелесе для меня оставались мотели да шлюхи. Мне нужна была нора, куда бы я мог заползти и тщательно обдумать, как мне выбраться из этого дерьма.
Я велел таксисту ехать по бульвару Закатов, осматривал мотели. Несколько кварталов двух-трехэтажных отелей, все покрытые светящимися неоновыми рубцами, создавалось ощущение, что находишься в Вегасе. Невозможно было отличить один мотель от другого, так что я поехал в Палм Гроув. На стене кроме светящейся вывески в виде оазиса не было ничего – ни окон, ни балконов, сплошная бетонная плита.
Номер оказался неплох. Две кровати, телевизор, большое зеркало на стене. Ванна растянулась на весь номер, в нее вела одна дверь, возде которой было окно с занавеской, так что проходящие мимо люди не видели, что происходило внутри. Двумя этажами ниже, в центре мотеля располагался бассейн, он выглядел старым и заброшенным. Я был уверен, что если останусь здесь надолго, увижу, как под водой начнет скапливаться мусор.
За вычетом того, что я отложил на еду и последний платеж от Беллы, у меня оставалось около десяти тысяч. Какое-то время я смогу оставаться на плаву, но это не сможет продолжаться вечно.
Я включил телевизор. Потом сходил поссать и распаковал вещи. Я принялся ходить туда-сюда, стараясь собраться с мыслями. С той ночи, когда я пришел в Малибу и увидел Беллу и Лорн, ужинавших вместе, я лелеял надежду, что все само-собой исправится, что наши отношения с Беллой восстановятся. Теперь стало ясно, этого не будет уже никогда. Увольнение из шоу еще можно было повернуть вспять, но изгнание из дома и конфискация машины даже без телефонного звонка, говорили о том, что все кончено.
Я думал о том положении, в каком оказался. Перспектива навлечь на себя гнев Беллы не на шутку пугала, но что мне было терять? Она уже все забрала. Деньги и популярность - это наркотики, которые никогда уже не вывести из своего тела. И я не собирался лишаться их, если есть возможность снова присосаться к источнику дохода. Настало время попробовать переломить ситуацию. Настало время выяснить, что же хотел сообщить Пауэлл перед смертью.
Но когда я окончательно утвердился в своем решении, было уже поздно идти за «Прелюдом» − утро вечера мудреннее. Вместо этого я долго бродил по улице, купил немного таблеток и жареной курицы. А потом все дела отошли на второй план.
Глава сорок седьмая
Даже после четырех месяцев на складе «Прелюд» ехал ровно. Он не ревел, как «Мустанг», никто не оборачивался, но главное, машина была на ходу. Кувалда, которую я купил прошлым вечером в магазине бытовой техники Санта-Моники, теперь гулко стучала в багажнике на поворотах.
Я ехал мимо домиков Беверли Хиллз, на улицах было тихо, а в Каньон Пивайн еще тише.
Абрикосовая Авеню была, как всегда, пустынной, ни людей, снующих по тротуару, ни машин на дороге. Я тихо скатился до конца улицы и припарковал машину. Огни в доме не горели, но это не значило ровным счетом ничего. Окон в подвале не было, если кто-то приехал, то они наверняка там.
Я принялся за автоматическую дверь, я аккуратно, дюйм за дюймом, поднимал ее рукояткой кувалды, пока не образовался достаточный зазор. Машин внутри не оказалось. Может Белла там, проверяет инструменты или даже оперирует нового донора. Однако сейчас ее возможности в поиске жертв были серьезно ограничены, рядом нет ни меня, ни Пауэлла, а Лорн представить в такой роли я вообще не мог. «850СI» отсутствовал, а значит, я мог делать здесь что захочу. Меня переполняло злорадство, я поднимал дверь пока защитный механизм не сломался. Дальше ворота тихо и ровно поднялись сами. Основную дверь со времени последней встречи заменили. Теперь там стоял стальной лист немалой толщины и пара замков. Но мы с кувалдочкой ждали чего-то подобного, мы были уверены, что придется пролить немного пота. И действительно пришлось, у меня даже немного закружилась голова.
Пауэлл сказал «морозильная камера», так что я знал, что искать – ну или примерно знал. Одна стояла в операционной, я ее видел раньше, хорошее место для начала поисков. Я собирался устроить быстрый, профессиональный обыск. Но как только я распахнул двери-близнецы предоперационной, мне пришлось немного уделить время самому себе. Все эти острые углы и блестящая сталь возбудили меня. Совсем не потому, что я помнил, чем занималась здесь Белла. Все дело было в холодной отчужденности этого места, простым людишкам здесь неуютно. Я включил пучок ламп, с наклоненным вниз рычагом он напоминал голову пытливого исследователя. От их света ничего не могло спрятаться. Под сияющими лампами стол цвета ртути казался почти серебряным.